8. Об этом говорится в книге "Питер Картрайт, автобиография", изд. Charles Wallis (1856; New York, 1956), 134.
9. Ремини, Джексон, II, 7, 346.
10. Чарльз Селлерс, "Рыночная революция" (Нью-Йорк, 1991), 174-81, сочувственно рассказывает о том, как и почему жизнь Джексона понравилась многим сельским американцам. Но см. также Michael O'Brien, Conjectures of Order: Intellectual Life and the American South, 1810-1860 (Chapel Hill, 2004), II, 836-49.
Но ценности Джексона и его подозрительное отношение к правительству были далеки от всеобщего одобрения, и в последующие годы им предстояло стать исключительно раскольническими. Эпоха Джексона" не была временем консенсуса. К сожалению, прилагательное "джексонианский" часто применяют не только к последователям Джексона, но и ко всем американцам того периода.
Единственным недвусмысленным обязательством в инаугурационной речи Джексона было то, что он назвал "реформой": чистка федеральных должностей.11 Дафф Грин, редактор джексонианской газеты United States Telegraph, объявил об этой цели во время самой кампании. Джексон будет "вознаграждать своих друзей и наказывать своих врагов" с помощью патронажа, трубила газета Грина. Это было не просто предсказание, это была угроза. Грин намеренно подталкивал должностных лиц (таможенных и земельных чиновников, американских прокуроров и маршалов, почтмейстеров и других) к тому, чтобы они выступали за Джексона, исходя из того, что если победит Адамс, то не будет иметь значения, кого они поддерживали, но если победит Джексон, то им грозит увольнение, если они не поддержат его.12 Адамс пытался поставить федеральное покровительство на меритократическую основу. Оппозиционная пресса обвиняла его в том, что он пользуется особыми привилегиями. Теперь проджексоновский журналист Амос Кендалл не мог не заметить, что на самом деле сторонники старого героя хотели "получить привилегию пользоваться теми самыми злоупотреблениями, в которых мы обвиняем наших противников "13.
На инаугурации Джексона присутствовала целая орава соискателей должностей. Именно они превратили прием по случаю инаугурации почти в бунт, повредив мебель Белого дома, пока их не вывели на лужайку. Позднейшие историки придали этому событию ореол демократического ликования; современные наблюдатели всех политических взглядов выражали смущение по этому поводу. "Толпа, которая наседала на президента до того, как он занял свой пост, выпрашивая вознаграждения в манере, настолько лишенной приличий и уважения к его характеру и должности", - заметил джексонианец из Новой Англии, - "позорный упрек характеру наших соотечественников "14.
Самая большая часть патронажа федерального правительства приходилась на почтовое ведомство. Поскольку генеральный почтмейстер Джон Маклейн оставался приверженцем беспартийности и меритократии, Дафф Грин настоял на том, чтобы президент заменил его. Это оказалось непростым делом, поскольку и Грин, и Маклейн
11. Президентские послания, II, 438. Курсив в оригинале.
12. Лозунг Грина цитируется и анализируется в книге Richard R. John, Spreading the News: The American Postal System from Franklin to Morse (Cambridge, Mass., 1995), 210-11.
13. Кендалл - Фрэнсису П. Блэру, 14 февраля 1829 г., цит. там же, 212.
14. Генри Орн (1829), цитируется в Роберте Форбсе, "Рабство и смысл Америки" (докторская диссертация, Йельский университет, 1994), 522.
был тесно связан с вице-президентом Кэлхуном. В качестве решения Джексон назначил неохотно согласившегося Маклина членом Верховного суда США и передал богатое покровителями почтовое ведомство Уильяму Барри. Барри позволил качеству почтовой службы ухудшиться, в то время как клика джексоновских журналистов во главе с Амосом Кендаллом распределяла богатства в его ведомстве. Эта неофициальная, но влиятельная группа раздатчиков покровительства превратилась в то, что стало известно как "кухонный кабинет" Джексона. Центральная роль журналистов свидетельствует о том, какое значение администрация придавала революции в сфере коммуникаций и общественному мнению. В то время как политические группировки контролировали ключевые газеты, газетчики в свою очередь играли ключевые роли в политике и патронаже.15
Кухонный кабинет не имел ни институциональной принадлежности, ни постоянного членства; это был просто термин (первоначально уничижительный) для группы президентских фаворитов, действующих вне официального кабинета. Мартин Ван Бюрен некоторое время входил в оба кабинета. Ни у одного предыдущего президента не было такой группы советников, и они, естественно, вызывали подозрения. Кухонный кабинет иногда описывают как предшественника современного штаба Белого дома или, наоборот, как предшественника национальной партийной организации, но обе эти модели являются анахронизмом. У кухонного кабинета не было организационного стола, и его члены выполняли только те функции, которые поручал президент. Во время своей военной карьеры Джексон прислушивался к советам своих помощников, но не собирал военных советов; став президентом, он не хотел быть связанным официальным кабинетом, даже после назначения в 1831 году совершенно нового состава. Неформальная, гибкая группа советников, не имевшая никакой власти, кроме его благосклонности, соответствовала его стилю управления, позволяя ему держать власть в своих руках и, как отмечает историк Ричард Латнер, "доминировать над своим окружением "16.
За частичным исключением Джона Куинси Адамса, каждый президент, начиная с Вашингтона, назначал на должность своих сторонников. В ранней республике не было системы государственной службы, и федеральные служащие не имели никаких юридических гарантий занятости. Тем не менее
15. См. Ричард Джон, "Служебные дела: Исполнительные департаменты, выборы 1828 года и создание Демократической партии" в книге "Демократия в Америке: New Directions in American Political History, ed. Julian Zelizer et al. (Princeton, 2003), 51-84. Jeffrey Pasley, Printers, Editors, and Publishers of Political Journals Elected to the U.S. Congress, 1789-1861, found at http://www.pasleybrothers.com/newspols/images/Editors_in_Congress.pdf (viewed May 2, 2007), показывает, как часто журналисты сами шли в избирательную политику.
16. Ричард Латнер, "Кухонный кабинет и консультативная система Эндрю Джексона", JAH 65 (1978): 267-88.
Преобладал обычай оставлять на посту назначенцев своего предшественника (за исключением высшего эшелона руководящих должностей), постепенно заменяя их по мере убывания. Даже Джефферсон, стремившийся заменить федералистов республиканцами, в целом придерживался этой практики. Новизна джексоновской политики патронажа заключалась не в назначениях, а в удалениях. По одним статистическим данным, за первый год своего правления Джексон сместил 919 федеральных чиновников, что составляло около 10 % всех государственных служащих. Точное число смещенных должностей не поддается точному определению, но это было больше, чем все его предшественники за предыдущие сорок лет. К тому времени, когда Конгресс собрался в декабре 1829 года, Джексон уже уволил тринадцать окружных прокуроров, девять маршалов, двадцать три регистратора и приемщика и двадцать пять таможенных сборщиков, заменив их всех перерывными назначениями. Политика увольнений сильно ударила по почтовому ведомству. В течение первого года новая администрация уволила 423 почтмейстера, многие из которых имели большой и достойный послужной список17.
Поначалу эти смещения регулярно оправдывались обвинениями в злоупотреблениях. Таким образом лидеры Джексона облекали свою политику патронажа в форму "реформы" коррупции, которая, как они утверждали, царила при Монро и Адамсе. В некоторых случаях отстраненные от должности действительно были мошенниками: Тобиас Уоткинс, армейский хирург, редактор литературного журнала и друг Джона Куинси Адамса, отправился в тюрьму на четыре года за присвоение трех тысяч долларов, будучи аудитором Казначейства. Другие были сверхсрочниками и заслуживали отставки. Но в большинстве случаев увольнения были продиктованы прямой политикой. Те, кто работал на почте, были сосредоточены на северо-востоке, где джексонианцы нуждались в помощи для создания своей политической партии. Однако на самом деле почтовая служба там была наиболее эффективной и меньше всего нуждалась в управленческой перетряске.
Через несколько месяцев стало очевидно, что обвинения против действующих должностных лиц слишком часто оказываются сфабрикованными. Чтобы сохранить доверие к себе, администрация прибегла к другому своему аргументу - принципу "ротации должностей", который сам по себе хорош. Джексон объяснил эту политику в своем Послании Конгрессу в декабре 1829 года: "Обязанности всех государственных служащих настолько просты и понятны, что люди, обладающие интеллектом, могут без труда подготовиться к их выполнению". Отвергнув таким образом необходимость создания меритократии на государственной службе, он перешел к рассмотрению вопроса исключительно как распределения благ между гражданами. "В стране, где должности создаются исключительно в интересах
17. Некоторыми из этих цифр я обязан Дэниелу Феллеру, который щедро поделился со мной своими исследованиями; другие взяты из Cole, Presidency of Jackson, 41-42, и John, Spreading the News, 223-33.
ни один человек не имеет более неотъемлемого права на чиновничью должность, чем другой". Квалификация и опыт были лишь предлогом, оправдывающим сохранение привилегий18.
Вопросы, связанные с распределением государственных должностей и рабочих мест, с тех пор неоднократно обсуждались, сначала в связи с реформой государственной службы, а в последнее время в связи с позитивными действиями и ограничениями срока полномочий. Во времена Джексона аргументы были не менее спорными, чем сейчас. Но система трофеев, как ее вскоре назвали, осталась. После того как джексоновские демократы установили новую схему партийных смещений, она оставалась в зависимости от того, какая партия получила пост, пока не была постепенно смягчена реформой государственной службы после Гражданской войны. Те, кого администрация Джексона назначала на должности, не отличались по своему экономическому классу от предыдущих назначенцев, хотя чаще всего они были самодурами или родились в провинциальной, а не космополитической элите.19 Джексон не проявлял нежелания назначать на должности бывших федералистов, как только они становились его сторонниками; более того, он назначил их больше, чем все его республиканские предшественники вместе взятые. Несмотря на риторику о "реформах", назначенцы Джексона также не отличались честностью: коррупция, выявленная в Земельном управлении, Почтовом управлении и в делах индейцев при его администрации, превышала масштабы коррупции при его предшественниках. Сэмюэл Свартвоут, приближенный, которого президент лично выбрал на прибыльную должность сборщика портовых сборов Нью-Йорка, скрылся в 1839 году с задолженностью по счетам более миллиона долларов. Более быстрая смена кадров в бюрократии привела к появлению менее опытных и менее мотивированных чиновников. В долгосрочной перспективе система наград снижала как компетентность, так и престиж государственной службы.20
При федералистах и республиканцах Джефферсона американская административная система служила примером честности и эффективности для потенциальных административных реформаторов в Великобритании. Однако в годы после 1829 года качество британской администрации постепенно улучшалось, в то время как качество федерального правительства США снижалось, и к 1880-м годам американские реформаторы государственной службы, выступающие против системы "порчи", взяли Британию за образец.
18. "Первое ежегодное послание Конгрессу" (8 декабря 1829 г.), Президентские послания, II, 448-49.
19. Сидни Аронсон, Статус и родство на высшей гражданской службе (Кембридж, Массачусетс, 1964), 82, 90.
20. Shaw Livermore, The Twilight of Federalism (Princeton, 1962), 241; Cole, Presidency of Jackson, 46; Leonard D. White, The Jacksonians: A Study in Administrative History (New York, 1954), 327-32.
II
После ухода Джона Маклина в кабинете остался только один член кабинета, обладавший значительным политическим авторитетом: Государственный секретарь Мартин Ван Бюрен. Ван Бюрен только что был избран губернатором Нью-Йорка, но, выдвинувшись на этот пост, чтобы отвести антимасонскую угрозу от власти в своем штате, Маленький Маг не испытывал особого интереса к самой работе. Когда ему предложили Государственный департамент, он ухватился за возможность вернуться в Вашингтон, где его присутствие уравновешивало бы присутствие вице-президента Кэлхуна. Учитывая плохое самочувствие Джексона и его намерение пробыть на посту только один срок, соревнование между Кэлхуном и Ван Бюреном за престолонаследие быстро разгорелось.21
Остальные секретари кабинета были малоизвестными фигурами, которые понравились Джексону во многом потому, что все они ненавидели Генри Клея.22 Самым неудачным выбором оказался Джон Генри Итон, сенатор от Теннесси, старый друг, который был руководителем предвыборной кампании Джексона. В качестве военного министра он должен был отвечать за выселение индейцев - вопрос, по которому у него с президентом не было никаких разногласий.23 Но самым значительным в Итоне оказался его недавний брак с Маргарет О'Нил Тимберлейк.
Дочь шотландско-ирландского трактирщика в Вашингтоне, юная Пегги О'Нил работала в баре и успела привлечь множество ухажеров, прежде чем вышла замуж в шестнадцать лет. Ее муж, Джон Тимберлейк, служил в военно-морском флоте и подолгу пропадал в море, и Пегги, похоже, редко бывала одинока. Она широко одаривала его своими милостями, со временем став хорошей подругой Джона Итона и, вероятно, его любовницей. Итон давал деньги отцу Пегги и управлял финансами семьи Тимберлейк, чтобы облегчить отсутствие ее мужа. Люди сомневались в отцовстве двух ее детей. В апреле 1828 года Джон Тимберлейк внезапно умер на корабле, очевидно, покончив с собой. До сих пор неясно, было ли его отчаяние вызвано неверностью жены, финансовыми трудностями или плохой астмой. На Новый год 1829 года двадцатидевятилетняя Маргарет (она предпочитала это имя более распространенному Пегги) вышла замуж за вдовца средних лет Джона Итона. Повторный брак в течение года после смерти супруга считался дурным тоном, но пара откликнулась на пожелание своего друга и покровителя Эндрю Джексона. Джексон велел им пожениться "немедленно".
21. За шесть недель до инаугурации молодой демократ заметил, что "друзья Ван Бюрена и Кэлхуна становятся очень ревнивыми друг к другу". Джеймс Бьюкенен - Бенджамину Портеру, 22 января 1829 г., цитируется в Richard Latner, "The Eaton Affair Reconsidered," Tennessee Historical Quarterly 36 (1977): 333-34.
22. Коул, Президентство Джексона, 31.
23. Гарри Уотсон, Свобода и власть (Нью-Йорк, 1990), 100.
чтобы избежать сплетен. Но этого не произошло. Типичной реакцией вашингтонских инсайдеров было то, что "Итон только что женился на своей любовнице, а также на любовнице одиннадцати десятков других!"24
Когда президент назначил Джона Итона военным секретарем, большинство женщин столицы отказались связывать себя с его женой. Во главе с такими влиятельными матронами, как Долли Мэдисон и Маргарет Байярд Смит, женщины официального Вашингтона в прошлом поколении сформировали сильную коллективную идентичность и чувство цели в преобразовании своего сырого молодого города в столицу, достойную великой нации.25 Женщине, имеющей сексуальную славу, не было места в их видении. На инаугурационном балу ни одна женщина не заговорила с новой миссис Итон. Флорида Кэлхун, аристократическая жена вице-президента, приняла ее, когда она пришла по вызову, но отказалась отвечать на звонок. Вскоре после этого Кэлхуны уехали в Южную Каролину, чтобы Флорида могла родить дома, что также тактично позволило избежать дальнейших контактов с Итонами.
Новоприбывшие женщины, сопровождавшие других назначенцев Джексона, оказались не более готовы терпеть присутствие Пегги О'Нил Итон, чем женщины, давно занимавшие этот пост. (Есть основания полагать, что Рейчел Джексон при жизни не желала признавать ее.)26 Наглая, требовательная и сладострастная внешне, Маргарет Итон ничем не успокаивала тех, кто с ней встречался. Ни одна из жен других членов кабинета Джексона не стала бы с ней общаться, кроме Кэтрин Барри, жены генерального почтмейстера, сменившего Маклина. Самым неудобным для президента было то, что его собственная официальная хозяйка Белого дома поддержала бойкот. За несколько лет до этого первая леди Элизабет Кортрайт Монро закрыла Белый дом для Маргарет Тимберлейк, и теперь Эмили Донельсон решила продолжить эту политику. Ее муж, Эндрю Джексон Донелсон, был личным секретарем президента и племянником его покойной жены. Дело Итона (так его стали называть) поставило Донельсонов в мучительный тупик, и в конце концов Джексон отправил их обратно в Теннесси, чтобы они подумали, где им хранить верность. Хотя позже он отозвал их, Донелсоны так и не смогли вернуть себе прежнее положение в глазах своего великого покровителя. Некоторые жены иностранных дипломатов охотно общались с Маргарет Итон, потому что считали само собой разумеющимся поведение европейских дворов и необходимость отбросить мораль в интересах политики. Американские женщины не были так подготовлены.
24. Луис Маклейн - Джеймсу А. Байярду, 19 февраля 1829 г., цитируется в Catherine Allgor, Parlor Politics (Charlottesville, Va., 2000), 200.
25. См. там же, 190-238.
26. Джон Маршалек, The Petticoat Affair (New York, 1997), 79, 81.
Эндрю Джексон не терпел неповиновения. Как могли члены его кабинета работать вместе, если жена одного из них отвергалась женами других? Он настаивал на том, что Маргарет Итон должна быть невинной жертвой клеветы - ту же позицию он занял в ответ на обвинения в адрес Рейчел. Его аргументы были скорее дедуктивными, чем основанными на доказательствах: Джон Итон и Джон Тимберлейк, как и Джексон, были масонами, и было бы немыслимо, чтобы один масон рогоносил другого.27 Два пресвитерианских священника, близких к президенту, тщетно пытались убедить его в виновности Маргарет Итон. Одним из них был Эзра Стайлз Эли, написавший памфлет в поддержку Джексона как "христианского" кандидата против унитария Адамса. 10 сентября 1829 года президент США созвал весь свой кабинет, кроме Итона, двух личных секретарей (Донелсона и Уильяма Льюиса) и двух священнослужителей, на драматическую встречу, чтобы оценить сексуальную мораль Маргарет Итон. Джексон явно не поддавался на уговоры: "Она целомудренна, как девственница!" - воскликнул он, и эта фраза стала общеизвестной. Встреча не изменила ни одного мнения.28
Дело Итона продолжало волновать Вашингтон и заняло больше времени президента в первый год его правления, чем любой другой вопрос. Джон Итон бросил вызов на дуэль и секретарю казначейства, и пастору пресвитерианской церкви в Вашингтоне (ни один из них не принял вызов). Человеку XXI века трудно понять значение "дела Итона" в терминах XIX века. Если Маргарет Итон кажется привлекательной в своем неповиновении ханжеским условностям, можно счесть, что Джексон защищает ее как одобрение женского освобождения. Однако в историческом контексте ничто не может быть дальше от истины.
Джексон не пытался пересмотреть господствующий кодекс сексуальной морали, а защищал свою честь патриарха. Он ожидал, что сможет контролировать членов своего кабинета, и считал, что они, в свою очередь, должны контролировать своих жен. Когда секретари кабинета стали доказывать, что существует социальная сфера, в которой женщины обладают автономией, Джексон не проявил никакого сочувствия к правам женщин. "Я пришел сюда не для того, чтобы создавать кабинет для здешних дам", - заявил он.29 Женщинам не пристало вмешиваться в политику. Если президент поручился за нее, миссис Итон должна быть принята и возобновить нормальную социальную жизнь.
27. Эндрю Джексон - Эзре Стайлзу Эли, 23 марта 1829 г., в James Parton, The Life of Andrew Jackson (New York, 1861), III, 188.
28. Партон, Жизнь Джексона, III, 204.
29. Цитируется в Kirsten Wood, "Gender and Power in the Eaton Affair", JER 17 (1997): 238.
Чтобы понять точку зрения женщин, возможно, потребуется даже больше исторического воображения, чем для понимания точки зрения Джексона. Женщины, подвергшие Маргарет Итон остракизму, действовали не из простого снобистского неприятия дочери трактирщика; социальная мобильность не презиралась в администрации Джексона. Эти женщины считали себя защитницами интересов и чести женской половины человечества. Они считали, что ни одна ответственная женщина не должна оказывать мужчине сексуальные услуги без гарантии поддержки, которая сопутствует браку. Женщину, которая нарушала правила в этом вопросе, они считали угрозой для всех женщин. Она поощряла мужчин к нежелательным ухаживаниям. Поэтому она должна быть сурово осуждена, даже если это означает применение двойных стандартов морали, более строгих для женщин, чем для мужчин. Это убеждение было широко распространено среди женщин, причем не только в среднем классе и независимо от политической партии. Женщины, у которых хватило смелости действовать в соответствии с ним, выступая против Эндрю Джексона и рискуя карьерой своих мужей, настаивали на том, что целесообразная политика не должна контролировать моральные принципы. Они верили, что женщины, действуя коллективно, могут улучшить моральное состояние общества. Именно их позиция оправдывала роль женщин в современных реформах морали, таких как борьба за воздержание и рабство. И хотя большинство или все они были бы шокированы, если бы им указали на это, именно их позиция привела бы через несколько лет к организованному движению за права женщин.30
Верил ли президент в сексуальную верность Маргарет Итон на самом деле, сомнительно, да и не очень важно. Он настаивал на том, что ее случай аналогичен случаю его покойной жены. Однако он должен был знать, что его заявления о непричастности Рейчел к супружеской измене не соответствуют действительности. Для Джексона такие вопросы были не фактами, а его авторитетом. Джексон требовал лояльности, а для него это означало согласие с его утверждениями, независимо от того, настаивал ли он на целомудрии Пегги Итон или (как он сделал в ходе другой тирады) на том, что Александр Гамильтон "не был сторонником Банка Соединенных Штатов".31 В том же духе предпочтения своей воли истине Джексон заявил в 1831 году, что получил послание от президента Монро через Джона Рея (произносится "Рэй"), санкционирующее его действия во время вторжения во Флориду. Историки, работавшие в течение полувека, тщательно доказали, что эта история была полной выдумкой. Тем не менее, Старый Хикори убедил Джона Рея поручиться за ее правдивость.32 В конце концов, Джексон уговорил своего
30. См. там же, 237-75.
31. Джеймс Гамильтон, сын Александра, сообщил о последнем заявлении и сказал, что оно было сделано ему. Цитируется в Robert Remini, Andrew Jackson and the Bank War (New York, 1967), 49, курсив в оригинале.
32. Джеймс Шулер, "Монро и письмо Реи", Журнал американской истории (1884): 308-22; Ричард Стернберг, "Jackson's 'Rhea Letter' Hoax," Journal of Southern History (1936): 480-96.
друзья подтвердили историю его женитьбы на Рейчел в Натчезе в 1791 году. А в 1829-30 годах, когда ни один вопрос, кроме удаления индейцев, еще не определял позицию администрации, личная преданность президенту значила все.
Из "дела Итона" вышел один большой победитель: Мартин Ван Бюрен. Он прекрасно понимал концепцию лояльности Джексона, а также то, как использовать тщеславие старого героя. Будучи вдовцом, как и Джексон, Ван Бюрен не имел жены, которая могла бы помешать ему добиваться политических выгод. Соответственно, госсекретарь старался задобрить военного министра и зазывал его жену, набирая тем самым немало очков у президента. Ван Бюрен добился расположения Джексона в качестве своего преемника. Накануне Гражданской войны Джеймс Партон мог написать, что "политическая история Соединенных Штатов за последние тридцать лет начинается с того момента, когда мягкая рука мистера Ван Бюрена коснулась стука миссис Итон "33.
В конце концов Ван Бюрен даже нашел выход из казавшегося неразрешимым социального тупика. Итон и его жена должны были уйти, чтобы администрация могла продолжать заниматься государственными делами. Но единственным способом сохранить лицо для президента была бы отставка всего кабинета, включая мужей недоброжелателей миссис Итон. Ван Бюрен был готов возглавить этот процесс, уверенный в том, что обеспечил себе место в глазах президента. Других членов кабинета было труднее убедить (Маргарет Итон убеждала своего мужа не сотрудничать), но, конечно, у них не было выбора. Газета Washington Globe, орган администрации, объявила об отставках 20 апреля 1831 года, хотя все они были завершены только в июне. Газета "Нью-Йоркский курьер" прокомментировала это: "Поистине, мистера Ван Бюрена можно назвать "Великим магом", ведь он поднимает свою палочку, и весь кабинет исчезает "34.
Уильям Барри был освобожден от чистки - официально на том основании, что генеральный почтмейстер в то время технически не входил в состав кабинета министров, а неофициально - в качестве награды за то, что его жена держала его в узде. (Он проработает на этом посту до 1835 года, когда после расследования Конгрессом злоупотреблений в почтовом ведомстве уйдет в отставку под шумок). С благословения президента Донелсоны вернулись на свои прежние должности. Массовая отставка президентского кабинета была беспрецедентной, но стала своего рода облегчением. Оппозиция наблюдала за всем этим со смесью отвращения и веселья. После отъезда Маргарет Итон из Вашингтона Генри Клей сказал: "Ни возраст, ни время не могут затушить ее бесконечную девственность "35.
33. Партон, Жизнь Джексона, III, 287.
34. Цитируется в Allgor, Parlor Politics, 208.
35. Цитируется в Clement Eaton, Henry Clay and the Art of American Politics (Boston, 1957), 167. Клей пародировал шекспировское описание Клеопатры.
До 1990-х годов ни одна национальная администрация не была так поглощена секс-скандалом.
Джексон сначала обвинил, что оппозиция Маргарет Итон исходила от Генри Клея и его "наемных клеветников".36 На самом деле, конечно, проблема президента заключалась не столько в республиканцах, сколько в республиканцах-демократах, в частности, в женщинах-демократах, но он не мог этого признать. Противодействие его воле могло проистекать только из заговора против него. Еще до конца 1829 года Джексон решил, что вице-президент Кэлхун должен быть организатором заговора против Итона.37 Правда, Кэлхун надеялся, что Военное министерство достанется южнокаролинцу, и поэтому мог бы получить удовлетворение, если бы Джону Итону пришлось уйти в отставку. Но он мог только проиграть, вступив в конфронтацию с президентом по этому вопросу. Флорида Кэлхун, влиятельный лидер вашингтонского общества, вероятно, сама приняла решение не связываться с Пегги Итон, как, впрочем, и другие женщины. Самое большее, что можно сказать, - это то, что как только Ван Бюрен встал в один ряд с Итонами, свободные торговцы, ненавидевшие "Тариф отвращения" Ван Бюрена, как правило, тяготели к противоположному лагерю, независимо от того, были ли они сторонниками Кэлхуна или нет.38 Активную оппозицию Итонам всегда составляли женщины при поддержке некоторых священнослужителей, а не мужчины-политики или журналисты. (Пресса, на самом деле, делала все возможное, чтобы замять эту историю; только после массовой отставки кабинета остальная страна узнала о том, о чем уже давно говорили в Вашингтоне). Однако к концу 1829 года Ван Бюрен и его агенты отравили сознание Джексона против отсутствующего Кэлхуна.
Пока Донелсоны были не в фаворе, Уильям Льюис стал самым доверенным личным секретарем президента, а его жена заняла пост хозяйки Белого дома. Льюис был шурином Джона Итона и стал доверенным лицом Мартина Ван Бюрена. Зная, какое значение старый герой по-прежнему придавал оправданию своих действий во Флоридской войне, хитрый Льюис получил от Уильяма Х. Кроуфорда письмо, подтверждающее, что происходило на сверхсекретных заседаниях кабинета Монро: Кэлхун критиковал поведение Джексона. Кроуфорд оправился от болезни, которая разрушила его президентские амбиции, и ухватился за возможность снова сыграть роль высокопоставленного инсайдера. Джорджианец находил удовольствие в том, чтобы разрушать президентские надежды своего старого соперника Кэлхуна и одновременно помогать тем.
36. AJ - Роберту Коллу, 5 июля 1829 г., Correspondence of AJ, IV, 51.
37. AJ - Джону К. Маклемору, 24 ноября 1829 г., Correspondence, IV, 88-89.
38. Майкл Холт, Политические партии и американское политическое развитие (Батон-Руж, 1992), 45; Джон Нивен, Джон К. Кэлхун и цена союза (Батон-Руж, 1988), 167-68; Латнер, "Дело Итона", 330-51.
Мартина Ван Бюрена, давнего союзника. Получив послание Кроуфорда, Джексон заявил: "В этот момент я увидел то, что "доказывает, что Кэлхун - злодей". Джексон никогда не приписывал свое открытие махинациям своего госсекретаря. "Ван Бюрен скользит по жизни гладко, как по маслу, и бесшумно, как кошка", - заметил один инсайдер, знающий толк в интригах39.
Будучи вице-президентом, Джон К. Кэлхун служил при двух разных президентах, и ему выпала особая участь быстро и бесповоротно рассориться с обоими. Его хорошие отношения с Джексоном продлились лишь немногим дольше, чем с Джоном Куинси Адамсом. В конце концов, как и при Адамсе, он стал вести публичную памфлетную войну против доминирующего элемента в администрации. На этот раз он защищал свою роль в качестве военного секретаря Монро более чем десятилетием ранее. Во время вторжения во Флориду Кроуфорд критиковал Джексона как никто другой, поэтому было странно, что президент теперь опирается на показания Кроуфорда, чтобы дискредитировать роль Кэлхуна. Даже в столь позднее время Кэлхун воздержался от личных нападок на президента; вместо этого он обвинил зловещий заговор, настроивший Джексона против него.40 Обвинения Кэлхуна были более обоснованными, чем обвинения Джексона: жертвой заговора стал вице-президент, а не президент.
Победа Ван Бюрена в борьбе за расположение Джексона не могла быть более полной. Президент изложил ее в письме к старому другу во время реорганизации своего кабинета. "Теперь я знаю и Ван Бюрена, и Кэлхуна: первого я знаю как чистого республиканца, который трудился, не покладая рук, для продвижения лучших интересов своей страны, в то время как другой, движимый лишь корыстными амбициями, тайно использовал все свои таланты в интригах и обмане, чтобы разрушить их и опозорить мою администрацию. Заговор раскрыт".41 В результате решения Джексона о том, что Ван Бюрен должен стать его преемником, администрация прекратила сотрудничество с газетой Даффа Грина United States Telegraph, которая встала на сторону Кэлхуна во внутрипартийном конфликте, и в декабре 1830 года учредила в качестве своего официального органа газету Washington Globe, редактируемую Фрэнсисом Блэром. Грин перевел свою газету в оппозицию.
Помимо политических последствий, связанных с назначением Ван Бюрена наследником Джексона, "дело Итона" имело и другие, более тонкие резонансы. Оно произошло в то время, когда сексуальное поведение подвергалось пересмотру со стороны
39. Remini, Jackson, II, 240-46. AJ - Эндрю Дж. Донелсону, 25 декабря 1830 г., цит. там же, 246. Амос Кендалл - Фрэнсису Блэру, 25 апреля 1830 г., цитируется в Charles Sellers, James K. Polk, Jacksonian (Princeton, 1957), 148. О Кроуфорде см. Sellers, Market Revolution, 295.
40. Нивен, Джон К. Калхун, 175.
41. AJ - Джону Кофе, 24 апреля 1831 г., Correspondence of AJ, IV, 269.
Стандарты, которые мы сегодня называем "викторианскими", в которых повышенное внимание уделялось контролю над импульсами и строгой личной ответственности. Джексон не бросал прямого вызова общепринятой сексуальной морали; он выступал как защитник женской чистоты. Тем не менее, его позиция в защиту Маргарет Итон, после того как его собственные отношения с Рейчел Робардс были поставлены под сомнение, склоняла Демократическую партию к тем (в основном мужчинам), кто сопротивлялся выдвигаемым в XIX веке требованиям (в основном женщинами) ужесточения норм сексуальной морали. Лишь изредка вопросы, напрямую связанные с сексом, выходили на политическую арену, но даже в этом случае ассоциации не пропадали для современников. Они могут помочь объяснить, почему оппозиция Джексона в последующие годы могла рассчитывать на большую поддержку женских групп, чем демократы. Женщины, хотя и лишенные права голоса, не обязательно были политически апатичны или инертны.
III
Устранение индейцев стало главным существенным вопросом, которым занималась администрация Джексона в первый год, в остальное время занятая покровительством и персоналиями. Хотя Джексон избегал обязательств по тарифу или внутренним улучшениям, его твердая позиция в пользу быстрого переселения была хорошо известна и обеспечила ему большую часть популярности в Джорджии, Алабаме и Миссисипи. Этот вопрос затрагивал индейские племена по всей стране, но больше всего на карту были поставлены пять цивилизованных племен - чероки, крики, чоктау, чикасо и семинолы. Эти народы занимались земледелием и животноводством так же, как и их белые соседи, и до сих пор владели значительными территориями в штатах глубокого Юга, а также в Теннесси, Северной Каролине и на территории Флориды. Выдающийся географ Джедидия Морс получил заказ от федерального правительства на подготовку всеобъемлющего отчета об индейских племенах страны. Его отчет, опубликованный в 1822 году, красноречиво рассказывал об экономическом и образовательном прогрессе пяти племен и советовал оставить их в покое, чтобы они продолжали жить. Совет Морзе не был принят. Белые поселенцы горько возмущались присутствием коренных жителей: помимо того, что они занимали хорошие хлопковые земли, они торговали со свободными неграми и иногда предоставляли убежище беглым рабам.42 Правительства штатов и федеральные власти реагировали на желания поселенцев, а не на советы экспертов. Среди многочисленных расовых конфликтов, которые последовали за этим, наибольшее внимание на национальном уровне привлек конфликт между Джорджией и племенем чероки, который привел к драматическому противостоянию с серьезными конституционными последствиями.
42. См. Кеннет Портер, "Негр на американской границе" (Нью-Йорк, 1971), 182-327.
Первые европейцы, вторгшиеся на территорию, ставшую впоследствии юго-восточной частью США, столкнулись с процветающим народом чероки, проживавшим на обширной территории южных Аппалачей. Как и многие другие коренные американцы, чероки встали на сторону британцев во время Революционной войны, понимая, что имперские власти хотят торговать, а белые поселенцы - получить их землю. Через четыре года после того, как их британские союзники капитулировали при Йорктауне, чероки тоже признали свое поражение в Хоупвеллском договоре, Южная Каролина (1785). По его условиям, чероки уступили большую часть своей привычной территории. Оставшаяся часть впервые обрела четкие границы, которые были еще более ограничены договорами после того, как Теннесси стал штатом. В течение десятилетия продолжались спорадические несанкционированные набеги и репрессии с обеих сторон, но племя чероки больше никогда не вступало в войну с Соединенными Штатами. Более того, племя заключило союз с Эндрю Джексоном против своих старых врагов - криков и сыграло важную роль в его победе при Подковообразном изгибе в 1814 году. Праздновавшаяся в то время как триумф, в долгосрочной перспективе эта кампания против криков, возможно, была ошибкой, поскольку исключала любую возможность межплеменного коллективного сопротивления. Добрая воля Джексона, которую, как считали чероки, они заслужили, оказалась недолговечной; по договору в Форт-Джексоне он добился уступки земель не только от криков, но и от своих союзников чероки. (Готовность Кроуфорда, бывшего в то время военным секретарем Мэдисона, выплатить чероки компенсацию за эти земли поначалу вызвала давнюю неприязнь между ним и Джексоном)43.
Полвека после 1785 года можно назвать золотым веком народа чероки. По состоянию на 1819 год, народ занимал северо-западную часть штата Джорджия и прилегающие территории современных Алабамы, Теннесси и Северной Каролины. Люди всегда занимались сельским хозяйством (о чем свидетельствует их "Танец зеленой кукурузы"), и в своих ограниченных границах они все чаще обращались к земледелию, заменяя им охоту и собирательство. Процветала торговля с белыми, росли постоянные города. Десятилетия эволюции в направлении более централизованных и формализованных политических институтов достигли своей кульминации с принятием письменной конституции для нации в 1827 году.44 В этих и других отношениях чероки продемонстрировали способность синтезировать элементы, заимствованные из западной цивилизации, с культурой своих коренных народов. Возникла процветающая элита,
43. Grace Woodward, The Cherokees (Norman, Okla., 1963), 131-33; Thomas P. Abernathy, From Frontier to Plantation in Tennessee (Chapel Hill, 1932), 239.
44. См. William McLoughlin, Cherokee Renascence in the New Republic (Princeton, 1986); Duane Champagne, Social Order and Political Change: Конституционные правительства среди чероки, чоктау, чикасо и криков (Стэнфорд, 1992).
Среди них были и те, кто получил западное образование в миссионерских школах и принял христианство. Были и такие чероки, которые вступали в браки с белыми, занимались выращиванием хлопка и покупали рабов. К 1835 году около 8 % семей чероки владели рабами. Большинство рабовладельцев были "смешанных кровей", как называли тех, кто имел некоторое количество белых предков.45 Перепись, проведенная в 1825 году, насчитала 13 563 чероки, 147 белых мужчин и 73 белые женщины, вступившие в брак с белыми, а также 1277 черных рабов. Хотя перепись, несомненно, была заниженной, она свидетельствовала о растущем и сплоченном населении46.
Не менее примечательной, чем экономическая и политическая история золотого века чероки, была его интеллектуальная история. Вдали от миссионерских школ инвалид Чероки, ветеран войны с ручьями, отправился жить в Арканзас. Секвойя не знал английского языка, но он глубоко задумался над кусочками бумаги с маленькими знаками на них, которые белые называли "говорящими листьями". Как сделать листочки, говорящие на языке чероки? Решение, которое Секвойя счел приемлемым, пришло к нему в 1821 году в виде вспышки озарения. В течение шести недель он разработал систему из восьмидесяти шести символов, каждый из которых обозначал слог в языке чероки. Он поспешил вернуться в Джорджию с новостями. Слог Секвойи взрослый человек, говорящий на языке чероки, мог освоить за неделю, и он быстро прижился. К 1828 году был изготовлен специальный шрифт, позволяющий издавать в стране газету "Чероки Феникс" с параллельными колонками на английском и чероки по новой системе. Секвойя обратил внимание на применение своей системы к языку чокто, но так и не выучил английский. Секвойя остается единственным в истории человечества человеком, который изобрел систему письма на своем языке, не будучи предварительно грамотным на другом.47
Национальное развитие чероки, предпринятое по их собственной инициативе, происходило по линии, которую федеральное правительство одобряло и поощряло. В Холстонском договоре (1791 г.) Соединенные Штаты обязались помочь народу чероки "достичь большей степени цивилизации и стать скотоводами и земледельцами, вместо того чтобы оставаться в состоянии охотников". В 1806 году президент Джефферсон призвал чероки "продолжать учиться возделывать землю". Джефферсон
45. Theda Perdue, Slavery and the Evolution of Cherokee Society (Knoxville, Tenn., 1979), 60.
46. В перепись не вошли те чероки, которые при поддержке правительства переселились за Миссисипи. Ульрих Б. Филлипс, Джорджия и права штатов (Вашингтон, 1902), 71.
47. См. Grant Foreman, Sequoyah (Norman, Okla., 1938).
приветствовали межнациональные браки, надеясь, что они приведут к ассимиляции коренных жителей в доминирующую культуру. ("Со временем вы станете такими же, как мы, - сказал третий президент делегации вождей в 1809 году, - ваша кровь смешается с нашей и распространится вместе с нашей по этой великой земле")48 Другие, видя, какой хаос произвели в Новом Свете европейские болезни, предсказывали, что индейцы просто вымрут. Важно отметить, что видение Джефферсона о поглощении и менее благотворное ожидание вымирания имели общие последствия: Земли коренных жителей станут доступны для заселения белыми.49 Чтобы побудить племена принять белый образ жизни, правительство поощряло торговлю, управляя собственными индейскими торговыми пунктами, называемыми "факториями", в период с 1796 по 1822 год. Начиная с 1815 года, оно субсидировало христианских миссионеров для создания школ (при этом никто не выражал беспокойства по поводу отношений между церковью и государством). Появление коммерчески и политически жизнеспособной нации чероки с растущим христианским меньшинством, заимствующим западные технологии по мере необходимости, заставило белое большинство решить, чего оно действительно хочет от коренных американцев. В прошлом белые оправдывали захват земель аборигенов тем, что индейцы не использовали их в полной мере. Теперь же экономическое развитие чероки быстро ликвидировало это оправдание.
Проблема - с точки зрения белых - заключалась в том, что успех усилий по "цивилизации индейцев" не принес ожидаемых дивидендов в виде продажи земли. Напротив, чем более грамотными, процветающими и политически организованными становились чероки, тем больше они стремились сохранить то, что осталось от их земель, и улучшить их в своих интересах. Совет вождей, которому федеральные комиссары в 1823 году предложили продать землю и переселиться за Миссисипи, ответил: "Нация твердо и непреложно решила никогда не уступать ни пяди нашей земли".50 Если белые предполагали для себя такие возможности, как ассимиляция, выселение или вымирание, то чероки представляли себе другое будущее, построенное на том, что осталось от их исконной родины. Делегация, прибывшая в Вашингтон в 1824 году, изложила позицию племени с прямолинейным достоинством. "Чероки - не иностранцы, а коренные жители Америки; сейчас они живут и стоят на земле своей собственной территории; границы их территории определены договорами, которые они заключили.
48. "Обращение к вождям чероки" (1806), TJ: Writings, 562; Джефферсон (1809) цитируется в Meinig, Continental America, 80.
49. См. Энтони Уоллес, Джефферсон и индейцы (Кембридж, Массачусетс, 1999). Договор Холстона цитируется в книге Джона Уэста "Политика откровения и разума: Религия и гражданская жизнь в новой нации (Lawrence, Kans., 1980), 182.
50. Уолтер Лоури и Уолтер Франклин, редакторы, Американские государственные документы: Indian Affairs (Washington, 1834), class 2, vol. II, 469.
с правительством Соединенных Штатов "51 . Администрация Монро оказала делегации дипломатическую вежливость, что вызвало протест со стороны расистов52.
В споре о землях чероки была и третья сторона: штат Джорджия, в границах которого находились территории как криков, так и чероки. Политические лидеры Джорджии сначала сосредоточились на вытеснении криков, а теперь выступили против чероки. Губернатор Джордж Трупп, который в 1824 году был кроуфордианцем, поддерживал внутренние улучшения штата и государственное образование. По логике вещей, он мог бы поддержать Джона Куинси Адамса, если бы этот благородный житель Новой Англии подмигнул на обман криков. Но когда президент Адамс воспротивился грубым методам отъема собственности у Джорджии, Трупп решил извлечь выгоду из проблемы переселения индейцев, выступив с подстрекательскими обвинениями в адрес Адамса. Демагогическая тактика Труппа сработала: Он не только захватил все земли криков, но и добился переизбрания на пост губернатора в 1825 году. В 1827 году Джон Форсайт, столь же приверженный идее переселения индейцев, сменил Труппа на посту губернатора и единогласно проголосовал за Джексона на пост президента в 1828 году53.
В декабре 1828 года, когда Джексон был благополучно избран, законодательное собрание штата Джорджия выступило против чероки, будучи уверенным, что пришедшая администрация не станет вмешиваться. Законодательное собрание в одностороннем порядке объявило, что с июня 1830 года законы штата будут распространяться на народ чероки, невзирая на федеральные договоры 1785 года и последующих лет. В оправдание своих самонадеянных действий законодательное собрание утверждало, что Соединенные Штаты никогда не собирались предоставлять автономию "варварским и диким племенам" и что индейцы являются лишь "арендаторами Джорджии по своему желанию".54 Когда весной 1829 года чероки обнаружили на своих землях золото, а посторонние узнали об этом, орда нетерпеливых белых, не желая ждать даже до 1 июня 1830 года, ринулась туда и начала поиски. То, что должно было стать экономическим преимуществом для племени чероки, обернулось политическими проблемами, поскольку начались жестокие столкновения между чероки и незваными гостями. По просьбе губернатора Форсайта военный министр Итон
51. Там же, 474.
52. Филлипс, Джорджия и права штатов, 70.
53. Энтони Кэри, Партии, рабство и Союз в антибеллумской Джорджии (Афины, штат Гавайи, 1997), 20-23.
54. Филлипс, Джорджия и права штатов, 71-72. Об истоках этого утверждения см. Stuart Banner, How the Indians Lost Their Land (Cambridge, Mass., 2005), 205-6; Lindsay Robertson, Conquest by Law: Как открытие Америки лишило коренные народы их земель (Оксфорд, 2005), 95-116.
вывел федеральные войска из района и после июня 1829 года позволил гвардии Джорджии взять на себя ответственность за правопорядок. Агрессивность политического истеблишмента Джорджии, усугубленная внешним давлением на золотые прииски чероки, придала актуальность вопросу об удалении индейцев, когда первый Конгресс Джексона собрался в декабре 1829 года55.
Законопроект об удалении индейцев был самым приоритетным в законодательной программе нового президента. Как принятие закона, так и его последующее исполнение привлекли к себе самое пристальное внимание Джексона. "За все время его правления не было ни одной меры, автором которой он был бы в большей степени, чем этой", - заметил Мартин Ван Бюрен (кто бы знал).56 В представлении Джексона переселение индейцев занимало то же место, что и внутренние улучшения в представлении Джона Куинси Адамса: ключ к национальному развитию. Джексон был озабочен как геополитическими, так и экономическими проблемами. В его глазах племена не только занимали богатые земли, они угрожали американскому суверенитету, как это делали англичане и испанцы, и, подобно свободным черным общинам маронов во Флориде, бросали вызов превосходству белой расы. Джексон разделял отношение джорджианцев к коренным жителям. По его мнению, практика заключения договоров с индейскими племенами была "абсурдной"; правительство должно было просто навязать им свою волю.57 Тем не менее, разработанный администрацией законопроект о переселении индейцев предусматривал заключение еще одного раунда договоров, призванных обеспечить полное переселение коренных американцев на запад от реки Миссисипи.
Эта грандиозная программа обсуждалась с первых дней правления Монро. Джексон одобрил ее; президент отреагировал на нее с характерной двусмысленностью. Монро, казалось, одобрял и эмиграцию, и ассимиляцию, но не стал давить на коренных американцев, чтобы они приняли ни то, ни другое. Вместо этого он позволил военному министру Кэлхуну продолжать поддерживать образование и экономический прогресс в существующих племенных владениях.58 В последующей администрации и президент Адамс, и его военный министр Джеймс Барбур были убеждены, что ассимиляция и гражданство США представляют собой единственную справедливую долгосрочную политику в отношении индейцев. Но после тщетных попыток отстоять законные права индейцев
55. McLoughlin, Cherokee Renascence, 430-33; Tim Garrison, The Legal Ideology of Removal (Athens, Ga., 2002), 103-14, 120-21.
56. Автобиография Мартина Ван Бюрена, изд. Джон Фицпатрик (Вашингтон, 1920), 295.
57. AJ - Джеймсу Монро, 4 марта 1817 г., Papers of Andrew Jackson, IV, 93-98. Джексон опирался на юридическую концепцию "eminent domain"; см. Banner, How the Indians Lost Their Land, 202-4.
58. См. Thomas Clark and John Guice, Frontiers in Conflict (Albuquerque, N.M., 1989), 238-40; James P. Ronda, "Race, Geography, and the Invention of Indian Territory," JER 19 (1999): 739-55.
В 1826 году Барбур заявил: "Они видят, что наши обещания нарушены, что счастье индейцев - дешевая жертва для приобретения новых земель". Как выразился Барбур в 1826 году, "они видят, что наши обещания неискренни, что наши обещания нарушены, что счастье индейцев - дешевая жертва для приобретения новых земель". К концу своего срока Адамс с неохотой пришел к выводу, что удаление, вероятно, является единственной альтернативой беззаконному уничтожению племен и гибели или порабощению их членов от рук штатов. Он стал рассматривать отчуждение коренных жителей белыми как неизбежную трагедию, которая представляет собой "вечную борозду для моих чувств". Но он по-прежнему хотел, чтобы в процессе соблюдались закон и порядок и верховенство федеральной власти59.
В послании Джексона "О положении дел в стране" утверждалось, что переселение индейцев будет "добровольным". На самом же деле все знали, что не останется камня на камне, чтобы добиться такой "добровольной" миграции. Джексон был лично хорошо знаком с методами подкупа, запугивания и мошенничества, с помощью которых договоры навязывались нежелающим их заключать народам, поскольку с 1816 года активно участвовал в обеспечении ряда земельных уступок со стороны цивилизованных племен. Чтобы дать понять, что он на самом деле имеет в виду, президент заявил, что федеральное правительство не будет защищать индейцев в их нынешних местах проживания, если штаты распространят на них свою юрисдикцию. Это заявление было явным отходом от политики Адамса. Джексон велел коренным американцам "эмигрировать за Миссисипи или подчиниться законам этих штатов". Подчинение законам Джорджии для криков или чероки означало невозможность голосовать, судиться, владеть имуществом, свидетельствовать против белого человека или получать кредиты. Для Острых Ножей (так индейцы называли Джексона) притворяться, что такое подчинение представляет собой жизнеспособный вариант, дающий коренным жителям шанс "влиться в массу нашего населения", было, по меньшей мере, неискренне. ("Я был уверен, что индейцы не смогут жить по законам штата", - признался Джексон в частном порядке). На самом деле, когда предыдущий федеральный договор (1819 г.) об уступке земель чероки гарантировал гражданство и имущественные права тем коренным жителям, которые решили остаться, Джорджия отказалась принять эти условия.60
Принятый президентом законопроект об удалении индейцев вызвал ожесточенные дебаты, в результате которых сложились позиции, оказавшиеся удивительно устойчивыми в определении поддержки и
59. Линн Парсонс, "'A perpetual Harrow upon my Feelings': John Quincy Adams and the American Indian," New England Quarterly 46 (Sept. 1973), 339-79; цитата из Барбура на стр. 358.
60. Джексон, "Первое ежегодное послание", Президентские послания, II, 458-59; AJ - Джону Питчлинну, 5 августа 1830 г., Переписка AJ, IV, 169; Phillips, Georgia and State Rights, 69.
оппозиции администрации Джексона. Поскольку сами коренные американцы находились вне политического сообщества, им приходилось полагаться на белых единомышленников в Конгрессе и обществе в целом. За дверями Конгресса наиболее заметные группы, участвовавшие в движении против удаления, состояли из протестантского духовенства и женщин. Во главе движения стоял Иеремия Эвартс, секретарь-корреспондент Американского совета уполномоченных по иностранным миссиям (ABCFM), межконфессиональной организации, спонсировавшей большинство христианских миссионеров среди индейцев. Чтобы понять роль миссионеров, необходимо тщательно охарактеризовать их отношение к делу. Страстно преданные распространению протестантского христианства и западной цивилизации, они почти не интересовались культурой коренных жителей. Но в то же время они безоговорочно верили в разумность, моральную ответственность и равную человеческую ценность своих индейцев. Гордясь христианским меньшинством чероки и поддерживая экономическое развитие племени, миссионеры приветствовали достижения Секвойи. Лишение индейцев собственности и их депортацию они осуждали как жестокое предательство. Эвартс активно лоббировал, организовывал митинги протеста и петиции, писал мощные трактаты в защиту прав аборигенов, используя псевдоним "Уильям Пенн". Эссе Пенна были перепечатаны более чем в ста газетах, и их прочитали, по современным оценкам, полмиллиона человек61.
Кэтрин Бичер, дочь Лаймана Бичера и сестра Гарриет Бичер-Стоу, возглавила женскую оппозицию против удаления. Работая анонимно, она организовала кампанию, чтобы завалить Конгресс петициями женщин, выступающих против удаления. "Женщины защищены от ослепляющего влияния партийного духа, - утверждалось в ее циркулярном письме. Не будучи избирателями, но являясь защитницами морали, милосердия и семейных ценностей, женщины могут "сочувствовать страждущим". Типичная петиция из Халлоуэлла, штат Мэн, осуждала удаление как подрыв усилий по "просвещению и христианизации" индейцев. "Мы не хотим, чтобы церковь, школы и домашний алтарь были повергнуты перед алчным богом власти".62 Используя подобные формулировки, Бичер и ее коллеги по петиции ловко избегали лобового вызова мужскому превосходству и пытались обернуть свой протест в защитную доктрину XIX века.
61. Иеремия Эвартс, Устранение чероки, изд. Francis Prucha (Knoxville, Tenn., 1981); John Andrew, Jeremiah Evarts (Athens, Ga., 1992); Michael Coleman, Presbyterian Missionary Attitudes Toward American Indians (Jackson, Miss., 1985) 139-42, 177.
62. Бичер цитируется в книге Mary Hershberger, "Mobilizing Women, Anticipating Abolition: The Struggle Against Indian Removal in the 1830s", JAH 86 (1999): 26; петиция цитируется в John West, The Politics of Revelation and Reason (Lawrence, Kans., 1996), 185.
"раздельных сфер" для женщин и мужчин. Несмотря на это, политики-демократы, такие как сенатор Томас Харт Бентон из Миссури, высмеивали их и их единомышленников-мужчин.63 Беспрецедентная по масштабам мобилизация женского мнения по общественному вопросу, петиция Кэтрин Бичер против "Удаления" задала образец, которому в последующие годы будет следовать движение против рабства.
И женщины, и мужчины, выступающие против удаления, использовали сеть евангелических колледжей и организаций, а также систему коммуникаций для мобилизации своих последователей. На этот раз реформаторы морали развернули гораздо более масштабную кампанию, чем в случае с саббатарианством. Их деятельность и поддержка не ограничивались оплотом неопуритан Новой Англии; самая большая из женских петиций, собравшая 670 подписей, пришла из Питтсбурга. Мартин Ван Бюрен был поражен, когда его собственная племянница в лицо осудила удаление индейцев и сказала ему, что надеется, что он и Джексон проиграют выборы 1832 года.64 В Нью-Йорке была поставлена популярная пьеса "Метамора", основанная на войне короля Филиппа в 1675-76 годах, чтобы укрепить и использовать симпатии белых к индейцам. Ведущий американский актер Эдвин Форрест сыграл главную роль сакхема вампаноагов, который мужественно сражался с наступающими поселенцами. Когда спектакль отправился на гастроли в Огасту, штат Джорджия, бойкот заставил закрыть его.65 Но даже на Юге мужественные противники удаления выступили с речью, как, например, адвокат Роберт Кэмпбелл из Саванны, который предупредил своих соотечественников из Джорджии, что они навлекут "вечный позор" на свой штат. "В наше время в цивилизованных странах не было случая изгнания членов целой нации из их домов или изгнания целого населения из его родной страны", - заявил он.66
В Конгрессе самым красноречивым критиком законопроекта Джексона об удалении племен был сенатор Теодор Фрелингхейзен из Нью-Джерси, видный сторонник ABCFM и других благотворительных ассоциаций, таких как Американский союз умеренности и Американское библейское общество. Фрелингхайзен предложил поправку к законопроекту, которая подтвердила бы обязательство правительства защищать племена в их существующих местах, пока они не подпишут новые договоры; это продолжило бы политику Монро и Адамса. От имени этой поправки он выступал в течение шести
63. Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (Feb. 2, 1830), 108-9.
64. Randolph Roth, The Democratic Dilemma: Religion, Reform, and the Social Order (Cambridge, Eng., 1987), 164-68; Van Buren, Autobiography, 293.
65. Джилл Лепор, "Имя войны: война короля Филиппа и истоки американской идентичности" (Нью-Йорк, 1998), 191-226.
66. Роберт Кэмпбелл, "Из "Джорджиан"", Niles' Weekly Register, Aug. 30, 1828, 14.
часов в течение трех дней. Один за другим сенатор разрушал аргументы, приводимые в оправдание односторонней экспроприации, начиная с утверждения, что потребности белого общества оправдывают захват земель коренных жителей. Он осудил "бесцеремонное" поведение Джорджии, нарушившей Хоупвеллский договор. Фрелингхайзен не отказался от использования американской армии для защиты чероки от вторжения Джорджии, если это будет необходимо. "Пусть такая решительная политика будет проводиться в жизнь в соответствии с величием наших законов, и, сэр, Джорджия уступит. Она никогда не столкнется с ответственностью или ужасами гражданской войны. А если и столкнется, то на наших юбках не останется пятен крови; на ней самой вина будет лежать вечно". Эта непоколебимая принципиальность принесла Фрелингхайзену прозвище, которое он носил всегда: "христианский государственный деятель "67.
Низовое движение протеста, организованное Эвартсом и Бичером, преуспело в определении удаления как моральной проблемы. Оно пробудило в политиках, выступавших против Джексона, менее морально настроенных, чем Фрелингхейзен, понимание того, что они могут противостоять президенту. Генри Клей, который в начале своей карьеры выражал мало симпатии к индейцам, теперь решил встать на их сторону.68 Поскольку оппозиция ссылалась на моральные принципы, администрация была вынуждена найти собственные филантропические аргументы. Индейцам, возможно, будет лучше на Западе, вдали от алкоголя и заразных болезней белых. Там, утверждала администрация, индейцы смогут спокойно стать "цивилизованными". Одним из представителей администрации, отстаивавших этот аргумент, был Айзек Маккой, бывший баптистский миссионер, который теперь был правительственным землемером на индейских землях. Баптистский миссионерский совет и деноминационный орган отвергли заявления Маккоя.69 Многие сторонники удаления, особенно южане, презирали использование филантропического аргумента. "Я не верю, что это переселение ускорит цивилизацию племен", - заявил своим коллегам Джон Форсайт из Джорджии, ныне сенатор. "С таким же успехом можно ожидать, что дикие животные, которых невозможно приручить в парке, будут одомашнены, если выпустить их на волю в лес". Попытка администрации заручиться поддержкой населения в деле удаления на филантропической основе быстро сошла на нет70.
67. Теодор Фрелингхейзен, "Земли чероки", Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (6 апреля 1830 г.), 309-20.
68. Генри Клей - Джеремайе Эвартсу, 23 августа 1830 г., Papers of Henry Clay, ed. Robert Seager (Lexington, Ky., 1984), VIII, 255.
69. Хершбергер, "Мобилизация женщин", 29-30.
70. Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (13 апреля 1830 г.), 327; Herman Viola, Thomas L. McKenny (Chicago, 1974), 221-22.
Чтобы мобилизовать поддержку в Конгрессе, администрация полагалась не столько на убедительные аргументы, сколько на партийную лояльность, хотя это все еще было новой концепцией в стране, не так давно вышедшей из Эры добрых чувств. Жалуясь на то, что их оппоненты руководствуются в первую очередь партийными соображениями, руководители администрации не скрывали своей решимости превратить поддержку удаления в проверку преданности президенту. Несмотря на ораторское искусство Фрелингхейзена, джексонианское большинство в Сенате приняло законопроект об удалении по партийной линии 28 против 19. В Палате представителей все оказалось иначе. Представители, избранные как сторонники Джексона из округов, где было много квакеров, конгрегационалистов или пресвитерианцев Новой школы, оказались под неловким перекрестным огнем. Трудность, с которой конгрессмены-северяне смирились с предательством договорных обязательств, усугублялась их страхом за будущее внутренних улучшений. Устранение индейцев будет стоить дорого, а Джексон заявил, что хочет списать государственный долг. Даже если бы правительство избежало пограничных войн, деньги, потраченные на выкуп племен, сбор их членов и перевозку за сотни миль, не могли бы быть использованы для внутренних улучшений. Озадаченные этими проблемами, конгрессмены-джексонианцы с севера в большом количестве покинули свои ряды. Законопроект об удалении индейцев едва прошел Палату представителей, 102 против 97, при этом 24 джексонианца проголосовали против, а еще 12 не голосовали. На некоторых предварительных проверках голоса были еще ближе, и спикеру Эндрю Стивенсону пришлось трижды нарушать равенство голосов. В последнюю минуту администрации удалось заставить трех колеблющихся пенсильванских демократов вернуться к партийной линии и спасти законопроект. Голосование имело ярко выраженный секционный аспект: рабовладельческие штаты проголосовали за отмену 61 против 15; свободные штаты выступили против 41 против 82. Если бы не положение о трех пятых, усиливающее власть рабовладельческих интересов, "Устранение индейцев" не прошло бы. Однако секционность определяла не столько позиции, сколько политическую лояльность и моральные ценности. Трансаппалачский Запад отнюдь не демонстрировал твердой поддержки законопроекта; его конгрессмены проголосовали 23 раза "за", 17 - "против". Среди тех, кто выступал против, был пограничник из Западного Теннесси по имени Дэви Крокетт, который охарактеризовал законопроект как "угнетение с местью". Как и большинство критиков "Устранения индейцев", Крокетт впоследствии стал постоянным противником Джексона. Президент подписал закон об удалении индейцев 28 мая 1830 года71.
Джексон не терял времени на реализацию своей любимой меры. Пока внимание нации было приковано к Джорджии и черокам, он отправил свой
71. Данные о голосовании партий по законопроекту несколько отличаются, поскольку обозначения партий не во всех случаях были четкими. Выступление Крокетта против переселения индейцев было напечатано в книге Speeches on the Passage of the Bill for the Removal of the Indians, ed. Jeremiah Evarts (Boston, 1830), 251-53.
доверенный друг Джон Коффи и военный министр Итон отправились в Миссисипи, чтобы добиться удаления чокто. Начатые ими усилия привели к заключению договора на ручье Танцующий Кролик 27 сентября 1830 года, вопреки желанию большинства племени, путем исключения из переговоров белых советников индейцев и последующего подкупа избранных племенных вождей. Хотя некоторым чокто в лесах восточной части Миссисипи удавалось ускользать от внимания правительства до 1918 года (!), большинство было вынуждено переселиться в Оклахому. Первая большая партия чокто пересекла реку Миссисипи суровой зимой 1831-32 годов, и французский наблюдатель Токвиль отметил тяготы их перехода72.
Хотя некоторые из белых, назначенных руководить переселением, особенно кадровые армейские офицеры, были честными и добросовестными, другие были политическими назначенцами, стремящимися быстро разбогатеть. Финансовый аспект этого первого переселения смутил администрацию, поскольку изгнание чоктоу обошлось более чем в 5 миллионов долларов - на 2 миллиона больше, чем Джексон утверждал, что хватит на депортацию всех племен к востоку от Миссисипи. Высокая стоимость отражала бесхозяйственность и коррупцию, в то время как сами переселенцы часто становились жертвами скупости73.
Тем временем Джексон оказывал давление на остальные племена. Признав миссионеров главными противниками, он прекратил федеральное финансирование миссионерских школ. Администрация прекратила обещанные аннуитетные выплаты племени чероки и поместила деньги в эскроу до тех пор, пока племя не уйдет.74 Существующие договоры должны были оставаться в силе до тех пор, пока племена не дадут согласия на их изменение, и даже принятый Закон об удалении индейцев не предусматривал иного.75 Но президент, далекий от защиты существующих договорных обязательств США, оказался слишком готов передать федеральную власть на племенных землях штатам, когда бы они на нее ни претендовали. При его поддержке Алабама и Миссисипи последовали примеру Джорджии и распространили юрисдикцию штатов на свое коренное население. А в феврале 1831 года Джексон уведомил Сенат, что больше не будет применять Закон о сношениях с индейцами 1802 года - закон, защищавший индейские земли от вторжения посторонних. Томас Маккенни, осведомленный суперинтендант по делам индейцев,
72. Алексис де Токвиль, Демократия в Америке, изд. Филлипс Брэдли (Нью-Йорк, 1945), I, 340.
73. См. Arthur DeRosier Jr., The Removal of the Choctaw Indians (Knoxville, Tenn., 1970), 100-147; Ronald Satz, American Indian Policy in the Jacksonian Era (Lincoln, Neb., 1975), 64-96; Cole, Presidency of Andrew Jackson, 109-12.
74. John Andrew, Jeremiah Evarts, 232-33; McLoughlin, Cherokee Renascence, 438.
75. "Закон об удалении индейцев", Документы о политике Соединенных Штатов в отношении индейцев, изд. Francis Prucha (Lincoln, Neb., 2000), 52-53.
Адаптировано из Thomas Dionysius Clark and John D.W. Guice, Frontiers in Conflict: The Old Southwest, 1975-1830 (University of New Mexico Press, 1989).
был протеже Кэлхуна, оставшийся от администраций Монро и Адамса, который был убежден, что удаление племен отвечает их интересам. Но когда он попытался проводить эту политику честно и с учетом прав коренных жителей, нетерпеливый Джексон уволил его в августе 1830 года76.
Чероки обратились за защитой в федеральные суды. Джорджия явно нарушала их права, гарантированные федеральным договором, который, согласно Конституции, должен быть "высшим законом страны". Наняв двух лучших конституционных юристов в стране, Джона Сержанта и
76. Ричард Латнер, Президентство Эндрю Джексона (Athens, Ga., 1979), 91.
Уильям Вирт (который был генеральным прокурором при Монро и Адамсе), племя подало иск в Верховный суд США, "Нация чероки против Джорджии", чтобы запретить штату распространять на них свою власть. В марте 1831 года судьи проголосовали 4:2 за то, чтобы обойти этот вопрос стороной. Выступая от имени большинства, председатель Верховного суда Маршалл ясно дал понять, что сочувствует делу индейцев, но постановил, что чероки представляют собой "внутренне зависимую нацию" и не соответствуют определению суверенного "государства", имеющего право на подачу иска, по которому Верховный суд будет иметь первоначальную юрисдикцию.77 Выражению "внутренне зависимая нация" суждено было повлиять на последующее федеральное законодательство об индейских племенах, но его первое использование позволило Суду избежать нежелательной конфронтации с властью штата и исполнительной властью. Возможно, на суд повлияло заявление Джексона, сделанное за месяц до этого, о том, что он не будет защищать чоктау против штата Миссисипи в аналогичной ситуации. Джорджия уведомила о расширении своей юрисдикции, проведя суд и осудив в суде штата индейца по имени Корн Тассел за убийство другого индейца из племени чероки. Когда Верховный суд потребовал аргументов для апелляции, штат проигнорировал предписание и казнил заключенного. Тем временем сторонники крайних взглядов внесли в Конгресс законопроект об отмене раздела 25 Закона о судоустройстве 1789 года - закона, разрешающего Верховному суду рассматривать апелляции из судов штатов. Несмотря на поражение, законопроект, по-видимому, запугал суд, поскольку он не принял никаких мер в связи с дерзким поведением властей Джорджии78.
Год спустя кризис между Чероки и Джорджией поставил Верховный суд перед необходимостью рассмотрения еще одного дела, и на этот раз судьи сочли, что должны его рассмотреть. Поскольку христианские миссионеры были одними из самых эффективных противников переселения, губернатор Джордж Гилмер из Джорджии в январе 1831 года решил изгнать их с земель чероки.79 Двое из миссионеров, Сэмюэл Вустер и Элизур Батлер, отказались уехать и были приговорены к четырем годам каторжных работ. Подвергнутые жестокому обращению, призванному сломить их волю к сопротивлению, и одновременно предлагавшие помилование, если они признают законную власть Джорджии, мужчины мужественно отказались и обжаловали свои приговоры в Верховном суде США. За их дело взялись те же адвокаты, которые выступали в защиту народа чероки, и к этому времени оба они были главными политическими противниками Джексона, поскольку в 1832 году Джон Сержант был вице-президентом.
77. Нация чероки против Джорджии, 30 США (5 Питерс) 1-80 (1831).
78. Коул, президентство Джексона, 111.
79. Анни Хелоиз Абель, История событий, приведших к консолидации индейцев к западу от реки Миссисипи (Вашингтон, 1908 г.), 397.
кандидат от Национальных республиканцев и Уильям Вирт кандидат в президенты от Антимасонской партии. Джорджия отказалась признать юрисдикцию Верховного суда США. Штат послал землемеров в народ чероки, чтобы подготовить его земли к экспроприации, и попытался запугать жен миссионеров и незамужних белых школьных учительниц, чтобы они уехали. Но эти христианские женщины были суровы; они оставались на своих постах и призывали своих мужчин продолжать сопротивление государству.80
В марте 1832 года, когда два миссионера выдержали восьмимесячное тюремное заключение, Джон Маршалл огласил мнение суда: Нация чероки была защищена федеральным договором на своей собственной территории, "куда закон Джорджии не имеет права вторгаться иначе, как с согласия чероков". Аргумент Джорджии о том, что штат обладает суверенитетом над индейскими землями по "праву открытия", унаследованному от британской короны (которое штат не соизволил предъявить лично), был отвергнут. Закон Джорджии, на основании которого миссионеры были осуждены и заключены в тюрьму, был признан "недействительным, как противоречащий конституции, договорам и законам Соединенных Штатов". Это решение означало юридическое подтверждение всего, что отстаивали чероки.81 К стыду Джексона, националистически настроенный бывший генеральный почтмейстер Джон Маклин, которого он недавно назначил членом суда, написал согласие. Единственным несогласным был другой назначенец Джексона, Генри Болдуин, который не подал никакого мнения. Новый судья опасался, что это лишь подтолкнет Джорджию к неповиновению Суду, авторитет которого он уважал даже тогда, когда не соглашался с ним.82 Все понимали, что исполнить решение будет непросто.
В поисках основополагающего импульса джексоновской демократии историки по-разному указывают на свободное предпринимательство, избирательное право для мужчин, рабочее движение и сопротивление рыночной экономике. Но в своих истоках джексоновская демократия (которую современники понимали как синоним Демократической партии Джексона) не была в первую очередь связана ни с чем из перечисленного, хотя со временем пересекалась со всеми ними. В
80. Энн О. Вустер - Дэвиду Грину, 7 декабря 1831 г. и 17 мая 1832 г., и другая мемориальная переписка в Хаутонской библиотеке Гарвардского университета, воспроизведено на сайте "Женщины и общественные движения в Соединенных Штатах", под ред. Кэтрин Скляр и Томас Дублин.
81. Вустер против Джорджии, 31 США (6 Питерс) 515-97 (1832). Решение вопроса о "праве на открытие" представляло серьезную проблему для Маршалла из-за его более раннего решения, которое признавало это право, Джонсон против М'Интоша (1823 г.). Юридический анализ см. в Banner, How the Indians Lost Their Land, esp. 220-21; и Robertson, Conquest by Law, esp. 133-35.
82. Линдсей Робертсон, "Утраченное мнение судьи Генри Болдуина в деле "Вустер против Джорджии"", Журнал истории Верховного суда, 23 (1999): 50-75.
В первую очередь речь шла о распространении господства белой расы на весь североамериканский континент. Своей политикой удаления индейцев Джексон подтвердил свою поддержку в хлопковых штатах за пределами Южной Каролины и определил характер своей политической партии. Индейская политика, а не банковское дело или тарифы, была темой номер один в национальной прессе в первые годы президентства Джексона. Но своим энтузиазмом по поводу удаления индейцев Джексон вызвал гневную реакцию не только среди христиан-евангелистов, но и среди конституционных националистов, спровоцировав их на союз с его политическими противниками, который определит расстановку партий на целое поколение. Заявляя о себе как о защитнике демократии, Джексон вызвал противодействие со стороны самого мощного общенационального демократического движения протеста, которое страна еще не видела. А статистический анализ поведения членов конгресса показал, что по мере формирования второй партийной системы голосование по делам индейцев оказалось наиболее устойчивым предиктором партийной принадлежности83.
IV
Джексоновское руководство с неприличной поспешностью провело через Палату представителей законопроект об удалении индейцев. 27 мая, на следующий день после голосования в Палате представителей, президент наложил вето на крупную меру по внутреннему благоустройству - законопроект о Мейсвильской дороге. Мейсвильская дорога через Лексингтон, штат Кентукки, должна была стать звеном общенациональной транспортной сети, соединяющей Национальную дорогу на севере с Натчезским трактом на юге и речные системы Огайо и Теннесси. Роберт Хемфилл из Пенсильвании, сторонник Джексона и сторонник внутренних улучшений, не сумев добиться принятия законопроекта, разрешающего строительство всей дороги, добился выделения участка в Мейсвилле в качестве более скромного, но многообещающего начала. Многие джексонианские конгрессмены были возмущены тем, что президент оказал на них давление, заставив поддержать идею удаления индейцев, а затем предал их интерес к внутренним улучшениям. Некоторые из них потребовали пересмотреть решение об удалении индейцев, но обнаружили, что законопроект уже поступил на стол президента и не подлежит отзыву. Теперь стало ясно значение крайнего срока принятия Indian Removal: президент мог отложить наложение вето на Мейсвильскую дорогу только на десять дней, и Белый дом понимал, что Indian Removal проиграет, если сообщение о вето поступит на Капитолийский холм до голосования84.
83. Фред С. Ролатер, "Американские индейцы и происхождение второй американской партийной системы", Висконсинский исторический журнал, 76 (1993): 180-201.
84. См. Памела Бейкер, "Законопроект о национальной дороге Вашингтона", JER 22 (2002): 438-64; Latner, Presidency of Jackson, 94, 102.
Ван Бюрен призвал президента наложить вето. Хитрый лис из Киндерхука понял, что выступление против федеральных внутренних улучшений сыграет на руку радикалам Юга, отстаивающим права штатов, и тем самым не позволит старому электорату Кроуфорда переметнуться к Кэлхуну. Кроме того, поскольку Нью-Йорк уже пользовался преимуществами канала Эри, построенного на его собственные деньги, родной штат Ван Бюрена мало что выиграл бы от внутренних улучшений, финансируемых из федерального бюджета в других местах. Не то чтобы Джексона нужно было долго уговаривать: Он с радостью наложил вето на дорогу, которая должна была пройти через родной город Генри Клея. "У меня были самые забавные сцены, когда я пытался помешать ему объявить о своих намерениях до того, как законопроект пройдет через обе палаты", - признавался Ван Бюрен Фрэнсису Блэру.85 Работая в тайне, Джексон и Ван Бюрен составили послание о вето с помощью Джеймса Нокса Полка, демократа из Теннесси, одного из немногих западных конгрессменов, подозрительно относившихся к федеральным внутренним улучшениям.
Мейсвильское вето привлекло широкое внимание и остается ключевым документом для понимания тонкостей отношения джексоновцев к транспортной революции. В послании признавалось, что федеральное финансирование национальных схем внутреннего благоустройства уже давно практикуется, но при этом отмечалось, что конституционные сомнения никогда не были полностью преодолены, и делался вывод, что безопаснее было бы разрешить это путем внесения поправки в конституцию. Однако до принятия такой поправки президент утверждал, что должен применять критерий того, является ли предложение "общим, а не местным, национальным, а не государственным" по своему характеру. Игнорируя тот факт, что Мэйсвиллская дорога станет частью системы межштатных автомагистралей, Джексон заявил, что она не проходит этот тест. Но, критикуя Мэйсвиллскую дорогу за недостаточный национальный характер, Джексон не хотел, чтобы его неправильно поняли как сторонника федерального финансирования более подлинно национальной транспортной системы. Напротив, он предупредил, что расходы на внутреннее благоустройство могут поставить под угрозу его цель погашения национального долга - или, наоборот, потребовать более высоких налогов. Интересно, что Джексон не выступал против экономического развития или расширения торговли в целом. Отнюдь не осуждая последствия транспортной революции, Джексон полностью признал популярность и желательность внутренних улучшений. "Я не думаю, что найдется разумный гражданин, который не желал бы их процветания", - уверял он своих соотечественников. Но он считал, что эти проекты лучше оставить на усмотрение частного предпринимательства и штатов. Анализ Мейсвильского вето и
85. Цитируется в Эдвард Ченнинг, История Соединенных Штатов (Нью-Йорк, 1921), V, 397.
свидетельства экономической политики Джексона в целом не подтверждают утверждение некоторых историков о том, что он выражал сопротивление рыночному капитализму.86
С политической точки зрения Мейсвильское послание было мастерским ударом. Конечно, старые республиканцы приветствовали вето. "Оно прозвучало как музыка других дней", - сказал Джон Рэндольф из Роанока.87 И все же ему удалось избежать отторжения фронтира. К своему удивлению, западные конгрессмены-джексонианцы, голосовавшие за строительство дороги, такие как Томас Харт Бентон и Ричард Ментор Джонсон из Кентукки, обнаружили, что популярность старого героя среди их избирателей не уменьшилась. Мейсвильское вето было составлено таким образом, чтобы поддержать то, что мы называем транспортной революцией, и одновременно осудить то, что мы называем большим правительством. Хотя последователи Генри Клея объявили это противоречием в терминах, нашлось немало жителей Запада, готовых поверить старому Хикори на слово, что они могут иметь и экономические возможности, и республиканскую простоту. Это послание, как правило, укрепляло позиции Джексона среди его сторонников и еще больше отдаляло его противников. Это вполне соответствовало долгосрочной цели Ван Бюрена, которая (как он объяснил Томасу Ричи в 1827 году) заключалась в том, чтобы укрепить партийные позиции.88
Джексон наложил вето на несколько других законопроектов о внутреннем благоустройстве, в двух случаях воспользовавшись правом "карманного вето" на законы, принятые в последние десять дней сессии Конгресса. Современникам карманное вето казалось бесцеремонным; среди предшественников Джексона его использовал только Мэдисон.89 Тем не менее президент подписал множество других законопроектов о помощи транспорту и в итоге потратил на внутренние улучшения вдвое больше денег, чем все его предшественники вместе взятые, даже с поправкой на инфляцию. Некоторые из одобренных им проектов были построены на территориях, а не в штатах, что делало их более безопасными с конституционной точки зрения. Администрация Джексона проявляла больше симпатии к улучшению естественных водных путей (используемых производителями хлопка), чем к каналам (чаще используемым производителями зерна). Смешанные государственно-частные корпорации, в которых федеральное правительство владело частью акций, - излюбленный метод субсидирования при администрациях Монро и Адамса - не нашли поддержки при Джексоне. С другой стороны.
86. "Послание о вето" (27 мая 1830 г.), Президентские послания, II, 483-93. Джексон и его партия интерпретируются как народное движение, выступающее против рыночного капитализма, в Sellers, Market Revolution. Интерпретацию, лучше основанную на фактах, см. в John Lauritz Larson, Internal Improvement (Chapel Hill, 2001).
87. Цитируется в Sellers, Market Revolution, 316.
88. Мартин Ван Бюрен - Томасу Ритчи, 13 января 1827 г., см. выше на стр. 279-80.
89. Библиотека Сената США, Президентские вето (Вашингтон, 1979), 5.
Национальная, или Камберлендская, дорога, на которую предыдущие администрации выделили 1 668 000 долларов, при Джексоне получила 3 728 000 долларов - возможно, потому, что она способствовала заселению Старого Северо-Запада баттернутами с возвышенностей Юга, которые голосовали за демократов. Джексоновский Конгресс сохранил принципы прав штатов, передав готовые участки Национальной дороги штатам, через которые она проходила.90
Джексону повезло, что время его правления совпало с волной процветания. Доходы правительства от тарифов и продажи земли резко возросли, что позволило выделить деньги на внутренние улучшения и переселение индейцев, даже при одновременном погашении государственного долга. Президенту и его партии удалось извлечь политические выгоды из репутации бережливости и конституционной честности и в то же время принять беспрецедентное по масштабам "свиное" законодательство. Современники и историки отмечали непоследовательность (или, более милосердно, двусмысленность) политики Джексона в отношении внутренних улучшений. Адамс подписывал все законопроекты о внутренних улучшениях, чтобы подтвердить их конституционность и заручиться поддержкой экономического развития. Однако Джексон ухитрился оставить за собой право утверждать любые проекты, которые он считал "национальными", и накладывать вето на те, которые он считал "местными", без каких-либо четких указаний, как их различать.91 Единственным недвусмысленным последствием вето на Мейсвиллскую дорогу стал отказ от какой-либо всеобъемлющей национальной транспортной программы. В отсутствие такого общего плана администрация Джексона чувствовала себя свободно, распределяя свои услуги там, где они принесут наибольшую политическую пользу. То, чему Ван Бюрен научился в борьбе с Клинтоном в Нью-Йорке - как позиционировать себя как друга демократии, сохраняя при этом крепко спаянную партийную машину и оставаясь абсолютно гибким в экономических вопросах, - он применил в Вашингтоне.
В число внутренних улучшений, на которые Джексон выделял федеральные ассигнования, входили проекты на морском побережье, которые можно назвать "внешними улучшениями": дноуглубительные работы в гаванях и строительство маяков. Не будучи подозрительным к рынкам, президент стремился облегчить международную торговлю и способствовать сбыту американских культур за границей. Одним из первых достижений его администрации стало восстановление торговли с британской Вест-Индией. Адамс, будучи федералистом из Новой Англии, должен был избегать любой видимости мягкости в отношениях с
90. Cole, Presidency of Jackson, 67; Carlton Jackson, "The Internal Improvement Vetoes of Andrew Jackson," Tennessee Historical Quarterly 25 (1966): 261-80, статистика на 266.
91. Как объясняется в книге Дэниела Феллера "Общественные земли в политике Джексона" (Мэдисон, штат Висконсин, 1984), 136-42.
Британия. Джексон, напротив, мог позволить себе быть примирительным. Стремясь к коммерческим выгодам, самый известный англофоб Америки обхаживал британцев: "Все в истории двух наций рассчитано на то, чтобы внушать чувства взаимного уважения", - заявлял он теперь с некоторым преувеличением.92 Под руководством государственного секретаря Ван Бюрена и балтиморского сенатора-торговца Сэмюэля Смита Джексон и его эмиссар в Лондоне, бывший федералист Луис Маклейн, выработали компромиссное соглашение, открывавшее Канаду и британскую Вест-Индию для американских товаров. Демократические республиканцы, включая старых республиканцев, таких как Томас Ричи, и нуллификаторов из Южной Каролины, таких как Роберт Хейн, радовались коммерческим возможностям, открывшимся перед американским экспортом. Национальные республиканцы жаловались, что Джексон отказался от попыток получить доступ к вест-индской грузовой торговле, и отмечали, что Адамс мог бы заключить такое же соглашение, если бы был готов его принять. Действительно, соглашение частично принесло интересы судовладельцев-янки в жертву интересам экспортеров сельскохозяйственной продукции. Кроме того, администрация подписала договор о получении дополнительных коммерческих преимуществ на самих Британских островах. Конечно, самым важным из основных экспортных товаров Америки был хлопок, а Великобритания была лучшим покупателем американского хлопка.93 Когда в 1833 году Великобритания захватила Фолклендские острова у побережья Аргентины, администрация Джексона подмигнула и не позволила этому нарушению доктрины Монро нарушить теплые торговые отношения.
Однако в вопросах англо-американских отношений, касающихся рабства, Джексон оставался непримиримым. Он отказался обсуждать международное сотрудничество по пресечению атлантической работорговли, хотя все другие морские державы ее одобряли. Он не предпринял никаких усилий, чтобы учесть протесты британцев против обращения с чернокожими вест-индскими моряками в южных портах. В то время как генеральный прокурор Монро Уильям Вирт признал превентивное задержание чернокожих моряков неконституционным, генеральный прокурор Джексона Берриен объявил это конституционно допустимым осуществлением полицейской власти штата94.
Администрация Джексона искала новые рынки в России, Восточной Азии и на Ближнем Востоке для американского хлопка, табака и зерна; она стремилась
92. Джексон, "Первое ежегодное послание", 443. Хотя эти слова содержались в послании к Конгрессу, они были написаны с расчетом на зарубежную аудиторию.
93. См. John Belohlavek, "Let the Eagle Soar": The Foreign Policy of Andrew Jackson (Lincoln, Neb., 1985), 53-60.
94. Хью Соулсби, "Право поиска и работорговля" (Балтимор, 1933), 41-46; Филипп Хамер, "Великобритания, Соединенные Штаты и законы о негритянских моряках", Журнал южной истории, 1 (1935): 3-28.
Расходы федерального правительства на внутренние улучшения, 1789-1858 гг.
Этот график показывает, сколько федеральное правительство ежегодно тратило на транспортную инфраструктуру, такую как каналы, дороги, дноуглубление рек и гаваней, а также маяки. На графике показан всплеск активности сразу после войны 1812 года, затем заметный рост во время правления Джона Куинси Адамса, и еще больший рост во время правления Джексона и Ван Бюрена, пока паника 1837 года не сократила доходы и, соответственно, расходы правительства.
График подготовлен Джулией Отт по материалам Конгресса США, Отчет об ассигнованиях и расходах... Общественные работы (Вашингтон, 1882 г.), 47-й Конгресс, 1-я сессия, Исполнительные документы Сената, том 7, № 196 (серийный номер 1992 г.). Приведенные здесь данные не включают расходы на общественные здания, форты, арсеналы, арсеналы и монетные дворы.
В Латинской Америке та же цель была достигнута с меньшим успехом. Военно-морской флот был расширен, чтобы лучше защищать американскую торговлю. В ответ на убийство двух американских торговых моряков бандой разбойников на Суматре Джексон отправил на место происшествия корабль USS Potomac с 260 морскими пехотинцами. В феврале 1832 года капитан Джон Даунс разрушил суматранский город Куалла-Бату и убил более двухсот его жителей, хотя и не нашел настоящих виновников преступления. Многие критики в Соединенных Штатах сочли это чрезмерной реакцией. В соответствии с пожеланиями китобойной промышленности администрация также санкционировала амбициозную военно-морскую экспедицию под командованием Чарльза Уилкса, которая исследовала южную часть Тихого океана и Антарктику, хотя из-за различных задержек флотилия отплыла только после вступления в должность преемника Джексона, Ван Бюрена95.
Джексон без колебаний проводил воинственную внешнюю политику от имени американских коммерческих интересов, даже в отношении крупных держав. Его посланники получили для американских купцов более 7 миллионов долларов в результате урегулирования исков о растрате, в основном против Франции, еще со времен наполеоновских войн. Когда французская палата депутатов молодой Июльской монархии отказалась оплатить столь крупный счет, Джексон пришел в ярость и пригрозил выдать лицензию каперам, чтобы те охотились на французские суда. Бывший президент Джон Куинси Адамс патриотично поддержал военные приготовления, но большинство противников Джексона были потрясены. Французы перевели свой карибский флот на военное положение и потребовали от Джексона извинений, что было маловероятно. В последнюю минуту (в декабре 1835 года) советники президента нашли формулу, позволяющую сохранить лицо, в которой Старый Хикори заявил, что он не собирался "угрожать или оскорблять правительство Франции". Удовлетворенное, министерство Луи Филиппа разрешило выплату. Жесткая или мягкая, внешняя политика Джексона обычно диктовалась коммерческими интересами, особенно интересами коммерческого сельского хозяйства, которые Джексон-хлопковод понимал не понаслышке. За восемь лет его правления экспорт США увеличился на 70 %, а импорт - на 250 %96.
Двусмысленность или противоречивость записей джексоновцев о внутренних улучшениях нельзя объяснить исключительно лицемерными махинациями политиков. Смешанные сигналы администрации, очевидно, соответствовали смешанным чувствам американской общественности по отношению к драматическим изменениям, вызванным революцией в области транспорта и коммуникаций. С одной стороны, новые экономические возможности были в целом
95. Уильям Уикс, Построение континентальной империи (Чикаго, 1996), 74-77.
96. Belohlavek, "Let the Eagle Soar", 101-25; William Weeks, "Economic Sources of American Foreign Policy in the Early Republic", доклад, представленный Обществу историков американских внешних отношений, июнь 1994 года.
приветствовали и широко использовали. С другой стороны, были и те, кто имел основания опасаться экономических преобразований. Ремесленники, мелкие фермеры и мелкие торговцы могли обнаружить, что их привычные местные рынки нарушены внезапным вторжением дешевых товаров из далеких мест. Даже некоторые из тех, кто выигрывал от экономического развития, могли беспокоиться об угрозе местным общинам и традиционным ценностям.97 Сочетание ассигнований и вето Джексона подтверждало старореспубликанские принципы ограниченного правительства, не требуя при этом от его сторонников слишком больших жертв материальными преимуществами в конкретных случаях. Хотя Джексон не симпатизировал тем, кто хотел, чтобы правительство помогло создать интегрированный национальный рынок, его политика способствовала развитию международных рынков для американской торговли. Это различие, вероятно, представляло собой наиболее четкое разделение в экономической политике между Джексоном и его оппозицией.
Судя по взглядам современников, опасения по поводу участия государства в экономике были гораздо более распространены, чем опасения по поводу экономического развития как такового. Когда Эндрю Джексон посетил Лоуэлл, штат Массачусетс, он восхищался технологиями текстильных фабрик и не проявлял никакого беспокойства по поводу социальных последствий индустриализации.98 Возможно, его беспечность отражала тот факт, что создаваемый там пролетариат был женским. В любом случае, экономические предприятия обычно становились спорными только тогда, когда в них вмешивалось правительство. Предвыборные кампании Джексона в 1824 и 1828 годах предостерегали от коррупции, фаворитизма и извращения демократических институтов; находясь у власти, он продолжал играть на этих страхах, чтобы препятствовать федеральному участию в разработке экономической политики. Однако на практике отказ федерального правительства от участия в транспортном планировании ничего не дал для предотвращения коррупции или неэффективности на уровне штатов и местных органов власти; более того, он сделал их еще более вероятными. Участие правительства - местного, штата или федерального - в транспортных проектах помогало в обществе, где крупномасштабная мобилизация капитала могла стать проблемой. На самом деле большинство дебатов было сосредоточено не на вмешательстве государства в противовес свободному предпринимательству, а на том, должны ли только власти штатов и местные власти способствовать развитию экономики или федеральное правительство тоже должно играть свою роль. Сомнения в конституционности федеральной помощи на внутренние улучшения сохранялись на протяжении всей добеллумской эпохи, и зачастую их высказывали рабовладельцы, стремящиеся сохранить слабость центрального правительства, чтобы оно не вмешивалось в их своеобразный институт. У тех рабовладельцев, которые производили хлопок, был дополнительный мотив для противодействия федеральным внутренним улучшениям
97. Классической дискуссией о подобных амбивалентных чувствах является Marvin Meyers, The Jacksonian Persuasion (Stanford, 1957).
98. Уотсон, Свобода и власть, 135.
улучшения: Если бы удалось сократить расходы, правительство меньше нуждалось бы в доходах от тарифов. "Уничтожьте тариф, и вы не оставите средств для проведения внутренних улучшений", - заявил в 1830 году сторонник свободной торговли из Южной Каролины сенатор Уильям Смит; "Уничтожьте внутренние улучшения, и вы не оставите мотивов для тарифа "99.
Практика щедрых специальных ассигнований Джексона-Ван Бюрена в сочетании с признаниями в строгой республиканской строгости угождала друзьям конкретных проектов, одновременно успокаивая рабовладельцев и экспортеров основных продуктов питания, что федеральное правительство не усиливается в принципе и не берет на себя долгосрочных дорогостоящих обязательств. Тем временем те, кто продолжал верить в преимущества централизованного экономического планирования, сплотились в ряды оппозиции. Но, к несчастью для Адамса и Клея, сама популярность внутренних улучшений препятствовала федеральному планированию для них. В условиях, когда каждый регион боролся друг с другом за экономическое преимущество, редко удавалось сформировать коалиции, необходимые для принятия законов в пользу транспорта на национальном уровне. В ответ на географическое соперничество расходы штатов и местных властей на субсидирование внутренних улучшений превышали расходы федерального правительства даже при Джексоне. За весь период до Гражданской войны правительства штатов вложили в транспортную инфраструктуру около 300 миллионов долларов, а местные власти - более 125 миллионов долларов. Прямые расходы федерального правительства на эти проекты составили менее 59 миллионов долларов, хотя это не считая существенной косвенной помощи, которую федеральное правительство оказало внутреннему благоустройству через земельные гранты, распределение доходов и услуги, предоставляемые инженерными войсками.100
В первые два года своего правления президент Джексон уже начал закладывать основы будущего могущества Демократической партии и определять ее характер и политику на долгое время вперед. Система наград стала мощным инструментом мотивации политического участия на низовом уровне. Интрига с Итоном заложила основу для того, чтобы Демократическая партия противостояла тем, кто пытается навязать обществу свои моральные нормы - будь то сексуальное поведение, дела индейцев, рабство или война. Устранение индейцев создало модель и прецедент географической экспансии и превосходства белой расы, на который еще долгие годы будут ссылаться сторонники имперской "судьбы Америки". Сложнее определить отношение Джексона к экономическому развитию,
99. Цитируется в Feller, Public Lands, 136.
100. Картер Гудрич, "Правительственное содействие американским каналам и железным дорогам" (Нью-Йорк, 1960), 268.
Но, похоже, он поддерживал расширение американской торговли и рынков, пока это не требовало партнерства между федеральным правительством и частными предприятиями в рамках смешанных корпораций или долгосрочного, крупномасштабного экономического планирования. Враждебное отношение Джексона к смешанным корпорациям станет гораздо более очевидным вскоре, во время его драматического конфликта с Национальным банком. Его двусмысленность в вопросе о федеральной помощи экономическому развитию останется характерной для Демократической партии и в конечном итоге приведет к ожесточенным внутренним распрям, в которых доминирующее южное крыло, решительно настроенное на сохранение ограниченного и недорогого центрального правительства, будет противостоять северным демократам, жаждущим внутренних улучшений и тарифной защиты. Но до тех пор, пока Джексон находился в Белом доме, он оставался твердым хозяином как своей партии, так и исполнительной власти.
10.Битвы за суверенитет
Все основные политические противоречия двух сроков пребывания Эндрю Джексона в Белом доме были связаны с вопросами власти. Джексон по-новому использовал президентские полномочия, устраняя компетентных чиновников и накладывая вето на большее количество законопроектов, чем все его предшественники вместе взятые. (Контраст с его непосредственным предшественником был особенно разительным, поскольку Адамс вообще не накладывал вето на законопроекты). Джексон вступил в борьбу за власть с Конгрессом и едва избежал борьбы с Верховным судом. Дело Итона показало, что даже социальное общение может стать поводом для утверждения президентской власти. Высшая власть, то есть суверенитет, стала предметом явных и ожесточенных дебатов во время правления Джексона. Соперничество претендентов на суверенитет штатов и нации нашло свое выражение в правовой теории, риторическом красноречии и, наконец, в политическом кризисе. Президент верил в суверенитет американского народа и в себя как воплощение этого суверенитета. Конфликт между Джексоном и Вторым банком Соединенных Штатов перерос в "войну", которая велась в защиту как национального, так и народного суверенитета. К концу своего президентства Джексон отстаивал верховенство федеральной власти в кризисе с Южной Каролиной, даже поощряя соседнюю Джорджию отстаивать суверенитет штата. В конечном итоге Джексон ревностно отстаивал именно свой личный авторитет, а не авторитет федерального правительства или даже президентской должности.
II
Джексоновцы оправдывали удаление индейцев как необходимое условие для распространения белых поселений на запад. Но с точки зрения западных сторонников Джексона, дешевая земля казалась не менее важной, чем изгнание коренного населения. Западные поселенцы и земельные спекулянты хотели купить землю по дешевке у правительства и продать подороже последующим переселенцам. Томас Харт Бентон из Миссури, представитель "фронтира", предложил, чтобы цена на непроданные государственные земли автоматически снижалась с течением времени, пока они не найдут покупателя. После четырех лет пребывания на рынке их цена достигала бы всего двадцати пяти центов за акр. "Общественные земли принадлежат народу, а не федеральному правительству", - громогласно заявлял он.1 Бентон назвал свою политику "выпускной". Чтобы добиться более быстрого заселения Запада, его план предусматривал жесткое
1. Регистр дебатов, 19-й Конгресс, 1-я сессия. (16 мая 1826 г.), 727.
сократить потенциальную ценность земель для правительства. Это означало отказ от надежды использовать доходы от государственных земель для внутренних улучшений или образования и лишение правительства рычагов влияния на экономику. Поэтому администрация Адамса выступила против. Ожидая более благосклонного отношения со стороны Джексона, Бентон поддержал его на выборах президента, несмотря на то, что когда-то они были настолько злейшими личными врагами, что Старый Гикори до сих пор носит в своем теле пулю, полученную в перестрелке с Бентоном и его братом Джесси в 1813 году.
На самом деле земли хватало всем, причем настолько, что цены оставались низкими. На аукционах Земельного управления в 1820-х годах даже за лучшие новые акры редко удавалось выручить больше 1,25 доллара. Коренных американцев выселяли быстрее, чем их земли успевали продать. Джорджия даже не пыталась продать захваченные земли чероки; штат разыграл их в лотерею. В Новой Англии и Чесапике люди жаловались на снижение стоимости недвижимости и заброшенные фермы из-за изобилия земли на Западе. Неудивительно, что некоторые утверждали, что американцам лучше продвигать индустриализацию и развивать свою инфраструктуру, а не пытаться расширить сельскохозяйственный сектор за счет все новых и новых земель. Как говорил министр финансов Адамса Ричард Раш, "создание капитала скорее замедляется, чем ускоряется при рассеивании небольшого количества населения по огромной поверхности земли". Рост городов и поселков в конечном итоге обеспечит коммерческим фермерам лучший рынок сбыта. Пока же политика правительства по поддержанию низких цен на землю приводила к тому, что фермы были экономически нецелесообразно большими, а в сельском хозяйстве работало слишком много людей2.
Когда в декабре 1829 года собрался первый Конгресс Джексона, внимание его членов было приковано к вопросам продажи земли, а также к индейской политике. Сенатор Сэмюэл Фут из Коннектикута, выступая от имени Востока, предложил ввести временный мораторий на продажу новых земель до тех пор, пока на имеющиеся участки не найдутся покупатели. Бентон ответил на это 18 января 1830 года речью, в которой обвинил Фута и жителей Новой Англии в целом в попытке "сдержать рост и нанести ущерб процветанию Запада". Восточные жители хотели сохранить "обширную и великолепную долину Миссисипи для обитания зверей и дикарей". Бентон подозревал заговор северо-восточных промышленников, которые "хотят, чтобы бедные люди выполняли работу за маленькую зарплату", чтобы не дать народным массам возможности получить дешевую землю. Он призывал Юг прийти на помощь Западу3.
2. Ежегодный отчет секретаря казначейства, декабрь 1827 г., цитируется в Daniel Feller, The Public Lands in Jacksonian Politics (Madison, Wisc., 1984), 92; James Henretta, "The 'Market' in the Early Republic," JER 18 (1998): 289-304.
3. Реестр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (18 января 1830 г.), 25-27.
На призыв откликнулась восходящая звезда политики Южной Каролины, сенатор Роберт Ю. Хейн. Протеже Джона К. Кэлхуна, Хейн, как и его наставник, перешел от национализма к партикуляризму. В прошлом Хейн никогда не поддерживал идею дешевой земли, но теперь он поддержал ее в версии, основанной на правах штата: Федеральное правительство должно уступить государственные земли штатам, на территории которых они расположены. Западные штаты, несомненно, продадут их по дешевке, наперегонки друг с другом, чтобы заманить поселенцев. Джексон передавал земли индейских племен штатам, почему бы не сделать то же самое с остальными государственными землями? Речи Бентона и Хейна, казалось, указывали путь к политическому союзу Юга и Запада под эгидой Джексона, направленному против Новой Англии.
Затем выступил Дэниел Вебстер. "Сэр, я встаю на защиту Востока". Ранее конгрессмен от Нью-Гэмпшира, Вебстер теперь был сенатором от Массачусетса. "Черный Дэн" (так его прозвали за смуглый цвет лица) изменил не только свой электорат, но и политическую трансформацию, которая была зеркальным отражением трансформации Кэлхуна. В прошлом свободный торговец, который ссылался на права штатов Новой Англии, выступая против войны 1812 года, Уэбстер стал ведущим защитником национализма и защитного тарифа, когда индустриализация и, в частности, производство хлопчатобумажного текстиля изменили экономику Новой Англии. Как и Кэлхун, Уэбстер питал президентские амбиции, которые навсегда остались нереализованными. Однако, в отличие от южнокаролинца, Уэбстер имел широкие интересы вне политики. Он был самым известным в стране судебным юристом, литератором и гурманом. Хотя его личная честность не вызывала подозрений, его публичная персона впечатляла наблюдателей. Сенатор обладал чувством театральности; на публичных мероприятиях он по-прежнему одевался по моде джентльмена XVIII века, в бриджи до колен и жилет.4 Для своих приверженцев Уэбстер олицетворял ценности цивилизации, образования и закона, которые они считали недостаточными в Эндрю Джексоне.
В этой словесной битве Уэбстер тщательно выбирал противника: Это будет Хейн, а не Бентон. Новая Англия всегда была другом Запада, настаивал Уэбстер. Американская система внутренних улучшений и защитных тарифов отвечала взаимным интересам Запада и Северо-Востока. Именно житель Новой Англии был автором знаменитого Ордонанса 1787 года, открывшего Старый Северо-Запад для заселения и обеспечившего его процветание за счет исключения рабства, указывал он. В соответствии с установленной тогда политикой продажа государственных земель, часть вырученных средств от которой пойдет на образование, "распространяет блага и благословения, которые все могут видеть и все могут чувствовать". Она "открывает каналы для общения, увеличивает численность населения, повышает ценность собственности и распространяет знания".
4. Роберт Далзелл, Дэниел Уэбстер и испытание американского национализма (Бостон, 1973), 3.
Но "богоподобный Дэниел" (это прозвище его поклонники использовали без иронии) намеренно расширил сферу своего выступления за пределы земельной политики. В ответ на "Тариф мерзости" законодательное собрание Южной Каролины поддержало (еще не приняв) теорию о том, что штат может аннулировать исполнение федерального закона в пределах своих границ. Ярый борец за права штатов Томас Купер, президент колледжа Южной Каролины, даже предупредил в 1827 году, что "в скором времени мы будем вынуждены подсчитать стоимость нашего союза", в котором "Юг всегда проигрывал, а Север всегда выигрывал". В ответ на это Уэбстер воспользовался возможностью "осудить и порицать" концепцию Конституции как простого договора между штатами, который они вольны толковать или ограничивать. "Я - сторонник союза, и в этом смысле я - национальный республиканец", - заявил он. Представитель Новой Англии бросил перчатку5.
Хейн принял вызов. Янки "вторглись в штат Южная Каролина, ведут войну против ее граждан и пытаются свергнуть ее принципы и институты", - провозгласил он. Хейн защищал рабство и осуждал "ложную филантропию", которая критиковала как его, так и переселение индейцев. Он осуждал тариф и оправдывал нуллификацию федеральных законов штатами.6 Вице-президент Кэлхун, исполняя свои обязанности председателя Сената, мог видеть, как он передавал записки вниз, чтобы подсказать своему младшему другу развернутый ответ. Но каролинцы сыграли на руку своему противнику. Уэбстер жаждал именно такой возможности красноречиво выступить в защиту Союза. Его политическая цель заключалась в том, чтобы отождествить Новую Англию с американским национализмом так решительно, чтобы стереть память о партикуляризме своей части в предыдущем поколении. По иронии судьбы, знаменитая мольба Уэбстера в поддержку Союза была в той же степени сектантской по своему мотиву, что и рационализация прав штатов, проведенная Хейном7.
Во "Втором ответе Хейну" Вебстер изложил националистическую доктрину происхождения и толкования конституции. Он заявил, что Конституция была создана не штатами, а народом Союза в целом, который распределил свои суверенные полномочия между штатами и
5. Уэбстер цитируется в Merrill Peterson, The Great Triumvirate: Webster, Clay, and Calhoun (New York, 1987), 173-74; Купер цитируется в William Freehling, Prelude to Civil War (New York, 1965), 130.
6. Регистр дебатов, 21-й Конгресс, 1-я сессия. (25 января 1830 г.), 43-58, цитаты из 46, 48, 58.
7. См. Harlow Sheidley, "The Webster-Hayne Debate," New England Quarterly 67 (1994): 5-29; Peter Parish, "Daniel Webster, New England, and the West," JAH 54 (1967): 524-49.
федеральные агентства. Таким образом, штаты не обладали логическим правом определять степень федерального суверенитета. Однако, в конечном счете, самой важной особенностью обращения Уэбстера были не аргументы, а пробуждение патриотических чувств. В обществе, где ораторское искусство считалось искусством, а ораторское искусство - отраслью литературы, Уэбстер продемонстрировал свое мастерство в этом жанре.
Когда мои глаза в последний раз обратятся к небесному солнцу, не увижу ли я его сияющим на разбитых и обесчещенных осколках некогда славного Союза, на государствах, разрозненных, враждующих; на земле, изъеденной гражданской враждой или залитой, быть может, братской кровью! Пусть их последний слабый и томительный взгляд скорее устремится на великолепный республиканский флаг, ныне известный и почитаемый на всей земле, все еще высоко поднятый, его оружие и трофеи сияют в своем первозданном блеске, ни одна полоса не стерта и не загрязнена, ни одна звезда не затуманена, а его девиз не содержит таких жалких вопросов, как "Чего все это стоит?"Чего все это стоит?", ни других слов заблуждения и глупости: "Сначала Свобода, а потом Союз"; но повсюду, на всех его широких складках, плывущих над морем и над сушей, и при каждом ветре под всеми небесами, начертано живое сияние, дорогое каждому истинному американскому сердцу, - Свобода и Союз, отныне и навсегда, единые и неразделимые8.
Благодаря некоторым изменениям, внесенным в последний момент после произнесения речи, газетные перепечатки и памфлетные версии "Второго ответа Хейну" Уэбстера распространились более широко, чем любая другая речь в истории. Революция в области коммуникаций увеличила силу устного слова: было продано не менее ста тысяч экземпляров. На самом деле эта и другие знаменитые политические оратории того времени произносились скорее ради их распространения в печати, чем в надежде убедить реальных слушателей. Речь Вебстера войдет в школьные учебники и будет заучиваться молодыми людьми еще сто и более лет.9
Поначалу демократические газеты презирали это обращение, но после того, как Джексон выступил против нуллификации, они стали поддерживать почитание Вебстером Союза. Сам Хейн в более поздние годы признал Уэбстера "самым искусным оратором древних и современных времен". Красноречие жителя Новой Англии помогло сформировать широкий консенсус северян, которые к 1861 году были готовы начать войну за целостность Союза. Авраам Линкольн обратился к Уэбстеру в программе "Свобода и
8. "Второй ответ Хейну (опубликованная версия)", Papers of Daniel Webster: Speeches and Formal Writings, ed. Charles M. Wiltse (Hanover, N.H., 1986), I, 347-48.
9. Как вспоминает автор из средней школы Восточного Денвера в 1950-х годах.
Союза "самой лучшей речью, которая когда-либо произносилась", и опирался на нее при составлении своей Первой инаугурации.10
Дальше был антиклимакс. В мае Сенат наконец отложил резолюцию сенатора Фута, вызвавшую бурные дебаты. Но и план Бентона не был побежден. В конце сессии Конгресса Палата представителей отклонила смягченную версию его плана выпуска. Сам президент воздержался от одобрения идеи об окончании школы, что отразило влияние крыла партии Ван Бюрена и позволило джексонианским конгрессменам из среднеатлантических штатов голосовать против законопроекта в интересах своей секции. В результате голосования выпускники проиграли, поскольку Огайо отдал 8 из 12 голосов против. Представляя самый густонаселенный и экономически развитый штат к западу от Аппалачей, делегация Огайо больше не отождествляла себя с фронтиром11.
Во время дебатов между Уэбстером и Хейном люди, как правило, предполагали, что президент Джексон будет симпатизировать своему коллеге-рабовладельцу с юга в противостоянии с янки-федералистом. Возможно, до определенного момента так оно и было, но как только Южная Каролина бросила вызов фундаментальному характеру Конституции, Джексон почувствовал себя обязанным подтвердить суверенитет федерального правительства и показать, что, как и Уэбстер, он осуждает доктрину нуллификации штатов. В отличие от вопроса об удалении индейцев, тарифный вопрос не казался ему настолько важным, чтобы оправдать насилие штатов над федеральным правительством.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги