Что было – то прошло

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ЭЙВЕРИ

— А потом я выбросила скошенную траву обратно на ее территорию.

Голос моей матери бубнит в громкой связи. Я провела последние двадцать минут, слушая всю пассивно-агрессивную драму соседей, в которую она вовлечена.

Пока она продолжает болтать, я делаю разговор более продуктивным, складывая белье, которым неделями пренебрегал.

Сегодня утром я позвонила ей, чтобы рассказать о моей новой должности в Plastech и поделиться некоторыми подробностями о конкурсе на получение гранта Эллингтона. Хотелось от нее каких-то поздравлений или заверений, что я хорошо работаю.

Когда папы не стало, связь между нами мгновенно обострилась. В первый год наши звонки стали редкими, и наш интерес к жизни друг друга, казалось, угас.

По крайней мере, интерес моей матери к моей жизни не проявился, она никогда не навещает меня в городе. Но я полагаю, что не чувствовала себя готовой вернуться домой после похорон.

Я пытаюсь подавить зарождающееся во мне раздражение.

Я знаю, что мой темперамент — критический недостаток. Не мило быть сердитой женщиной, которая скрипит зубами или бросает тревогу, как агрессивный теннисный матч. Но это безопасно и просто. Вряд ли кто-нибудь увидит меня с этой стороны, только Лили и мама, и, может быть, это и к лучшему.

Тупая боль внутри меня остается. Я хочу, чтобы единственная оставшаяся связь с моим отцом помогла мне вновь пережить его память.

Я просто хочу, чтобы она заверила меня, что папа гордился бы мной, даже если бы моя карьера в ORO пошла не по плану. Я смогла достичь так многого самостоятельно, и я хотела бы, чтобы она могла наслаждаться этим вместе со мной.

Вместо этого она говорит о стрижке газонов.

Или это были обрезки лужайки соседа? Я уже не совсем уверена.

Я беру одну из своих беговых футболок, все еще влажную от пота, хотя носила ее два дня назад. Ярко-красные буквы превратились в бледно-фиолетовые.

Моя коллекция рубашек для сбора средств — одна из любимых частей моего гардероба. Как бы я ни обожала свою красивую, дешевую одежду и дизайнерские винтажные вещи, именно эти футболки являются одним из моих самых ценных вещей.

Riptide Runners — это прогулка, к которой я присоединилась в прошлом году. Мы встречаемся каждый квартал и гуляем по зеленой дороге реки Гудзон, чтобы собрать средства для перехода городских школ на устойчивые учебные материалы.

Я бросаю его в корзину для белья и достаю блузку, которую носила прошлой ночью. Бежевая манжета покрыта красным вином. Я бросаю его в кучу грязной одежды.

Олли.

Мы представили наше предложение на грант Эллингтона в пятницу утром. Это было относительно легко, так как я уже обновила нашу маркетинговую презентацию и работал с Мэтью над составлением графика внедрения нашего искусственного интеллекта, идентифицирующего мусор.

Оказывается, команда Plastech любит веселиться. Много.

Решили отпраздновать ужином. Ужин превратился в «еще одну рюмку». И эта выпивка превратилась в приватную караоке-комнату где-то в центре города. К моему удивлению, певческий голос Роберта имеет сверхъестественное сходство с голосом Д'Анджело. Для столь немногословного человека он работал с толпой так, словно был прирожденным исполнителем. Мышцы моего лица болели от вечной улыбки, которую я носила прошлой ночью.

Сухой маминый кашель возвращает мое внимание к нашему телефонному звонку.

— Прости, мама, что ты сказала?

— Я купила новый кофейный столик на антикварной выставке.

— Еще один?

Укол беспокойства пронзает мою грудь.

Хобби моей матери после смерти отца постоянно менялись. В прошлом месяце она начала кататься на роликах, но это было тяжело для ее коленей. Ее новой страстью стало коллекционирование антиквариата, и каждый новый предмет заменяет что-то в доме моего детства.

— Это прекрасно. Я ехала час, чтобы получить его.

— Ты знаешь, что полет из Берлингтона в Нью-Йорк всего час, и я была бы счастлива заплатить за твой билет.

— Эйвери… — Она колеблется, чувствуя мольбу в моем тоне.

Я знаю, что все мы справляемся с потерей по-разному, но затворничество моей мамы огорчает меня каждый раз, когда мы разговариваем. Я хочу, чтобы она снова наслаждалась жизнью, как раньше, когда папа был рядом. Раньше мы всей семьей путешествовали и отправлялись в приключения в нашем маленьком автофургоне. Я хотела бы, чтобы мы могли вернуться к этому.

Я с трудом могу вспомнить, когда в последний раз садился в самолет. Может, из-за той поездки в Австралию на первом курсе?

Я хмурюсь из-за промежутка времени.

— В городе много отличных антикварных магазинов! — Я предлагаю. — Поверь мне, я бы предпочла вернуться домой в Вермонт и попросить тебя показать мне свои любимые места, но сейчас я не могу взять отпуск.

— Может быть, скоро, — говорит она.

— Приближается годовщина смерти папы…

— Эйви, пожалуйста.

В ее голосе звучит знакомая грусть, которая разрывает что-то внутри меня. Такое ощущение, что мы оба идем сквозь тьму, когда говорим о нем. Наши руки отчаянно тянутся друг к другу, но мы никогда не находим фамильярности в наших прикосновениях, как раньше.

Но я отмахиваюсь от этого, отгоняя свои мысли от гноящейся во мне печали. Я отказываюсь заставлять ее видеть меня. Если лучшее, что мы можем сделать, это наслаждаться этими короткими телефонными звонками, то так оно и будет. У меня слишком много поводов для празднования в жизни прямо сейчас, независимо от того, делает ли это моя мать вместе со мной.

— Это отлично. — Я вздыхаю.

— Я тебя люблю. — Ее голос снова мягкий.

Я вертлю часы на запястье, вспоминая день, когда они пришли по почте с запиской от мамы.

Теперь вы с папой подходите друг другу. Люблю маму.

— Я тоже тебя люблю. Мы скоро поговорим.

Бросаю телефон на кровать. Глубокий вдох развязывает узел в моей груди. Я знаю, что я ничего не могу сделать, чтобы изменить ее. Она не собирается внезапно проснуться и стать матерью, которой она была, когда папа был еще рядом. Но она моя мать, поэтому я буду прилагать все возможные усилия, не причиняя себе слишком большого вреда.

Я могу контролировать только то, что прямо передо мной.

Я повторяю это снова и снова. Мантра держала мою голову ясной с тех пор, как он скончался.

Я хватаю еще один предмет одежды из моей едва истощающейся кучи белья. Каркас платья, которое я носила в ночь на гала, лежит у меня в руках. Это винтажное платье Atelier Versace, которое, вероятно, принадлежало сказочной женщине, которая никогда бы не допустила, чтобы оно разорвалось на куски.

Не то чтобы я была виновата.

Неприятности случаются с людьми постоянно. Но каждый раз, когда я рядом с Лукой, мой мир слегка наклоняется вокруг своей оси — так что, возможно, это его вина.

Я с большой осторожностью складываю платье, держась за затянутую талию, когда мои мысли тут же возвращаются к тому, как его руки чувствовали сквозь прозрачную ткань.

Нет, нет, нет.

Я заставляю себя сосредоточиться на скучной уборке.

Я не поддамся любопытству. Вот и все. Чистое, незамутненное любопытство.

Луку мне просто трудно читать. Между нашими язвительными перепалками и его внезапным появлением в моей жизни я не знаю, сможем ли мы проводить время вместе, не желая каким-то образом победить его.

Даже если бы я хотела знать, как шероховатость его рук будет исследовать меня больше?

Моя фантазия быстро предает меня, когда мурашки покрывают мой позвоночник. Я вытираю фантомное ощущение его дыхания со своей щеки.

Мне нужно выбраться из этой квартиры. Белье не отрастет ноги и не уйдет отсюда, если я оставлю его на другой день.

Я натягиваю свободные джинсы и чистую футболку из разложенной стопки и натягиваю свои бережливые туфли на каблуках.

Мне нужно отвлечься.

— Клянусь, я в порядке, — говорю я Лили. Я кладу в рот еще одну соленую картофельную стружку. — Мне просто нужно было выйти из квартиры.

Тусклые люстры в баре освещают стильное пространство. Декорации имитируют спикизи, а все сотрудники носят шерстяные котельные шляпы и толстые бархатные фартуки. Вот только нарядно одетых серверов сегодня не хватает. Все коллеги Лили решили объявить о болезни, оставив ее главной.

Чтобы скрасить ее день, я пришла с обедом из ее любимого гастронома, чтобы мы разделили его.

Мы поглощаем наши бутерброды за барной стойкой, а за соседним столиком сидят только трое других завсегдатаев.

— Что ж, ты пришла в нужное место, — говорит Лили, ее рот набит индейкой.

— Я мазохист? Я знаю, что мама не собирается однажды просто проснуться и приехать в город. Почему я продолжаю пытаться изменить ее?

Но я знаю. Я просто не могла заставить себя признать, что хочу, чтобы она вернулась в мою жизнь.

— Ты слишком заботишься, — говорит она. — Но это мой любимый твой недостаток.

Я согреваюсь ее словами. Иногда люди, которым суждено любить тебя, забывают, как это делать, и ты блуждаешь по жизни в одиночестве. Эта боль одиночества просто притупляется, напоминая исчезающий синяк. К счастью, у меня есть Лили, чтобы заполнить эту пустоту. Я вытягиваю руки над барной стойкой и крепко обнимаю своего лучшего друга.

— Я знаю, — говорю я, когда она отвечает на мои объятия.

Берем еще несколько кусочков еды.

— Я не хочу, чтобы все получилось неправильно, но почему здесь так пусто? — Я спрашиваю.

Бар обычно не переполнен по воскресеньям после обеда, но с тех пор, как мы начали обедать час назад, никто не заходил.

— Возможно, я перевернула табличку «Мы закрыты», когда ты пошла мыть руки.

Она ухмыляется.

— Лили!

Я спрыгиваю со стула, но она прижимает мою руку к стойке из красного дерева.

— Мне нужно было немного тишины, чтобы подготовиться к экзамену.

— Разве твой босс не собирается тебя убивать?

— Она жарится на пляже в Кабо со своим новым бойфрендом, — объясняет Лили. — Кроме того, час никому не повредит.

Меня всегда восхищал подход Лили к балансу между работой и личной жизнью. Мы оба полностью посвящаем себя любой работе. И все же Лили знает, что в конце концов работа — это просто работа. Я не могу понять, как идти по жизни без того, чтобы моя карьера не указывала мне путь.

— Я бы хотела, чтобы мы были на пляже в Кабо.

Я смеюсь.

— Я тоже, — восклицает Лили. — Мои промежуточные экзамены истощили меня, а в баре в последнее время не хватает персонала. Я не могу вспомнить, когда я чувствовала себя расслабленной или проводила день, делая прическу.

Это было правдой. Я не могла припомнить, чтобы в последнее время кому-либо из нас удавалось насладиться спа-денем. Лили и я проводили один день в неделю, намазывая свое тело ароматными лосьонами и пробуя разные маски для лица, воссоздавая блюда из наших любимых ресторанов. Мы готовили домашнюю пасту и терпели неудачу в сборке пирогов. Вместо этого мы оба были так сосредоточены на своих обязанностях в последнее время, что не уделяли времени ни друг другу, ни себе.

— Могу ли я чем-нибудь помочь? — Я предлагаю.

— Ты можешь рассказать мне о той странной игрушечной лодке, которую ты купила домой в пятницу.

— Эта игрушечная лодка — копия первого в мире полнофункционального корабля, работающего на солнечной энергии…

— С точки зрения нормальных людей.

— Это экстравагантное приглашение на вечеринку, посвященное новой экологически чистой электрической лодке Фонда Эллингтона.

Реплика была разослана всем, кто посетил гала-концерт в Эллингтоне, и на ней были указаны дата и время официального празднования открытия. Ребята сказали мне взять его домой, так как я весь день была очарована логистикой того, как они помещают сосуд в бутылку.

— Ты посещаешь так много веселых мероприятий, что я подумываю снова сменить специализацию.

Лили так много раз меняла свою специальность за последние три года, что новая тема всегда привлекала ее внимание.

Я поражена тем, как хорошо Лили распоряжается своими доходами, особенно когда она приняла впечатляющее решение накопить на обучение перед поступлением в колледж. Даже сейчас, когда она посещает все больше и больше уроков, Лили умудряется никогда не нуждаться в деньгах. Вместо этого она уверяет меня, что ее финансы никогда не вызывают беспокойства, так что я не беспокоюсь.

— Ты можешь прийти как мой плюс один.

— Пожалуйста, я усвоила урок после того, как вы взяли меня на ту конференцию по устойчивому развитию в Колумбии. Лили была разочарована тем, что мы провели день, фактически посещая заседания по политике в области электромобилей, а не общаясь с горячими учеными.

— Это другое.

— Ты права. Лили откусывает последний огурчик. — Я не хочу быть третьим лишним с тобой и этим жарким океанским адвокатом.

— Юрист на пенсии, — поправляю я ее. — Лука Наварро — разочаровывающий главный операционный директор…

— Организация океанических исследований, — язвительно завершает она. — Я уверена, что он хочет решить некоторые из своих проблем с тобой после того, как ты выиграла свою маленькую гонку в парке.

Мои щеки пылают.

— Сколько раз мне говорить тебе, что меня не интересуют его игры?

— Пока я, наконец, не поверю тебе. Она одаривает меня аморальной ухмылкой.

Кто-то прерывает нас, громко стучась в дверь, пытаясь войти. Лили вздыхает и неохотно идет к посетителю, чтобы впустить его.

Мои мысли снова возвращаются к Луке, как это было в последние несколько дней после нашей пари у Водохранилища.

Что-то очень странное произошло после того, как он предложил помчаться на моей стороне парка. Примерно на полпути к нашей остановке Лука сбился с пути. Я подумала, что он проигрывает, вероятно, слишком устал, чтобы не отставать. Когда я попыталась заметить его позади себя, он стаскивал с голубя полиэтиленовый пакет.

Настоящий голубь.

Это зрелище вызвало во мне иррациональную волну возбуждения. Я действительно теряла голову, если спасение птиц посылало в мое тело ощущение нужды.

Вероятно, это было не характерно жаркое утро и недостаток воды, из-за чего мое сердцебиение участилось выше моего обычного ритма бега, определенно не так, как его мускулистые руки рвали мешок, как какой-то героический воин.

В любом случае, я выиграла этот раунд нашего пари и могу спокойно бегать по своей части парка.

Эйвери: 1 — Лука: 0

Мое беспокойное любопытство заставляет меня вытащить свой телефон и ввести Лука Новарро в строку поиска в Интернете.

Это исследование, уверяю себя. Ведь ORO теперь является преградой между Plastech и грантом.

Я читала новостные статьи, посвященные его делам в области корпоративного права, и изо всех сил пытался осознать его смену карьеры.

К одной из статей прикреплено фото. На нем изображена более юная версия Луки в окружении группы людей на залитом солнцем пляже. Каждый из них держит переполненные мешки для мусора.

Я прочитала заголовок.

_{Университет мусорных титанов Санта-Крус, группа по очистке окружающей среды, основанная Лукой Наварро.}

Я усмехаюсь. Вероятно, ему нужна была еще одна похвала в его дипломе.

В статье подробно рассказывается о различных миссиях клуба по уборке в Санта-Крус. Ближе к концу есть небольшая реклама о нем.

_{Лука Наварро начал убирать пляжи Северной Калифорнии в молодом возрасте. Эта практика оставалась с ним на протяжении всей средней школы, что привело его к открытию первого экологического клуба в Санта-Крус.}

Интересно. Так что он знает, как испачкать руки.

Как эти грязные руки будут ощущаться на моей коже?

Моя игра, должно быть, проиграна, если первая мысль о том, что он сделал доброе дело, это пощупать меня, ты, богатый, сексуальный мусорщик.

Таким образом, его первозданная внешность на самом деле отличается от того, что, как я предполагаю, является его роскошными удобствами и угловым офисом.

Мои глаза возвращаются к картинке. Лука, окруженный толпой улыбающихся лиц, обнимает мешок с мусором, как будто это его самое большое достижение. Его трудно не заметить. Он возвышается над всеми, почти на голову выше своих спутников. Я просматриваю детальное строение его голого торса.

Это то, что прячется в этих нелепых костюмах, или он изменился после выпуска?

Его худощавый пресс виден даже на пиксельной картинке.

Подношу телефон к глазам.

— Что делаешь? Лили выхватывает телефон из-под моего носа. Ее глаза расширяются от улик на моем экране. — Это неуловимый Лука Наварро? Лили громко вскрикивает.

— Нет, это просто исследование для предстоящего события. Я вырываю телефон из ее рук.

Она смеется. — Конечно.

— Чем больше я знаю о Наварро, тем большее преимущество у меня перед ним.

— Ты не говорила мне, что он похож на модель нижнего белья для Calvin Klein.

Мои глаза закатываются, когда я преувеличенно вздыхаю.

— Я уверена, что он хотел бы увидеть, как ты строишь такое лицо.

Лили хихикает, как ребенок.

— Лили!

Я бросаю в нее салфетку, и она уворачивается, ее смех наполняет бар.

— Если ты встретишься с ним на лодке, ты, наконец, сможешь сказать, что у тебя был момент Титаника.

— Если ты имеешь в виду ту часть «Титаника» , где Роза позволяет Джеку утонуть, то вы правы».

— Не отклоняйся. Лили наливает большую порцию газировки и ставит ее на стойку. — Я уже несколько недель говорю тебе, что тебе нужно пойти на свидание.

— Никаких отношений, пока я не буду там, где хочу быть в своей карьере. Я снова напоминаю ей.

Существует длинный послужной список невероятно успешных одиноких женщин, и Джоанна Бенбарт была одной из них. Отвлечение напарника только утяжелит меня. Мне нужно достичь слишком многого, прежде чем я смогу позаботиться о значимом другом.

— Но ты не можешь лишить свое тело этого горячего, любящего мусор руководителя!

Я могу и я буду. Даже если какой-то части меня любопытно посмотреть, сохранилась ли эта упаковка из шести кубиков.

Я комкаю в кулаке еще одну салфетку и бросаю в нее. — Никаких отвлекающих факторов.

— Просто позволь себе попробовать что-то без каких-либо условий.

— Когда я была случайным человеком? — Я смеюсь. — Я не хочу случайной интрижки с незнакомцем.

Кэжуал не моя сильная сторона. Вся моя жизнь была посвящена одному делу: оказывать долгосрочное влияние на мир. Это было обещание, которое я дала себе и своему отцу в детстве, и оно никогда не колебалось.

Если уж на то пошло, я дико моногамна, привержена одной цели, и мне просто неинтересно позволять незнакомцу этим воспользоваться.

Лили пытается снова. — Он не случайная интрижка.

— Ты знаешь, что происходило, когда я несколько раз прислушивался к твоему совету и пытался встречаться.

Лили опирается руками на барную стойку. — Да, да. Это пустая трата времени, но я думаю, что ты никогда не выбирала кого-то, кто соответствовал бы твоей скорости.

Я вздыхаю. — Я думаю, что обречена выбирать между работой над своей мечтой и общением с человеком, который нуждается в моем внимании.

Я не собиралась откладывать свою карьеру ради вечеров, наполненных свиданиями за ужином, которые приведут к посредственному сексу.

Нет, правда. Почему некоторые мужчины в городе подходят к женщине с уверенностью разъяренного быка, а когда дело доходит до дела, ведут себя как ягнята?

— Этого не может быть в случае с Лукой. Ему нравится все то же, что и тебе. Бег, океан, переработка! — Лили берет мою руку в свою и сжимает ее. — Он даже выглядит достаточно здоровым, чтобы пойти в поход, и, может быть, ты, наконец, сможешь вернуться к этому с кем-то.

— Но у меня есть ты , — объясняю я. — И ты никогда не заставляла меня выбирать между временем, проведенным вместе, и моей работой.

Поэтому я всегда буду предан ей за понимание того, что для меня важно.

— Это правда, но я не могу трахнуть тебя, Эйви. — Она смеется. — Но Лука…

Я прерываю ее. — Лили .

— Он уже видел тебя разгоряченным и потным во время пробежки. Все будет так, но вы оба будете очень голыми…

— Остановись.

Я резко поворачиваю голову, убеждаясь, что никто не подслушивает наш разговор.

— Нет, ты остановись. Тебе нужно снять все это напряжение со своего тела, прежде чем оно превратится в одну из твоих разочарованных истерик, и ты огрызнешься на меня за то, что я одолжила твою одежду.

— Это было однажды, — возражаю я. — И ты разорвала одну из моих юбок в клочья.

— Сколько раз тебе говорить? Это не я испортила его. Это был Евгений, — поправляет она меня. — И я немедленно заменил тебе юбку.

— Хорошо.

Я вздыхаю.

Лили стреляет в меня пристальным взглядом. — Ты не можешь продолжать отклоняться.

— Я в полном порядке.

Но то, как мои бедра сжимаются под перекладиной, говорит о другом.