22. О Манне в его контексте см. Jonathan Messerli, Horace Mann (New York, 1972); Daniel W. Howe, "The History of Education as Cultural History," History of Education Quarterly 22 (1982): 205-14; Susan-Mary Grant, "Representative Mann: Horace Mann, the Republican Experiment, and the South," Journal of American Studies 32 (1998): 105-23.
Губернатор-виг Эдвард Эверетт оказал Манну твердую поддержку при назначении в Совет и помог ему преодолеть сопротивление ревнивых местных властей, доктринерских христианских групп и педагогически консервативных школьных директоров. Когда в 1839 году губернатором с перевесом в один голос был избран демократ Маркус Мортон, он оказался не в состоянии убедить законодательное собрание Массачусетса упразднить Совет по образованию Манна и его новые нормальные школы.23 Демократы по всей стране по-прежнему с подозрением относились к образовательным программам Манна как к созданию удаленной элиты; они предпочитали оставлять школы под местным контролем, насколько это было возможно. Что, вероятно, склонило чашу весов в пользу того, чтобы штаты взяли на себя часть ответственности за образование, так это рост городов и поселков. В условиях сокращения программ ученичества новый городской рабочий класс воспринял общие школы как гарант возможностей для своих детей, помимо того, что они не окажутся на улице. В сельской местности школы всегда конкурировали с необходимостью заставлять детей работать на ферме. Старшие дети могли посещать школу только несколько месяцев зимой, когда их труд и труд учителя, работающего на полставки, можно было сэкономить; младшие дети могли учиться летом, после посадки и перед сбором урожая24.
На первом месте в программе Манна стояло образование иммигрантов, особенно детей рабочих-мигрантов. Однако неконфессиональные протестантские школы оказались неприемлемыми для растущей общины ирландских иммигрантов. В Нью-Йорке конфликт между протестантскими государственными школами и католическим меньшинством во главе с епископом (впоследствии архиепископом) Джоном Хьюзом поставил в неловкое положение просвещенного губернатора Уильяма Х. Сьюарда. Сьюард тщетно пытался преодолеть разрыв между двумя сторонами с помощью неудачного предложения о государственных субсидиях католическим школам, поскольку протестантские образовательные предприятия часто получали субсидии. Вместо этого законодательное собрание постановило, что государственные деньги не должны выделяться ни на одну школу, в которой преподается религия25.
Урок для всей страны был очевиден: если государственная помощь протестантским учреждениям была в пределах политической приемлемости, то помощь католическим учреждениям - нет. Когда перед нами встал вопрос о
23. Messerli, Horace Mann, 326-31; Carl F. Kaestle and Maris Vinovskis, Education and Social Change in Nineteenth-Century Massachusetts (Cambridge, Mass., 1980), 221-28.
24. W. J. Rorabaugh, The Craft Apprentice (New York, 1986), 113-27; Joel Perlmann et al., "Literacy, Schooling, and Teaching Among New England Women," History of Education Quarterly 37 (1997): 117-39.
25. См. Glyndon Van Deusen, "Seward and the School Question Reconsidered," JAH 52 (1965): 313-19; Vincent P. Lannie, Public Money and Parochial Education (Cleveland, 1968).
Обвиняя в непоследовательности, государственные власти скорее прекратят помощь протестантам, чем распространят ее на католиков.
Конечно, многие государственные, или общие, школы еще долгие годы будут сохранять черты неконфессионального протестантизма. Гораций Манн надеялся, что отрывки из Библии, прочитанные без толкования, смогут стать общей религиозной основой для несектантского общества. Хотя католики и даже некоторые протестантские секты не считали это приемлемым, чтение Библии в общих школах оставалось широко распространенной и даже растущей практикой в Америке девятнадцатого века. В конце XIX века чтение Библии практиковалось, вероятно, более чем в половине американских общих школ26.
В 1840 году переписчики населения США впервые задали вопрос о грамотности. Они зарегистрировали 9 % взрослых белых американцев как неграмотных, что сопоставимо с показателями Пруссии, чья система образования, управляемая церковью, вызывала восхищение. Даже с учетом афроамериканского населения неграмотность в США, составлявшая 22 %, выгодно отличалась от 41 % неграмотности в Англии и Уэльсе, зафиксированной переписью 1841 года. Грамотность американцев сильно различалась по регионам. В Новой Англии ни в одном штате не было менее 98 % грамотных, что равнялось Шотландии и Швеции - двум странам, где энергичные программы, спонсируемые протестантскими церквями, выковали самую высокую грамотность в мире. Американским штатом с самым высоким уровнем неграмотности среди белых в 1840 году была Северная Каролина: 28 %. Система государственного школьного образования, предусмотренная конституцией штата Северная Каролина 1776 года, так и не была реализована. Однако в 1839 году виги получили контроль над законодательным собранием Северной Каролины и провели давно откладывавшийся закон, разрешающий общие школы в тех округах, которые давали на это согласие. В результате в течение следующих двадцати лет неграмотность белого населения Северной Каролины снизилась до 11 %.27
III
Как и школьные системы, высшее образование в эпоху антебеллумов отражало энергию религиозных организаций и частое нежелание гражданских властей тратить деньги или расширять сферу управления. Джордж Вашингтон задумал создать национальный университет в округе Колумбия.
26. Р. Лоренс Мур, "Чтение Библии и несектантское школьное образование", JAH 86 (2000): 1581-99.
27. См. Lee Soltow and Edward Stevens, The Rise of Literacy and the Common School in the United States (Chicago, 1981), 11-22; Brown, Strength of a People, 141-48; Carl Kaestle, "History of Literacy and Readers," in Perspectives on Literacy, ed. Юджин Кинтгер (Карбондейл, Иллинойс, 1988), 105-12.
Но ему так и не удалось убедить Конгресс реализовать его идею. Он зашел так далеко, что завещал часть своего имущества на формирование основного фонда для такого университета. Но Конгресс проигнорировал его завещание, и в 1823 году фонд стал бесполезным, когда компания, в которую он был вложен, обанкротилась. Джефферсон изначально поддерживал идею создания национального университета, но в итоге решил, что для его создания потребуется внести поправку в Конституцию. Мэдисон и Джон Куинси Адамс рекомендовали создать национальный университет, но ни один из них не смог переубедить Конгресс. Оппозиция исходила от существующих колледжей, которые боялись, что их затмят, от строгого толкования Конституции и от простого скупердяйства. При джексонианцах проект национального университета исчез28.
В качестве альтернативы университету, созданному федеральным правительством, Томас Джефферсон основал Виргинский университет, который должен был стать образцом государственного светского образования. Опираясь на свое политическое влияние, экс-президент смог добиться назначения себя ректором и расположения университета в Шарлоттсвилле, достаточно близко к Монтичелло, чтобы он мог контролировать каждую деталь. Разносторонний государственный деятель разработал архитектуру и способ управления, назначил профессоров и даже взял на себя право составлять учебную программу - по крайней мере, по таким деликатным предметам, как политика и религия. После его смерти в 1826 году на надгробии Джефферсона были указаны три достижения, которыми он гордился больше всего: "Автор Декларации независимости Америки, Статута Вирджинии о религиозной свободе и отец Университета Вирджинии "29.
Джефферсон превратил Виргинский университет в архитектурный шедевр. Однако его отличие как высшего учебного заведения проявилось не сразу. В первом учебном году, 1825-26, единственном, до которого дожил основатель, студенты воспользовались разрешительной дисциплиной Джефферсона, чтобы напиться, поиграть в азартные игры, пропустить занятия и плохо себя вести; среди тех, кого пришлось исключить за участие в беспорядках, был правнучатый племянник самого основателя.30 Недостатки студенческого корпуса отражали неспособность законодательной власти создать надлежащую систему подготовительных средних школ. Финансирование оставалось вечной проблемой; набор преподавателей и студентов был затруднен. К сожалению, видение Джефферсоном своего любимого университета со временем сузилось.
28. Этот раздел адаптирован из книги Howe, "Церковь, государство и образование".
29. Меррилл Петерсон, Томас Джефферсон и новая нация (Нью-Йорк, 1970), 976-88; Филип Брюс, История университета Вирджинии (Нью-Йорк, 1920), I; Джеймс Мортон Смит, Республика писем (Нью-Йорк, 1995), III, 1883-1951.
30. Роберт Макдональд, "Имидж Томаса Джефферсона в Америке, 1809-1826" (магистерская диссертация, Оксфордский университет, 1997). Ср. Брюс, Университет Вирджинии, II, 300.
Первоначально он представлял себе, что в университет будут приезжать студенты со всего Союза, но после того, как его политическое видение сузилось во время споров в Миссури, изменились и его планы относительно университета. В итоге он задумал его как бастион южного секционализма.31
Университет Вирджинии был далеко не единственным примером несоответствия между обещаниями и их реализацией в американском высшем образовании в начале национального периода. В некоторых штатах разрыв был еще больше. Так называемый Университет штата Нью-Йорк был создан в 1784 году как часть грандиозного плана, призванного координировать все уровни образования - начальное, среднее и высшее - в штате. Однако на практике этот "университет" практически не контролировал деятельность номинально подчиненных ему учебных заведений, некоторые из которых были частными и сектантскими. Только после Второй мировой войны в Нью-Йорке был создан университет штата, который бы непосредственно занимался преподаванием и исследованиями. Контраст между мечтой и реальностью вновь проявляется в случае с Мичиганом. Огастус Вудворд, которого Джефферсон назначил главным судьей территории Мичиган, спроектировал "Университет Мичигании". Однако долгое время в штате существовали только начальная и средняя ступени обучения; кампус в Анн-Арборе открылся только в 1841 году, хотя нынешний Мичиганский университет с гордостью объявляет датой своего основания 1817 год. Наконец, можно отметить конституцию Индианы 1816 года, которая призывала к созданию "общей системы образования, восходящей по регулярной градации от городских школ до университета штата, где обучение должно быть бесплатным и одинаково открытым для всех". Потребовалось более тридцати лет, чтобы законодательное собрание Индианы приступило к выполнению этого обещания. Тем временем в Блумингтоне действовала пресвитерианская семинария, превращенная в колледж32.
На момент обретения независимости в Соединенных Штатах насчитывалось девять колледжей, и все они были связаны с религией. Статус, которым эти колледжи будут обладать в республике, определился лишь постепенно. Сначала они казались "смешанными корпорациями", находящимися в частной собственности, но получающими субсидии в обмен на выполнение общественных функций, подобно некоторым банкам и дорожным магистралям того времени. Нестабильность такого статуса проявилась в деле Дартмутского колледжа в 1819 году. Эта тяжба возникла из-за спора между президентом колледжа и попечителями. Обе стороны были федералистами и кальвинистами, но большинство попечителей поддерживали организованные возрождения и новые моральные реформы, такие как воздержание. Президент колледжа не симпатизировал
31. Томас Джефферсон - Джеймсу Брекинриджу, 15 февраля 1821 г., TJ: Writings, 1452; Peterson, Thomas Jefferson, 981.
32. Лоуренс Кремин, Американское образование, национальный опыт (Нью-Йорк, 1980), 150-53, 160-63, 171-72.
с этой программой, и попечители уволили его. Законодательное собрание штата, контролируемое республиканцами, встало на сторону президента, пытаясь сделать смешанное государственно-частное учреждение более отзывчивым к религиозному разнообразию. Но попечители устояли. Дэниел Уэбстер, выпускник Дартмута, обратился в Верховный суд США, утверждая, что законодательное собрание штата не имеет права вмешиваться в королевский устав Дартмута. Вебстер выиграл, и своей победой он положил начало превращению Дартмута из смешанного государственно-частного учреждения в полностью частный колледж33.
Если республиканцы из Нью-Гэмпшира проиграли битву с попечителями Дартмута, они выиграли войну на другом фронте. Тот же законодательный орган Джефферсона, который пытался изменить устав Дартмута, воспользовался расколом среди федералистов, чтобы лишить Конгрегационную церковь ее привилегированного статуса в Нью-Гэмпшире. Республиканцы-секуляристы объединились с баптистами и другими раскольниками, чтобы принять так называемый "закон о веротерпимости", который (фактически, если не теоретически) отменил религию в Нью-Гэмпшире.34 Отказ от государственных церквей Новой Англии предвосхитил отказ от колледжей, которые мы называем Лигой плюща, хотя отделение колледжа от государства происходило более постепенно. В конце концов все колониальные фонды, кроме одного, стали частными, и если им не нужно было опасаться за свою автономию, то и обращаться за финансовой помощью к правительствам своих штатов они не могли.35 Колледж Уильяма и Марии в Вирджинии, единственный из девяти колледжей, существовавших до обретения независимости, в итоге стал государственным учреждением. Секуляризация колониальных колледжей - это уже другая история, которая произошла после Гражданской войны.
Самым успешным примером основанного государством и поддерживаемого государством предприятия в сфере высшего образования в начале национального периода был колледж Южной Каролины, основанный в 1801 году. Несмотря на то, что на первых порах колледж столкнулся с теми же проблемами с дисциплиной, что и Виргинский университет, он преодолел их и стал единственным высшим учебным заведением в Соединенных Штатах, получающим щедрую поддержку из ежегодных законодательных ассигнований.
33. См. Стивен Новак, "The College in the Dartmouth College Case", New England Quarterly 47 (1974), 550-63; Donald Cole, Jacksonian Democracy in New Hampshire (Cambridge, Mass., 1970), 30-41; Lynn Turner, The Ninth State: New Hampshire's Formative Years (Chapel Hill, 1983), 334-43.
34. Тернер, Девятое государство, 352-56.
35. См. John Whitehead, The Separation of College and State (New Haven, 1973), 53-88. Девять колледжей, существовавших до обретения независимости, - это Гарвард, Уильям и Мэри, Йель, Принстон, Колумбия (первоначально Королевский колледж), Ратгерс (первоначально Королевский колледж), Дартмут, Браун и Пенсильвания. Все они, кроме Ратгерса и Уильяма и Мэри, вместе с Корнеллом составляют современную Лигу плюща.
Поскольку штат не поддерживал государственные школы, они не конкурировали с колледжем за средства.36 Томас Купер, англичанин-эмигрант, занял пост президента колледжа Южной Каролины в 1821 году. Купер сочетал прорабовладельческую политику с антиклерикализмом; Джефферсон провозгласил его "величайшим человеком в Америке по силе ума" и отчаянно пытался привлечь его на должность главы Виргинского университета.37 В Южной Каролине Купер завоевал популярность своей ярой риторикой в защиту прав штата во время кризиса нуллификации, но вскоре потерял ее из-за своих бестактных обличений христианства. Под огнем пресвитерианского духовенства и политических юнионистов Купер счел необходимым уйти в отставку в 1834 году. Единственный пример успешного государственного высшего образования в стране также продемонстрировал неприемлемость спонсируемого государством секуляризма38.
Конгрегационалисты Новой Англии не были обеспокоены отменой церковного уложения. В поисках путей восстановления своего влияния они основали образовательные учреждения. Янки, переселявшиеся на запад, создали множество конгрегационалистских колледжей по всей полосе своего расселения, включая Западный резервный университет и Оберлинский колледж в Огайо, Иллинойский колледж, Белойт-колледж в Висконсине и Гриннелл-колледж в Айове. Некоторые из этих учебных заведений были фактически дочерними колледжами Йеля, основанными выпускниками Йеля и имитировавшими его учебный план.39 Но в энтузиазме Второго Великого пробуждения деноминации, которые никогда не были основаны, оказались еще более плодовитыми в создании колледжей, чем конгрегационалисты и епископалы. К 1848 году пресвитериане основали больше всего колледжей (двадцать пять), за ними следовали методисты и баптисты (по пятнадцать), конгрегационалисты (четырнадцать) и епископалы (семь). Пресвитерианский Принстон был академической империей на Юге, сравнимой с Йельским университетом на Севере.40 Поскольку в большинстве случаев конфессиональная принадлежность не имела большого значения для учебной программы колледжа, в студенческие группы обычно входили молодые люди из разных конфессий. Эти многочисленные маленькие колледжи служили целям своих местных общин, а не только своим
36. Майкл Шугру, "Колледж Южной Каролины, защита рабства и развитие сецессионистской политики", History of Higher Education Annual 14 (1994): 39-71.
37. Джефферсон - Джозефу Кейбеллу, цитируется в Robert P. Forbes, "Slavery and the Evangelical Enlightenment," in Religion and the Antebellum Debate over Slavery, ed. John R. McKivigan and Mitchell Snay (Athens, Ga., 2001), 88.
38. Дэниел Холлис, Колледж Южной Каролины (Колумбия, С.К., 1951), 74-119.
39. Классическое изложение - Ричард Пауэр, "Крестовый поход за распространение культуры янки", New England Quarterly 13 (1940), 638-53.
40. Статистические данные основаны на Дональде Тьюксбери, "Основание американских колледжей и университетов до Гражданской войны" (1932; Нью-Йорк, 1972), 32-46. См. также Марк Нолл, Принстон и республика, 1768-1822 (Принстон, 1989).
Таблица 4
Некоторые американские высшие учебные заведения, основанные до 1848 года
Учебные заведения, отмеченные звездочкой, принимали женщин до 1848 года. Некоторые учебные заведения, начинавшиеся как колледжи, впоследствии стали университетами
Allegheny
Мидвилл, штат Пенсильвания.
1815
Методист
Амхерст
Амхерст, Массачусетс.
1821
Конгрегация
Белойт
Белойт, штат Висконсин.
1846
Конгрегация
Вефиль
МакКензи, штат Теннесси.
1842
Пресвитерианский
Коричневый
Провиденс, штат Айлендерс.
1765
Баптист
Бакнелл
Льюисбург, штат Пенсильвания.
1846
Баптист
Цинциннати, Университет
Цинциннати, Огайо
1819
Неконфессиональная
Колби
Уотервилл, штат Мэн
1813
Баптист
Colgate
Гамильтон, штат Нью-Йорк.
1819
Баптист
Чарльстон, колледж
Чарльстон, штат Северная Каролина.
1770
Англиканский
Колумбия (первоначально Королевский колледж)
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
1754
Англиканский
Камберленд
Ливан, штат Теннесси.
1842
Пресвитерианский
Дартмут
Ганновер, штат Северная Каролина.
1769
Конгрегация
Денисон
Грэнвилл, Огайо
1831
Баптист
Дюк
Дарем, штат Северная Каролина.
1838
Методист
Эрлхэм
Ричмонд, Инд.
1847
Квакер
Эмори
Атланта, штат Джорджия.
1836
Методист
Фордхэм
Фордхэм, штат Нью-Йорк.
1841
Римско-католическая церковь
Джордж Вашингтон
Вашингтон, округ Колумбия.
1821
Неконфессиональная
Джорджтаун
Вашингтон, округ Колумбия.
1789
Римско-католическая церковь
Джорджия, Университет
Афины, штат Джорджия.
1785
Светский
Геттисберг
Геттисберг, штат Пенсильвания.
1832
Лютеранская
Гринсборо*
Гринсборо, штат Северная Каролина.
1838
Методист
Гриннелл
Гриннелл, Айова
1846
Конгрегация
Хэмпден-Сидней
Хэмпден-Сидней, штат Валлис.
1775
Пресвитерианский
Гарвард
Кембридж, Массачусетс.
1636
Конгрегационная; после 1805 года унитарианская
Святой Крест
Вустер, штат Массачусетс.
1843
Римско-католическая церковь
Иллинойский колледж
Джексонвилл, штат Иллинойс.
1829
Конгрегация
Кеньон
Гамбиер, Огайо
1824
Епископальный
Лафайет
Истон, штат Пенсильвания.
1826
Пресвитерианский
Луизиана, Университет
Новый Орлеан, штат Латинская Америка.
1845
Светский
Мариетта
Мариетта, Огайо
1797
Конгрегация
Мэриленд, Университет
Балтимор, штат Мэриленд.
1812
Светский
Мэривилл
Мэривилл, штат Теннесси.
1819
Пресвитерианский
Miami Univ.
Оксфорд, Огайо
1809
Светский
Миссисипи, Университет
Оксфорд, Мисс.
1844
Светский
Миссури, Университет
Колумбия, штат Монако.
1839
Светский
Маунт Холиок*
Саут-Хэдли, штат Массачусетс.
1837
Конгрегация
Маунт Юнион
Альянс, Огайо
1846
Методист
Нью-Йоркский университет.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
1831
Неконфессиональная
Северная Каролина, Университет
Чапел-Хилл, штат Северная Каролина.
1789
Светский
Нотр-Дам
Нотр-Дам, Инд.
1842
Римско-католическая церковь
Оберлин*
Оберлин, Огайо
1833
Конгрегация
Ohio Univ.
Афины, Огайо
1804
Светский
Пенсильвания, Университет штата Пенсильвания.
Филадельфия, штат Пенсильвания.
1740
Неконфессиональная
Принстон (первоначально колледж Нью-Джерси)
Принстон, штат Нью-Джерси.
1746
Пресвитерианский
Ратгерс (первоначально Колледж королевы)
Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси
1766
Голландские реформаты
Университет Сент-Луиса.
Сент-Луис, штат Монако.
1818
Римско-католическая церковь
Теннесси, Университет
Ноксвилл, штат Теннесси.
1794
Светский
Трансильвания
Лексингтон, штат Калифорния.
1780
Ученики Христа
Троица
Хартфорд, штат Коннектикут.
1833
Епископальный
Военная академия США
Вест-Пойнт, штат Нью-Йорк.
1802
Светский
Военно-морская академия США
Аннаполис, доктор медицины
1845
Светский
Колледж Юнион
Скенектади, штат Нью-Йорк.
1795
Пресвитерианский с конгрегационализмом
Вермонт, Университет
Берлингтон, штат Вашингтон.
1791
Неконфессиональная
Вилланова
Вилланова, Па.
1842
Римско-католическая церковь
Уэйк Форест Колл.
Уэйк Форест, штат Северная Каролина.
1833
Баптист
Уэслианский университет.
Миддлтаун, штат Коннектикут.
1833
Уэслианский методист
Западный резервный университет.
Кливленд, Огайо
1826
Конгрегация
Уитон*
Нортон, Массачусетс.
1834
Неконфессиональная
Уильям и Мэри
Уильямсбург, штат Вирджиния.
1693
Англиканский
Уильямс
Уильямстаун, штат Массачусетс.
1793
Конгрегация
Висконсин, Университет
Мэдисон, штат Висконсин.
1848
Светский
Ксавье
Цинциннати, Огайо
1831
Римско-католическая церковь
Йель
Нью-Хейвен, штат Коннектикут.
1701
Конгрегация
конкретные секты. Но они существовали на грани финансовой жизнеспособности и часто подвергались тем же экономическим спадам, что и бизнес и финансовые предприятия41.
41. См. Дэвид Поттс, "Американские колледжи в девятнадцатом веке", History of Education Quarterly 11 (1971): 363-80; idem, "'College Enthusiasm!' as Public Response, 1800-1860," Harvard Educational Review 47 (1977): 28-42.
В 1815 году в США существовало тридцать три колледжа, в 1835-м - шестьдесят восемь, а в 1848-м - 113. Шестнадцать из них были государственными учреждениями, которые к тому времени уже можно было отличить от частных религиозных. Восемьдесят восемь были колледжами протестантских конфессий, остальные девять - римско-католическими.42 Католические образовательные инициативы в Соединенных Штатах были в основном делом религиозных орденов. Среди них Джорджтаун и Фордхэм (оба иезуиты), Нотр-Дам (Орден Святого Креста) и Вилланова (августинцы). Все они были основаны в преддверии большой католической иммиграции; их целью изначально была прозелитизация, а не просто обслуживание уже существующего католического населения. Протестанты, такие как Лайман Бичер, правильно истолковали католические учреждения как идеологический вызов.
Американское высшее образование отреагировало на потребность в профессиональном образовании на уровне выпускников. В начале национального периода были основаны профессиональные школы, начиная с медицины, юриспруденции и богословия. Однако на уровне бакалавриата протестантские, католические и государственные колледжи делали упор на либеральное образование - то есть образование, направленное на развитие интеллектуальных способностей студента, а не на профессиональную подготовку. Либеральным его называли потому, что оно должно было быть освобождающим и, следовательно, подходить для свободного человека (liber в переводе с латыни означает "свободный").43 Отчет Йельского университета за 1828 год, составленный преподавателями крупнейшего и самого влиятельного высшего учебного заведения страны, защищал традиционную концепцию либерального образования от ее критиков. В центре учебной программы была классика, в частности латынь. Сторонники нововведений в учебный план добились успеха, введя современную историю, современную литературу и современные иностранные языки, но классика оставалась основной дисциплиной, наряду с математикой и естественными науками. Для поступления в колледжи обычно требовалось знание латыни, что, в свою очередь, повлияло на программы средних школ. У студентов было мало предметов по выбору. Классическое образование прививало интеллектуальную дисциплину и давало тем, кто им занимался, общую систему координат во всем мире. Использование латыни подчеркивало образованность человека и придавало вес его аргументам. Врачи писали свои рецепты на латыни, юристы посыпали свои аргументы латинскими фразами. Американские государственные деятели отстаивали свои принципы "классического республиканизма" с помощью аргументов, почерпнутых из Аристотеля, Публия и Цицерона. Скульпторы льстили
42. Эти цифры могут несколько отличаться из-за существования мимолетных и маргинальных институтов. См. Tewksbury, Founding, 32-46.
43. OED, s.v. "liberal".
Изображая общественных деятелей в тогах. Конгресс заседал в Капитолии в римском стиле.44
Отличительной чертой американских колледжей эпохи антисемитизма был курс по моральной философии, который обычно читал выпускникам президент колледжа. Этот курс, являющийся завершающим этапом обучения в бакалавриате, рассматривал не только ту область философии, которую мы называем этической теорией, но и психологию и все другие общественные науки с нормативной точки зрения. Доминирующей школой мысли были шотландские философы "здравого смысла" Томас Рид и Дугалд Стюарт, а также Адам Смит (которого мы помним в основном по его работам в области экономики, тогдашней ветви моральной философии). Этих философов ценили за их опровержение атеистического скептицизма Дэвида Юма, за примирение науки с религией и за то, что они настаивали на объективной обоснованности моральных принципов. Они разделяли человеческую природу на различные "факультеты" и объясняли трудную, но важную задачу подчинения инстинктивных и эмоциональных факультетов высшим - разуму и моральному чувству. Моральная философия, которую преподавали в колледжах, отражала озабоченность американской культуры среднего класса характером и самодисциплиной. Этот курс, очень похожий во всех государственных и протестантских колледжах, заменил изучение сектантской религиозной доктрины, которая перешла в профессиональные школы божественности и семинарии для подготовки священнослужителей45.
Колониальные пуритане включали в свои начальные школы обучение как девочек, так и мальчиков, а в США начала XIX века среднее образование стало доступным для девочек без особых споров. Лучшая средняя школа для девочек, Тройская женская семинария, основанная в 1821 году Эммой Уиллард, предлагала курсы истории и естественных наук на уровне колледжа. К середине века Соединенные Штаты стали первой страной в мире, где уровень грамотности среди женщин сравнялся с уровнем грамотности среди мужчин. Не менее удивительно, что первые возможности получить высшее образование появились и у женщин. Религиозные мотивы оставались важными в этом вопросе, о чем свидетельствуют кальвинизм колледжа Маунт-Холиок, евангелический аболиционизм Оберлина с совместным обучением и уэслианский методизм в
44. Джек Лэйн, "Отчет Йельского университета за 1828 год", History of Education Quarterly 27 (1987): 325-38; Daniel Howe, "Classical Education and Political Culture in Nineteenth-Century America," Intellectual History Newsletter 5 (Spring 1983): 9-14; Carl Richard, The Founders and the Classics (Cambridge, Mass., 1994).
45. См. D. H. Meyer, The Instructed Conscience (Philadelphia, 1972); Daniel Howe, The Unitarian Conscience: Гарвардская моральная философия, 1805-1861, 2-е изд. (Миддлтаун, Конн., 1988); Аллен Гельцо, "Наука долга", в книге "Евангелисты и наука в исторической перспективе", изд. Дэвид Ливингстон и др. (Нью-Йорк, 1999), 267-89.
Женский колледж Джорджии, все они были основаны в 1830-х годах. Ни один человек не сделал больше для того, чтобы применить Второе Великое пробуждение к женскому образованию, чем Катарина Бичер, старшая дочь евангелиста Лаймана Бичера.46
Соединенные Штаты стали пионером в области высшего образования для женщин, и к 1880 году треть всех американских студентов, поступивших в высшие учебные заведения, составляли женщины - процент, не имеющий аналогов в других странах мира.47 Ученые часто спорят о том, насколько американская история является "исключительной" по сравнению с остальным миром. Нет лучшего примера американской исключительности, чем высшее образование для женщин. Благодаря усилиям христианских миссионеров американский пример высшего образования для женщин повлиял на многие другие страны.
IV
В начале XXI века, когда пишется эта глава, гипотеза о том, что Вселенная отражает разумный замысел, вызвала ожесточенную дискуссию в Соединенных Штатах. Как сильно отличался интеллектуальный мир начала девятнадцатого века! Тогда практически все верили в разумный замысел. Вера в рациональное устройство Вселенной лежала в основе мировоззрения эпохи Просвещения, которую разделяли Исаак Ньютон, Джон Локк и американские отцы-основатели. Даже откровенные критики христианства придерживались не атеизма, а деизма, то есть веры в безличное, удаленное божество, которое создало Вселенную и спроектировало ее настолько идеально, что она работает сама по себе, следуя естественным законам, не нуждаясь в дальнейшем божественном вмешательстве. Часто употребляемое выражение "книга природы" относилось к универсальной практике рассмотрения природы как откровения Божьей силы и мудрости. Христиане любили говорить, что они принимают два божественных откровения: Библию и книгу природы. Для деистов, таких как Томас Пейн, одной книги природы было достаточно, и то, что он называл "баснями" Библии, было излишним. Желание продемонстрировать славу Божью, будь то деистское или, чаще всего, христианское учение, было одним из главных мотивов научной деятельности в ранней республике, наряду с национальной гордостью, надеждой на полезное применение и, конечно, радостью от самой науки48.
46. Барбара Соломон, "В компании образованных женщин" (Нью-Хейвен, 1985); Кэтрин Скляр, "Основание колледжа Маунт-Холиоук", в книге "Женщины Америки", изд. Carol Berkin and Mary Beth Norton (Boston, 1979), 177-201; idem, Catharine Beecher (New Haven, 1973).
47. Соломон, В компании образованных женщин, 63.
48. Более подробно о вере в разумный замысел в этот период я рассказываю в Unitarian Conscience, 69-82.
Одна из таких демонстраций божественного замысла появилась в широко распространенном учебнике "Естественная теология" (1805 г. и десять последующих американских изданий к 1841 г.), написанном английским священником Уильямом Пейли. Пэйли привел бесчисленное количество примеров, иллюстрирующих телеологический аргумент в пользу существования Бога (то есть аргумент, согласно которому мы обнаруживаем в природе очевидный замысел и можем сделать из этого вывод о наличии целеустремленного дизайнера). Например, утверждал Пейли, физиология человеческого глаза демонстрирует не меньший замысел, чем телескоп, созданный человеком.49 Хотя Пейли и был популяризатором, он не исказил позицию большинства ученых своего времени. Естественное богословие, изучение существования и атрибутов Бога, демонстрируемых на примере созданной Им природы, широко изучалось, а книга Пейли использовалась в качестве учебника. Синтез научной революции и протестантского христианства рассматривал природу как закономерную систему материи, находящейся в движении, но в то же время как божественно созданную сцену для нравственной деятельности человека. Псалмопевец провозгласил: "Небеса возвещают славу Божию, и твердь показывает дела рук Его". Влиятельный Бенджамин Силлиман, профессор химии и естественной истории в Йельском университете с 1802 по 1853 год, утверждал, что наука сообщает нам "мысли Бога "50.
Силлиман и другие ведущие американские ученые, такие как Эдвард Хичкок и Джеймс Дуайт Дана, согласовывали свою науку не только с разумным замыслом, но и со Священным Писанием. Они настаивали на том, что ни геология, ни окаменелости вымерших животных не противоречат книге Бытия. Они интерпретировали "дни" творения как эоны времени и указывали, что Бытие было написано для древней аудитории, с целью обучения религии, а не для того, чтобы обучать современных людей научным тонкостям. Ученые по-разному относились к тому, какое значение они придавали выявлению приблизительных параллелей между наукой и Священным Писанием, например, сравнивая геологические свидетельства о затоплении в прошлом с Ноевым потопом. Наиболее распространенная теория, объясняющая появление различных видов с течением времени, - теория великого французского биолога Жоржа Кювье - гласила, что Бог совершал последовательные акты особого творения. Когда шотландец Роберт Чемберс опубликовал книгу "Вести естественной истории сотворения мира" (Vestiges of the Natural History of Creation) в
49. Уильям Пейли, "Естественная теология, или Доказательства существования и атрибутов Божества, собранные из проявлений природы" (Бостон, Массачусетс, 1831 г.), 19-38. О контексте см. John Hedley Brooke, Science and Religion (Cambridge, Eng., 1991), 192-225; D. L. LeMahieu, The Mind of William Paley (Lincoln, Neb., 1976), 153-83.
50. Цитата из книги Джона К. Грина "Протестантизм, наука и американское Просвещение" в книге "Бенджамин Силлиман и его круг", изд. Leonard Wilson (New York, 1979), 19; idem, The Death of Adam (New York, 1961), 23. См. также Chandos Brown, Benjamin Silliman (Princeton, 1989), первый том из запланированных двух.
В 1844 году, предвосхитив теорию эволюции Дарвина, он все же утверждал, что эволюция совместима с разумным замыслом. Научное сообщество отвергало эту теорию эволюции до тех пор, пока Чарльз Дарвин не создал теорию естественного отбора, чтобы объяснить, как она работает. Но Луи Агассис из Гарварда, знаменитый первооткрыватель прошлых ледниковых периодов, отстаивал теорию особого творения даже после того, как Дарвин опубликовал "Происхождение видов" в 1859 году. Его коллега по Гарварду ботаник Аса Грей возглавил американскую борьбу за принятие теории эволюции, но при этом утверждал (вопреки мнению самого Дарвина), что эволюция совместима с разумным замыслом51.
В начале XIX века выделялись две отрасли науки: естественная история (биология, геология и антропология, которые в то время считались в основном описательными) и натурфилософия (физика, химия и астрономия, более математические по своей природе). В научной деятельности Соединенных Штатов особое внимание уделялось естественной истории, сбору информации о флоре, фауне, окаменелостях и горных породах. Такие исследовательские экспедиции, как экспедиции Льюиса и Кларка в 1804-6 годах, майора армии Стивена Лонга через Великие равнины в 1819-23 годах и лейтенанта флота Чарльза Уилкса через Тихий океан в 1838-42 годах, способствовали накоплению этих знаний. Многие ученые были любителями, которые зарабатывали на жизнь другими способами, часто в качестве священников, врачей или офицеров вооруженных сил. Наука входила в стандартную программу среднего и высшего образования, и этот предмет пользовался широким интересом у среднего класса. Наука, как и технология, выиграла от повышения уровня грамотности и счета американцев XIX века. В популярных журналах появлялись статьи, поощряющие интерес к естественной истории Нового Света. Воспринимаемая гармония между религией и наукой работала на благо общества. Как промышленная революция отразила изобретательность бесчисленных ремесленников, так и ранняя современная естественная история выиграла от преданного любопытства многих непрофессиональных наблюдателей и коллекционеров - как женщин, так и мужчин.52
51. Джон К. Грин, "Наука и религия", в книге "Восхождение адвентизма", изд. Edwin Gaustad (New York, 1974), 50-69; A. Hunter Dupree, Asa Gray (Cambridge, Mass., 1959), 288-303, 358-83; idem, "Christianity and the Scientific Community in the Age of Darwin", in God and Nature, ed. Дэвид Линдберг и Рональд Намерс (Беркли, 1986), 351-68.
52. См. Margaret Welch, The Book of Nature: Natural History in the United States, 1820-1875 (Boston, 1998); Sally Kohlstedt, "Education for Science in Nineteenth-Century America," in The Scientific Enterprise in America, ed. Ronald Numbers and Charles Rosenberg (Chicago, 1996), 61-82; John C. Greene, American Science in the Age of Jefferson (Ames, Iowa, 1984).
Карьера нескольких выдающихся деятелей американского естествознания иллюстрирует неспециализированный характер их интеллектуальной жизни и времени. Генри Школькрафт, сын фермера и стекольщика, никогда не учился в колледже. Будучи правительственным агентом по работе с индейцами племени оджибва (также называемого чиппева), он описывал язык, фольклор и обычаи своих хозяев с помощью своей жены, которая была наполовину оджибва, а наполовину ирландкой. Таким образом, он стал одним из первых антропологов, живших вместе с изучаемым народом. Иммигрант Константин Рафинеск совмещал плодотворное выявление новых растений и цветов с изучением строителей курганов и других индейских народов. Некоторые из ведущих деятелей американской естественной истории сегодня вспоминаются и как ученые, и как художники, например Джон Джеймс Одюбон и Чарльз Уилсон Пил. Такие книги, как "Птицы Америки" Одюбона, "Универсальная география Америки" Джедидии Морзе и "Американская орнитология" Александра Уилсона, а также музей Пила в Филадельфии, в котором был выставлен знаменитый скелет мастодонта, сделали естественную историю достоянием широкой публики. Только две американские женщины этого периода считали себя профессиональными учеными: Эмма Уиллард, которая преподавала математику и натурфилософию в Трое и публиковала работы по физиологии, и Мария Митчелл, которая в 1847 году открыла комету и позже стала профессором астрономии в Вассаре.53
Это была эпоха, когда ученые, как и другие исследователи, придавали большое значение организации, классификации и представлению своих открытий в удобоваримой форме. Таксономия (классификация биологических видов) понималась как отражение разумности Творца, а не процесса естественного отбора. Исследование земного шара сопровождалось совершенствованием картографии (составления карт), а также открытием видов и разновидностей растений. Введение метрической системы сделало измерения единообразными. Организация научных данных в статистику и графики сопровождалась развитием бухгалтерского учета и счетоводства. Словари, энциклопедии и своды законов будоражили воображение. Как американцы создавали добровольные организации и издания для продвижения религиозных, благотворительных и политических целей, так они создавали и научные организации. Американское философское общество и Американская академия искусств и наук были основаны еще до 1815 года; с годами к ним присоединилось множество обществ, институтов и лицеев, часто местного или регионального характера, которые часто занимались представлением науки неспециалистам. В 1818 году появился "Американский научный журнал" Силлимана, посвященный публикации новых исследований для профессиональной аудитории.
53. Нина Байм, "Американские писательницы и наука XIX века" (Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси, 2002).
аудитории. Одним словом, научная деятельность отражала резкие улучшения в области коммуникаций и поиска информации, а также возросший интерес общественности к доступу к информации54.
Как показывают три великие исследовательские экспедиции, федеральное правительство в эпоху антебеллумов играло несколько большую роль в научных исследованиях, чем в образовании. Еще одним федеральным предприятием, производящим много научных знаний, была Береговая служба США, которая составляла карты океанографии расширяющейся американской империи. Задуманная во время правления Джефферсона, она была возрождена при Джексоне. Созданная для содействия океанской торговле, Береговая служба отражала интерес джефферсоновцев и джексоновцев к международной торговле. Даже столь злонамеренный призыв Джона Куинси Адамса к созданию федеральной астрономической обсерватории вскоре был реализован. Администрация Джексона нашла деньги в Министерстве военно-морского флота на строительство небольшой обсерватории в 1834 году для помощи небесной навигации, а первый Конгресс вигов, к радости Адамса, принял ассигнования на более крупную обсерваторию в 1842 году. Военно-морская обсерватория США и сегодня находится в Вашингтоне, округ Колумбия55.
Но одно из самых значительных федеральных научных начинаний - Смитсоновский институт - было навязано правительству извне. Богатый английский ученый по имени Джеймс Смитсон завещал свое имущество правительству США, чтобы основать "учреждение для увеличения и распространения знаний". Президент Джексон отрицал, что у него есть полномочия принять этот дар, и передал вопрос в Конгресс, где Кэлхун выступил против него как против неконституционного. После того как Конгресс согласился принять деньги, завещанный дар переплыл Атлантику на пакетботе, груженном золотыми монетами на полмиллиона долларов, и прибыл в гавань Нью-Йорка 28 августа 1838 года; демократическая администрация не хотела принимать просто бумагу. Десять лет продолжались споры о том, что делать с полученными средствами, и только в 1846 году Конгресс создал Смитсоновский институт с музеем, лабораторией, библиотекой и художественной галереей. Среди членов Конгресса, заслуживающих благодарности за результат, были Бенджамин Таппан из Огайо (брат аболиционистов Льюиса и Артура), Роберт Дэйл Оуэн из Индианы (сын Роберта Оуэна) и Джон Куинси Адамс56.
54. Александра Олесон и Санборн Браун, ред., "Стремление к знаниям в ранней американской республике" (Балтимор, 1976); Дэниел Хедрик, "Когда информация достигла совершеннолетия" (Нью-Йорк, 2001).
55. A. Hunter Dupree, Science in the Federal Government, 2nd ed. (Baltimore, 1985), 29-33, 62-63.
56. Дэвид Мэдсен, Национальный университет (Детройт, 1966), 60; Уильям Риз, ред., Смитсоновский институт: Documents (Washington, 1901), I.
Новому Смитсоновскому институту посчастливилось заполучить в секретари ведущего американского физика Джозефа Генри, профессора натурфилософии в колледже Нью-Джерси (позднее Принстонский университет) с 1832 года. Исследования Генри в области электромагнетизма уже помогли подготовить почву для создания электромотора и телеграфа Морзе, хотя Генри не осознавал, насколько близки его "философские игрушки" к рыночному применению, и не получил патента. Будучи набожным пресвитерианином старой школы, Генри верил в разумное устройство Вселенной и в совместимость разума с откровением; он поддерживал тесную дружбу с консервативным теологом-кальвинистом Чарльзом Ходжем из Принстонской богословской семинарии. Будучи способным администратором, Генри сосредоточил усилия Смитсоновского института на научных исследованиях и публикациях, а его книжную коллекцию передал Библиотеке Конгресса. Вместе с Александром Далласом Бэчем, главой Береговой службы, Генри возглавил формирование самосознательного американского научного сообщества и основал в 1848 году Американскую ассоциацию содействия развитию науки, созданную по образцу Британской ассоциации содействия развитию науки57.
Молодая американская республика пережила протестантское Просвещение, которое дало восторженное религиозное одобрение научным знаниям, народному образованию, гуманизму и демократии. Наиболее распространенная форма христианского милленаризма добавила к этому списку веру в прогресс. Распространение грамотности, открытия в науке и технике, даже повышение уровня жизни - все это можно было интерпретировать - и так оно и было - как свидетельство приближения Второго пришествия Христа и мессианской эры, предсказанной пророками, которая уже близка58.
V
Усовершенствования в области путешествий и транспорта имели и обратную сторону: распространение заразных болезней. Эндемичная в долине реки Ганг в Индии, холера в начале XIX века по торговым путям переместилась в Центральную Азию, Россию и через Европу с востока на запад. Летом 1832 года она пересекла Атлантику вместе с иммигрантами, прибывшими в Канаду и Соединенные Штаты. Холера поразила крупные портовые города - Нью-Йорк и Новый Орлеан.
57. Theodore Bozeman, Protestants in an Age of Science (Chapel Hill, 1977) 41, 201; Albert Moyer, Joseph Henry (Washington, 1997), 66-77; цитата на 73. О Баче см. Hugh Slotten, Patronage, Practice, and the Culture of American Science (Cambridge, Eng., 1994).
58. Джеймс Мурхед, Мир без конца: Mainstream American Protestant Visions of the Last Things (Bloomington, 1999), 2-9.
Наиболее тяжело, но болезнь распространялась по речным и канальным путям, нанося тяжелый урон везде, где было многолюдно и царили антисанитарные условия (в частности, загрязненная вода). Конечно, больше всего страдали бедняки59.
В ответ на эпидемию Сенат принял резолюцию, внесенную Генри Клеем, призывающую президента объявить день национальной "молитвы, поста и смирения". Джексон, следуя примеру Джефферсона, а не Вашингтона, Мэдисона и старшего Адамса, решил, что соблюдение этого требования нарушит разделение церкви и государства. Евангелический объединенный фронт поддержал резолюцию, но некоторые деноминации поддержали президента, в том числе римские католики и антимиссионерские баптисты. К облегчению Джексона, резолюция не прошла через Палату представителей. Большинство церквей все равно отмечали этот день по собственному усмотрению, а правительства двенадцати штатов одобрили его. Но политический вопрос оставался живым и партийным. Когда в 1848-49 годах случилась очередная эпидемия холеры и обе палаты потребовали ввести такой день, президент вигов Закари Тейлор издал прокламацию. Каким бы ни был эффект от молитв, они, по крайней мере, не причинили вреда жертвам болезни - больше, чем можно сказать о средствах лечения врачей: кровопускании и огромных дозах ядовитой ртути.60
Из всех основных отраслей науки в этот период, возможно, наименее развитой была медицина. Вакцинация против оспы была одним из немногих действенных медицинских вмешательств, применявшихся на практике. Теория болезней, основанная на микробах, была предложена (под названием "животноводческая теория"), но так и осталась непроверенной, эксцентричной догадкой. То, что гниющие отбросы и экскременты способствуют развитию болезней, было признано давно, а вину за это возлагали на их дурно пахнущие испарения ("миазмы"). Повторяющиеся эпидемии побудили города начать улучшать санитарные условия, но решительные действия были предприняты только в XIX веке. Врачи не практиковали ни асептики, ни антисептики и часто заражали пациента болезнью того, кого видели последним. В 1843 году Оливер Уэнделл Холмс старший, профессор медицины в Гарварде, опубликовал работу, в которой показал, что врачи, не соблюдающие гигиену, несут серьезную ответственность за распространение послеродовой лихорадки среди рожениц61.
59. Чарльз Розенберг, "Годы холеры" (Чикаго, 1987); Шелдон Уоттс, "Эпидемии и история" (Нью-Хейвен, 1997), 167-212.
60. Rosenberg, Cholera Years, 47-52, 66, 121-22; Adam Jortner, "Cholera, Christ, and Jackson," JER 27 (2007): 233-64.
61. Джоэл Мокир, Дары Афины (Принстон, 2002), 94. Медицинское сообщество так неохотно приняло выводы Холмса, что он переиздал эту работу в 1855 году. Она опубликована в его сборнике "Медицинские эссе" (Бостон, 1889), 103-72.
Такие врачи, как Джейкоб Бигелоу из Гарвардской медицинской школы, в поисках materia medica (лекарственных средств) классифицировали большое количество растений и трав на благо естественной истории, но на практике фармакопея состояла в основном из слабительных и опиатов. Холмс с редкой для его профессии откровенностью заметил, что если бы всю materia medica его времени можно было выбросить в море, то это было бы "тем лучше для человечества, и тем хуже для рыб". Врачи выступали в роли собственных аптекарей, продавая прописанные ими лекарства. Изобретение стетоскопа во Франции в 1819 году помогло в диагностике, но врачи мало чем могли помочь даже правильно поставленному диагнозу. Лишь немногие методы лечения того времени были эффективны, кроме снятия симптомов. "Героические", то есть радикальные, меры кровопускания, очищения и нарывов находили поддержку у врачей при самых разных заболеваниях. Они получили одобрение Бенджамина Раша, который оставался ведущим медицинским авторитетом Америки еще долгое время после его смерти в 1813 году, несмотря на критику Бигелоу в 1835 году. Одним из немногих терапевтических усовершенствований стало выделение хинина из коры цинхоны в 1820 году и его постепенное применение для лечения малярии62.
Реагируя на бесполезность научной медицины, многие пациенты прибегали к различным альтернативам: гомеопатии, гидропатии, томсонианству, грэмизму, френологии, спиритизму и народным средствам (евроамериканским, афроамериканским и коренным американским).63 Чтобы защитить свою территорию, группа ведущих ортодоксальных врачей основала в 1847 году Американскую медицинскую ассоциацию. Но, как и религия, американская народная медицина отражала свободный рынок идей. Хотя неортодоксальные врачи могли быть беспринципными шарлатанами, некоторые из них имели более здравые идеи и приносили меньше вреда, чем доктора медицины. Среди неортодоксов был Сильвестр Грэхем, пресвитерианский священник, который совмещал проповедь тысячелетия с советами о здоровье. Он выступал за воздержание, вегетарианство, отказ от табака, сильно соленой пищи и "возбуждающих напитков" вроде кофе. Он утверждал, что большинство болезней можно предотвратить с помощью здорового питания, физических упражнений и чистоты, как личной, так и общественной. Учения Грэма превращали в добродетели предметы первой необходимости для простых американцев. Поскольку нагревать воду было настолько неудобно, что это отбивало охоту принимать ванну, Грэм рекомендовал мыться в холодной воде. Поскольку в большинстве семей не хватало кроватей, он рекомендовал спать
62. Джон С. Халлер, Американская медицина в переходный период (Урбана, Иллинойс, 1981), 36-99; Холмс, Медицинские эссе, 203; Алекс Берман, "Героический подход в терапии XIX века", в книге "Болезнь и здоровье в Америке", изд. Джудит Ливитт и Рональд Намерс (Мэдисон, Висконсин, 1978), 77-86.
63. Джеймс Касседи, Медицина в Америке (Балтимор, 1991), 33-39; Джон Даффи, От юмора к медицинской науке (Урбана, Иллинойс, 1993), 80-94. О народной медицине афроамериканцев см. в Sharla Fett, Working Cures (Chapel Hill, 2002).
на твердой поверхности. Поскольку мука тонкого помола стоила дорого, он рекламировал крупнозернистую муку для своих знаменитых крекеров Graham. Поскольку многие женщины надеялись ограничить размер своей семьи, он предостерегал мужчин, что частый секс может их истощить. Лекции и труды Грэма по физиологии оказывали влияние и вызывали споры на протяжении 1830-х и 40-х годов. Адвентисты седьмого дня продолжили диетическую программу Грэма после Гражданской войны; один из них, Джон Келлог, изобрел кукурузные хлопья64.
По мере роста страны медицинские школы множились, но оставались маленькими, нелицензированными и порой плохо оснащенными. Многие практикующие врачи вообще не посещали их, а постигали свою профессию в процессе обучения. (По одной из оценок, в 1835 году только 20 процентов врачей в Огайо имели медицинскую степень). Грубая анатомия была тем аспектом медицины, который тогда понимали лучше всего; однако, столкнувшись с хронической нехваткой трупов, анатомы стали непопулярны, занимаясь разграблением могил. Студенты-медики, желавшие получить лучшую подготовку, отправлялись за границу.65 Единственной признанной медицинской специальностью была хирургия, долгое время считавшаяся занятием, совершенно отличным от врачебной деятельности; большинство врачей занимались общей практикой.
Благотворительность того времени включала в себя медицинские филантропии, такие как больницы, приюты для умалишенных, уход за глухими и слепыми. Но в отсутствие эффективных методов лечения больницы не приносили пациентам особой пользы. Как правило, они лечили только бедных и набирали выздоравливающих для "ухода" за более больными, чем они сами; профессиональных школ для подготовки медсестер еще не существовало. Люди, которые могли позволить себе оплатить лечение, обычно получали его на дому, а в промежутках между визитами к врачу за ними ухаживали члены семьи. Медицинское обслуживание рабов отражало финансовую заинтересованность их хозяев в их продуктивности и репродуктивности, но страдало от их зачастую антисанитарных условий жизни и, конечно, от плохого состояния терапевтических знаний. Иногда врачи проводили эксперименты на пациентах-рабах так, как они не стали бы делать это на свободных белых пациентах66.
Не только холера, но и другие инфекционные заболевания, такие как брюшной тиф, распространялись быстрее, чем в прежние годы, поскольку больше людей путешествовало, а население
64. См. Robert Abzug, Cosmos Crumbling (New York, 1994), 163-82; Jayme Sokolow, Eros and Modernization (London, 1983), 161-68; Stephen Nissenbaum, Sylvester Graham and Health Reform (Westport, Conn., 1980), 152-54.
65. Уильям Ротштейн, Американские медицинские школы и медицинская практика (Нью-Йорк, 1987), 15-53; данные по Огайо на 50.
66. О больницах см. Charles Rosenberg, The Care of Strangers (New York, 1987), 15-46. О рабах см. Marie Jenkins Schwartz, Birthing a Slave (Cambridge, Mass., 2006); Deborah McGregor, From Midwives to Medicine (New Brunswick, N.J., 1998), 33-68.
Плотность населения увеличилась, особенно в негигиеничных коммерческих центрах. Школы передавали детям не только болезни, но и грамотность. Даже сельские семьи подвергались повышенному риску, когда переезжали в малярийные низины бассейнов рек Миссисипи и Огайо. Эндемические инфекции, такие как туберкулез (тогда называвшийся "чахоткой") и малярия ("агу"), на самом деле представляли собой более серьезную угрозу здоровью, чем внезапные незнакомые эпидемии, такие как холера и желтая лихорадка.67 Поскольку медицинская наука не могла понять, предотвратить или вылечить большинство этих болезней, здоровье нации ухудшалось в первой половине девятнадцатого века. В период с 1815 по 1845 год средний рост белых мужчин, родившихся в стране, снизился со 173 до 171,6 сантиметра, а средняя продолжительность жизни в возрасте 10 лет - с 52 до 47 лет. Рост демократии и производительности труда, даже повышение реальной заработной платы не компенсировали распространение заразных болезней, которые замедляли рост молодых людей, даже если они выживали. Экономическое развитие опережало медицинскую науку, и те, кто жил в эту эпоху, заплатили реальную физическую цену68.
Стоматология стала ярким пятном в общей мрачной картине. Хотя транспортная революция имела пагубные последствия в виде инфекционных заболеваний, распространение коммерческого общества, реклама в печатных СМИ и повсеместное стремление к лучшей жизни стимулировали спрос на стоматологические услуги и товары. В ответ на потребительский спрос и конкуренцию между поставщиками услуг качество пломбирования, удаления и протезирования зубов повысилось. Растущий средний класс начал чистить зубы, что стало важным шагом на пути к улучшению здоровья. Дантист из Нового Орлеана по имени Леви Пармли еще в 1815 году рекомендовал своим пациентам чистить зубы шелковой нитью, хотя зубная нить стала использоваться только после изобретения нейлона в двадцатом веке. В Европе стоматология часто считалась ремеслом, а не профессией, но в Соединенных Штатах ее статус повысился. Ведущие стоматологи имели степень доктора медицины. В 1840 году в Балтиморе открылась первая американская стоматологическая школа, и уже через поколение американская стоматология была признана лучшей в мире.69
67. Gerald Grob, The Deadly Truth (Cambridge, Mass., 2002), 96-101, 108-15, 121-32; Thomas Cuff, The Hidden Cost of Economic Development (Burlington, Vt., 2005), xv.
68. Ричард Стекел, "Рост и уровень жизни в Соединенных Штатах", в книге "Американский экономический рост и уровень жизни до Гражданской войны", под ред. Robert Gallman and John Wallis (Chicago, 1992), 265-310; Robert Fogel, The Fourth Great Awakening (Chicago, 2000), 139-51, графики на с. 141; Robert Fogel, The Escape from Hunger and Premature Death (Cambridge, Eng., 2004), 35.
69. Малвин Ринг, История стоматологии (Нью-Йорк, 1992), 197-228; Сьюэллен Хой, В погоне за грязью: американское стремление к чистоте (Нью-Йорк, 1995), 5, 89; Бриджет Трэверс, ред., Мир изобретений (Нью-Йорк, 1994), 635.
Одно крупное медицинское новшество все же произошло в Соединенных Штатах: в 1846 году была продемонстрирована анестезия. До этого времени только алкоголь и разновидности опиума смягчали муки хирургии. В отсутствие анестезии пациенты неохотно шли на операции по любым, кроме самых серьезных, причинам, что ограничивало возможности хирургов в освоении новых методик. Тем не менее ампутация конечностей была трагически распространена, поскольку в антисанитарных условиях у раненых часто развивалась септицемия или гангрена. В отсутствие анестезии хирурги уделяли большое внимание быстрому завершению операций, хотя спешка увеличивала риск ошибок. Около четверти ампутированных умерли от шока или инфекции.70
16 октября 1846 года Уильям Мортон (по профессии стоматолог) успешно применил эфир во время операции по удалению опухоли шеи, проведенной доктором Джоном К. Уорреном в Массачусетской больнице общего профиля в Бостоне. Параллельно исследованиями в области анестезии занимались и другие, в том числе бывший партнер Мортона по стоматологии Гораций Уэллс и хирург из Джорджии Кроуфорд Лонг. Публичная демонстрация Мортона в одной из ведущих американских больниц привлекла к анестезии внимание всего мира, но его попытки получить патентные права принесли ему лишь судебные тяжбы и споры - особенно с Уэллсом и профессором химии из Гарварда Чарльзом Т. Джексоном, который давал ему советы. Сын фермера, мечтавший о богатстве и славе, Мортон забросил свою практику и занялся судебными делами. Он умер двадцать два года спустя в нищете. Тем временем эфир, хлороформ и другие виды анестезии, несмотря на обоснованные опасения по поводу их безопасности, нашли применение в хирургии, стоматологии и акушерстве во всем западном мире. Помимо влияния на медицину, анестезия стимулировала философские и религиозные дебаты о функции боли в человеческом существовании. С изобретением анестезии медицинская наука пересеклась с импульсом гуманитарных реформ, которые стремились свести к минимуму причинение физической боли в самых разных контекстах, включая телесные наказания школьников, жен, осужденных, рабов и военнослужащих71.
70. Джеймс Касседи, Американская медицина и статистическое мышление (Кембридж, Массачусетс, 1984), 87; Элейн Крейн, "Определяющая сила боли в ранней Америке", в книге "Сквозь темное стекло", изд. Ronald Hoffman et al. (Chapel Hill, 1997), 370-403. Книга Томаса Дорманди "Худшее из зол: борьба с болью" (Нью-Хейвен, 2006) попала в мои руки слишком поздно, чтобы я мог ею воспользоваться.
71. G. B. Rushman et al., A Short History of Anaesthesia (Oxford, 1996), 9-19; Martin Pernick, A Calculus of Suffering (New York, 1985).
VI
В дискуссиях о морали Библия занимала даже более видное место, чем в вопросах образования и науки. Американцы до Гражданской войны при обсуждении моральных вопросов почти всегда апеллировали к библейскому авторитету. Эта практика распространялась и на самый раскольничий из всех споров о социальной морали - дебаты о рабстве. В 1837 году Теодор Дуайт Уэлд опубликовал книгу "Библия против рабства". Как и другие аболиционисты, он цитировал великую речь святого Павла в Афинах о том, что Бог "создал из одной крови все народы человеческие для обитания по всему лицу земли" (Деян. 17:26). Нельзя порабощать родственников. Но защитники рабства ответили цитатой из книги Ноя: "Проклят Ханаан; рабом из рабов будет он братьям своим" (Бытие 9:25). В ответ на это Уэлд заявил, что нет никаких доказательств того, что африканцы произошли от Ханаана. Для таких аболиционистов, как Уэлд, рабство явно нарушало предписание Моисеева закона, которое Иисус объявил одной из величайших заповедей Бога: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Левит 19:18; Марк 12:28-31). В ответ на это авторитетный южный баптист Торнтон Стрингфеллоу указал, что многие другие отрывки Пятикнижия свидетельствуют о том, что избранный Богом народ практиковал рабство скота, и что Бог, не вынося полного осуждения этому институту, предписывал ему законные правила (как, например, в Исходе 21). Раввин М. Дж. Рафалл из Нью-Йорка подтвердил законность рабства по Торе.72 Аболиционисты возразили, что патриархи тоже практиковали многоженство, но это не делает его законным для христиан. Когда противники рабства апеллировали к Золотому правилу из Нагорной проповеди Иисуса, сторонники рабства указывали на то, что Послание Павла к Филимону доказывает, что церковь новозаветных времен, как и Израиль ветхозаветных времен, включала рабовладельцев и признавала их права73.
Хотя Дэвид Штраус опубликовал свою "Жизнь Иисуса" в Германии в 1835 году, по западную сторону Атлантики американские христиане вели свои споры, не обращаясь к "высшей критике" Библии, примером которой стала книга Штрауса. Тем не менее, использование библейских ссылок двумя сторонами отличалось. Южане использовали конкретные и буквальные текстовые примеры, в то время как сторонники борьбы с рабством ссылались на общий смысл Библии, например, что "Бог не уважает людей" (Деян. 10:34). Аболиционистка Анжелина Гримке заявила, что главный вопрос заключается не в том, осуждал ли Иисус рабство, а в том.
72. Рэпхолл цитируется в книге Марка Нолла "Бог Америки" (Оксфорд, 2002), 393-94.
73. Недавняя антология первичных документов из дебатов о рабстве - A House Divided, ed. Mason Lowance (Princeton, 2003); см. 63-67, 92-96. См. также Stephen Haynes, Noah's Curse (New York, 2002).
мог представить, что у Него есть раб.74 В дебатах по поводу священного статуса рабства участвовали не только экстремисты с обеих сторон. Один из самых подробных обменов мнениями по этому вопросу состоялся в серии писем между двумя умеренными баптистскими священниками - Фрэнсисом Уэйландом (президентом Брауновского университета и автором самого распространенного американского учебника по моральной философии) и Ричардом Фуллером (пастором большой балтиморской общины и одним из лидеров новой Южной баптистской конвенции).75 Кто "победил" в библейском споре, зависит от того, кого вы спросите. В то время каждая сторона считала, что у нее больше аргументов. Некоторые американские историки считают, что победа была за сторонниками рабства, но большинство современных зарубежных протестантов считают сторону противников рабства более убедительной - как и большинство американских христиан сегодня. Иезуитским комментаторам в Риме эти дебаты продемонстрировали хаотические последствия отсутствия у протестантов единого религиозного авторитета76.
После того как в 1831-32 годах в законодательном собрании Вирджинии завершились грандиозные дебаты о рабстве, Томас Р. Дью, профессор колледжа Уильяма и Мэри, опубликовал "Обзор дебатов" (1832), который привлек большое внимание всего Юга. Демонстрируя широкий интеллектуальный диапазон философов-моралистов своего времени, он опирался на классическую экономику и демографию Мальтуса. Дью стремился предотвратить дальнейшее возбуждение вопроса о рабстве в южных штатах, поскольку это показало бы рабам, что восстания, подобные восстанию Тернера, могут принести плоды. Он сосредоточил свой огонь на предложениях по колонизации, которые выдвигались законодателями из западной Вирджинии и представляли собой наиболее распространенную версию антирабовладельческого движения на Юге. Компенсированная эмансипация и/или колонизация непомерно увеличили бы налоговое бремя, утверждал он; некомпенсированную эмансипацию он отвергал как явно несправедливую. Дью не уклонялся от защиты рабства на экономических основаниях как эффективной и прибыльной системы. Программы колонизации создадут рабочую силу
74. Дэниел Макинерни, "Политическое евангелие аболиции", JER 11 (1991): 371-94; Richard W. Fox, Jesus in America (San Francisco, 2004), 206. Из всех американских библеистов только Теодор Паркер нашел в подходе Штрауса хоть какие-то достоинства; см. Dean Grodzins, American Heretic (Chapel Hill, 2002), 186-90.
75. Книга Фрэнсиса Уэйланда и Ричарда Фуллера "Домашнее рабство, рассматриваемое как институт Писания" (Нью-Йорк, 1847 г.) - это дань уверенности участников в аргументированном споре.
76. После продолжительной дискуссии Элизабет Фокс-Геновезе и Юджин Геновезе объявляют победителями сторону сторонников рабства в книге "Разум мастер-класса" (Кембридж, Англия, 2005), 473-527, хотя они отвергают аргумент "Проклятие Хама" как слабый. Об иностранных наблюдателях см. Noll, America's God, 400-401, 408. Отличное краткое изложение дебатов - Holifield, Theology in America, 494-504.
Он предупредил, что нехватка рабов приведет к тому, что штат лишится ценного экспорта лишних рабов на Юго-Запад. Дью не заходил так далеко, чтобы утверждать, что рабство превосходит свободный труд, но он включил в свое выступление философские и библейские аргументы в защиту рабства, чтобы показать, что оно не обязательно является аморальной системой. Дью принадлежал к поколению, которое охотно верило в провиденциальную идентичность морали и прибыльности. Если в будущем рабство перестанет приносить прибыль в Виргинии (а такое событие он считал вполне возможным), то наступит подходящий момент для пересмотра вопроса об освобождении. Хотя аргументы Дью не были безупречными, они вредили делу колонизации на Юге в то же время, когда на Севере оно также подвергалось обстрелу со стороны аболиционистов. За первые полвека независимости появилось сравнительно мало интеллектуальных защитников рабства. Искусная и обширная презентация Дью положила начало новой эре смелости защитников рабства. Однако не многие из них последовали за ним, сделав упор на экономические аргументы77.
В первые годы существования республики критики рабства отнюдь не были выходцами с Севера, равно как и его немногочисленные защитники не обязательно были южанами. Действительно, существование оппозиции рабству на Юге успокаивало северян тем, что задачу освобождения можно смело оставить в руках штатов. Однако к 1830-м годам споры о рабстве, которые часто велись между священнослужителями с упором на библейские аргументы, приобрели в подавляющем большинстве случаев секционный характер, хотя такие северные библеисты, как Мозес Стюарт и Чарльз Ходж, время от времени снабжали своих южных коллег боеприпасами, которые те могли использовать в своих целях.78 На Юге критика рабства была приглушена жестким контролем, введенным в ответ на петиционную кампанию аболиционистов 1835 года. Такие преданные аболиционисты Юга, как Джеймс Бирни и Анджелина Гримке, были вынуждены переехать на Север. Кассиус Клей (двоюродный брат Генри Клея), несмотря на все угрозы, сумел остаться в Кентукки и поддерживать там антирабовладельческое движение. Тем временем растущий мировой спрос на хлопок делал рабство все более привлекательным с экономической точки зрения, а необходимость оправдать систему перед ее внешними критиками стала еще более острой после освобождения в британской Вест-Индии (1833). Интеллектуалы Юга
77. Томас Р. Дью, Обзор дебатов в законодательном собрании Вирджинии 1831 и 1832 годов (Ричмонд, штат Вавилон, 1832); Уильям Шейд, Демократизация Старого Доминиона (Шарлотсвилл, штат Вавилон, 1996), 205; Джон Дейли, Когда рабство называлось свободой (Лексингтон, штат Кайрон, 2002), 34-56.
78. См. Кеннет Минкема и Гарри Стаут, "Эдвардсианская традиция и антирабовладельческие дебаты", JAH 92 (2005): 47-74.
сплотились в защиту своей секции. Из всех возможных аргументов в пользу рабства они чаще всего использовали библейские79.
Евангелические церкви Юга были источником антирабовладельческой агитации в XVIII веке. В 1818 году общенациональная пресвитерианская церковь объявила рабство "совершенно несовместимым с законом Божьим", и южане не высказали никаких возражений. Но южные евангелисты постепенно примирились с "особым институтом" своей части, заплатив за то, что их проповеди и волонтерская деятельность не будут нарушены. К 1830-м годам их духовенство, как правило, одобряло библейские основания для практики рабства. Свои реформаторские усилия они направляли на борьбу с насилием в южном обществе, религиозное просвещение рабов и свободных и напоминание рабовладельцам об их патерналистских обязанностях по отношению к своим иждивенцам. "Господа, воздавайте рабам вашим по справедливости и по достоинству, зная, что и вы имеете господина на небесах" (Колоссянам 4:1). Те самые священнослужители, которые цитировали Священное Писание, защищая рабовладельческую систему от внешних критиков, также наставляли хозяев, иногда в присутствии их рабов, не разбивать семьи и не мешать рабам слышать или читать для себя Божественное слово. Самый выдающийся богослов Южной Каролины Джеймс Х. Торнвелл оправдывал рабство на основании Библии, но в 1840-х годах выступал за принятие законов штата, защищающих браки между рабами и отменяющих ограничения на грамотность рабов. Пресвитерианский священник из Джорджии Чарльз Колкок Джонс, владелец трех плантаций и ста рабов, посвятил свое служение религиозному обучению негров (название его книги 1842 года), иногда работая в сотрудничестве с черными проповедниками. Джонс считал себя социальным реформатором, пытавшимся очеловечить институт рабства80.
Евангелическое духовенство Юга обычно не утверждало, что рабство - это "положительное благо" (как это делали Кэлхун и некоторые южные политики джексонианской ориентации), но они определенно отрицали его внутреннюю безнравственность. В первую очередь их возмущало вменение рабовладельцам в обязанность быть злыми людьми. В 1844 году, когда национальная методистская церковь отказалась принять в епископы человека, чья жена унаследовала рабов, Южная методистская церковь отделилась.
79. См. Jan Lewis, "The Problem of Slavery in Southern Political Discourse," in Devising Liberty, ed. David Konig (Stanford, 1995), 265-97; Drew Faust, Southern Stories (Columbia, Mo., 1992), 72-87; Ralph Morrow, "The Proslavery Argument Revisited," Mississippi Valley Historical Review 48 (1961): 79-94.
80. William Freehling, The Reintegration of American History (New York, 1994), 59-81; O'Brien, Conjectures of Order, II, 1149-57. О Джонсе см. Erskine Clark, Dwelling Place: A Plantation Epic (New Haven, 2005), esp. 135-39.
В следующем году Южные баптисты также создали свою собственную деноминацию. Пресвитериане, которые в 1837 году раскололись по теологическим линиям "старая школа/новая школа", незадолго до Гражданской войны снова раскололись по сектантским линиям. Эмансипация и колонизация в какое-то неопределенное будущее время, отведенное божественным провидением, когда "условия созреют", оставались смутной, но нередкой надеждой среди южных евангелистов эпохи антебеллума. Земное тысячелетие принесет избавление от рабства81.
Римско-католическая церковь в Соединенных Штатах заняла позицию, не сильно отличающуюся от позиции южных евангелических протестантов - если и более консервативную. В 1839 году архиконсервативный Папа Григорий XVI запретил католикам участвовать в атлантической работорговле (к тому времени в основном находившейся в руках испанцев и португальцев), но не осудил само рабство. Писание и естественное право (восходящее к Аристотелю) одобряли этот институт до тех пор, пока хозяева позволяли рабам жениться и получать религиозное образование. Даже если хозяева не выполняли своих обязательств, церковь считала, что лучше терпеть ошибки, чем рисковать социальными потрясениями, возможно, даже расовой войной, в результате немедленного освобождения. Риторика аболиционистов ссылалась на принципы, заимствованные из протестантизма и Просвещения, и подчеркивала неотложность проблемы рабства; она мало привлекала американских католиков эпохи бунта. Их религия больше, чем протестантизм, почитала духовную дисциплину терпеливого страдания и покорности и меньше ценила индивидуальную автономию. Иногда ради общественного порядка или благополучия общества приходилось идти на жертвы, вплоть до согласия на рабство. В Европе Римско-католическая церковь в целом настроена против либерализма, модернизма и республиканизма. Она не приняла Просвещение так, как англоязычный протестантизм. Большинство американских католических епископов, пришедших после Джона Кэрролла, были европейцами и разделяли это преимущественно консервативное мировоззрение. Социальная инженерия, такая как плановая колонизация, казалась таким людям анафемой. Постмилленниальные ожидания, которые давали теологическое обоснование вере американских протестантов в прогресс, не имели католического аналога. Антикатолицизм среди протестантов и антипротестантизм среди католиков, оба сильные и взаимоукрепляющие, препятствовали сотрудничеству в борьбе с рабством (да и вообще в любых других начинаниях)82.
81. Кристин Хейрман, Южный крест (Нью-Йорк, 1997), 5-6; Энн Лавланд, Южные евангелисты и социальный порядок (Батон-Руж, 1980), 191-219; Дейли, Когда рабство называлось свободой, 61-72.
82. Джон Макгриви, Католицизм и американская свобода (Нью-Йорк, 2003), 49-56. См. также Мадлен Райс, "Мнение американских католиков в споре о рабстве" (Нью-Йорк, 1944).
Социально-экономические факторы усиливали отчуждение католиков от борьбы с рабством. Большинство американских католиков также были иммигрантами и бедняками. Они презирали лицемерие тех аболиционистов, которые сожалели о тяжелом положении рабов вдали от родины, игнорируя при этом голодных новоприбывших на пороге своего дома. К сожалению, но вполне объяснимо, что бедные католические иммигранты, особенно ирландцы, дорожили белизной своей кожи как единственным знаком привилегии по сравнению со свободными неграми, которые конкурировали с ними за рабочие места. Аболиционисты, особенно чернокожие, глубоко возмущались таким отношением американцев ирландского происхождения и их церкви, противопоставляя его той симпатии, которую американские борцы с рабством получали в самой Ирландии от националистов вроде Дэниела О'Коннела. В результате аболиционисты иногда вступали в союз с нативистами.83
Но даже католики не утверждали, что рабство - это "позитивное благо" и лучший способ организации общества. Те, кто хотел доказать это, обычно считали необходимым ссылаться на светскую, а не религиозную идеологию для обоснования своей позиции. Джон К. Кэлхун, теоретик единства южных сект и толкования конституции, стал самым известным сторонником "позитивного блага" рабства. 6 февраля 1837 года южнокаролинец выступил в Сенате против приема петиций, призывающих к отмене рабства в округе Колумбия. (Поскольку у Конгресса не было полномочий отменять рабство в штатах, округ Колумбия стал излюбленной мишенью аболиционистов, желающих привлечь внимание всей страны к своему делу). В своей речи Кэлхун отказался от традиционной джефферсоновской доктрины о рабстве как о прискорбном наследии, с которым Юг должен справиться самостоятельно. "Я занимаю более высокую позицию", - заявил он. "Я считаю, что при нынешнем состоянии цивилизации, когда две расы разного происхождения, отличающиеся по цвету кожи и другим физическим, а также интеллектуальным различиям, сведены вместе, отношения, существующие сейчас в рабовладельческих штатах между ними, являются не злом, а благом - положительным благом". Без принуждения рабства, предвидел Кэлхун, господство белых окажется под угрозой; "следующим шагом будет возведение негров [sic] в социальное и политическое равенство с белыми". Достоинство рабства заключалось не в его простой рентабельности, а в широких социальных последствиях. Оно предотвращало как расовые, так и классовые конфликты на Юге, утверждал Кэлхун. "На продвинутой стадии богатства и цивилизации существует и всегда существовал конфликт между трудом и капиталом", - утверждал он. Но южное рабство "освобождает нас от беспорядков и опасностей, возникающих в результате
83. См. David Roediger, The Wages of Whiteness (London, 1991); Noel Ignatiev, How the Irish Became White (New York, 1995), 10-31; Charles Morris, American Catholic (New York, 1997), 63-80.
из этого конфликта". Эта речь побудила историка Ричарда Хофстедтера назвать Калхуна "Марксом мастер-класса "84.
Пропагандисты рабства с восторгом восприняли перепись населения 1840 года, проведенную администрацией Ван Бюрена. Данные, которые впервые собрала эта перепись, включали статистику по количеству душевнобольных. В переписных листах было дико завышено число безумных свободных негров (в некоторых общинах оно превышало все цветное население). Политики Юга приводили эти цифры, якобы указывающие на гораздо более высокий уровень безумия среди свободных, чем порабощенных негров, чтобы доказать, что афроамериканцы не могут справиться со свободой. Сам Кэлхун использовал эту статистику в публичных заявлениях в пользу расширения и защиты благотворного института рабства. Однако тем временем абсурд и противоречия, содержащиеся в этих данных, были разоблачены Эдвардом Джарвисом, статистиком с Севера. Джон Куинси Адамс добился принятия резолюции Конгресса, призывающей к расследованию того, как произошла ошибка. Переписью занимался Уильям Уивер из Вирджинии, и (будучи государственным секретарем при Тайлере) Кэлхун назначил его руководителем расследования, обеспечив тем самым сокрытие информации. Уиверу удалось затянуть расследование и затушевать его результаты; прорабовладельческие политики продолжали использовать результаты переписи. Как ошибочные данные попали в перепись, оставалось загадкой до тех пор, пока историк Патриция Клайн Коэн (Patricia Cline Cohen) не проследила, как они попали в мелкий шрифт и путаные колонки на бланках, которые заполняли сборщики. Перепись 1840 года, первая, показавшая, что Соединенные Штаты превзошли Великобританию по численности населения, и первая, собравшая информацию о грамотности, была также последней из дилетантских. Перепись 1850 года, проведенная администрацией вигов, воспользовалась советами Джарвиса и добилась значительных успехов в сборе и обработке социальной статистики85.
Политическая атмосфера Южной Каролины способствовала тому, что рабство было "позитивным благом". Уильям Харпер, горячий сторонник нуллификации и канцлер Высшего суда справедливости штата, вместе с Кэлхуном отвергал принципы Джефферсона; он прямо отвергал утверждение о том, что "все люди созданы равными", содержащееся в Декларации независимости, а также ее доктрину естественных прав. Будучи учеником Эдмунда Берка, Харпер с недоверием относился к тем, кто собирался перестроить общество на теоретической основе.
84. Джон К. Кэлхун, "Речь о приеме петиций об отмене", в его Сочинениях (Нью-Йорк, 1851-55), II, 625-33, цитаты из 631-33; Ричард Хофстедтер, Американская политическая традиция (Нью-Йорк, 1948), 68.
85. Патриция Коэн, Расчетливый народ (Чикаго, 1982), 175-204; Джеймс Касседи, Медицина и рост Америки (Мэдисон, Висконсин, 1986), 124-26; Фредерик Мерк, Рабство и аннексия Техаса (Нью-Йорк, 1972), 61-68, 85-92, 117-20.
принципы. Хотя рабство имело свои пороки, "свободное общество" тоже, и кто может сказать, что в Англии или северных штатах было больше счастья или меньше безнравственности, чем на Юге?86 В годы между 1848-м и Гражданской войной другие жители Южной Каролины, включая Уильяма Смита и Джеймса Генри Хэммонда, развивали эту прорабовладельческую идеологию. Но апогея этот процесс достиг в 1850-х годах в трудах жителя Виргинии. Джордж Фицхью полностью отказался от индивидуализма и естественных прав в пользу теории всеобщего социального подчинения: детей - родителям, жен - мужьям, подданных - правителям. Аболиционисты отмечали, что, по логике Фицхью, всем рабочим, как белым, так и черным, было бы лучше находиться в рабстве87.
Однако чаще всего апологеты рабства из школы "позитивного добра" следовали за Кэлхуном и основывали свои аргументы на расовой принадлежности. Они утверждали, что негры по своей природе интеллектуально "ущербны" и поэтому естественным образом подходят для порабощения вышестоящими. Джозайя Нотт, врач из Мобайла, довел эту линию до крайности в 1840-х годах. Он утверждал, что чернокожие африканцы представляют собой совершенно иной вид, созданный Богом отдельно от белых. Расовое скрещивание приводит к появлению гибридного потомства, неполноценного по сравнению с обоими родителями. Теория Нотта (получившая название "полигенез") нашла сторонников среди натуралистов того времени, но столкнулась с проблемами, поскольку противоречила рассказу о сотворении мира в книге Бытия, где четко утверждалось происхождение всех человеческих существ от одной первоначальной пары ("моногенез"). Неспособность теории Нотта завоевать общественное мнение южан - даже несмотря на то, что она потворствовала народным предрассудкам и претендовала на научную респектабельность, - свидетельствовала о силе господствующей концепции гармонии между разумом и откровением88.
Протестантизм, ориентированный на Библию, в синтезе с Просвещением и уважением к классическому образованию помог сформировать культуру, определить модели интеллектуального поиска и условия дебатов в американской республике времен антебеллума. В вопросе о рабстве этот синтез был неоднозначным; в большинстве других аспектов он поддерживал демократические ценности. Он обеспечил молодому и быстро меняющемуся обществу ощущение стабильности. Не разрешая моральных противоречий, он наделял моральные нормы и рациональный дискурс авторитетом друг друга, укрепляя и те, и другие.
86. Уильям Харпер, Мемуары о рабстве (Чарльстон, С.К., 1838); О'Брайен, Предположения о порядке, II, 946-59.
87. См. Eugene Genovese, The World the Slaveholders Made (New York, 1969), 118-244; O'Brien, Conjectures of Order, II, 972-91.
88. Reginald Horsman, Josiah Nott (Baton Rouge, 1987), 81-103, цитата ("дефектная") с 88. См. также George Fredrickson, The Black Image in the White Mind (Middle-town, Conn., 1971), 78-82.
13.Третий срок Джексона
"Эндрю Джексон укрепил президентство", - так часто утверждают. Действительно, "Старый Гикори" расширил круг советников президента, увеличил объем предоставляемого покровительства и расширил использование права вето. Он успешно совмещал пост президента с руководством своей политической партией. Он одержал победу в противостоянии со своими соперниками Биддлом и Кэлхуном. Однако власть президента Джексона в значительной степени оставалась функцией его личной популярности, то есть харизматической, а не институциональной. Ему не удалось передать всю свою власть своим преемникам. Действительно, вторая партийная система, ставшая результатом его правления, оказалась периодом слабых президентов. (Джексон не столько укрепил институт президентства, сколько подал пример, на который могли бы ссылаться последующие популярные президенты. Мартин Ван Бюрен, однако, не стал одним из них. Искусный в получении власти, он оказался в значительной степени неуспешным в ее использовании. Наследнику Джексона было суждено безрезультатно руководить страной в период экономических трудностей и ожесточенных конфликтов.
Сын голландских трактирщиков, Мартин Ван Бюрен из Нью-Йорка стал первым президентом небританского происхождения и первым, кто родился гражданином Соединенных Штатов. (Все его предшественники, родившиеся до революции, начинали жизнь как британские подданные). Поскольку он был избранным преемником Джексона, президентство Ван Бюрена окрестили третьим сроком Джексона. В большинстве личных аспектов, конечно, житель Нью-Йорка был совершенно не похож на Старого Гикори: Маленький, щеголеватый человек, вкрадчивый, гибкий, добивавшийся своего скорее хитростью, чем напористостью, он был известен своей уклончивостью. Однажды сенатор, заключивший пари на то, что ему удастся заставить Маленького Мага подтвердить свое утверждение, спросил Ван Бюрена, правда ли, что солнце встает на востоке. "Я неизменно сплю до восхода солнца", - ответил Лис из Киндерхука.1 Однако Ван Бюрен взял на себя обязательство "в целом идти по стопам президента Джексона", и в большинстве случаев он так и поступил, сохранив не только кабинет Джексона, но и кухонный кабинет. В своей инаугурационной речи Ван Бюрен определил свою цель как сохранение наследия основателей. Затем он смиренно обратился к "своему прославленному
1. Ван Бюрен сам рассказал эту историю: Autobiography, ed. John Fitzpatrick (Washington, 1920), 199.
предшественника". Личность уходящего президента продолжала доминировать на этом мероприятии; "в кои-то веки, - заметил Томас Харт Бентон, - восход затмил заходящее солнце "2.
Общительность Ван Бюрена поражала всех, даже его политических врагов. Будучи мастером новой популярной партийной политики, основанной на публичности, патронаже и организации, в частной жизни он любил традиционные искусства беседы и гостеприимства. Сочетая политическую проницательность с любезностью, Ван Бюрен напоминал патриарха республиканцев Томаса Джефферсона, которым он восхищался, пожалуй, даже больше, чем Джексоном. Ван Бюрен играл в политику как в игру, и он играл в нее, чтобы выиграть. Он практиковал популярную версию игры, потому что так диктовало американское игровое поле, но его инстинкты и вкусы были глубоко консервативными. Будучи посланником США в Англии во время принятия великого законопроекта о парламентской реформе 1832 года, он не проявил симпатии к его скромному расширению избирательного права. Личности и механика британской политики интересовали его больше, чем существенные вопросы.3 Познакомившись с Ван Бюреном в качестве президента, Гарриет Мартино заметила: "В его государственной карьере нет ни одного проявления той веры в людей и предпочтения принципа мелкой целесообразности, благодаря которым государственный деятель показывает себя великим". Однако, справедливости ради, следует отметить, что если в его политике и было мало принципиальных моментов, то в ней не было и той зависти, злобы и навязчивой заботы о личной чести, которая была характерна для многих американских политиков предыдущего поколения, включая Александра Гамильтона, Джона Рэндольфа, Джона К. Кэлхуна и самого Джексона4.
В своем понимании роли партии в политике Ван Бюрен пошел гораздо дальше своего образца Джефферсона. Избрание Мага президентом вбило последний гвоздь в гроб Эры добрых чувств Монро, которую пытался увековечить Джон Куинси Адамс, и похоронило стремление основателей к беспартийности. Защитник и практик новой политики, Ван Бюрен стал пионером современного анализа политических партий как легитимной характеристики правительства, вместо того чтобы считать их (как это делали все традиционные политические философы) опасным извращением. "Поэтому мне всегда казалось, что это более благородно и мужественно, и более гармонично с
2. Цитаты из: Major Wilson, The Presidency of Martin Van Buren (Lawrence, Kans., 1984), 37; Thomas Hart Benton, Thirty Years View (New York, 1857), I, 735.
3. Дональд Коул, Мартин Ван Бюрен и американская политическая система (Принстон, 1984), 223-24.
4. Гарриет Мартино, Ретроспектива западных путешествий, изд. Daniel Feller (1838; Armonk, N.Y., 2000), 25. О роли личной чести в политике ранней республики см. в Joanne Freeman, Affairs of Honor (New Haven, 2001).
характер нашего народа и наших институтов, относиться к теме политических партий в более искреннем и мудром духе - признать их необходимость [и] воздать им должное, которого они заслуживают", - писал он в своей автобиографии.5 Фракция Бактейла, которую он возглавлял в политике штата Нью-Йорк и которую прозвали Регентством Олбани, когда она обрела власть, стала примером техник партийного манипулирования и контроля, которые Ван Бюрен перенес на национальную сцену. Именно один из видных членов "Олбани Ридженси", Уильям Марси, защищая политику Ван Бюрена по патронажу в штате Нью-Йорк, придумал знаменитую фразу: "Победителю принадлежат трофеи "6.
Партия сама по себе стала партийным вопросом на президентских выборах 1836 года. Демократы провели национальный съезд в Балтиморе годом раньше, в 1835 году, якобы для того, чтобы собрать представителей верующих своей партии для выбора национального билета. На практике съезд продемонстрировал эффективность контроля Джексона над партией. Ван Бюрен выиграл номинацию достаточно легко, но делегация Вирджинии оспорила выбор Джексона на пост вице-президента, Ричарда Ментора Джонсона из Кентукки. Соратник по борьбе с индейцами, предполагаемый убийца вождя шауни Текумсеха во время войны 1812 года, Джонсон пользовался благосклонностью Старого Хикори и его кухонного кабинета. Он завоевал популярность среди избирателей, настроенных против евангелистов, благодаря докладу комитета Конгресса (написанному почтовым служащим Обадией Брауном), в котором он противостоял требованиям саббатарианцев по вопросу воскресной почты.7 Он также выступал за отмену тюремного заключения за долги, что было любимым делом восточных ремесленников. Но неженатый Джонсон содержал порабощенную мулатку-любовницу по имени Джулия Чинн и признал двух своих детей от нее, что сделало его персоной нон грата в некоторых благородных южных кругах. В качестве кандидата в вице-президенты Вирджиния выдвинула Уильяма К. Райвза, респектабельного плантатора и дипломата, который получил достаточно поддержки, чтобы не дать Джонсону получить две трети голосов, необходимых для выдвижения. Лидеры партии грубо обошли кандидатуру Ривеса. Теннесси был одним из четырех штатов, не приславших делегатов на съезд демократов; организация штата была захвачена противниками Джексона. Люди Джексона просто привели с улицы человека из Теннесси и уполномочили его отдать все пятнадцать голосов этого штата за Ричарда Ментора Джонсона, в результате чего кентукиец оказался на первом месте. Заявление, выпущенное вместо
5. Автобиография, 125.
6. Цитируется в Richard Hofstadter, The Idea of a Party System (Berkeley, 1970), 250.
7. И Браун, и Джонсон были баптистами, которые, как и многие другие представители этой веры, с недоверием относились к попыткам переделать мир, особенно к тем, которые предполагали сотрудничество между церковью и государством. См. Richard R. John, "Hiland Hall's Report on Incendiary Publications", American Journal of Legal History 41 (1997): 94-125.
В платформе партия была отождествлена со старореспубликанскими принципами прав штатов и строгого строительства.8 Виги объявили съезд демократов насмешкой, сожалели о "партийных эксцессах" и с гордостью указывали на то, что им самим не удалось провести ни одного партийного съезда. Демократы, по их мнению, подменили партийную лояльность независимым суждением по вопросам.9
Банковская война спровоцировала отход от поддержки Джексона во всех частях страны, кроме Новой Англии, где Демократическая партия начала слабеть. В результате в 1836 году большинство Джексона на Юге и Западе исчезло, и Ван Бюрен повсюду столкнулся с серьезной оппозицией. Однако разочарование в Джексоне не сразу вылилось в хорошо дисциплинированную оппозиционную партию. Не все критики Джексона и Ван Бюрена даже принимали название "виг"; антимасоны и нуллификаторы сохраняли отдельную идентичность. Организовать национальный съезд вигов оказалось невозможно. Северные экономические националисты и южные виги, отстаивающие права штатов, не смогли ужиться вместе; Кэлхун вообще отказался присоединиться к их делу. Отсутствие федерального патронажа усугубляло трудности оппозиции. Создавая коалицию в конгрессе, виги не имели той материальной базы для создания национальной партии с нуля, которой обладали демократы. Организовать партию было еще сложнее, когда человек находился вне власти и критически относился к большинству методов, с помощью которых была создана Демократическая партия. Массовая политика в том виде, в каком мы ее знаем, развивалась постепенно, и выборы 1836 года представляли собой один из этапов этого процесса.
Но, несмотря на отсутствие общенациональной организации, у оппозиции был свой электорат во всех частях страны. Поэтому независимые региональные кампании бросили вызов Ван Бюрену. Уильям Генри Гаррисон, бывший губернатор Индианы и победитель межплеменного союза Текумсеха в битве при Типпеканоэ в 1811 году, получил номинацию от съездов и законодательных собраний нескольких штатов; он нарушил традицию, активно участвуя в избирательной кампании. Постепенно "Старый Типпеканоэ" стал выбором большинства вигов на Севере и Западе. Высказывая осуждение узурпации исполнительной власти и выражая поддержку внутренним улучшениям и распределению доходов, Харрисон получил неохотное одобрение Клея.10 На Юге Джексон
8. Томас Браун, "Мужеложство Ричарда Ментора Джонсона как проблема", История гражданской войны, 39 (1993): 5-30; Wilson, Presidency of Van Buren, 16; Cole, Martin Van Buren, 267.
9. Цитата из Джона Белла, речь в Нэшвилле в июле 1835 года, переведена в Arthur Schlesinger Jr. et al., eds., History of American Presidential Elections (New York, 1971), I, 639.
10. Майкл Холт, Взлет и падение американской партии вигов (Нью-Йорк, 1999), 38-45. Заявление Харрисона о принципах напечатано в Schlesinger et al., History of American Presidential Elections, I, 608-13.
Давний друг из Теннесси Хью Лоусон Уайт был раздражен злоупотреблениями власти Старого Хикори и определил свою кандидатуру как крестовый поход за восстановление моральной ответственности в правительстве. Уайт баллотировался скорее как недовольный демократ, чем как виг. Он использовал опасения южан, что ни одному северянину нельзя доверять в вопросе рабства. За пределами Южной Каролины те, кто симпатизировал нуллификации, в целом поддерживали Уайта.11 Используя недостаток организации, некоторые лидеры оппозиции решили, что секционные кампании на самом деле представляют собой перспективную стратегию; если Ван Бюрена удастся удержать от получения большинства в коллегии выборщиков, конкурс будет перенесен в Палату представителей.12
Выборы проходили с 4 по 23 ноября, и к концу месяца результаты показали, что идеологическая привлекательность вигов дала им больше голосов, чем Клею в 1832 году, но недостаточно для победы. Ван Бюрен набрал всего 50,9 % голосов избирателей; если бы в Южной Каролине проводилось народное голосование за президента, он, вероятно, получил бы меньше половины общенационального числа голосов. Но он победил в коллегии выборщиков - 170 против 124 у его соперников. Харрисон получил 73 голоса выборщиков и продемонстрировал силу в долине Огайо, на Верхнем Юге и в антимасонских районах. Уайт одержал победу в оплотах Джексона - Теннесси и Джорджии. Массачусетс проголосовал за своего любимого сына Дэниела Уэбстера, а законодательное собрание Южной Каролины подчинилось Кэлхуну, отдав голоса выборщиков штата за Вилли Магнума из Северной Каролины. По сравнению с Джексоном, Ван Бюрен показал лучшие результаты в Новой Англии и худшие - на Юге и Западе, что свидетельствует о влиянии кандидата-демократа с Северо-Востока. В целом, однако, демократическая партийность удовлетворительно заменила личный авторитет Джексона и принесла Ван Бюрену победу. Демократические выборщики Вирджинии не отдали свои голоса Ричарду Ментору Джонсону, и в итоге ему не хватило одного голоса, чтобы получить большинство в конкурсе на пост вице-президента. Поэтому единственный раз в истории вопрос о победе решался Сенатом в соответствии с Конституцией. К всеобщему удивлению, демократический Сенат избрал Джонсона. Процент мужчин, имеющих право участвовать в народном голосовании, вырос с 55,4 в 1832 году до 57,8 в 1836 году; большинство новых избирателей отдали свои голоса за одного из оппозиционных кандидатов13.
11. Ричард П. Маккормик, Президентская игра (Нью-Йорк, 1982), 166-74; Уильям Купер, Юг и политика рабства (Батон-Руж, 1978), 54-58.
12. Например, Сэмюэл Саутард - Джозефу Рэндольфу, 30 декабря 1835 г., цитируется в Michael Birkner, Samuel L. Southard (London, 1984), 164.
13. Holt, Rise and Fall of Whig Party, 45.
Итоги выборов 1836 года доказали современникам, что партийная принадлежность превалирует над секционностью как основа политической эффективности; виги решили в следующий раз быть более организованными. Банковская война, доминировавшая во время второго срока Джексона, привела к поляризации избирателей. Несмотря на неспособность вигов согласовать единого кандидата в президенты, выборы 1836 года стали референдумом по финансовой политике администрации. Оппозиция сосредоточилась в деловых кругах, куда входили не только промышленники и торговцы, но и крупные коммерческие фермеры и плантаторы, производящие основные экспортные товары, - все они зависели от банковских услуг и стабильной кредитной системы.14 Хотя новый президент надеялся оставить экономические конфликты в прошлом, на самом деле они будут доминировать в президентстве Ван Бюрена.
Бывший президент Джон Куинси Адамс с глубокими предчувствиями рассматривал возможность третьего срока для джексонианцев:
Американский Союз как моральная личность в семье народов должен жить из рук в рот, отбрасывать, вместо того чтобы использовать для улучшения своего состояния, щедроты Провидения, и возносить на вершину власти череду президентов, вершиной славы которых будет рычать и огрызаться с бессильной яростью на лавку денежного маклера, навечно приковать к себе звенящую цепь раба и растрачивать на безграничное взяточничество на западе бесценное наследство общественных земель.15
II
Самым большим наследием Эндрю Джексона для потомков стала Демократическая партия. Его популярность создала ее; решения, которые он принимал в Белом доме, стали ее политикой. Если Джон Куинси Адамс, как и основатели партии, верил в сбалансированное правительство, то Джексон верил в народную добродетель и в себя как ее воплощение. Поздний поклонник хорошо описал эти отношения: "[Политика Джексона] опиралась на философию правления большинства. Когда большинство было под рукой, Джексон использовал его. Когда большинства не было под рукой, он старался его создать. Когда это не удавалось сделать вовремя, он все равно шел вперед. Он был временным большинством. Неизменно, на следующих выборах, народ возвращал ему вотум доверия, делая его меры своими собственными".16 Пока Гражданская война не изменила Америку.
14. Джоэл Силби, "Выборы 1836 года", в Schlesinger et al., History of American Presidential Elections, I, 577-600.
15. Джон Куинси Адамс - Чарльзу Апхэму, 2 февраля 1837 г., "Десять неопубликованных писем Джона Куинси Адамса", Huntington Library Quarterly 4 (1941): 383.
16. Маркиз Джеймс, Эндрю Джексон (Нью-Йорк, 1937), 430.
Демократическая партия продолжала двигаться по траектории, заданной Джексоном, одобряя народный суверенитет, выступая против национального банка и национального экономического планирования, поощряя континентальную экспансию и защищая рабство. Хотя Демократическая партия и реагировала на демократизацию американской жизни, она не была спонтанным порождением массового движения снизу вверх. В молодой республике были движения "снизу вверх" - среди них антимасонство, нативизм, саббатарианство и раннее рабочее движение, - но Демократическая партия к ним не относилась. Например, национальный партийный съезд, придуманный антимасонами, был принят демократами, а затем и вигами, чтобы объединить соответствующие партии и утвердить их лидерство, а не потому, что этого требовали народные массы.
Если Джексон создал партию, то Мартин Ван Бюрен служил ей и был обязан ей своим президентством. Ван Бюрен стал стратегом, тактиком и официальным апологетом партии. Еще со времен своего соперничества с Де Виттом Клинтоном Ван Бюрен определял свою общественную жизнь в терминах партийной лояльности и ограниченного правительства. После того как Джон Куинси Адамс возмутил его по обоим пунктам, Ван Бюрен взошел на борт повозки Джексона. Как он объяснил в своем письме Томасу Ричи в 1827 году, Ван Бюрен представлял себе Демократическую партию, опирающуюся на союз между "плантаторами Юга и простыми республиканцами Севера". Ван Бюрен понимал, что старый республиканизм, основанный на строгой конструкции, привлекает как простых людей, подозревающих, что вмешательство государства в экономику выгодно особым интересам, так и рабовладельцев, опасающихся, что активное правительство может однажды пойти против "особого института Юга "17.
Американская политика, которую так хорошо понимал Ван Бюрен, отражала расширение избирательного права в поколение, последовавшее за войной 1812 года, и революцию в области коммуникаций, сделавшую политическую информацию широко доступной. В течение нескольких лет после 1815 года штат за штатом отменял имущественные требования для голосования; особое внимание привлекли действия Массачусетса в 1820 году и Нью-Йорка в 1821 году. Исторически сложилось так, что подобные требования защищались как гарантия того, что избиратели обладают достаточной экономической независимостью, чтобы выносить независимые политические суждения. Теперь же голосование все чаще рассматривалось как право всех взрослых мужчин, по крайней мере, если они были белыми. Отражая новое отношение к избирательному праву, ни один из штатов, принятых после 1815 года, не устанавливал имущественных требований. Изменение мнения в значительной степени предшествовало индустриализации и, как правило.
17. Мартин Ван Бюрен - Томасу Ритчи, 13 января 1827 г., Van Buren Papers, microfilm ed., ser. 2, reel 7.
произошло до того, как появилось значительное количество белых мужчин, получающих заработную плату. Сторонники изменений рассматривали их как расширение избирательных прав фермеров-арендаторов и скваттеров на общественных землях, мелких лавочников и ремесленников. Они обычно исключали свободных чернокожих мужчин из расширенного избирательного права. Они не понимали, что их новые правила дадут право голоса промышленному пролетариату и большому потоку иммигрантов, которые начнут прибывать в 1840-х годах, поскольку не предвидели появления ни тех, ни других. В результате либерализация избирательного права во многих местах прошла без особых споров. Род-Айленд стал исключением из мирного процесса предоставления избирательных прав. Там вопрос был поднят только в 1842 году, после значительной степени индустриализации и иммиграции, а реформа избирательного права произошла только после конституционного кризиса штата, известного как восстание Дорра. Вирджиния, отражающая мощь своей аристократии, проживающей в прибрежных водах, противостояла давлению с целью отменить имущественный ценз до 1850 года. Южная Каролина, чья плантаторская аристократия оставалась самой сильной из всех, сохраняла имущественный ценз вплоть до Гражданской войны18.
Повсеместное изменение концепции избирательного права - от привилегии, даруемой независимой элитой, до права, которым должны обладать все граждане мужского пола, - отчасти отражало успех Американской революции и всеобщее признание ее идеологии естественных прав. Этот процесс можно сравнить со снижением религиозных цензов для участия в голосовании или с прогрессом эмансипации рабов на севере от штата к штату, которые также отражали триумф идеологии естественных прав там, где оппозиция из корыстных побуждений была не очень сильна. Расширение избирательного права также представляло собой один из аспектов длительного процесса постепенной модернизации американского общества, который начался еще до принятия Декларации независимости. Избирательное право было относительно широко распространено даже в колониальные времена, поскольку собственность, дающая право на его использование, также была относительно широко распространена. По сравнению с Европой Америка долгое время казалась демократической19.
Как практические, так и принципиальные соображения способствовали расширению избирательного права в молодой республике. Стремясь привлечь переселенцев (которые повышали стоимость земли), новые штаты не видели причин ставить на их пути препятствия, связанные с избирательным правом. Некоторые из них даже разрешили иммигрантам голосовать до получения гражданства. Это, в свою очередь, оказало давление на старые штаты, которые беспокоились о потере населения из-за эмиграции на запад. По большей части имущественные ограничения на голосование были сняты до прихода к власти Демократической партии, которая извлекала выгоду из либерализации, а не боролась за нее.
18. См. Александр Кейссар, "Право голоса" (Нью-Йорк, 2000), 26-52, 67-76.
19. См., например, Jon Butler, Becoming America (Cambridge, Mass., 2000).
избирательного права. Квалификация налогоплательщиков иногда оставалась и после отмены имущественной, и Демократическая партия, как правило, выступала против нее, в то время как их оппоненты-виги часто соглашались с отменой этих ограничений к концу антебеллумского периода20.
Параллельно с расширением избирательного права на демократию белых мужчин отреагировало и другое событие общенационального масштаба: упадок ополчения. Джефферсон, представитель поколения основателей, возлагал большие надежды на ополчение как альтернативу постоянной армии, которая могла быть использована против свобод людей, которых она якобы защищала. Ополчение, организованное в каждом населенном пункте, состояло из всех физически здоровых белых мужчин военного возраста, которые должны были поставлять свое собственное оружие и уделять столько времени, сколько необходимо, чтобы поддерживать тренировки и готовность, когда их призовут бороться с мятежом или вторжением. Это было "хорошо регулируемое ополчение", о котором говорится во Второй поправке к Биллю о правах и которое предписывалось федеральным Законом об ополчении 1792 года. Ополчение неоднократно оказывалось неэффективным как в Революционной войне, так и в войне 1812 года (Джордж Вашингтон никогда не доверял ему), но его постепенное исчезновение в поколении после 1815 года не было связано с его военными недостатками. Ополчение постепенно прекратило свое существование, потому что большинство граждан мужского пола возмущались его навязыванием и ненавидели службу в нем настолько, что либо отказывались являться на периодические сборы и учения, либо, если приходили, то насмехались над этим событием. Поскольку люди, не подчинявшиеся законам об ополчении, также составляли электорат, политики не смели пытаться принудить их к службе. Белые мужчины-демократы могли успешно игнорировать закон, как скваттеры игнорировали лендлордов или договоры с индейцами. Отряды ополчения продолжали действовать лишь в тех немногих местах, где мужчины гордились своим участием в них. Когда в 1846 году началась война с Мексикой, администрация практически не использовала ополчение и вместо него полагалась на свою небольшую профессиональную армию плюс добровольцев, обученных и экипированных за государственный счет21.
Развитие политических партий стало ответом не только на юридические определения избирательного права, но и на условия его реализации. Типичный американский избирательный участок в эпоху антисемитизма демонстрировал многие из худших черт мужского общества: шумное поведение, пьянство, грубые выражения и иногда насилие. (Такая грубая атмосфера, по сути, была одной из причин, по которой женщин не допускали к голосованию). Обычно для каждых выборов выделялось два или три дня недели, которые объявлялись
20. Кейссар, Право голоса, 51-52.
21. См. Richard Uviller and William Merkel, The Militia and the Right to Arms (Durham, N.C., 2002), 109-24; Richard Winders, Mr. Polk's Army (College Station, Tex., 1997), 66-69.
праздники, чтобы мужчины могли прийти на избирательный участок и проголосовать. Поскольку сроки полномочий были короткими, а выборы местных, штатных и федеральных органов власти проводились раздельно, в большинстве населенных пунктов проходило по два голосования в год, каждому из которых предшествовала реклама и демонстрации. Поскольку дни выборов в разных штатах были разными, предвыборная агитация в разных частях Союза была более или менее постоянной. Хотя опросов общественного мнения не существовало, политикам не составляло труда постоянно держать руку на пульсе общества. Голосование иногда было устным и редко тайным. Даже если использовались письменные бюллетени, они печатались конкурирующими партиями, причем каждый на бумаге определенного цвета, чтобы наблюдатели могли легко определить, какой именно бюллетень опускает избиратель в урну. В бюллетене указывались только имена кандидатов от той партии, которая его напечатала. Чтобы проголосовать не по партийному принципу, человек должен был "вычеркнуть свой билет" - вычеркнуть имя и вписать другое. Претензии к избирателю могли привести к физическому конфликту. Когда некоторые штаты предложили обязать избирателей регистрироваться заранее, Демократическая партия в целом выступила против этого. Преобладающая избирательная практика способствовала большой явке, голосованию по партийным линиям и различным формам партийного жульничества, включая подкуп голосов и запугивание. Отсутствие секретности побуждало большинство мужчин в каждой общине голосовать одинаково. Эта тенденция к местной политической однородности проявлялась сильнее всего в сельской местности, где каждый знал всех остальных и где он живет, а угрозы политической расправы были очень убедительными. Введение в конце XIX века "австралийского бюллетеня" (напечатанного за государственный счет и содержащего список всех кандидатов) было признано великой реформой22.
Учитывая характер голосования, неудивительно, что мужчины голосовали по разным мотивам. Сами вопросы, безусловно, вызывали у многих избирателей серьезные опасения. Политика Джексона по удалению индейцев и предоставлению дешевой земли получила широкое одобрение на Западе, что способствовало его популярности там. Транспортная революция создала новые экономические возможности, что заставило одних приветствовать, а других опасаться экономического вмешательства со стороны местных, государственных или национальных правительств. Начиная с 1819 года, колебания делового цикла привели к появлению сторонников твердых и мягких денег, Национального банка, свободной банковской системы или полного отсутствия эмиссионных банков. События администрации Ван Бюрена усилили значение экономических вопросов в партийной политике, возникшее после банковской войны Джексона.
В целом, Демократическая партия Ван Бюрена привлекала людей, которые по тем или иным причинам предпочитали ограниченное правительство и свободную торговлю. Часто
22. См. Richard Bensel, The American Ballot Box in the Mid-Nineteenth Century (Cambridge, Eng., 2004), ix-xiii,14-25; David Grimsted, American Mobbing (New York, 1998), 181-89.
Эти люди считали себя "аутсайдерами", подозревая, что активное правительство будет благосклонно относиться к "инсайдерам". К таким аутсайдерам относились недавние иммигранты (как правило, наиболее сильно демократизированный электорат из всех), жители провинциальных географических районов, обойденных торговыми артериями, и критики влиятельного и активного Евангелического объединенного фронта. Этим аутсайдерам было удобнее решать вопросы в местных сообществах, где с их мнением считались, а не доверять отдаленным (для них) космополитическим центрам власти. Но в некоторых частях страны те, кто поддерживал демократов, могли быть определенно "инсайдерами". Например, многие крупные хлопковые и табачные плантаторы и нью-йоркские торговцы-экспортеры поддерживали Демократическую партию, потому что были заинтересованы в свободной торговле. Представитель Джеймс К. Полк из Теннесси выразил желания тех, кто производил основные сельскохозяйственные товары, в тосте, который стал лозунгом демократов: "Продавайте то, что у нас есть, на рынке, где мы можем продать по лучшей цене; покупайте то, что нам нужно, на рынке, где мы можем купить дешевле всего".23 Наконец, те, кто наиболее рьяно стремился сохранить господство белой расы и расширить рабство, будь то инсайдеры или аутсайдеры, считали Демократическую партию безопасной и беспокоились, что программа партии вигов по расширению федерального правительства может в какой-то момент создать проблемы.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги