75. Цитируется в Kerby Miller, Emigrants and Exiles (New York, 1985), 281.
76. О картофельной диете см. Мэри Дейли, "Ревизионизм и Великий голод", в книге "Создание современной ирландской истории", изд. Джордж Бойс и Алан О'Дей (Лондон, 1996), 78.
77. Кембриджская история коренных народов Америки: Северная Америка, под ред. Брюса Триггера и Уилкомба Уошберна (Кембридж, Англия, 1996), pt. i, 528.
Общественные работы (в основном строительство дорог), усилия по оказанию помощи, предпринимаемые домовладельцами, местными властями и религиозными филантропами, - все это безнадежно не соответствовало потребностям людей. За десятилетие 1846-55 годов более миллиона ирландцев, а возможно, и полтора миллиона, умерли от голода или болезней, вызванных неправильным питанием, таких как холера, тиф, дизентерия и брюшной тиф. Около двух миллионов эмигрировали в Великобританию, Северную Америку или Антиподы, причем более половины из них - в Соединенные Штаты. Все эти цифры являются приблизительными: во время Великого голода никто не вел учет умирающих сельских нищих, а поскольку ирландцы того времени могли свободно путешествовать без паспортов и виз, полных записей об их приезде и отъезде не сохранилось. С тех пор население Ирландии никогда не достигало уровня переписи 1841 года, а Великий голод называют ирландским холокостом78.
Историки условно различают миграции, вызванные "притяжением", и миграции, вызванные "выталкиванием". Калифорнийская золотая лихорадка была классическим примером "притяжения", а Ирландский картофельный голод - крайним случаем "приталкивания". В годы после окончания Наполеоновских войн и до Великого голода из Ирландии в Соединенные Штаты уже была направлена значительная эмиграция. Хотя протестанты составляли лишь четвертую часть ирландского населения, до 1840 года они составляли три четверти ирландских мигрантов в Америку. Как и многие другие переселенцы в Новый Свет, они, как правило, были одинокими молодыми людьми, амбициозными и реагирующими на тягу к высокой зарплате за квалифицированный труд и возможность иметь собственную ферму. Когда для экономики США наступили тяжелые времена, эта иммиграция пошла на спад79.
Толчок Голода значительно изменил эти модели. Число ирландских эмигрантов резко возросло, 90 % из них теперь были католиками. Картофельная болезнь побуждала помещиков выселять арендаторов и превращать их поместья в пастбища для скота, поэтому число рабочих мест в сельском хозяйстве постоянно сокращалось. Голод достиг своего пика в 1849 году, но эмиграция продолжала расти, поскольку люди копили силы и деньги, чтобы покинуть перенаселенную Ирландию. В 1845 году уехало 77 000 человек, в 1848-м - 106 000, в 1851-м - 250 000. Одинокие женщины и семьи с детьми присоединялись к одиноким мужчинам, покидавшим захудалую страну. Но кабальный труд больше не давал возможности оплатить переезд за океан, поэтому, за исключением некоторых случаев, когда местные власти или помещики субсидировали отъезд, самые бедные люди, которым больше всего грозила голодная смерть, не могли себе этого позволить.
78. Miller, Emigrants and Exiles, 280, 201; Kevin Kenny, The American Irish (London, 2000), 89-90.
79. О протестантской ирландской эмиграции в Северную Америку см. Donald Akenson, The Irish Diaspora (Toronto, 1996), esp. 219-30.
эмигрировать. В то время как смерть обрушивалась в основном на молодых и пожилых людей, эмигранты, как правило, были молодыми людьми в расцвете сил. (Средний возраст ирландских иммигрантов в США в это время составлял 22,3 года). Большинство эмигрантов представляли социальную прослойку чуть выше уровня нищеты, то есть были крестьянами-арендаторами, которых либо выселили, либо они решили уехать, или странствующими рабочими и домашней прислугой, привыкшими перемещаться по Ирландии в поисках работы, а теперь ищущими ее за границей. Им помогли усовершенствования в океанском транспорте, которые привели к более частым рейсам и снижению трансатлантических тарифов, которые теперь редко превышали 3 фунта 10 шиллингов (эквивалент 338 долларов в 2005 году). Путем упорного труда, крайней бережливости и везения им удавалось сэкономить на стоимости билета. Большинство из них, хотя и не имели никакой квалификации, знали английский, а не только ирландский язык; более того, многие из них стали грамотными и могли воспользоваться газетами и рекламными объявлениями, в которых описывались и сравнивались возможности трудоустройства в других англоязычных странах. Революция в области коммуникаций проникла даже в сельскую Ирландию.80 Будущие эмигранты узнали, что для получения самых дешевых билетов в Северную Америку часто требовалось переправиться на пароме в Ливерпуль, где корабли, доставлявшие хлопок из США и древесину из Канады, принимали пассажиров для обратного рейса. Путешествие по Ирландскому морю также давало возможность заработать в Англии деньги, которые можно было потратить на пересечение Атлантики. Маршруты до Бостона и Квебека были немного короче и, следовательно, дешевле, чем до Нью-Йорка; Новый Орлеан, конечно, стоил дороже всего. Некоторые ирландские эмигранты отправлялись в Канаду, чтобы воспользоваться периодическими субсидиями британского правительства, предназначенными для заселения империи, а затем пешком перебирались через границу в Соединенные Штаты, где их ждали лучшие экономические возможности. Американские власти не следили за сухопутной иммиграцией из Канады, поэтому их число неизвестно81.
Эллен и Ричард Холланд из Кенмара на юго-западе Ирландии были одними из самых бедных иммигрантов. Они и их трое детей никогда не смогли бы найти денег на проезд; их хозяин, маркиз Лэндсдаун, оплатил им дорогу до Ливерпуля и затем до Нью-Йорка. Они поселились в Файв-Пойнтс, самых печально известных трущобах Манхэттена, среди других выходцев из родного графства. Ричард стал поденщиком.
80. Терри Коулман, "Поездка в Америку" (Нью-Йорк, 1972), 23; Кенни, "Американские ирландцы", 99-104; П. Дж. Друди, "Введение", в книге "Ирландцы в Америке" (Кембридж, Англия, 1985), 16-19. В 1831 году была введена система национальных школ, в которых единственным языком обучения был английский.
81. См. Dierdre Mageean, "Nineteenth-Century Irish Emigration," in Drudy, Irish in America, 39-61.
Эллен занималась стиркой, а трое детей, несомненно, тоже работали. При всей своей тесноте городская квартира выгодно отличалась от их домика в старой деревне: в ней был деревянный, а не грунтовый пол, а потолок из штукатурки, а не из набитой насекомыми соломы. Удивительно, но спустя всего тридцать месяцев после приезда Эллен Холланд положила в Эмигрантский сберегательный банк 110 долларов (что эквивалентно более 2500 долларов в 2005 году). Даже после того, как Ричард и их старший мальчик погибли от высокой городской смертности, овдовевшая Эллен продолжала откладывать деньги. Историк, проследивший судьбу Холландсов и других крестьян, переселившихся из поместья Лэндсдаун в Файв-Пойнтс, считает, что ее бережливость не была редкостью. Ирландским иммигрантам, приехавшим из стран с менее развитой экономикой, было труднее приспособиться к американской жизни, чем британским и немецким, но, тем не менее, они справились с этой задачей. Крестьянское происхождение не помешало ирландским иммигрантам воспользоваться теми скромными возможностями, которые открыла перед ними Америка82.
Однако эмигранты из Ирландии не забывали о своей родине, когда уезжали из нее в другую страну. Из заработанных тяжким трудом денег они отсылали деньги оставшимся там членам семьи, часто позволяя им приехать и воссоединиться со своей родней на новом берегу - эта схема известна как "цепная миграция". Денежные переводы американцев ирландского происхождения значительно превышали взносы британского правительства или частных благотворительных организаций в виде ощутимой помощи пострадавшей ирландской деревне в течение многих лет и поколений после 1845 года. Только один из двенадцати ирландских иммигрантов покидал Соединенные Штаты, чтобы вернуться в Ирландию, в то время как среди американских иммигрантов XIX века в целом каждый третий возвращался на родину.83 Люди, которым удалось спастись от ужасного испытания в своей стране и заново построить свою жизнь в другом месте, сохранили большую часть ирландской культуры и воспроизвели свою религию во многих местах за тысячи миль. Это были не пассивные жертвы, изгнанные из родных мест узники предсовременного мировоззрения (как их иногда изображают), а находчивые, мужественные, несгибаемые борцы.84 И им нужно было быть борцами, поскольку ирландские эмигранты, приехавшие в Соединенные Штаты, столкнулись как с политической враждебностью, так и с экономической дискриминацией.
82. Тайлер Анбиндер, "От голода до Пяти точек", AHR 107 (2002): 351-87; Joseph Ferrie, Yankeys Now: Immigrants in the Antebellum United States (New York, 1999), 98, 128, 187.
83. Дэвид Фицпатрик, Ирландская эмиграция (Дублин, 1984), 20; Роджер Дэниелс, Приезд в Америку, 2-е изд. (Нью-Йорк, 2002), 127.
84. Напротив, Оскар Хэндлин, "Иммигранты Бостона" (Кембридж, Массачусетс, 1941), с Акенсоном, "Ирландская диаспора" и Друди, "Ирландцы в Америке".
Иммиграция обычно приносит экономическую выгоду стране, которая ее принимает, поскольку иммигранты, как правило, являются взрослыми людьми, готовыми к труду, для которых страна происхождения уже понесла расходы на воспитание. Ирландские иммигранты сыграли важную роль в строительстве железных дорог и каналов, в обеспечении кадрами зарождающейся промышленности Севера, а также в преодолении хронической северной нехватки домашней прислуги. Но американские рабочие не рассматривали появление полчищ голодных ирландцев как преимущество для страны; они смотрели на них как на конкурентов на рынке труда. Всякий раз, когда реальная заработная плата оказывалась под сильным давлением, коренные рабочие, естественно, обвиняли иммигрантов. Ремесленники, боявшиеся индустриализации, обвиняли их в распространении фабричной системы. Не имея возможности переехать дальше на запад, многие ирландцы оседали в портовых городах - Нью-Йорке и Бостоне, где их также обвиняли в перенаселенности, нездоровых и опасных условиях городской жизни85.
В 1840-х и 50-х годах также наблюдалась активная британская и немецкая иммиграция. Германия пострадала от картофельной болезни в более мягкой форме, что вызвало в апреле 1847 года трехдневные беспорядки в Берлине, которые немецкая пресса назвала "картофельной революцией". Однако новоприбывшие из Британии и Германии избежали непопулярности ирландцев, отчасти потому, что большинство из них были протестантами, а отчасти потому, что большинство из них могли позволить себе перебраться за пределы портовых городов в глубинку, где они занимались различными видами деятельности, включая фермерство. Иммиграция из всех источников в десятилетие после 1845 года составила почти три миллиона человек, что стало самым большим показателем в истории Америки по отношению к численности постоянного населения. Процент иностранцев среди населения США вырос с 8,2 в 1840 году до 9,7 в 1850 году, когда впервые была проведена перепись населения; в 1860 году этот показатель увеличился до 13,2.86 (Максимум пришелся на 1910 год - 14,7 процента; в начале XXI века этот показатель составляет около 12 процентов).
Резкий рост иммиграции, особенно ирландской, вызвал бурную реакцию среди коренного населения. Нативистские настроения объединили экономические тревоги по поводу новой иммиграции с этническими стереотипами в отношении ирландцев и давним религиозным недоверием к римскому католицизму. Они могли привлекать как избирателей из рабочего класса, так и из среднего класса. После 1846 года многие коренные жители присоединились к тому, что ранее казалось эксцентричными взглядами Сэмюэля Ф. Б. Морзе, - страху, что иммиграция представляет собой угрозу американской экономической и политической стабильности. В 1850 году появился Орден Звездно-полосатого знамени - нативистское тайное общество.
85. Эми Бриджес, Город в республике: Antebellum New York (New York, 1984), 65, 83, 96. См. также Dale Knobel, Paddy and the Republic (Middletown, Conn., 1986).
86. Джон Хайэм, "Пришлите их мне" (Нью-Йорк, 1975), 15, табл. 2.
Члены которого, когда их спрашивали об этом, неизменно утверждали, что "ничего не знают". В насмешку газета Горация Грили "Нью-Йорк Трибьюн" назвала нативизм движением "Незнайки", и это название прижилось.
В отличие от нативистского движения более поздних лет, нативисты в эпоху антибеллума стремились не к ограничению иммиграции как таковой, а к ограничению политической власти иммигрантов, лишая неграждан избирательного права, увеличивая срок проживания в стране для получения гражданства и ограничивая занятие должностей гражданами, родившимися в стране. Как и антимасоны, нативистское движение превратилось из группы местных добровольных ассоциаций в общенациональную политическую партию для достижения своих целей. (Создать новую политическую партию в XIX веке было проще, чем сегодня, поскольку доступ к избирательным бюллетеням не представлял проблемы. Партии сами печатали бюллетени, поэтому любая группа могла напечатать свой собственный и попытаться убедить избирателей проголосовать за нее.) На Севере нативистская "Американская партия", вероятно, привлекла в свои ряды примерно равное количество избирателей из числа вигов и демократов; сам Морзе был демократом. На Юге она привлекала в основном вигов.87 В целом, нативистское движение нанесло политический ущерб партии вигов больше, чем ее соперникам; католики-иммигранты объединились, чтобы защититься от него, голосуя за Демократическую партию, активно выступавшую за иммигрантов. Из-за антирабовладельческой позиции Римско-католической церкви некоторые аболиционисты и сторонники ограничения рабства испытывали симпатию к нативизму, хотя другие, такие как Сьюард и Уилмот, решительно отмежевались от него. Лидеры двух национальных партий были едины в осуждении нативизма как по принципиальным соображениям, так и потому, что видели в нем политическую угрозу. Такие опасения были оправданы, ведь нативизм отражал недовольство существующими партиями и сыграл важную роль в распаде второй партийной системы в 1850-х годах. Те демократы, которые присоединились к нативистам в начале 1850-х годов, спустя несколько лет часто переходили в новую Республиканскую партию88.
VII
Выборы 1848 года ознаменовали не только смену партии власти, но и своеобразную революцию в американской политике: крушение системы вторых партий. Этнические проблемы, ставшие актуальными в результате стремительного роста иммиграции, начали выходить на первый план в политике, где и оставались в течение всего времени.
87. Уильям Гиенапп, Истоки Республиканской партии (Нью-Йорк, 1987), 145, 419; Роберт Фогель, Четвертое великое пробуждение (Чикаго, 2000), 64.
88. Уильям Гиенапп, "Нативизм и создание республиканского большинства на Севере", JAH 72 (1985): 529-59; Tyler Anbinder, Nativism and Slavery (New York, 1992).
несколько лет в 1850-х годах. Что еще более важно, эти выборы положили начало процессу, в результате которого секционные вопросы стали доминировать над всеми остальными, и это доминирование продлится в течение целого поколения. Экономические вопросы, которые волновали Америку Эндрю Джексона и Джона Куинси Адамса - банковское дело, тарифы, внутренние улучшения - больше не были стержнем, вокруг которого двигалась политика. Полк завоевал для своих соотечественников новую империю, и теперь им предстояло решить, что они хотят с ней делать, и в частности, должно ли рабство управлять ею. Через несколько лет в ответ на этот вызов возникла новая партийная система - та, которую мы имеем до сих пор.
Генри Клей находился в отставке с момента своего неожиданного поражения на выборах 1844 года. 13 ноября 1847 года в своем программном выступлении в родном городе Лексингтоне он объявил о выдвижении своей кандидатуры на выборах 1848 года на платформе отказа от территории Мексики, за исключением скромно определенного Техаса. "Бесплодные земли Мексики, - предупреждал он, - могут оказаться роковым приобретением, порождающим смуту, разлад, раскол, возможно, воссоединение". Саму войну он назвал "ненужной и наступательной агрессией". "Никакие земные соображения не могли бы искусить или спровоцировать меня голосовать за нее", - утверждал он. Отнюдь не выступая за расширение рабства, он напомнил своей аудитории, что "я всегда считал рабство большим злом" и поддерживал постепенную эмансипацию и общество колонизации. Он призвал Конгресс (в который теперь входила палата представителей вигов) определить цели войны.89 Джеймс Гордон Беннетт потратил пятьсот долларов на специальный экспресс из Лексингтона в Цинциннати, где телеграф соединялся с Нью-Йорком, чтобы речь Клея появилась в его "Нью-Йорк Геральд" уже на следующий день. Стремление редактора грошовой газеты к сенсации превзошло даже его лояльность Демократической партии.
Несмотря на точность своего предвидения, Клей проиграл выдвижение от партии вигов. Ратификация договора Гваделупе-Идальго в феврале свела на нет его платформу "Нет территории", а его ассоциация с тридцатью четырьмя годами дебатов о государственной политике стала помехой. Даже такой искренний виг, как представитель Линкольн, чувствовал, что партии нужно новое лицо. Уинфилд Скотт, ведущий претендент на номинацию благодаря своим впечатляющим военным достижениям, был скомпрометирован обвинениями президента и некоторыми его собственными необдуманными публичными высказываниями. В четвертом туре съезд вигов, собравшийся в июне в Филадельфии, выдвинул Закари Тейлора, героя Буэна-Висты, и провел его без платформы. Некоторые из вопросов, исторически ассоциировавшихся с партией вигов, такие как валюта и банковское дело, стали уже устаревшими. Но один вопрос все еще был жив - страх перед исполнительной властью.
89. The Papers of Henry Clay, ed. Melba Hay (Lexington, Ky., 1991), X, 361-77.
Узурпация, которую Полк, несомненно, усугубил. Историки качают головами по поводу того, что партия выдвигает кандидатуру военного героя войны, против которой они выступали. В то время виги отчаянно нуждались в победе, считая, что Полк настолько предал доверие, что под угрозой оказалось само конституционное правительство. В итоге съезд разделил мнение Полка о том, что герой войны будет самым сильным из кандидатов вигов. Тейлор, военнослужащий регулярной армии, который одержал свою самую крупную победу, используя в основном добровольческие силы, преодолел непопулярный авторитаризм военной жизни (как не преодолел его Скотт). Кандидатура "Старого грубияна" давала возможность отречься от президентства Полка, но не от солдат, участвовавших в его войне, и при этом свести к минимуму межпартийные противоречия.
Частичная неактуальность старой экономической программы вигов отчасти объясняется успехом законодательной программы Полка. В соответствии с целями, которые президент изложил Джорджу Бэнкрофту при вступлении в должность, его первый Конгресс отказался от схемы "домашнего банка" в пользу полного отделения банка от государства, то есть восстановления Независимого казначейства Ван Бюрена. В прошлом деловые круги считали, что национальный банк необходим для обеспечения надежной, но достаточно изобильной валюты. Однако ирландский картофельный голод настолько увеличил экспорт американского зерна, что в страну хлынул поток спекулятивных денег, обеспечивший циркуляцию средств обращения, что устраивало и демократов, и вигов. В ближайшие годы золото из Калифорнии решит старую проблему нехватки валюты до окончания Гражданской войны. Взаимное снижение тарифов США Конгрессом через месяц после того, как парламент отменил "Кукурузные законы", еще больше стимулировало международную торговлю. Вместе с дефицитными расходами на войну это завершило восстановление экономики после тяжелых времен начала сороковых годов.
В какой-то степени демократы также уступили место традиционным экономическим проблемам вигов. Движение внутри Демократической партии под названием "Молодая Америка" поддерживало идею внутренних улучшений при условии, что они будут строиться частными предприятиями, а не смешанными государственно-частными корпорациями. Они считали себя новым поколением демократов, делая акцент на национализме и экспансионизме, а не на валюте и банковском деле. Внутренние улучшения казались им необходимым следствием географической экспансии; они с готовностью тратили государственные деньги, государственные или федеральные, на субсидирование транспорта. Демократическая партия всегда имела коммерческое крыло, поэтому "Молодые американцы" не были такими новаторами, как они себе представляли, но они пользовались особой силой на Старом Северо-Западе. Стивен А. Дуглас из Иллинойса был типичным демократом, выступающим за развитие, с его интересом к железным дорогам. С декабря 1844 года Конгресс обсуждал вопрос о предоставлении федеральных земель для трансконтинентальной железной дороги.
железной дороги, причем западные демократы охотно соревновались за право стать ведущим на восточном направлении такого маршрута. Больше "виги" не могли рассчитывать на то, что им удастся привлечь внимание деловых кругов, резко противопоставив все позиции двух партий.90
Учитывая, что мировые события играли на руку демократам, Полк мог бы показаться неплохим кандидатом на переизбрание. Однако он обещал проработать только один срок и чувствовал себя настолько измотанным напряжением своего президентства, кризисами и войнами, ожесточением своих критиков и разногласиями в партии, что на этот раз сдержал свое слово. Демократический национальный съезд, собравшийся в Балтиморе, обошел стороной Джеймса Бьюкенена и отдал свою кандидатуру Льюису Кассу из Мичигана, суперимпериалисту, особенно враждебно настроенному по отношению к Великобритании, который был видным претендентом на номинацию в 1844 году. Будучи военным министром Джексона, Касс ревностно следил за удалением индейцев, хотел аннексировать большую часть Мексики и был бы рад возможности завоевать для Соединенных Штатов Британскую Колумбию. Он считал, что "неограниченная власть экспансии" является "нашим предохранительным клапаном", обеспечивающим американскую экономическую и политическую демократию.91 Европейские революции 1848 года предоставили Касу возможность сыграть на этнической лояльности иммигрантов, сделав едкие жесты в сторону монархий Старого Света. Как кандидат от Старого Северо-Запада, его выбор помог примирить демократов этой части со своей партией. Съезд спокойно отложил Уилмотское провизо, и большинство северных демократов приняли в качестве замены собственное решение Касса по вопросу рабства на территориях, названное "народным суверенитетом". Согласно этой доктрине, рабство должно быть оставлено на усмотрение белых поселенцев на Западе. Привлекательность этой политики заключалась в том, что она обещала не выносить взрывоопасный вопрос из залов Конгресса. Но в платформе Демократической партии, хотя она и одобряла народный суверенитет как принцип, который должны принять европейцы, ничего не говорилось о его применении к американским территориям. А сам Касс отказался уточнить, могут ли поселенцы законодательно запретить рабство до принятия территории в Союз. Таким образом, демократы Юга могли свободно утверждать, что Конституция устанавливает законность рабства на всех территориях США до тех пор, пока избиратели не воспользуются своим правом отменить его при принятии в штат. К а
90. Йонатан Эяль, Движение "Молодая Америка" и трансформация Демократической партии, 1828-1861 (Кембридж, Англия, 2007); Майкл Холт, Взлет и падение американской партии вигов (Нью-Йорк, 1999), 245-47; Джон Ларсон, Внутреннее совершенствование (Чапел Хилл, 2001), 240-45.
91. Цитируется в Томасе Хиетала, "Этот великолепный джаггернаут", Manifest Destiny and Empire, ред. Sam Haynes and Christopher Morris (College Station, Tex., 1997), 58.
У вигов, таких как Авраам Линкольн, президентство Каса предвещало "новые войны, новые приобретения территорий и еще большее расширение рабства "92.
При всех своих успехах на посту президента Полк был гораздо менее успешен как лидер своей партии. Своих впечатляющих побед в законодательной сфере он добился благодаря поддержке северных демократов. Вице-президент Даллас, хотя и был протекционистом из Пенсильвании, с трудом сглотнул и добился равенства голосов в Сенате в пользу низкого тарифа Уокера. До того момента, как Дэвид Уилмот ввел свое знаменитое провизо, он был одним из самых прозаичных конгрессменов-северян: до последнего защищал правило кляпа, поддерживал план Кэлхуна по примирению в Орегоне и голосовал за снижение тарифа.93 Но в обмен на свою лояльность демократы-северяне чувствовали, что получили мало или вообще ничего. Самыми недовольными из всех "Полков-изменников" были последователи Мартина Ван Бюрена, которых лишили покровительства. Голоса избирателей Нью-Йорка сыграли решающую роль в победе Полка на президентских выборах, однако нью-йоркская демократическая машина Ван Бюрена ничего не получила от его администрации; единственный высокопоставленный ньюйоркец в ней, военный министр Марси, принадлежал к конкурирующей партийной фракции. Когда Ван Бюрен занимал Белый дом, он оказывал рабовладельческому Югу множество услуг; администрация Полка не отвечала ему взаимностью. Окончательно убедившись в том, что Полк неоднократно обманывал их, разгневанные ван бюренцы решили отделиться от Демократической партии. Завсегдатаи партии дали им презрительное прозвище "Барнбернеры", в честь легендарного голландского фермера из Нью-Йорка, который был настолько глуп, что сжег свой амбар, чтобы выгнать из него крыс94.
В августе 1848 года "барнбернеры" собрались на съезде третьей партии в Буффало, штат Нью-Йорк, чтобы договориться о союзе с двумя другими политическими элементами. Одна из них состояла из "совестливых" вигов (то есть радикального антирабовладельческого и антивоенного крыла их партии), которые не могли принять кандидатуру Закари Тейлора, героя войны, которую они осуждали, и заочного владельца луизианской плантации. Другая группа присутствующих представляла Партию свободы, тех аболиционистов, которые занимались политикой, а также моральным убеждением. Съезд проголосовал за выдвижение Ван Бюрена в президенты в обмен на платформу, разработанную с учетом интересов Партии свободы и антирабовладельческих вигов. Это
92. "Речь в Палате представителей США" (27 июля 1848 г.), Собрание сочинений А. Л., V, 505. Окончательной формулировкой позиции Касса стало его письмо Альфреду Николсону от 24 декабря 1847 года, перепечатанное в Arthur Schlesinger Jr., ed., History of American Presidential Elections (New York, 1971), II, 906-12.
93. Чарльз Селлерс, Джеймс К. Полк, континенталист (Принстон, 1966), 372.
94. Шон Виленц, Восхождение американской демократии (Нью-Йорк, 2005), 583; Джоэл Силби, Буря над Техасом (Оксфорд, 2005), 99-111.
Платформа выступала против рабства на территориях и в округе Колумбия, призывала к выделению свободных западных земель для оседлых жителей, а также одобряла внутренние улучшения и защитный тариф. Платформа заканчивалась лозунгом "Свободная почва, свободная речь, свободный труд и свободные люди!"95.
Конечно, ирония движения "Свободная почва" не ускользнула от современников. Ван Бюрен, человек, узаконивший политическую партизанщину в то время, когда все обычные правила осуждали ее, и сделавший больше, чем кто-либо другой, для создания национальной Демократической партии, теперь возглавил восстание против этой партии. Съезд "Свободной почвы" подчеркнул иронию тем, что выбрал кандидатом в кандидаты давнего протеже Джексона: Чарльза Фрэнсиса Адамса, сына антагониста Ван Бюрена Джона Куинси Адамса. Среди тех, кому новорожденная партия пришлась по душе, были земельный реформатор Джордж Генри Эванс и фракция нью-йоркских антиарендаторов, ставших его последователями; они фактически начали использовать термин "свободная земля" двумя годами ранее, в 1846 году. С энтузиазмом отнеслись к нему и бывшие демократы-северяне, которых партия исключила за смелость критиковать рабство; среди них был и новый лидер Партии Свободы, сенатор Джон П. Хейл.96 С другой стороны, несколько членов Партии Свободы отказались принять Ван Бюрена и сохранили свою обособленность. Мотивацией самого бывшего президента была защита демократической машины, которую он создал в штате Нью-Йорк, от разрушения ставленниками Полка. Как отмечает один рассудительный биограф, "в 1848 году Ван Бюрен действовал не как моральный идеалист и не как мстительный циник, а как верный нью-йоркский демократ, которым он всегда был".97 Однако общенациональное значение нового движения, которое временно возглавил Ван Бюрен, объяснялось новой силой секционализма. Двенадцать лет спустя новая Республиканская партия с платформой, во многом схожей с платформой Партии свободной почвы, фактически выиграет президентский пост.
7 ноября 1848 года состоялись первые современные президентские выборы; впервые все штаты выбрали своих выборщиков в один и тот же день. Все штаты, кроме Южной Каролины, сделали это путем всенародного голосования. Единый день был установлен Конгрессом после печально известных махинаций 1844 года, организованных Джоном Слайделлом от имени Полка в Луизиане, где пять тысяч избирателей были выбраны в один день.
95. См. Frederick Blue, The Free Soilers (Urbana, Ill., 1973); Joseph Rayback, Free Soil: The Election of 1848 (Lexington, Ky., 1970); и о долгосрочных последствиях - Eric Foner, Free Soil, Free Labor, Free Men (New York, 1970).
96. См. Jonathan Earle, Jacksonian Antislavery and the Politics of Free Soil (Chapel Hill, 2004), в частности, 58-62 об антиарендаторах.
97. Дональд Коул, Мартин Ван Бюрен и американская политическая система (Принстон, 1984), 418. См. также Эрик Фонер, Политика и идеология в эпоху гражданской войны (Нью-Йорк, 1980), 77-93.
Мужчины отдавали свои голоса в одном приходе в один день, а затем ехали в другой, чтобы проголосовать еще раз днем позже.98 Конгресс выбрал вторник, чтобы сельские избиратели могли отправиться в окружной центр в понедельник, не заставляя таким образом субботников ехать в воскресенье; первое ноября было исключено, поскольку католики ходили на мессу в День всех святых. Перенесение голосования на один день все равно не мешало голосовать более чем на одном участке в городах; в отсутствие регистрации избирателей этот вид мошенничества оставался достаточно распространенным, чтобы вызвать шутливое напутствие: "Голосуй рано и часто". Поскольку телеграфная сеть уже связывала большую часть страны мгновенной связью, некоторые люди беспокоились, что ранние сообщения о результатах выборов на Востоке повлияют на избирателей на Западе. (Хотя стандартные часовые пояса все еще оставались в будущем, на Востоке, конечно, было позднее время суток, чем на Западе). Телеграфные компании предупреждали своих сотрудников не разглашать содержание сообщений никому, кроме адресата, но газеты договорились об объединении информации по проводам через Ассошиэйтед Пресс в 1848 году. Время, необходимое для ручного подсчета бюллетеней и печати газет с результатами выборов, смягчало проблему на этом раннем этапе революции в области коммуникаций.99 Позже штат Мэн добился исключения, которое позволило ему провести президентские выборы в сентябре на том основании, что к ноябрю в Мэне часто бывает плохая погода.
Подсчет голосов проходил так медленно, что результат стал известен только через неделю. Тейлор выиграл выборы, получив 163 голоса выборщиков против 127 у Касса; "Старый грубый и готовый" победил и на Севере, и на Юге. Полк мог покинуть свой пост, достигнув своих первоначальных целей более полно, чем большинство президентов, но выборы также стали воплощением его кошмара: война, которую он вел, привела к появлению военного героя из числа вигов, который сменил его в Белом доме. Партия Ван Бюрена "Свободная почва" не прошла ни в одном из штатов, но заняла второе место в Нью-Йорке, Массачусетсе и Вермонте. Как и революция в сфере коммуникаций, секционная революция в американской политике в 1848 году только начиналась. Обе основные партии уклонились от выполнения Уилмотского провизория: виги - тем, что не имели платформы, а демократы - тем, что выдвинули кандидата, выступавшего за народный суверенитет. Большинство американских избирателей и политиков придерживались своих старых партийных убеждений. Даже друзья Ван Бюрена - Бентон и Фрэнсис Блэр - поддержали Каса; как ни странно, Дэвид Уилмот тоже. Со стороны вигов даже такие противники продления рабства, как Линкольн
98. Дэвид Гримстед, "Американский мафиози" (Нью-Йорк, 1998), 195.
99. Richard Bensel, The American Ballot Box in the Mid-Nineteenth Century (Cambridge, Eng., 2004), 156-59; сообщения от Steven Bullock, Daniel Feller и David Hochfelder в списке H-NET для членов Общества историков ранней американской республики, ноябрь 2000 г.
и Сьюард поддержали Тейлора. Партия свободной почвы отняла достаточно голосов у демократов в Нью-Йорке, чтобы этот штат достался Тейлору; в Огайо она отняла достаточно голосов у вигов, чтобы этот штат достался Касу. В целом, третья партия, похоже, не определила исход выборов, которые Тейлор выиграл бы и без ее вмешательства.100 Тем не менее, Партия свободных почвенников дала понять национальным политикам, что критическая часть северного электората считает неприемлемым увеличение числа рабовладельческих штатов. После этого Конгресс не принял больше ни одного рабовладельческого штата.
После выборов Клей утверждал, что он тоже мог победить Каса, выиграв все штаты, которые выиграл Тейлор, кроме Джорджии, и, возможно, он был прав, хотя Клею, возможно, следовало также уступить Флориду и Луизиану, которые выиграл Тейлор. Политики вигов, считавшие, что Клей не сможет победить, вероятно, были слишком осторожны, как это часто бывает у политиков. Тейлор помог вигам только на глубоком Юге; на Севере избиратели вигов были бы так же или даже лучше для Клэя. Тариф Уокера был крайне непопулярен в протекционистской Пенсильвании, важнейшем штате, который выбрал Тейлора и, предположительно, выбрал бы и Клэя. В отличие от национального банка, тариф не умер как вопрос. В отличие от Тейлора, Клей мог бы удержать Огайо для вигов даже с билетом "Свободной почвы" на поле. Что касается Ван Бюрена, то его момент бунтарства прошел, он вернулся в Демократическую партию и оставался там до конца жизни. Его осторожность взяла верх над принципами. В 1850-х годах он поддерживал Пирса и Бьюкенена на президентских выборах, а в 1860 году поддержал Дугласа и народный суверенитет, а не Линкольна и свободную землю101.
В конце 1848 года Соединенные Штаты смотрели в будущее, а новоизбранный президент от оппозиции ждал марта, чтобы вступить в должность. Закари Тейлор мог испытывать определенное личное удовлетворение от того, что победил Льюиса Касса. В 1832 году полковник Тейлор, в соответствии с политикой военного министерства, выселил нескольких белых скваттеров с индейских земель. Разгневанные поселенцы подали на Тейлора в суд. Но когда Тейлор попросил военного секретаря Касса дать показания о том, что он подчинялся приказам, Касс отказался. Тейлор пришел к выводу, что секретарь действовал "из робости, а возможно, и из худших побуждений".102 Хотя его сторонники на юге превозносили его кандидатуру в 1848 году как кандидатуру рабовладельца-плантатора, мировоззрение Старого Грубияна и Готового больше отражало годы его службы в армии, чем его рассеянность.
100. Holt, Rise and Fall of Whig Party, 368-81; Joel Silbey, The Partisan Imperative (New York, 1985), 94-95.
101. Генри Клей - Чарльзу Фентону Мерсеру, 10 декабря 1848 г., Papers of Henry Clay, X, 561-62; Donald Cole, Martin Van Buren (Princeton, 1984), 425, 430.
102. Уиллард Клюндер, Льюис Касс и политика умеренности (Кент, Огайо, 1996), 70.
владение плантацией в Луизиане. До того как безвременная смерть оборвала его президентство, этот ветеран-военнослужащий будет враждовать с крайними сторонниками прав Юга, настаивая на том, что Калифорния должна стать свободным штатом, а Нью-Мексико должна остаться отдельной от Техаса.
Эндрю Джексон и его Демократическая партия апеллировали к воинственному чувству эгалитаризма среди мужчин благосклонной расы и построили сильную нацию, даже сохраняя роль национального государства настолько ограниченной, насколько это было возможно. Демократы также продемонстрировали восприимчивость к иммиграции и терпимость к культурному разнообразию, которые окажутся ценными качествами для нации в последующие годы. Распространение американского суверенитета на весь континент было в значительной степени заслугой демократов. Однако в расширении экономики и образовательных возможностей отразился вклад республиканцев и вигов. Хотя демократы добились большего политического успеха в национальной партийной борьбе предыдущего поколения, в целом виги точнее предвидели направления, в которых двигалась страна: к диверсификации экономики и индустриализации, отходу от зависимости от рабства и однообразной сельскохозяйственной экономики. Лидеры партии вигов, Джон Куинси Адамс и Генри Клей, предвидели и предполагали, какой империей станет Америка. Адамс уже умер, а Клей проиграл свою последнюю попытку стать президентом. Тем не менее, будущее Америки в основном зависело от концепции вигов - экономического развития и усиления центрального правительства. Авраам Линкольн, поклонник Генри Клея, применит принципы Джона Куинси Адамса, чтобы спасти Союз, очистить его от рабства и способствовать развитию образования и экономики.
Соединенные Штаты, которые возглавил Закари Тейлор, были намного больше по площади и населению, чем в 1815 году, богаче и могущественнее. Более разнообразные в социальном, экономическом и культурном плане, они также были гораздо лучше интегрированы с помощью транспорта и связи. Возросшие скорости поразили всех. Парусник "Радуга" прибыл в нью-йоркскую гавань 17 апреля 1846 года, всего через семьдесят пять дней после выхода из Кантона (Китай). Дневник Филиппа Хоуна отмечал: "В наши дни все идет быстро; ветры даже начинают улучшать скорость, которую они поддерживали до сих пор; все идет вперед, кроме хороших манер и здравых принципов, и они вполне могут сойти с дистанции "103.
Хоун был далеко не одинок в своих размышлениях о том, не угрожает ли быстрый темп перемен заветным ценностям. Однако некоторые аспекты американской жизни
103. Филипп Хоун, Дневник, изд. Баярд Такерман (Нью-Йорк, 1910), II, 276.
демонстрировали единообразие и долговечность. Действительно, многие инновации были созданы в ответ на широко распространенное стремление населения к участию в рыночной экономике, и это стремление не подавало признаков ослабления. Национальная идентичность Америки пережила кризисы, ее экономика оправилась от паники, а политическая система успешно справилась с неоднократной мирной передачей власти. Возникновение массовых политических партий и всенародное голосование за выборщиков президента оказались совместимы со стабильностью и постепенно сделали республику белых мужчин более демократичной. Но господство белых мужчин по-прежнему преобладало повсюду. Лишь немногие смелые голоса требовали отмены рабства; еще меньше тех, кто критиковал дискриминацию по половому признаку. Принятие Айовы и Висконсина в состав штатов, уравновешивающее Техас и Флориду, сохранило на некоторое время тщательно надуманное равенство секций, существовавшее в Сенате со времен Миссурийского компромисса. Однако в действительности Север и Юг оказались разделены как никогда институтом рабства, который теперь защищался более яростно, чем в 1815 году. Наконец, христианская религия оставалась неизменным элементом необозримой величины в американской жизни и мысли, одновременно прогрессивным и консервативным, источником как социальных реформ, так и раскольнических споров.
Финал: Видение будущего
Из всех многочисленных революций 1848 года самая судьбоносная для будущей истории человечества была задумана пятью женщинами за чайным столом Джейн Хант в Ватерлоо, штат Нью-Йорк, одиннадцатого июля. Все присутствующие присматривались к пятидесятипятилетней Лукреции Коффин Мотт, известной аболиционистке и странствующей квакерской евангелистке. Мотт поддерживала хикситскую ветвь квакерства и симпатизировала их наиболее радикальному ответвлению, называемому Прогрессивными Друзьями. Она выросла в китобойной общине Нантакета, где женщины управляли делами, пока их мужчины проводили годы в море. Лукреция и ее муж Джеймс, успешный филадельфийский коммерсант, разделявший ее стремление к гуманитарным реформам, приехали в западный Нью-Йорк, чтобы навестить сестру Лукреции Марту Коффин-Райт и посетить первый конституционный съезд племени сенека. Отчасти благодаря поддержке белых квакеров сенека успешно противостояли процессу переселения индейцев и остались в западном Нью-Йорке.1
Самая молодая из гостей Джейн Хант и единственная не квакерша в комнате, остроумная, энергичная тридцатидвухлетняя девушка, стала той искрой, которая зажгла план. Элизабет Кэди Стэнтон сочетала в себе социальные навыки своей матери, происходившей из нью-йоркской земельной элиты, и интеллектуальные способности своего отца, уважаемого судьи. Она чувствовала недовольство образованных женщин, которые находили (новую) роль домохозяйки среднего класса ограниченной. Она убедила остальных четверых в необходимости созвать "Конвенцию за права женщин", которая должна была состояться 19 и 20 июля в Уэслианской методистской церкви близлежащего Сенека-Фоллс, месте, симпатизирующем радикальным идеям. Они разослали объявления в местные газеты, которые появились между 11 и 14 июля. Через несколько дней Кэди Стэнтон (которая постаралась сохранить свою девичью фамилию наряду с замужней) села за другой чайный стол, на этот раз в доме Мэри Энн М'Клинток (или Макклинток), чтобы возглавить работу по составлению документа для рассмотрения на съезде. Этот стол из красного дерева сейчас, как и подобает, находится в Смитсоновском институте.
1. См. Маргарет Хоуп Бэкон, Доблестный друг: The Life of Lucretia Mott (New York, 1980).
Подготовленный на нем документ блестяще адаптировал Декларацию независимости Джефферсона 1776 года к революционным потребностям 1848 года, определив программу феминизма на весь остаток девятнадцатого века.2
ДЕКЛАРАЦИЯ ЧУВСТВ3
Когда в ходе человеческих событий возникает необходимость для одной части рода человеческого занять среди жителей Земли положение, отличное от того, которое они занимали до сих пор, но на которое их обязывают законы природы и Бога природы, достойное уважение к мнению человечества требует, чтобы они объявили о причинах, побуждающих их к такому выбору.
Мы считаем эти истины самоочевидными: что все мужчины и женщины созданы равными; что они наделены своим Творцом определенными неотъемлемыми правами; что среди них есть жизнь, свобода и стремление к счастью; что для обеспечения этих прав учреждены правительства, получающие свои справедливые полномочия от согласия управляемых.....
История человечества - это история постоянных оскорблений и узурпаций со стороны мужчины по отношению к женщине, прямой целью которых было установление абсолютной тирании над ней. Чтобы доказать это, давайте представим факты на суд честного мира.
Он никогда не позволял ей воспользоваться своим неотъемлемым правом на избирательное право.
Он заставил ее подчиниться законам, при разработке которых она не имела права голоса.....
Он сделал ее, если она была замужем, с точки зрения закона, граждански мертвой.
Он отнял у нее все права на имущество, даже на заработную плату, которую она получает.....
Он так сформулировал законы о разводе, о том, каковы должны быть соответствующие причины, и в случае раздельного проживания, кому должна быть передана опека над детьми, что они совершенно не заботятся о счастье женщин - закон во всех случаях исходит из ложного предположения о главенстве мужчины.....
Он монополизировал почти все прибыльные занятия, а за те, которые ей разрешено выполнять, она получает лишь скудное вознаграждение.... Как преподаватель теологии, медицины или права она неизвестна.
Он лишил ее возможности получить полноценное образование: все колледжи были закрыты для нее.
2. Джудит Веллман, Дорога к Сенека-Фоллс (Урбана, Иллинойс, 2004), 183-94, 232; Эллен Дюбуа, Феминизм и суфражизм (Итака, Н.Й., 1978), 23.
3. Это скромное название последовало примеру заявления, выпущенного при основании Американского антирабовладельческого общества в 1833 году. Текст Декларации приводится по изданию: Элизабет Кэди Стэнтон, Сьюзен Б. Энтони и Матильда Джослин Гейдж, изд. "История женского права" (Нью-Йорк, 1881), I, 70-71.
Он допускает ее в церковь, как и в государство, но в подчиненном положении, утверждая апостольский авторитет для ее отстранения от служения и, за некоторыми исключениями, от любого публичного участия в делах церкви.4
Он создал ложные общественные настроения, предоставив миру различный кодекс морали для мужчин и женщин, согласно которому моральные проступки, исключающие женщин из общества, не только терпимы, но и считаются малозначительными для мужчины.....
Он всячески старался разрушить ее уверенность в собственных силах, снизить самоуважение и заставить вести зависимую и униженную жизнь.
Теперь, ввиду полного лишения гражданских прав половины населения этой страны,... мы настаиваем на том, чтобы они были немедленно допущены ко всем правам и привилегиям, которые принадлежат им как гражданам Соединенных Штатов".
Девятнадцатое июля в районе Фингер-Лейкс наступил яркий летний день. Хорошая погода способствовала созреванию урожая сена. Для его уборки потребовался труд всех членов семьи. Несмотря на это, а также на то, что о встрече было объявлено заблаговременно, к маленькой методистской церкви съехались повозки и багги. Собралось около трехсот человек, среди которых были дети и мужчины. Организаторы изменили свои планы и решили позволить мужчинам остаться. Отступив от обычая, согласно которому женщины не председательствовали на собраниях, где присутствовали мужчины, Лукреция Мотт передала молоток своему мужу. Затем последовали бурные дискуссии, проходившие на высоком интеллектуальном уровне. На вечернем заседании при свечах Лукреция Мотт рассказала о связи прав женщин с более широкой программой реформ, включая воздержание, борьбу с рабством и движение за мир.
На следующий день Элизабет Кэди Стэнтон настояла на том, чтобы в резолюциях, принятых на съезде, как и в Декларации чувств, было выделено требование избирательного права. Многие присутствующие не согласились, считая, что дело с избирательным правом безнадежно или (как в частном порядке выразилась Лукреция Мотт) "смехотворно". Самыми ярыми сторонниками прав женщин до сих пор были гаррисоновские аболиционисты, которые считали, что голосовать грешно для любого человека, независимо от пола. Муж Элизабет, Генри, хотя и был аболиционистом и сторонником прав женщин в прошлом, объявил себя "пораженным громом", когда узнал о ее намерении поставить вопрос об избирательном праве. Возможно, опасаясь за свое будущее в политике, он уехал из города, а не поехал с ней на съезд. С другой стороны, чернокожий редактор-аболиционист Фредерик Дуглас, приехавший из Рочестера, высказался решительно
4. На самом деле несколько женщин, включая Лукрецию Мотт, уже были посвящены в священники.
в пользу требования избирательного права. Резолюция "о том, что долг женщин этой страны - обеспечить себе священное право на избирательное право", была принята едва ли не большинством голосов5.
В конце двухдневной конференции участникам была предоставлена возможность подписать Декларацию настроений и поддерживающие ее резолюции. Сто человек - шестьдесят восемь женщин и тридцать два мужчины - сделали это. Список возглавило имя Лукреции Мотт. Около двух третей подписавших декларацию были горожанами, остальные - фермерскими семьями. Среди подписавшихся была девятнадцатилетняя дочь фермера по имени Шарлотта Вудворд, которая проехала на семейной повозке сорок миль, чтобы приехать; она шила перчатки на фабрике, но надеялась стать наборщицей в типографии (тогда это было уделом мужчин), потому что любила книги. Во время последовавшего за этим общенационального шума, когда газеты по всей стране писали о съезде за права женщин и многие из них выражали сожаление и насмехались над ним, некоторые из подписавшихся вернулись, чтобы вычеркнуть свои имена. Шарлотта Вудворд оставила свое. В 1920 году, на первых президентских выборах после ратификации Девятнадцатой поправки, гарантировавшей право голоса независимо от пола, только она одна из всех подписавшихся осталась в живых, чтобы проголосовать. Среди тех, кто не подписал документ в 1848 году, была Амелия Блумер, редактор местной газеты о воздержании. Однако вскоре она стала поддерживать движение, открыла свою газету для статей Элизабет Кэди Стэнтон и создала одежду, которой прославилась, - она должна была предоставить женщинам большую свободу движений, чем позволяла обычная мода6.
Лукреция Мотт считала рукоположение женщин в духовный сан более насущной необходимостью, чем избирательное право; она сама была записана (квакерский термин) в священники в возрасте двадцати восьми лет. Хотя женщины-учителя, диаконисы и миссионеры не были редкостью, лишь немногие деноминации рукополагали женщин в священники.7 Оглядываясь назад, можно сказать, что женщины получили гражданские избирательные права быстрее, чем рукоположение в священнический сан. Тем не менее, чувство приоритета Мотт отражало важность религии для социальных реформ в Америке XIX века и роль церквей как форумов в дебатах о правах женщин, как и в дебатах о рабстве. Ранние феминистки, как правило, принадлежали к тем деноминациям, которые практиковали наибольшую степень гендерного равенства - квакеры и унитарии - и часто цитировали Галатам 3:28: "Нет ни иудея, ни грека, нет ни раба, ни невольника, ни рабыни".
5. Wellman, Road, 193; Lois Banner, Elizabeth Cady Stanton (Boston, 1980), 42.
6. Элеонора Флекснер, Век борьбы, пересмотренное издание (Кембридж, Массачусетс, 1975), 77; Джин Мэтьюс, Борьба женщин за равенство (Чикаго, 1997), 58.
7. Бэкон, Доблестный друг, 128. Квакеры, унитарии, методисты и баптисты свободной воли рукополагали несколько женщин; методисты прекратили это делать в 1880 году.
свободны, нет ни мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе". Люси Стоун объяснила наставление святого Павла "Пусть женщины ваши молчат в церквах" (I Коринфянам 14:34) как применимое только к малообразованным женщинам древнего Коринфа, которые тратили время прихожан на вопросы, которые они должны были задавать своим мужьям дома.8 Второе Великое пробуждение провозгласило, что каждый человек, мужчина или женщина, должен взять на себя ответственность за свое спасение, и это послание могло расширить возможности женщин. Некоторые феминистки утверждали, что права женщин ускорят наступление тысячелетия.9
Споры о рабстве и правах женщин беспокоили несколько религиозных конфессий в районе Фингер-Лейкс. Уэслианская методистская церковь, где проходил съезд за права женщин, была основана в 1843 году аболиционистами, которые считали невозможным оставаться членами национальной методистской церкви, включавшей рабовладельцев. В том же году аболиционистка-феминистка Эбигейл Келли прочитала в Сенека-Фоллс серию противоречивых лекций (начав в доме местного торговца-политика и перейдя в баптистскую церковь), в которых она призывала людей совести покидать церкви, не проявляющие рвения в борьбе с рабством. Также в 1843 году в город прибыло движение миллеритов, проповедовавшее скорое Второе пришествие и спровоцировавшее другие индивидуальные сецессии. По меньшей мере четверть подписавших Декларацию Сенека-Фоллс принадлежали к недавно организованному Конгрегационному собранию друзей, ответвлению хикситского квакерства, решительно выступавшему за женское равноправие и отмену рабства. Иногда феминизм сопровождался отказом от кальвинистского богословия; так было в случае Элизабет Кэди Стэнтон, воспитанной в пресвитерианстве старой школы, привлеченной возрождениями Финни, но теперь посещавшей Троицкую епископальную церковь в Сенека-Фоллс. В дальнейшей жизни она уделит много внимания созданию феминистской теологии; ее нападки на традиционную религию, ориентированную на мужчин, оттолкнут от нее более ортодоксальных христианских суфражисток.10
Пресвитерианская община в Сенека-Фоллс придерживалась доктрин Новой школы, а ее священник Хорас Боуг поддерживал Американское колонизационное общество. Из-за этого он столкнулся со своей пылкой прихожанкой Родой Бемент, аболиционисткой. Бемент посещала школу Эбби
8. Бланш Херш, Рабство секса: Feminist-Abolitionists in America (Urbana, Ill., 1978), 193. Современные библеисты ставят под сомнение подлинность этого предписания; см. The New Oxford Annotated Bible, ed. Майкла Кугана (Оксфорд, 2001).
9. Сильвия Хофферт, Когда куры вороны: The Woman's Rights Movement in Antebellum America (Bloomington, 1995), 58; Margaret McFadden, Golden Cables of Sympathy: Transatlantic Sources of Nineteenth-Century Feminism (Lexington, Ky., 1999), 53.
10. Banner, Elizabeth Cady Stanton, 155-65.
Келли и услышал, как она осудила версию Боуга о борьбе с рабством как греховно неадекватную. Будучи воздержанным трезвенником, Бемент также отказался причаститься. После того как они обменялись жаркими словами, Боуг обвинил Бемент в "нехристианском поведении" в ходе церковного суда, который проверил пределы женской напористости. После ее осуждения в январе 1844 года Бементы отказались покаяться, вышли из пресвитерианской церкви и присоединились к уэслианским методистам. Этот эпизод стал типичным для того времени и места, где соперничающие религиозные взгляды и их социальные последствия привлекали серьезное внимание. Защитники прав женщин провоцировали подобные столкновения в других городах и других церквях, утверждая примат индивидуальной совести над институциональными структурами, что напоминало о первоначальной протестантской Реформации11.
Съезд в Сенека-Фоллс (так его организаторы несколько самонадеянно назвали свое местное собрание) не был единичным событием, а проходил в условиях брожения. Даже требование о предоставлении избирательного права имело прецедент. Мужчина-аболиционист Геррит Смит, друг и двоюродный брат Кэди Стэнтон, высказался в пользу женского избирательного права на недавнем собрании Партии свободы в Буффало. Сэмюэл Дж. Мэй, служитель унитарианской церкви в Сиракузах, проповедовал в пользу этого еще в 1846 году. В том же году шесть сельских женщин из округа Джефферсон подали петицию в законодательное собрание Нью-Йорка с требованием предоставить им равные с мужчинами гражданские и политические права.12 Через две недели после собрания в Сенека-Фоллс в унитарианской церкви Рочестера собралось еще одно собрание в защиту прав женщин; среди присутствующих был квакер-хиксит по имени Дэниел Энтони, чья дочь Сьюзен Б. станет самым известным из лидеров избирательного права. На собрании в Рочестере председательствовала женщина. Затем последовали другие собрания. В Салеме, штат Огайо, женщины ввели правило, запрещающее мужчинам выступать, собрали восемь тысяч подписей, призывающих к избирательному праву, и направили их в недавно избранный конституционный конвент штата Огайо (безрезультатно). В октябре 1850 года в городе Вустер (штат Массачусетс), где находилась текстильная фабрика, состоялся первый подлинно национальный съезд по защите прав женщин, среди участников которого были и афроамериканцы. Права женщин заняли свое место в ряду причин, которые в значительной степени пересекались в своей поддержке, включая отмену смертной казни, воздержание, а также противодействие удалению индейцев, смертной казни и войне с Мексикой13.
11. Гленн Альтшулер и Ян Зальцгабер, Возрождение, общественное сознание и община в сожженном районе: The Trial of Rhoda Bement (Ithaca, N.Y., 1983).
12. Лори Гинзберг, Неопрятные истоки: A Story of Women's Rights in Antebellum New York (Chapel Hill, 2005), 203.
13. Об этом широком контексте см. Nancy Isenberg, Sex and Citizenship in Antebellum America (Chapel Hill, 1998).
Распространение движения за права женщин после почти импровизированной встречи в Сенека-Фоллс стало свидетельством нового сознания женщин, которое было широко распространено, хотя и оставалось настолько странным, что лишь немногие женщины могли определить его или осмеливались его озвучить. К 1848 году в некоторых частях Соединенных Штатов появилось поколение женщин, чей мир не ограничивался домашним хозяйством и традиционными женскими занятиями в нем. В XIX веке, как и сегодня в развивающихся странах, рост равноправия женщин был обусловлен модернизацией экономики. В Сенека-Фоллс и его окрестностях экономическая жизнь недавно диверсифицировалась, и наряду с сельским хозяйством появились торговля и производство. Водопад, из-за которого город получил свое название, был обойден в 1817 году каналом, по которому продукты поставлялись на рынок. В 1828 году этот канал соединился с рекой Эри, и город стал процветать. Совсем недавно водопад превратился из обузы в актив: теперь он приводил в действие машины для помола муки и производства водяных насосов. Когда в середине 1840-х годов город оправился от депрессии конца 1830-х годов, на первый план вышло производство. В 1841 году железная дорога соединила Сенека-Фоллс с Рочестером и Олбани. Население деревни выросло с 200 человек в 1824 году до 2 000 в 1831 году и 4 000 к 1845 году; население Ватерлоо достигло 3 600 человек в последнем году. По данным переписи 1840 года, в округе Сенека проживало 24 874 человека14.
Среди подписантов Декларации Сенека-Фоллс были представители самых разных профессий, а многие семьи были связаны с производством. Призыв к защите прав женщин в Сенека-Фоллс отражал новые представления о взаимоотношениях полов, возникшие в результате экономических инноваций.
Не менее важной предпосылкой, чем экономическая модернизация, стало женское образование. Девочкам в штате Нью-Йорк было доступно среднее образование, и те из них, кто принадлежал к среднему классу, как правило, пользовались его преимуществами. Жемчужиной в короне нью-йоркского образования для девочек стала Тройская женская семинария, смешанное государственно-частное учебное заведение, основанное в 1821 году, созданное Эммой Уиллард при поддержке губернатора ДеВитта Клинтона. Элизабет Кэди окончила ее в 1833 году. Декларация настроений преувеличивала, утверждая, что "все колледжи" были закрыты для женщин. Оберлин был совместным (и межрасовым) практически с момента своего основания в 1833 году, а ряд женских колледжей, в основном под религиозной эгидой, обслуживали группы населения, разбросанные от Новой Англии до Джорджии.15 Нормальные школы по образцу Хораса Манна, готовившие учителей, становились
14. Сандра Вебер, Национальный исторический парк "Права женщин" (Денвер, 1985), 3-12; Уэллман, Дорога, 65-75.
15. О южных женских колледжах см. Michael O'Brien, Conjectures of Order (Chapel Hill, 2004), I, 259-60.
важный компонент женского высшего образования. Через шесть месяцев после съезда в Сенека-Фолс английская иммигрантка Элизабет Блэквелл окончила медицинскую школу неподалеку, в Женеве, штат Нью-Йорк, - первая женщина, сделавшая это в современном мире. Цели, которые она ставила перед собой, получая медицинское образование, отражали стремление XIX века к развитию человеческих способностей: "Истинное облагораживание женщины, полное гармоничное развитие ее неведомой природы и, как следствие, спасение всего человеческого рода "16.
Но если идеология самосовершенствования начала применяться к женщинам, то идеология самореализации - нет. Ни одна профессиональная профессия, кроме школьной учительницы, еще не была открыта для женщин. Мужчины больше не должны были следовать профессии своих отцов, а женщины начали задаваться вопросом, почему они должны следовать профессии своих матерей. Женщины из рабочего класса теперь могли зарабатывать деньги на фабриках. Женщины среднего класса, хотя и принимали активное участие в религиозных и реформаторских обществах, находили мало возможностей для карьерного роста, совместимых с их относительно высоким уровнем образования. Они сравнивали ограничения, наложенные на них, со свободой, которой пользовались их мужья и братья17.
Религиозные организации, филантропические учреждения и реформаторские движения, в которых женщины участвовали на протяжении целого поколения, оказались эффективными школами и в том практическом смысле, что они преподавали женщинам уроки самоутверждения, лидерства и публичного общения. "Те, кто призывал женщин становиться миссионерами и создавать трактирные общества, - писала Лидия Мария Чайлд в Liberator, - превратили домашнюю утварь в живое, энергичное существо".18 Из всех благотворительных акций, в которых участвовали женщины, наиболее близкими к прямым политическим действиям были кампании по сбору петиций в знак протеста против переселения индейцев и рабства в округе Колумбия. Из всех деятелей конгресса времен антебеллума Джон Куинси Адамс, вероятно, сделал больше всех для борьбы за права женщин, представляя и защищая их петиции. После Гражданской войны женщины продолжали пользоваться своим правом подавать петиции, используя его в интересах умеренности, избирательного права и других целей19.
16. Элизабет Блэкуэлл - Эмили Коллинз, 12 августа 1848 г., История женского права, I, 90.
17. Как Элизабет Кэди Стэнтон жаловалась Сьюзен Б. Энтони, цитируется в Elisabeth Griffith, In Her Own Right (New York, 1984), 87.
18. Цитируется в DuBois, Feminism and Suffrage, 33.
19. См. Susan Zaeske, Signatures of Citizenship: Petitioning, Antislavery, and Women's Political Identity (Chapel Hill, 2003).
Стремясь помочь угнетенным, некоторые женщины начали осознавать, что сами принадлежат к числу угнетенных. Сестры Гримке, как и практически все первое поколение борцов за права женщин, пришли к этому делу благодаря своему опыту аболиционизма. "Исследование прав раба привело меня к лучшему пониманию моих собственных", - заметила Анжелина Гримке.20 Как и большинство аболиционистов, сестры Гримке пришли к своим антирабовладельческим убеждениям через опыт религиозного обращения. В их случае это было мучительное духовное переселение из епископальной церкви в пресвитерианскую, в Общество друзей, что в свою очередь привело их к физическому переселению из Чарльстона в Филадельфию.21 Гаррисон принял их в свое Американское общество борьбы с рабством, назвав отмену рабства и права женщин двумя "моральными реформами", связанными вместе в "чисто практическом христианстве".22
Характерные проблемы религиозного благочестия эпохи антисемитизма - создание ответственной автономии взамен внешнего принуждения и искупление людей, которые не функционировали как свободные моральные агенты, - перешли в движение за права женщин. Преемственность иллюстрирует книга Сары Гримке "Письма о равенстве полов" (1838) - первое всеобъемлющее изложение феминизма в Америке. "Бог не сделал никакого различия между мужчинами и женщинами как моральными существами", - утверждала она, обосновывая свою позицию логическим анализом обеих историй творения в Бытие. Отвергая идею о том, что женщины и мужчины имеют "отдельные сферы", она считала, что для женщин так же важно иметь равные обязанности, как и получить равные права. Как и Лукреция Мотт, она поддерживала рукоположение женщин в духовный сан, а также равную оплату за равный труд. Чтобы выполнять свои моральные обязанности, женщины должны были иметь доступ к образованию. Феминистки XIX века, когда они ссылались на язык Просвещения о естественных правах, обычно интерпретировали его в свете Второго великого пробуждения религии23.
Историки, специализирующиеся на анатомии революций, заметили, что они часто происходят после того, как условия жизни начинают улучшаться. Законодательное собрание штата Нью-Йорк уже начало устранять дискриминацию по половому признаку, приняв в апреле 1848 года закон о собственности замужних женщин. Этот закон внес поправки в
20. Цитируется в O'Brien, Conjectures of Order, I, 273.
21. См. Кэтрин Киш Скляр, "Права женщин возникают в движении против рабства" (Бостон, 2000).
22. Цитируется в Чарльз Селлерс, Рыночная революция (Нью-Йорк, 1991), 406.
23. Сара Гримке, Письма о равенстве полов, изд. Элизабет Энн Бартлетт (Нью-Хейвен, 1988), цитата из 100. См. далее Элисон Паркер, "Дело о реформе, предшествовавшей движению за права женщин", в книге "Голоса для женщин", изд. Jean Baker (New York, 2002), 21-41.
правило общего права, согласно которому все имущество замужней женщины принадлежало ее мужу, что позволяло женщинам сохранять отдельное имущество, принесенное ими в брак, посредством брачного договора. В прежние годы правило общего права смягчалось нью-йоркскими судами справедливости, возглавляемыми выдающимся канцлером Джеймсом Кентом; но в 1828 году закон ограничил юрисдикцию судов справедливости, поставив под сомнение статус имущества замужних женщин. После дюжины лет агитации законодательное собрание ответило новым законом. Помимо прочего, он защищал имущество жены от кредиторов мужа; как и федеральный закон о банкротстве 1841 года, он стал ответом (с запозданием) на депрессию конца 1830-х годов. Его поддержали три стороны: реформаторы, которые видели в нем шаг к равноправию полов, реформаторы, желавшие защитить часть имущества обанкротившейся семьи, и богатые люди, желавшие сохранить семейное имущество за счет своих дочерей. Но только в 1860 году Нью-Йорк изменил правило общего права, согласно которому заработная плата жены принадлежала ее мужу. (Стэнтон просто проигнорировала нью-йоркский закон 1848 года, когда перечисляла отсутствие имущественных прав у замужних женщин в своей Декларации чувств, поскольку во многих других штатах - особенно в тех, где нет судов справедливости, - эта проблема не была решена)24.
Женщины, собравшиеся в Сенека-Фоллс летом 1848 года, были прекрасно осведомлены о европейских революциях, происходивших одновременно. Маргарет Фуллер, корреспондент газеты New York Tribune в Италии, подробно рассказывала о революциях на Сицилии и в папских государствах, подчеркивая роль женщин. В лондонской прессе появились яркие сообщения, перепечатанные в Соединенных Штатах, о роли вооруженных женщин в парижском и пражском восстаниях. В марте на улицах Парижа появилась ежедневная газета Voix des femmes, а Общество эмансипации женщин призвало французское правительство предоставить женщинам равные права в политике и образовании. В апреле новая Вторая республика отменила рабство во французской Вест-Индии. В мае Франкфортская ассамблея собралась, чтобы разработать национальную конституцию Германии, что вызвало надежды немецких феминисток. В июне французская феминистка Жанна Дероан и английская феминистка Энн Найт выступили с совместным призывом к "полной, радикальной отмене всех привилегий пола, расы, рождения, звания и состояния".25 Тем не менее, в июле женщины Сенека Фоллс решили взять за образец свой революционный призыв.
24. См. Marylynn Salmon, Women and the Law of Property in Early America (Chapel Hill, 1986); Norma Basch, In the Eyes of the Law: Women, Marriage, and Property in Nineteenth-Century New York (Ithaca, N.Y., 1982); Richard Chused, "Married Women's Property Law, 1800-1850," Georgetown Law Journal 71 (1983): 1359-1423.
25. Бонни Андерсон, Радостные приветствия: Первое международное женское движение (Оксфорд, 2000), 153-78, цитата из 156.
1776 года, а не на современные события в Европе (которые, конечно же, оказались скоротечными). Этот выбор свидетельствует о том, что американцы считают свою страну "исключительной", образцом для всего остального мира, и, соответственно, не хотят рассматривать революции, происходящие в Европе, как пример для Америки.
Съезд в Сенека-Фоллс проходил в мире, переживающем революцию в сфере коммуникаций. Если раньше заявления в защиту прав женщин привлекали мало внимания в Соединенных Штатах, то теперь телеграф и недавно созданная Ассошиэйтед Пресс распространяли новости, сделанные в Сенека-Фоллс. Газета Гаррисона "Либератор" назвала съезд "Женской революцией". Газета Фредерика Дугласа "Северная звезда" и "Антирабовладельческий стандарт" Лидии Марии Чайлд решительно поддержали права женщин. Что еще более важно, пресса освещала события в Сенека-Фоллс. Согласно современному исследованию, 29 % газетных статей о съезде были положительными, 42 % - отрицательными и 28 % - нейтральными.26 Национальная газета "Нью-Йорк Трибьюн" Хораса Грили в целом поддерживала права женщин, в ней работали журналистки-феминистки Маргарет Фуллер и Джейн Свиссхелм. Газета "Нью-Йорк геральд" Джеймса Гордона Беннета часто высмеивала права женщин, но его сенсационные материалы все равно давали движению ценную рекламу. ("Судя по сведениям, которые мы получили в последнее время, революция больше не ограничивается Старым Светом и мужским полом", - сообщалось в статье газеты о Сенека-Фоллс.)27 После основания в 1851 году газета "Нью-Йорк таймс" Генри Реймонда заняла промежуточную позицию, критикуя женское движение в целом, но иногда поддерживая отдельные реформы. Помимо новостей о событиях, печатные станки также генерировали огромный поток романов, религиозных трактатов, бытовых советов и социальной критики - большая часть из них была написана женщинами-авторами, обращенными к женской аудитории. Эта продукция способствовала росту уважения к женщинам, даже если не касалась непосредственно правовых и политических вопросов. Без революции в области коммуникаций было бы гораздо сложнее изменить общественное мнение и мобилизовать поддержку такого важного дела, как защита прав женщин.
В самом Сенека-Фолс мнения прессы разделились. Газета Seneca Observer поддержала женское избирательное право еще в 1843 году. Но конкурирующая газета, "Сенека Демократ", выразила общее враждебное насмешливое мнение: "Что за абсурд - вся эта болтовня о "правах женщины"! "Если бы женщины пользовались равными правами, "во время войны наша армия была бы эффективной и
26. Banner, Elizabeth Cady Stanton, 46; Griffith, In Her Own Right, 58; Wellman, Road, 210.
27. Hoffert, When Hens Crow, 74-80, цитата из History of Woman Suffrage, I, 805.
флот - главнокомандующий в деликатном состоянии [т.е. беременный], ее офицеры штопают чулки "28.
В большинстве регионов страны обе основные политические партии, как и большинство газет, выступали против женского избирательного права, причем демократы несколько более яростно, чем виги. Женщины всех рас, классов и этнических групп занимались религиозной и благотворительной деятельностью, но движение за права женщин охватывало более узкий круг избирателей, а избирательное право женщин - еще более узкий. Движение за избирательное право женщин, как и движение за отмену смертной казни, нашло больше поддержки среди янки и представителей среднего класса, чем среди других этнических групп или рабочего класса. Соответственно, Демократическая партия проявляла меньше энтузиазма в отношении женщин в политике, чем виги и их преемники-республиканцы. Большая открытость партии вигов к участию женщин в политических кампаниях также отражала связи этой партии с евангелическими реформаторскими движениями, такими как умеренность, и подражание их вере в моральное влияние женщин на мужчин. Тем не менее, это свидетельствовало о необычайно просвещенном отношении, когда Авраам Линкольн, баллотируясь от партии вигов в законодательное собрание штата Иллинойс в 1836 году, заявил, что он выступает за предоставление "права голоса" женщинам, которые платят налоги.29 Самый важный вклад партии вигов в смягчение традиционного подчинения женщин заключался в поддержке государственного образования и экономического развития.
Американская история между 1815 и 1848 годами, безусловно, имела свои темные стороны: бедность, демагогия, пренебрежение к правовым ограничениям, сохранение и расширение рабства, лишение собственности коренных американцев и развязывание агрессивной войны против Мексики. Но среди всех этих обнадеживающих аспектов не было более обнадеживающего, чем собрание женщин в процветающем городе Сенека-Фоллс, построенном на канале. Женщины, собравшиеся там в 1848 году, запустили, по словам Элизабет Кэди Стэнтон, "такое восстание, какого мир еще не видел".30 Современные средства связи помогли и продолжают помогать распространению этой беспрецедентной революции. "Благодаря паровому судоходству и электрическим проводам, - заметил Фредрик Дуглас, - революция теперь не ограничивается местом или народом, где она может начаться, а молниеносно распространяется от сердца к сердцу, от земли к земле, пока не обойдет весь земной шар".31 Революция, провозглашенная в 1848 году, стала продолжением революции 1776 года и изменила жизнь людей.
28. The Seneca Democrat, 23 марта 1843 г., цитируется в Weber, Women's Rights National Park, 46-47.
29. Собрание сочинений А.Л., I, 48.
30. Цитируется в Wellman, Road, 208.
31. Северная звезда, 28 апреля 1848 года.
все большее количество людей. Сегодня его последствия продолжают распространяться по всему миру.
II
Эта книга рассказывает историю, а не аргументирует тезис. По этой причине она не заканчивается кратким изложением аргументов. Съезд по правам женщин 1848 года высветил несколько важных аспектов более масштабной истории Америки тридцати трех лет после 1815 года. Представляется полезным указать на них в заключение.
В 1848 году, как и в 1815-м, американцы все еще считали свою страну примером демократии для остального мира, хотя эта роль была скомпрометирована агрессивной войной и расширением, а не сокращением рабства. Движение за права женщин апеллировало к этой демократической гордости. Самыми важными силами, которые придали американской демократии значимость за годы, прошедшие после 1815 года, были три. Во-первых, рост рыночной экономики, которому способствовали значительные улучшения в сфере транспорта, расширившие потребительский и профессиональный выбор, доступный большинству людей. Во-вторых, пробудившаяся активность демократически организованных протестантских церквей и других добровольных объединений. В-третьих, появление массовых политических партий, предлагающих избирателям конкурирующие программы. Влияние всех трех этих сил было многократно усилено новыми достижениями в области коммуникаций. Движение за права женщин было связано со всеми тремя, но особенно с первыми двумя.
Борьба за расширение юридических прав женщин возникла как следствие улучшения экономического, социального и культурного положения женщин в Соединенных Штатах. Ослабление отцовской власти, возможность зарабатывать деньги как дома, так и вне его, рост грамотности, уменьшение размера семьи, расширение роли женщин в религиозной и реформаторской деятельности, повышение уважения к женским суждениям в частной жизни - все это внесло свой вклад. Многие из этих исторических тенденций были следствием экономического развития, которое изменило американскую жизнь как в качественном, так и в количественном отношении. Историки часто указывают на дурные последствия индустриализации - загрязнение окружающей среды, трущобы, монотонность фабричного труда. Не стоит забывать, что экономическое развитие принесло и пользу, причем не только материальную. Улучшение транспорта и коммуникаций, способствующее диверсификации экономики, расширяло горизонты людей, способствовало большему равенству в семейных отношениях и способствовало той приверженности образованию и верховенству закона, примером которой был Авраам Линкольн. Соответственно, экономическое развитие не подрывало американскую
демократии, но расширила и укрепила ее, что обнадеживает развивающиеся страны сегодня.32 Возможно, при помощи федерального правительства экономическое развитие могло бы также помочь облегчить угнетение афроамериканцев. Если бы Генри Клей и Джон Куинси Адамс добились своего, программа экономической модернизации могла бы подорвать привлекательность рабства на верхнем Юге и в приграничных штатах.
К концу 1848 года участие в политической жизни все еще оставалось в будущем для женщин и большинства американцев, не принадлежащих к белой расе. Демократия для белых мужчин, с другой стороны, прочно утвердилась в Соединенных Штатах - в некоторых местах после споров о том, следует ли включать в нее лиц, не являющихся собственниками, не платящих налоги или не являющихся гражданами. Уже в 1815 году разногласия по поводу избирательного права белых мужчин были в основном решены в пользу включения, если не всегда в соответствии с буквой закона, то в более важном суде общественного мнения. В дальнейшем, когда новые штаты писали свои конституции, а старые - переписывали, они все прочнее вписывали в них избирательное право белых мужчин. Поскольку демократия белых мужчин предшествовала индустриализации в Америке, она предшествовала развитию белого пролетариата и не представляла собой такого классового конфликта, как в Европе. Только в маленьком штате Род-Айленд этот вопрос вызвал восстание, короткое и почти бескровное. К 1848 году только в Южной Каролине Кэлхуна и (по иронии судьбы) в Вирджинии Джефферсона в правительстве штата по-прежнему доминировала аристократия. В глазах остального мира Соединенные Штаты были интересны тем, что на практике демонстрировали демократические принципы со всеми их достоинствами и недостатками. Женщины из Сенека-Фоллс могли воспринимать приверженность Америки демократии как должное - их задача состояла в том, чтобы показать, что демократия не должна быть присуща только мужчинам. Именно поэтому они основывали свои требования на Декларации независимости Джефферсона.
Последствия как рыночного капитализма, так и демократических принципов разворачивались в молодой американской республике постепенно - иногда одновременно, как, например, когда революция в области коммуникаций способствовала созданию как массовых политических партий, так и общенациональных коммерческих сетей. Основные споры, волнения и насилие в американской истории между 1815 и 1848 годами не были связаны ни с борьбой за демократию среди белых мужчин, ни с навязыванием новой "рыночной революции" семейным фермерам, ведущим натуральное хозяйство. Не само утверждение демократии, что "все люди созданы равными", а попытки расширить юридическое и политическое определение понятия "человек" вызвали серьезные споры в Соединенных Штатах в эти годы.
32. Здесь, как и в других местах, я не согласен с аргументацией Чарльза Селлерса, "Рыночная революция" (Нью-Йорк, 1991).
лет. Голосование было настолько четко определено как право белых мужчин, что в первой половине XIX века избирательное право было фактически отобрано у тех немногих женщин и некоторых из тех немногих чернокожих мужчин, которые когда-то могли им воспользоваться33.
Если в целом появление прав женщин как дела отражало ход экономического развития и эволюцию демократических принципов, то в более конкретном плане оно отражало подъем движения против рабства. Большинство первых лидеров движения за права женщин сначала встали на сторону рабовладельцев и только потом обратились к задаче самоэмансипации. Опыт гендерной дискриминации в движении, посвященном свободе человека, заставил таких женщин, как Лукреция Мотт и Элизабет Кэди Стэнтон, осознать необходимость обратить внимание на свои собственные права человека. Когда Всемирный антирабовладельческий конвент в Лондоне в 1840 году отказался признать полномочия американских женщин-делегатов, это посеяло семена встречи в Сенека-Фоллс в 1848 году. Как выразилась Эбигейл Келли, пытаясь разорвать цепи раба, женщины-аболиционистки обнаружили, что "мы сами закованы в кандалы".34 Необходимость выбирать, должен ли аболиционизм придерживаться логической последовательности и поддерживать свободу для женщин и негров, или отложить права женщин в надежде сначала искоренить худшую форму угнетения, расколола движение против рабства прямо посередине.
Права женщин и борьба с рабством иллюстрируют тот факт, что некоторые из наиболее важных дебатов того периода происходили не на политической арене. Большая часть этих дискуссий происходила в религиозных общинах. Множество церквей Америки питали различные философии и ценностные суждения и вели бесконечные споры о них. В некоторых случаях церкви придерживались более широкого видения демократии, чем политические институты, позволяя услышать голоса женщин и афроамериканцев. Благодаря церквям причины, намеренно исключенные из залов Конгресса, такие как права женщин и отмена рабства, все еще могли заявить о себе.
Съезд в Сенека-Фоллс и последовавшая за ним огласка также иллюстрируют изменения в сфере транспорта и связи: каналы и железные дороги, дешевые газеты, телеграф и почта. Благодаря этим инновациям программы борьбы с рабством и правами женщин могли передаваться, укрепляться и становиться значимыми. Без этих преобразований можно представить себе множество небольших общин, спорящих между собой.
33. Эти лишения были описаны выше, 497-98.
34. Цитируется в Henry Mayer, All on Fire (New York, 1998), 265.
бесплодно или впадая в летаргию, не имея возможности узнать, что происходит во внешнем мире. Вместо этого новости о таких открытиях, как золото в Калифорнии, революции по всей Европе, новые предложения, такие как Уилмотское провизо, и даже организации, которые старались оставаться тайными, такие как так называемые "Знающие", быстро вызывали волнение. Массовое производство и распространение информации, сделавшее возможным возникновение массовых политических партий и общенациональных филантропических организаций, также способствовало появлению таких идей, как права женщин. Как отмечает историк Дэниел Феллер, "новая функционирующая система сбора и распространения информации позволила людям осознать более широкий мир и дала им возможность изменить его "35.
Эта возросшая "способность к изменениям" способствовала спорам и дискуссиям. Равенство прав обоих полов стало лишь новым предметом, по которому разделились американцы. Споры, бушевавшие среди жителей молодой республики в период с 1815 по 1848 год, нельзя свести к какому-то одному фундаментальному конфликту (например, рабочий класс против капиталистов). Ожесточенная борьба между основными политическими партиями отражала реальные разногласия в вопросах политики, а также взаимное недоверие между их избирателями. Резкое разделение экономических интересов провоцировало ожесточенные споры об уровне тарифов. Иногда конфронтация становилась следствием соперничества между органами власти, как, например, кризис нуллификации и Банковская война. Конституционные и правовые неясности в сочетании с яростными амбициями породили культуру судебных разбирательств. Расовые, этнические и религиозные разногласия выливались из политических дебатов в публичное насилие.
Однако самые кровавые конфликты были вызваны господством и эксплуатацией североамериканского континента белым населением Соединенных Штатов и их правительством. Если в американской истории этого периода и можно выделить какую-то главную движущую силу, то это была именно она. По замыслу самых ярых ее сторонников, джексонианских демократов, эта империалистическая программа включала в себя сохранение и расширение рабства афроамериканцев, а также экспроприацию коренных американцев и мексиканцев. Этому способствовали поразительные изменения в транспорте и коммуникациях. Стремление захватить больше земли провоцировало жестокие изгнания населения, большие и малые войны, споры между сторонниками и противниками империализма. Прежде всего, экспансия на запад сделала неизбежным вопрос, который разорвет страну на части дюжину лет спустя: расширять ли рабство. По иронии судьбы, после Гражданской войны расширение на запад пошло на пользу правам женщин. Надеясь привлечь переселенцев, новые территории и штаты на Дальнем Западе впервые ввели избирательное право для женщин, начиная с Вайоминга и мормонской Юты.
35. Дэниел Феллер, "Заново открывая Джексоновскую Америку", в книге "Состояние истории США", изд. Melvyn Stokes (Oxford, 2002), 80.
"Америка - страна будущего", - заявил Ральф Уолдо Эмерсон на собрании Ассоциации торговых библиотек в 1844 году. "Это страна начинаний, проектов, обширных замыслов и ожиданий".36 Эмерсон радовался улучшению транспорта и расширению торговли, которые, по его мнению, способствовали политической свободе, и больше всего - интересу американцев к социальным реформам; он призывал свою аудиторию мечтать еще более нестандартно. Он был прав, хотя и характерно слишком оптимистичен. Американцы жили надеждой на будущее, но их противоречивые надежды на свою страну и собственную жизнь вызывали разногласия. Американцы постоянно выдвигали новые идеи, а потом спорили о них: механические изобретения, коммунитарные эксперименты, религиозные секты, реформа обычаев и институтов. Новые идеи о взаимоотношениях полов (включая полигамию Юты и "сложные браки" Онейды) казались современникам самыми поразительными из всех этих многочисленных "измов".
В агрессивном империализме американцев проявилась их озабоченность будущим, а не настоящим. Новые дома, в растущих городах или на границе, были частью инновационного поиска, в котором участвовали многие. Ни одна значительная группа американцев не желала уклоняться от того, что, по общему мнению, было предназначено нации для достижения величия. Даже критики территориальной экспансии одобряли рост американского населения, производительности и мощи; но они предпочитали улучшать качество национальной жизни через образование, экономическое развитие и моральные реформы как индивидуальные, так и коллективные, а не просто расширять географически уже существовавшую Америку, обремененную институтом рабства. Национальные республиканцы, а затем и виги, возглавляемые Джоном Куинси Адамсом и Генри Клеем, предложили видение, альтернативное джексоновским демократам. Их концепция модернизации, финансируемой правительством, предлагала Америке другое будущее. В конечном счете, победила концепция вигов, но только после того, как Авраам Линкольн подтвердил ее в самой кровопролитной из американских войн.
Преобразование Соединенных Штатов в период с 1815 по 1848 год стало результатом сочетания двух видов решений: частных решений, принятых бесчисленными простыми людьми в поисках лучшего будущего, и сознательных решений лидеров в ходе выработки государственной политики. История творится как снизу вверх, так и сверху вниз, и историки должны учитывать оба эти фактора при изложении своих историй. Поведение бесчисленных семей, постепенно отходящих от патриархального авторитаризма, влияло на положение женщин не менее непосредственно, чем
36. "Молодой американец", в Собрании сочинений Ральфа Уолдо Эмерсона, т. I, изд. Роберт Спиллер (Кембридж, Массачусетс, 1971), 217-44, цитата из 230.
правовые реформы, касающиеся прав собственности и голосования. Серьезное влияние на социальную и культурную жизнь оказывала религия: множество конкурирующих сект, старых и новых, с их настоятельными, порой несовместимыми требованиями. Наконец, трансформация Соединенных Штатов происходила не в вакууме. Она происходила в континентальном и глобальном контексте, и на нее влияли действия народов, живущих рядом и далеко: Коренные американцы, мексиканцы, канадцы, ирландцы, африканцы, китайцы и британцы, и это лишь некоторые примеры.
Сложная фигура Сэмюэла Финли Бриза Морзе иллюстрирует ряд противоречий и напряжений в американском обществе в период его жизни. Будучи выходцем из клерикального федерализма Новой Англии, он сделал неожиданный выбор в пользу джексонианской Демократической партии. После того как его стремление воплотить свой патриотизм в исторических картинах потерпело неудачу, Морзе направил свою энергию и талант на прикладную науку - электромагнитную телеграфию. Это способствовало росту американской империи даже более непосредственно, чем это могло сделать его искусство. Двойная революция в области транспорта и связи объединила континентальную экспансию Соединенных Штатов, и ни одна из этих революций не была более впечатляющей, чем электрический телеграф. Технологические инновации Морзе сыграли важную роль не только в географическом расширении страны, но и в ее экономическом развитии, включая подъем крупного бизнеса после Гражданской войны.
В более поздние годы люди вспоминали демонстрацию Морзе в 1844 году как поворотный момент в формировании их мира. Внук Джона Куинси Адамса Генри в своей ретроспективной автобиографии, опубликованной в 1918 году, назвал первое телеграфное сообщение между Балтимором и Вашингтоном моментом, когда "старая вселенная была выброшена в пепел, а новая создана".37 Даже после изобретения телефона телеграммы компании Морзе Western Union Company оставались заметной частью жизни на протяжении почти всего двадцатого века. На пике своей деятельности в 1929 году компания отправила более 200 миллионов телеграмм по всему миру. Только развитие электронной связи окончательно вывело телеграф из употребления; свою последнюю телеграмму Western Union отправила 27 января 2006 года38.
Наряду с успехами, карьера Морзе продемонстрировала и некоторые недостатки американской демократии: спорность, коррупцию и этнорелигиозную враждебность. Вплоть до Гражданской войны Морзе оставался откровенным апологетом рабства. С другой стороны, он решительно поддерживал женские
37. Образование Генри Адамса (Бостон, 1918), 5.
38. Нью-Йорк Таймс, 6 февраля 2006 г.
Он получил образование и стал попечителем-основателем колледжа Вассар. Электрическая телеграфия появилась в эпоху перемен, инноваций, несправедливости, агрессии, беспорядков и резкого роста. Современники Морзе могли не только восхищаться, но и удивляться тому, что Бог сотворил в Америке. Подобно древним израильтянам, американцы отвоевали свою родину у других оккупантов, веря в то, что этот поступок исполняет божественную цель. В библейской истории, которую вызвала телеграфная демонстрация Морзе, провидец Валаам, нанятый моавитским царем, чтобы проклясть израильтян, вместо этого сообщил, что Бог благословил их и пожелал им стать могущественными. "Вот, народ восстанет, как великий лев" (Числа 23:24).
В 1848 году казалось, что величие американского народа проявилось в его обширных недавних завоеваниях по всему континенту. Позже это величие можно было бы подтвердить сохранением Союза, промышленной мощью, торговым влиянием, научными исследованиями и победами над мировыми врагами. Еще позже, возможно, это величие можно будет увидеть в том, насколько реализовались мечты феминисток и аболиционистов 1848 года. История работает на длинной временной шкале, и в каждый конкретный момент мы можем воспринимать ее направления, но несовершенно. Как и люди 1848 года, мы с благоговением и неуверенностью смотрим на то, что Бог сотворил в Соединенных Штатах Америки.
Библиографический очерк
Несмотря на объем, этот очерк должен быть очень выборочным. Некоторые прекрасные исторические работы были пропущены, а те, что цитируются в сносках, не обязательно повторяются здесь. За редким исключением, я упоминаю только книги, а не статьи, хотя многие статьи фигурируют в сносках. Там, где это было возможно сделать, не создавая двусмысленности, я часто опускал подзаголовки и отчества авторов.
Наиболее влиятельными крупными интерпретациями этой эпохи стали работы Артура Шлезингера-младшего "Эпоха Джексона" (1945) и Чарльза Селлерса "Рыночная революция" (1991). Шлезингер считал отличительной чертой этого периода распространение демократии через классовый конфликт, возглавляемый промышленными рабочими. Селлерс утверждал, что рыночный капитализм был агрессивным навязыванием неохотному населению. Точка зрения Шлезингера была обновлена и расширена Шоном Виленцем в книге "Восхождение американской демократии" (2005). Все три книги прославляют Демократическую партию того времени как проводника и защитника демократии в борьбе с ее соперниками - вигами. Я не согласен с этими работами, но я извлек из них уроки и восхищаюсь знаниями и мастерством их авторов. Обсуждение книги Селлерса другими историками см. в Melvyn Stokes and Stephen Conway, eds., The Market Revolution in America (1996). Ценными общими исследованиями этого периода, краткими и сбалансированными, являются John Mayfield, The New Nation, 1800-1830, rev. ed. (1982); Harry Watson, Liberty and Power: The Politics of Jacksonian America (1990); и Daniel Feller, The Jacksonian Promise (1995).
Более старые общие работы могут сохранять непреходящую ценность в одних отношениях, хотя и устарели в других; к ним относятся Джон Бах Макмастер, История народа Соединенных Штатов от революции до Гражданской войны (1895); Джеймс Шулер, История Соединенных Штатов, пересмотренное издание, тома. III и IV (1904); Edward Channing, History of the United States, vol. V (1921); и Frederick Jackson Turner, The United States, 1830-1850 (1935). Более поздние работы, посвященные этому периоду, включают Раш Уэлтер, "Разум Америки, 1820-1860" (1975); Эдвард Пессен, "Джексоновская Америка", пересмотренное издание (1978); и Роберт Вибе, "Открытие американского общества" (1984). Марксистские интерпретации включают Уильяма Эпплмана Уильямса, Контуры американской истории (1961); Александра Сакстона, Взлет и падение Белой республики (1990); и Джона Эшворта, Рабство, капитализм и политика в Антибеллумской республике, том I (1995).
Для истории Юга эпохи антибеллумов очень полезны работы, написанные с размахом; три таких монументальных достижения - Майкл О'Брайен, "Предположения порядка: Intellectual Life and the American South, 1810-1860, 2 vols. (2004); William Freehling, The Road to Disunion, 2 vols. (1990-2007); и Eugene Genovese, Roll, Jordan, Roll: The World the Slaves Made (1974).
Прекрасно написанная книга Дианы Мьюир "Отражения в пруду Буллоу: Экономика и экосистема в Новой Англии" (2000), в которой особое внимание уделяется промышленной революции. Две другие прекрасные книги, которые также должны быть более известны, - William Brock, Parties and Political Conscience, 1840-1850 (1979) и Major Wilson, Space, Time, and Freedom (1974). Две жемчужины повествования, раскрывающие большую часть социальной истории, - Патриция Клайн Коэн, "Убийство Хелен Джуэтт" (1998) и Пол Джонсон и Шон Виленц, "Королевство Матиаса" (1994). О связях между религией и политикой, столь важных для американской истории, читайте в обширной книге Кевина Филлипса "Войны кузенов" (1999). Отличный учебник для колледжей - Pauline Maier et al., Inventing America (2005), vol. I. Главы о 1815-48 годах написаны Меррит Рой Смит.
Издание тысячелетия "Историческая статистика США" под ред. Сьюзан Картер и др. (2006) стало доступно уже после завершения моего исследования; я использовал издание двухсотлетней давности (1975). Среди других ценных справочных работ - William Shade и Ballard Campbell, eds., American Presidential Campaigns and Elections (2003); Angus Maddison, The World Economy: A Millennial Perspective (2001); Джон Гаррати и Марк Карнес, изд. "Американская национальная биография" (1999) и "Mapping America's Past: A Historical Atlas (1996); Arthur Schlesinger Jr. et al., eds., Running for President: The Candidates and Their Images (1994), History of American Presidential Elections (1985), and History of U.S. Political Parties (1973); Kenneth Martis, Historical Atlas of Political Parties in the U.S. Congress (1989); Donald Bruce Johnson, ed., National Party Platforms, rev. ed. (1978); Frank Taussig, The Tariff History of the United States (1910); and John J. Mc-Cusker, How Much Is That in Real Money? (1992).
Серия "Американское президентство" издательства Канзасского университета превосходна. Я пользовался книгами Роберта Ратленда "Президентство Джеймса Мэдисона" (1990); Ноубла Каннингема-младшего "Президентство Джеймса Монро" (1996); Мэри Харгривз "Президентство Джона Куинси Адамса" (1985); Дональда Коула "Президентство Эндрю Джексона" (1993); Майора Уилсона "Президентство Мартина Ван Бюрена" (1984); Нормы Петерсон "Президентство Уильяма Генри Гаррисона и Джона Тайлера" (1989); Пола Бержерона "Президентство Джеймса К. Полка" (1987).
Несколько хорошо написанных книг рассказывают о конкретных годах американской истории: Эдвард Скин, 1816: Восстание Америки (2003); Эндрю Бурштейн, Юбилей Америки, 1826 (2001); Луис Мазур, 1831: Год затмения" (2001); и самая трогательная из всех - "Год решения, 1846" (1943) Бернарда ДеВото.
Для понимания периода между 1815 и 1848 годами необходим континентальный подход. Чтобы определить местоположение Соединенных Штатов в географическом окружении Северной Америки, см. замечательную работу Д. В. Мейнига "Формирование Америки"; я использовал том II "Континентальная Америка, 1800-1867" (1993). Эндрю Кайтон и Фред Андерсон интегрируют Соединенные Штаты в историю Северной Америки в книге "Доминион войны: империя и свобода в Северной Америке, 1500-2000" (2005). Ценный контекст также обеспечивают Лестер Лэнгли, "Американский континент в эпоху революции" (1996); Алан Тейлор, "Американские колонии" (2001); и Ричард Уайт, "Это ваше несчастье и не мое собственное" (1991). На меня оказала влияние модель классической книги Фернана Броделя "Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II", перев. Сиан Рейнольдс (1976).
О латиноамериканских пограничных территориях, ставших частью Соединенных Штатов в рассматриваемый здесь период, неоценимую помощь оказывают две книги Дэвида Вебера: The Spanish Frontier in North America (1992) и The Mexican Frontier, 1821-1846 (1982). См. также Donald Chipman, Spanish Texas (1992); Andrés Reséndez, Changing National Identities at the Frontier (2005); и Juan Gomez-Quiñones, Roots of Chicano Politics (1994). Часто полезны работы по истории Мексики, например, Michael Meyer and William Sherman, The Course of Mexican History (1990) и Timothy Anna, Forging Mexico (1998). О испаноязычной Калифорнии и ее миссиях см. Kevin Starr, California: A History (2005); Robert H. Jackson and Edward Castillo, Indians, Franciscans, and Spanish Colonization (1995); James Sandos, Converting California (2004); а также эссе в книге Ramon Gutierrez and Richard Orsi, eds., Contested Eden (1998).
Литература о коренных народах Америки огромна и включает в себя как антропологические, так и исторические работы. Ниже приводится лишь репрезентативная выборка из имеющихся работ. Общие работы см. в "Кембриджской истории коренных народов Америки": Северная Америка, под ред. Брюса Триггера и Уилкомба Уошберна (1996); Колин Кэллоуэй, "Один обширный зимний счет" (2003); Элис Кехо, "Америка до европейских вторжений" (2002); Дэниел Рихтер, "На восток из страны индейцев" (2001); Шепард Креч, "Экологический индеец" (1999); и Линда Баррингтон, под ред. Более конкретные исследования включают в себя Гэри Андерсон, Индейский Юго-Запад, 1580-1830 (1999); Джон Юэрс, История и культура равнинных индейцев (1997); Уилбур Джейкобс, Роковое противостояние (1996); Дин Р. Сноу, Ирокезы (1994); Томас Кавана, Команчи (1996); Робби Этридж, Страна криков (2003); Л. Лейч Райт мл, Creeks and Seminoles (1986); John Sugden, Tecumseh's Last Stand (1985); R. David Edmunds, The Shawnee Prophet (1983); Peter Mancall, Deadly Medicine: Indians and Alcohol in Early America (1995).
Об истории семинолов см. J. Leitch Wright Jr., Creeks and Seminoles (1986); James Covington, The Seminoles of Florida (1993); Kevin Mulroy, Freedom on the Border (1993); и Kenneth Porter, The Black Seminoles, rev. ed. (1996). Джошуа Гиддингс, "Изгнанники Флориды" (1858 г.) хорошо сохранился спустя много лет. О Флоридских войнах см. Дэвид и Жанна Хайдлер, Война старого Хикори (1996); Джон К. Махон, История второй войны с семинолами, пересмотренное издание (1985); Вирджиния Питерс, Флоридские войны (1979); и Фрэнсис Пол Пруха, Меч Республики (1969).
Концепция "границы" как места встречи, а не барьера, рассматривается в Thomas Clark and John Guice, Frontiers in Conflict: The Old Southwest, 1795-1830 (1989); Richard White, The Middle Ground: Indians, Empires, and Republics in the Great Lakes Region (1991); Gregory Nobles, American Frontiers: Cultural Encounters and Continental Conquest (1997); Andrew Cayton and Fredrika Teute, eds., Contact Points (1998); Stephen Aron, American Confluence: The Missouri Frontier (2006). Что касается Великих равнин, то ценными являются две книги Эллиота Уэста: The Contested Plains (1998) и The Way to the West (1995). См. также Andrew Isenberg, The Destruction of the Bison (2000) и Terry Jordan, North American Cattle-Ranching Frontiers (1993).
Канадско-американские отношения можно изучить в книгах "Артур Берт, Соединенные Штаты, Великобритания и Британская Северная Америка" (1961); "Реджинальд Стюарт, Экспансионизм Соединенных Штатов и Британская Северная Америка" (1988); "Кеннет Борн, Великобритания и баланс сил в Северной Америке" (1967); "Брэдфорд Перкинс, Каслриг и Адамс" (1964). О дипломатических кризисах администрации Ван Бюрена см. Kenneth Stevens, Border Diplomacy (1989), дополненный Albert Corey, The Crisis of 1830-1842 in Canadian-American Relations (1941). Для изучения канадской перспективы я пользовался книгами Джеральда Крейга "Верхняя Канада, годы становления" (1963) и Колина Рида "Восстание в западной части Верхней Канады" (1982). Сайт
Авторитетной историей канадско-американского пограничного спора и его разрешения договором Уэбстера-Ашбертона в настоящее время является Francis Carroll, A Good and Wise Measure (Toronto, 2001). Также см. Фредерик Мерк, Плоды пропаганды в администрации Тайлера (1971); Говард Джонс, К договору Вебстера-Ашбертона (1977); Кеннет Стивенс, Пограничная дипломатия: The Caroline and McLeod Affairs (1989); и Howard Jones and Donald Rakestraw, Prologue to Manifest Destiny: Англо-американские отношения в 1840-х годах (1997).
Джордж Роджерс Тейлор, "Транспортная революция" (1951) - непреходящая классика. Важные политические последствия этой революции показаны в книге Джона Лаурица Ларсона "Внутреннее усовершенствование" (2001). Также см. Louis C. Hunter, Steamboats on the Western Rivers (1949); Nathan Miller, The Enterprise of a Free People: Economic Development in New York During the Canal Period (1962); Carter Goodrich, Government Promotion of American Canals and Railroads (1966); Maurice Baxter, The Steamboat Monopoly (1972); Brooke Hindle, Emulation and Invention (1981); Karl Raitz, ed., The National Road (1996); James Dilts, The Great Road: The Building of the Baltimore & Ohio (1993); и Джон Мажевски, A House Dividing: Экономическое развитие Пенсильвании и Виргинии перед Гражданской войной (2000).
Увлекательная книга о канале Эри - Carol Sheriff, The Artificial River (1996). Также см. Эван Корног, Рождение империи: DeWitt Clinton and the American Experience (1998); Steven Siry, DeWitt Clinton and the American Political Economy (1990); Ronald Shaw, Canals for a Nation (1990); и Carter Goodrich, ed., Canals and American Economic Development (1961). Роберт Г. Альбион, "Возвышение части Нью-Йорка" (Нью-Йорк, 1939) - классика. Жизнь рабочих, которые рыли североамериканские каналы, описана в книге Peter Way, Common Labour (1993).
О революции в области коммуникаций и ее политических и экономических последствиях рассказывает книга Ричарда Р. Джона "Распространение новостей: The American Postal System from Franklin to Morse" (1995) - более широкое исследование, чем можно предположить из названия. Также ценными являются работы Аллана Прэда "Рост городов и циркуляция информации" (1973); Ричарда Кельбовича "Новости в почте" (1989); Джеральда Балдасти "Коммерциализация новостей в XIX веке" (1992); Ричарда Д. Брауна "Сила народа: Идея информированного гражданства (1996); и Дональд Коул, Человек из Джексона: Амос Кендалл (2004). О грамотности и ее последствиях см. Уильям Гилмор, Чтение становится жизненной необходимостью (1989); Ричард Д. Браун, Знание - сила (1989); и Дэн Хедрик, Когда информация достигла совершеннолетия (2000). Культурные последствия почты рассматриваются в книге Дэвида Хенкина "Почтовый век" (2006). О газетах см. Уильям Хантзикер, Популярная пресса (1999); Бернард Вайсбергер, Американский газетчик (1961); Розалинд Ремер, Печатники и люди капитала (1996); Роберт К. Уильямс, Гораций Грили (2006); Джонатан Сарна, Джексоновский еврей: Два мира Мордекая Ноя (1981). Прекрасное исследование механизации производства бумаги, столь важной для распространения печати, - Judith McGaw, Most Wonderful Machine (1987). О взаимодействии коммуникационной революции и религии см. в: Candy Gunther Brown, The Word in the World (2004); Wayne Fuller, Morality and the Mail in Nineteenth-Century America (2003); Leonard Sweet, ed., Communication and Change in American Religious History (1993); David Reynolds, Faith in Fiction (1981); David Paul Nord, Evangelical Origins of Mass Media in America (1984) and Faith in Reading (2004).
О Морзе и его телеграфе лучше всего узнать из следующих источников: Paul Starr, The Creation of the Media (2004), chap. 5; Кеннет Сильверман, Человек-молния: Проклятая жизнь Сэмюэля Ф. Б. Морзе (2003); Дэвид Хохфельдер, "Укрощение молнии: Американская телеграфия как революционная технология" (Ph.D. diss., Case Western Reserve University,
1999); Menahem Blondheim, News over the Wires: The Telegraph and the Flow of Public Information in America, 1844-1897 (1994); James Carey, Communication as Culture (1989), chap. 8; Richard R. John, Spreading the News (1995); и Jill Lepore, A is for American (2002), chap. 6. Ясный популярный рассказ - Том Стэндадж, "Викторианский Интернет" (1998). Также полезны Льюис Коу, "Телеграф" (1993); Джордж Ослин, "История телекоммуникаций" (1992); Дэниел Цитром, "СМИ и американское сознание" (1982), гл. 1; Брук Хиндл, Имитация и изобретение (1981), гл. 4-6; и Роберт Томпсон, Wiring a Continent (1947). О влиянии телеграфии на точный хронометраж см. в книге Ian Bartky, Selling the True Time: Nineteenth-century Timekeeping in America (2000). Прекрасная работа о Морзе как художнике - Paul Staiti, Samuel F. B. Morse (1989).
Отчасти благодаря революции в области коммуникаций история девятнадцатого века во всем западном мире как никогда ранее была связана с общественным мнением. Читатели, знакомые с немецкой социальной теорией, могут изучить эту тему благодаря книге Юргена Хабермаса "Структурная трансформация общественной сферы", перевод Томаса Бургера (1989; впервые опубликована на немецком языке в 1962 году).
Одни из лучших работ по политической истории этого периода - исследования штатов и местных жителей, выходящие за рамки их кажущейся узкой направленности. Широкий интерес представляют Ли Бенсон, "Концепция джексоновской демократии: New York as a Test Case (1961); Ronald Formisano, The Birth of Mass Political Parties, Michigan, 1827-1861 (1971) и The Transformation of Political Culture: Massachusetts, 1790s-1840s (1983); Gerald Leonard, The Invention of Party Politics in Jacksonian Illinois (2002); Marc Kruman, Parties and Politics in North Carolina (1983); Donald Ratcliffe, The Politics of Long Division: The Birth of the Second Party System in Ohio (2000); Mills Thornton, Politics and Power in a Slave Society: Alabama, 1800-1860 (1978); и Гарри Уотсон, Jacksonian Politics and Community Conflict: Округ Камберленд, Северная Каролина (1981).
Среди других глубоких работ, посвященных политическим идеям и поведению, - Marvin Meyers, The Jacksonian Persuasion (1960); Robert Kelley, The Cultural Pattern in American Politics (1979); Michael Heale, The Presidential Quest, 1787-1852 (1982); Richard P. McCormick, The Presidential Game (1982); Robert Swierenga, "Ethnoreligious Political Behavior in the Mid-Nineteenth Century," in Religion and American Politics, ed. Mark Noll (1990); Joel Silbey, The American Political Nation, 1838-1893 (1991); Michael Holt, Political Parties and American Political Development (1992); David Greenstone, The Lincoln Persuasion (1993); и Mark Neely, American Political Culture in the Civil War Era (2005). Дэвид Карри, Конституция в Конгрессе: Демократы и виги, 1829-1861 (2005) - причудливая, но интересная книга.
Трехтомная биография Джексона, написанная Робертом Ремини, заслуживает похвалы и тщательного изучения: Andrew Jackson and the Course of American Empire, 1767-1821 (1977); Andrew Jackson and the Course of American Freedom, 1822-1832 (1981); Andrew Jackson and the Course of American Democracy, 1833-1845 (1984). Много полезного материала содержится в James Parton, Life of Andrew Jackson, 3 vols. (1861). Два исследования личности Старого Гикори - James C. Curtis, Andrew Jackson and the Search for Vindication (1976) и Andrew Burstein, The Passions of Andrew Jackson (2003). Восхитительные анекдоты можно прочитать в книге Marquis James, Andrew Jackson (1937). Классическое эссе Ричарда Хофстедтера о Джексоне опубликовано в книге "Американская политическая традиция" (1948).
Двухтомная биография Джона Куинси Адамса, написанная Сэмюэлом Флэггом Бемисом, является непреходящим шедевром: Джон Куинси Адамс и основы американской внешней политики (1949); Джон Куинси Адамс и Союз (1956). Среди других работ - Paul Nagel, John Quincy Adams (1997); Lynn Parsons, John Quincy Adams (1998); Leonard
Ричардс негативно оценивает конгрессмена Джона Куинси Адамса (1986). Роберт Ремини, "Генри Клей: государственный деятель Союза" (1991 г.), основателен и добросовестен; более симпатичны Морис Бакстер, "Генри Клей и американская система" (1995 г.) и Клемент Итон, "Генри Клей и искусство американской политики" (1957 г.). Биографии Дэниела Уэбстера включают в себя работы Роберта Ремини (1997) и Ирвинга Бартлетта (1978), а также Мориса Бакстера "Единый и нераздельный" (1984). См. также Merrill Peterson, The Great Triumvirate: Уэбстер, Клей и Кэлхун (1987). Charles Wiltse, John C. Calhoun, 3 vols. (1944-51) устарела. Джон Нивен, Джон К. Кэлхун и цена союза (1988 г.), звучит неплохо. См. также Gerald M. Capers, John C. Calhoun: Opportunist (1960) и Irving Bartlett, John C. Calhoun (1993).
Молодой Авраам Линкольн фигурирует в истории этих лет как законодатель штата и член Конгресса. Из обширной литературы о нем наиболее полезными для меня оказались книги Ричарда Карвардина "Линкольн" (2003); Аллена Гельцо "Авраам Линкольн, президент-искупитель" (1999); Дэвида Герберта Дональда "Линкольн" (1995); Габора Боритта "Линкольн и экономика американской мечты" (1978); и Рейнхарда Лютина "Настоящий Авраам Линкольн" (1960).
Ценные биографии других ведущих политических деятелей включают Чарльз Селлерс, Джеймс К. Полк, 2 тома. (1957-66); Глиндон Ван Деузен, Уильям Генри Сьюард (1967); Ральф Кетчам, Джеймс Мэдисон (1971); Гарри Аммон, Джеймс Монро (1971); Роберт Давидофф, Образование Джона Рэндольфа (1979); Джон Нивен, Мартин Ван Бюрен и романтический век американской политики (1983); Дональд Коул, Мартин Ван Бюрен и американская политическая система (1984); Джон Эйзенхауэр, Агент судьбы, Уинфилд Скотт (1997); и Аллан Пескин, Уинфилд Скотт и профессия оружия (2003). Среди образных и легко читаемых сборников кратких биографий людей из разных слоев общества - Джойс Эпплби, изд. "Воспоминания о ранней республике" (1997); Джилл Лепор, "A is for American" (2002); Майкл Моррисон, изд. "The Human Tradition in Antebellum America" (2000), и Норман Рисджорд, "Representative Americans: The Romantics (2001).
Стандартное изложение войны 1812 года - Donald Hickey, The War of 1812 (1989); также очень полезны Robert Quimby, The U.S. Army in the War of 1812 (1997); J.C.A. Stagg, Mr. Madison's War (1983); John K. Mahon, The War of 1812 (1972); и Anthony Pitch, The Burning of Washington (1998). Дэвид и Жанна Хайдлер, "Война 1812 года" (2002) - удобный учебник. О влиянии войны на внутреннюю политику см. Стивен Уоттс, "Республика возрождается" (1987); Джеймс Баннер, "К Хартфордскому конвенту" (1970); и Линда Кербер, "Федералисты в разногласиях" (1970). О великой победе Джексона см. Robert Remini, The Battle of New Orleans (1999); Robin Reilly, The British at the Gates (1974); Frank Owsley Jr., The Struggle for the Gulf Borderlands (1981); и Wilburt Brown, The Amphibious Campaign for West Florida and Louisiana (1969). О том, что американцы сделали из этого, см. John William Ward, Andrew Jackson, Symbol for an Age (1955).
О войнах с барбарийскими пиратами см. A.B.C. Whipple, To the Shores of Tripoli (1991); Robert Allison, The Crescent Obscured: The United States and the Muslim World, 1776-1815 (1995); Paul Baepler, ed., White Slaves, African Masters: Повествования о барбарийском плене (1993); Джон Б. Вольф, Барбарийский берег (1979); Фредерик Лейнер, Конец барбарийского террора (2006).
Кристофер Кларк, "Социальные изменения в Америке: От революции до Гражданской войны" (2006 г.) дает прекрасный обзор своей темы. Пол Конкин, "Американская экономика в 1815 году" в книге "Пророки прогресса" (1980), предлагает краткую отправную точку. Также полезны разнообразные эссе в книге Кэти Мэтсон, изд. "Экономика ранней Америки" (2006). Об экономике семейных фермерских хозяйств см. Christopher Clark, The Roots of Rural Capitalism
(1990); Winifred Rothenberg, From Market-Places to a Market Economy (1992); David Danbom, Born in the Country: A History of Rural America (1995); Joyce Appleby, Inheriting the Revolution (2000); Allan Kulikoff, From British Peasants to Colonial American Farmers (2000); Martin Bruegel, Farm, Shop, Landing: The Rise of a Market Society in the Hudson Valley (2002); и David R. Meyer, Roots of American Industrialization (2003). Несмотря на увлечение автора бесполезной марксистской терминологией, много полезной информации содержится в книге Allan Kulikoff, The Agrarian Origins of American Capitalism (1992). О сельской белой Америке начала XIX века рассказывают Джек Ларкин, "Перестройка повседневной жизни, 1790-1840" (1988); Джейн Найландер, "Наш собственный уютный камин" (1993); и Присцилла Брюэр, "От камина до кухонной плиты" (2000). О роли мужей и жен см. в Nancy Osterud, Bonds of Community (1991); Hendrik Hartog, Man and Wife in America (2000); Carole Shammas, A History of Household Government in America (2002); и Catherine Kelly, In the New England Fashion (1999).
Существует множество прекрасных исследований отдельных сельских общин в доиндустриальной Америке. Например, Джон Брук, "Сердце Содружества: Общество и политическая культура в округе Вустер, штат Массачусетс (1990); Джон Мак Фарагер, Шугар Крик: Жизнь в прериях Иллинойса (1986); и Рэндольф Рот, Демократическая дилемма: религия, реформы и социальный порядок в долине Коннектикут в Вермонте (1987). Важность религиозных общин для американской политической мысли убедительно доказывает Барри Шейн в книге "Миф американского индивидуализма" (1994).
Об истоках потребительской культуры см. Ричард Бушман, "Утончение Америки" (1992); Джон Кроули, "Изобретение комфорта" (2001); Тимоти Брин, "Рынок революции" (2004); и Скотт Мартин, ред. Об экономической интеграции и конвергенции см. статью Кевина О'Рурка и Джеффри Уильямсона "Глобализация и история: Эволюция атлантической экономики XIX века (1999).
О взглядах на американцев как на мореходный народ см. в книге "Фермеры и рыбаки" (1994); "Молодые люди и море" (2005); "Треска" (1997) Марка Курлански и "Свобода на набережной" (2004) Пола Гилдже. О китобойном промысле см. Lance Davis, Robert Gallman, and Karin Gleiter, In Pursuit of Leviathan (1997).
О торговле пушниной как экономическом предприятии см. Дэвид Уишарт, "Торговля пушниной на американском Западе" (1979) и Дэвид Дэри, "Тропа Санта-Фе" (2000). О ее вкладе в развитие географических знаний см. книги William Goetzmann, Exploration and Empire (1978) и New Lands, New Men: America and the Second Great Age of Discovery (1986); и John Logan Allen, ed. North American Exploration, vol. III, A Continent Comprehended (1997). Чтобы узнать о захватывающих приключениях горных людей, прочтите Bernard DeVoto, Across the Wide Missouri (1947) или Dale Morgan, Jedediah Smith and the Opening of the West (1953).
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги