Чисто семейное дело

27

Сквозь иллюминатор я разглядел фигуры троих муж чин, шедших в нашу сторону вдоль плавучего дока. Их силуэты, словно чугунные, чернели на фоне последних ярких сполохов заката.

Приблизившись, один из них спрыгнул на палубу и показал мне револьвер и жетон помощника шерифа. Остальные двое молча сбежали по трапу. Я слышал, как вскрикнул в каюте Макджи. Минуту спустя он появился на палубе, подталкиваемый в спину револьвером. На его запястьях синели наручники вороненой стали. Взгляд, который он бросил в мою сторону, был полон страха и жгучей ненависти.

Меня не заковали, но втолкнули в тот же фургон с решетками на окнах, что и Макджи. По дороге я хотел было заговорить с Томом, но он отвернулся, сочтя меня предателем и стукачом. Тут он был не так уж далек от истины: ведь именно я, сам того не желая, навел на него ищеек.

В участке меня усадили на скамью в коридоре, а Тома тут же поволокли на допрос. Я слышал, как полицейские вопили и рычали на него, временами срываясь то на визг, то на шипение, чередуя угрозы и посулы. Наконец из камеры с важным видом вышел усталый, но довольный Крейн. Выпятив толстое брюхо, он остановился возле меня и с улыбочкой изрек:

— Уж теперь-то вашему дружку не сдобровать. Знаете, что ждет его на этот раз? Зеленая кабинка!

— Макджи не будет первым невинным человеком, отправленным в душегубку.

— Невинным? Да он убийца-рецидивист, и мы можем доказать это! Пуля, найденная в трупе Хагерти, идентична той, которой была убита жена Макджи, и выпущена она из револьвера, украденного у Элис Дженкс в Индиан-Спрингс, так-то вот!

Все-таки мне удалось спровоцировать шерифа и заставить его сболтнуть лишнее. Я решил выжать из ситуации максимум пользы.

— Где доказательства, что револьвер стащил Макджи? Где доказательства того, что стрелял именно он? Где тайник, в котором этот револьвер валялся десять лет?

— Вполне возможно, что и на яхте Стивенса. Или у сообщника.

— А зачем Макджи понадобилось совать пушку под матрац собственной дочери?

— По злобе. Такой уж он человек, ничего не попишешь!

— Бред собачий.

— Что за тон?! Я как-никак представитель власти и могу запрятать вас в кутузку за оскорбление.

— Нет закона, который запрещает произносить слова «бред собачий». Что касается моего визита на яхту и разговора с Макджи, то в уголовном кодексе Калифорнии не существует статьи, под которую вы могли бы подвести меня за это.

— Откуда вы узнали, что Макджи прячется на яхте?

— Слушайте, шериф, мы могли бы обменяться информацией. Откуда об этом узнали вы?

— Я не вступаю в сделки с подозреваемыми!

— В чем же меня подозревают? Может, в незаконном употреблении слов «бред собачий»?

— Ваши шуточки могут выйти вам боком. Вас застукали вместе с Макджи, и я имею полное право задержать вас в участке.

— А я имею полное право вызвать сюда адвоката. Вы тут поднаторели по части полицейского произвола, да только со мной эти штучки не пройдут: у меня есть кое-какие связи в Сакраменто.

Тут я нагло брал Крейна на пушку, и он проглотил мой блеф. Шериф, как ни крути, был прежде всего политиканом, а значит, и трусом. После минутного раздумья он сказал:

— Можете позвонить своему адвокату.

Спустя четверть часа в участок прибыли Джил Стивенс и Джерри Макс. Стивенс метнул в мою сторону многозначительный взгляд, и я сделал вид, что мы не знакомы. Теперь, судя по всему, именно мне предстояло дать ход полученным от Макджи сведениям, поскольку сам Стивенс не мог этого сделать.

Джерри Макс сравнительно легко добился моего освобождения. Стивенс же был вынужден задержаться в участке в обществе шерифа и помощника окружного прокурора, поскольку вызволить Макджи было не так-то просто.

— Мы опаздываем к Годвину, — сказал Джерри, когда я сел в его машину.

— Ты успел проверить алиби Бредшоу?

— Да, все железно. Смерть миссис Хагерти наступила не позже половины девятого вечера, а с семи и до половины десятого Бредшоу неотлучно торчал на банкете, где его видели не менее ста человек. Думаю, его можно вычеркнуть из списка.

— Похоже, что так.

— Ты разочарован?

— Самую малость. Но в то же время и рад. Бредшоу, по-моему, славный парень, хоть я и считал, что это он заварил всю кашу.

Дверь, по обыкновению, открыл сам Годвин, одетый в свежий белый халат.

— Опаздываете, мистер Макс, — с кислой миной произнес он. — Я уже подумывал отменить процедуру.

— Случилась одна маленькая неприятность, доктор. Сегодня около семи вечера арестовали Томаса Макджи, а вместе с ним и мистера Арчера.

Годвин повернулся ко мне.

— Как вы попали в его компанию?

— Он хотел кое-что мне сообщить. Теперь я должен сравнить его показания с тем, что скажет Долли.

Годвин неохотно впустил нас в клинику и повел в палату, где уже ждала Долли, одетая в белый больничный халат без рукавов. Рядом с женой, держа ее ладони в своих, стоял взволнованный Алекс. Долли безучастно посмотрела в нашу сторону, но вряд ли узнала нас. По крайней мере, ее лицо сохранило отрешенно-равнодушное выражение.

Годвин тронул ее за плечо.

— Ты готова, Долли?

— Да…

Долли улеглась на кушетку. Доктор наполнил шприц, сделал ей инъекцию пентотала и велел считать от ста до нуля. Дойдя до девяноста шести, Долли расслабилась и слегка побледнела.

— Ты слышишь меня, девочка? — спросил доктор.

— Да… — невнятно пробормотала она.

— Кто я?

— Мистер Годвин.

— Ты помнишь, как приходила ко мне, когда была маленькой?

— Помню.

— Кто приводил тебя сюда.

— Мама. Она привозила меня на машине тети Элис.

— Где вы тогда жили?

— В Индиан-Спрингс, у тети.

Годвин повернулся к Джерри и жестом предложил задавать вопросы.

— Вы помните ночь, когда погибла ваша мать? — спросил Джерри.

— Помню. Кто вы?

— Я Джерри Макс, ваш адвокат. Можете смело довериться мне.

— Не бойся, — подтвердил Алекс. Долли подняла сонные глаза.

— Что вам рассказать?

— Все, что помните. Вы слышали выстрел?

— Слышала.

— Вы кого-нибудь видели?

— Нет. Я услыхала, как отъезжает автомобиль, а прежде — ее топот.

— Чей топот?

— Сперва я думала, что это тетя Элис… Это когда она разговаривала с мамой у двери. Но то была не тетя. Она не стала бы убивать маму, да и пистолет ее исчез.

— Откуда вы знаете?

— Тетя сама сказала, будто я украла его из спальни, и шлепнула меня расческой.

— Когда это было?

— Воскресным вечером, после ее возвращения из церкви. Мама за меня заступилась, и тогда тетя спросила, не она ли взяла револьвер.

— Ну, а мама что?

— Они отослали меня спать. Я больше ничего не слышала.

— Вы не брали револьвер?

— Нет, я его боялась из-за тети Элис.

— Это она разговаривала с мамой у двери?

— Сначала я подумала, что да. Голос был похож: такой же громкий и грубый. Но потом я решила, что это не она.

— Почему?

— Решила, и все. Та женщина под дверью сказала, что все правда. Про маму и мистера Бредшоу. Ей, якобы, сам папа об этом рассказал, а ему — я. Потом она выстрелила в маму и убежала.

— Зачем же вы заявили, будто убийца — ваш отец? — спросил Джерри, склоняясь над ней.

— Так хотела тетя Элис. Она заставляла меня повторять это снова и снова.

Алекс вытер платком ее заплаканные глаза. Казалось, он и сам вот-вот разревется.

— Почему вы считали себя виновной в смерти матери? — спросил я.

— А как же? Ведь это я рассказала папе про нее и мистера Бредшоу. Так все и началось.

— Вы знаете ту женщину, которая стреляла в вашу мать?

— Нет.

— А между собой они были знакомы?

— Наверное. Мама назвала ее по имени. Тиш…

— Почему вы молчали все это время?

— Потому что виновата по уши во всем случившемся.

— Довольно, — прошептал Годвин.

— Но мы даже не добрались до Хагерти, — возразил Джерри.

— Тогда давайте покороче. Долли, девочка, можно спросить тебя о вечере пятницы?

— Да…

— Что вы делали в доме миссис Хагерти?

— Я хотела поговорить с ней. Ходили слухи о ее близости с деканом Бредшоу, и я подумала, что она могла быть той самой женщиной, которая застрелила маму. Поэтому мы с ней и встречались. Но скоро я узнала, что Хелен и Бредшоу — совсем чужие люди. Тогда мы с миссис Хагерти подружились, и я сдуру втянула ее в это дело.

— Каким образом?

— Я рассказала ей все. Хелен убили за то, что она слишком много знала.

— Миссис Хагерти расспрашивала вас по своей инициативе?

— Да, было и такое.

— Что именно она хотела узнать?

— Про декана Бредшоу и маму. Она была готова помочь мне доискаться правды, а в итоге погибла…

— Внимание! — сказал Годвин. — Действие препарата вот-вот прекратится.

Вскоре Долли вздрогнула и открыла глаза. Алекс помог ей подняться и вывел из палаты.

— Надеюсь, вы удовлетворены, — проговорил Годвин, закрывая за ними дверь.

— Она говорила совершенно свободно, — заметил Джерри.

— Неудивительно: я готовил ее к этому несколько дней. Однако пентотал не гарантирует правдивости показаний, запомните это.

— Стало быть, вы не верите Долли?

— Верю. Но сейчас передо мною встала очень сложная задача — перевести все сказанное ею на уровень сознания.

— Доктор, — укоризненно сказал я, — мне пришлось угробить трое суток и целую кучу чужих денег ради того только, чтобы завладеть фактами, которые уже были прекрасно вам известны. Вы могли бы избавить меня от массы хлопот, рассказав о романе Бредшоу и Констанции Макджи.

— Вот как? — холодно произнес Годвин. — Боюсь, что мое земное предназначение состоит вовсе не в том, чтобы облегчать жизнь частным сыщикам. В данном случае затронут вопрос этики.

Джерри обнял меня за плечи.

— Пошли отсюда, Лью. Не будем мешать доктору исполнять его земное предназначение. Он и так уже здорово помог нам, и тебе не в чем его упрекнуть.

— Помог нам? Нет уж. Бредшоу он помог, вот кому!

— Я живу ради своих пациентов, мистер Арчер.

— Даже если они убийцы?

— Да. Впрочем, Рой Бредшоу никого не убивал.

— Недавно вы сказали, что Констанцию застрелил Макджи, и ошиблись. Почему бы вам не промахнуться еще раз?

— Чепуха. Рой не мог убить женщину, которую страстно любил.

— Страсть — палка о двух концах.

— Знаю. Однако Бредшоу не тот, кого вы ищете. Вся его жизнь была сплошной трагедией.

— Расскажите нам об этом.

— Нет уж, увольте. Пусть он сам изливает душу, если сочтет нужным.

— Что вы знаете о женщине, с которой он недавно развелся?

— Ничего! — отрезал Годвин и без лишних слов выпроводил нас из своего окутанного полумраком царства.