Чужестранец в землях загадок

Караван, часть 3

Заальбаг регулярно приглашал своих самых ценных и дорого оплаченных наёмников поужинать в его шатре вместе с Ранахом, пока Низания играла роль бессловесной служанки, подносящей присутствующим еду и выпивку. Не каждый вечер, а после смерти Танмира даже не каждый третий, но достаточно часто, чтобы такое приглашение не могло вызвать никаких особых подозрений.

На этот раз Заальбаг был весел — а Ранах мрачен, как и всегда.

— Насчёт волков ты не волнуйся. Пока мы настороже, зубы у них коротки.

Ещё дня три, ну по крайности четыре — и сможешь поглядеть на Четырёхцветные ворота

Аршабхата, помыться в настоящей бане, пообщаться с тамошними красавицами, а они, я тебе скажу, известны на весь свет. — Заальбаг даже причмокнул. — По части денег тоже можешь не беспокоиться, тебе отсчитаю первому, всё по обычаю, на первое утро после прихода.

Купец приложился к своему кубку:

— А вот вино у них так себе. Так что угощайся, пока ещё осталось домашнее.

Оррик хмыкнул и сделал большой глоток из кубка:

— Не забуду вашей щедрости.

Пока Оррик обгладывал рёбрышки невезучей степной антилопы и запивал вином, он казался беззаботным и уже слегка захмелевшим. Но на деле Оррик мог бы выпить всё, что оставалось в личном бочонке Заальбага, не утратив ясности ума. И сейчас он самым внимательным образом следил за своими сотрапезниками, стараясь не упустить ни малейших движений на их лицах. В конце концов, от способности угадать по поведению Заальбага и Ранаха, правду ли сказала ему несколько часов назад Низария, зависела его жизнь, что не менее важно, честь, а то и, чем бесы не шутят, то, куда он попадёт после смерти. У Оррика были сомнения насчёт того, будут ли ему рады хоть в одном из небесных царств, но вот в том, что предателей ждёт девятый высший ад Отступника, Оррик не сомневался нисколько. А если окажется, что Низария лгала, и он поверил пустым наветам, подкреплённым лишь косвенными доказательствами, да игрой ума, это превратит его именно что в предателя. Не факт конечно, что ещё можно чего-то исправить…

Заальбаг сегодня казался самую чуточку слишком приветливым. Ранах был сурово-молчалив — вроде бы как обычно, но Оррик улавливал в нём скрытое напряжение. А главное, командир охраны толком не мог скрыть, что его внимание постоянно обращено на Оррика. Но всё же для полной уверенности этого было недостаточно.

— Что-то не так? — глуповато поинтересовался Оррик в тот момент, когда Ранах вдруг схватился за живот. По-хорошему, в этот момент уже надо было бить, пока бородач не справился с первым приступом действия яда, но Оррику требовалось последнее подтверждение. И того, как взгляд Ранаха сразу метнулся к Заальбагу и Низарии за спиной купца, ему хватило.

Дальше всё произошло очень быстро. В руке Оррика как по волшебству появился нож, который он воткнул в грудь Ранаха в тот самый момент, когда Низария сзади перехватила Заальбагу горло и нанесла удар сжатыми пальцами другой руки куда-то в грудь. Несмотря на яд и шок от неожиданно обернувшегося против него же плана убийства, командир охраны был дваждырождённым — в последний момент он успел чуть уклониться, так что вместо сердца остриё ножа пробило лёгкое. По крайней мере, это помешало ему испустить нечто более громкое, чем булькающий хрип. Зато не помешало одной рукой схватить Оррика за горло, а второй поймать его правую руку с ножом. Правда, при этом Ранах забыл про острый нож для разделки мяса, оставшийся лежать на низеньком складном столике между ними. И вспомнил лишь когда Оррик воткнул ему этот нож прямо под бороду левой рукой.

Даже этого не хватило, чтобы немедленно убить командира охраны. Он попытался ударить Оррика головой в лицо и тот лишь в последний момент успел подставить лоб, так что хоть из его глаз и посыпались искры, Ранах оказался оглушён в той же мере. Не в силах испустить крика, более громкого, чем глухое рычание, он свирепо ухватил Оррика за горло обеими руками. И хватка его была такой, что на миг Оррику показалось, будто ему сейчас сокрушат гортань. Второе Дыхание — это, всё же, дыхание. Если не получается втянуть его, то дваждырождённый низких ступеней хоть и не превращается в простого смертного, но разом утрачивает большую часть сил и энергии.

Но, по той же причине, силы Ранаха уже были на исходе, и пальцы его почти сразу лишились способности сжиматься как железные тиски. К тому моменту, когда, после ещё нескольких ударов ножом, командир охраны окончательно перестал двигаться, Низария тоже завершила свою часть работы — в отличие от Оррика, она не была забрызгана кровью, и труп Заальбага выглядел практически целым.

Оррик прислушался, движимый последней вспышкой сомнения — но хотя шум и грохот не могли не остаться совсем не услышанными, снаружи не было заметно никакой реакции. Значит, стоящие на страже в лагере наёмники были предупреждены, что этой ночью в шатре должно совершиться убийство.

Низария стянула вуаль с лица, пытаясь отдышаться. Выглядела она довольно миловидно, даже очаровательно, по крайней мере, пока молчала:

— Чего… чего встал как столб? Давай уже, надевай плащ Ранаха, сойдёшь за него.

Она была права, у подчинённых командира охраны не должно было уйти много времени на появление вопросов, когда он не явится к ним с указанием вытащить из шатра и бросить волкам труп. Двое дваждырождённых конечно имели неплохие шансы перебить всех среди поредевших наёмников, кто не подчинится им. Даже без такого уж большого риска. Но, как Оррик с Низарией обсудили ещё на пути в лагерь днём, появление в Аршабхате вместе с остатками каравана, а не за пару дней до них большим риском как раз будет. У Заальбага там имелись родня и друзья, достаточно богатые и могущественные и для того, чтобы их жалобы достигли ушей градоправителя, и для того, чтобы самим организовать достаточно серьёзную попытку убийства.

Пока Оррик переодевался, Низария подобрала сумку Заальбага, которую тот постоянно держал при себе. На ней не было никаких хитрых ловушек или магических печатей, так что ушло лишь несколько мгновений на то, чтобы открыть её и показать Оррику то, что покойный купец стремился не выпускать из рук — хрустальный шар, размером с голову младенца. В глубине его, если приглядеться хоть на секунду, переливались и перетекали друг в друга потоки мягких, пастельных цветов.

— Как я тебе и говорила. Вот настоящий товар Заальбага, Заальбага — торговца краденым. Теперь убедился, что он направлял наш путь через самую глухую глушь не просто так. И лил по пути кровь где только мог он тоже не просто так. Не только избавиться от лишних пунктов в платёжном списке, но и посеять вражду ко всем проезжим. Правда не думал, не гадал, что эти бешенные псы окажутся не просто мстительными, а ещё и такими упорными. Но это ничего. Нас двоих они не остановят.

Она улыбнулась, столь прекрасной улыбкой, что Оррик неожиданно понял, почему Танмир был так ею увлечён.

— Я знаю, где можно продать этот шар в восточных землях. Мы друг друга почти не знаем, но человек ты, на мой взгляд, честный. Иначе бы я тебя не предупредила. Так что поделить деньги на двоих — будет дело нехитрое. Потом езжай на все четыре стороны, если хочешь. А если не хочешь — я знаю и место, где можно будет залечь. Вдвоём там, может, будет веселее.

— Там видно будет, — ответил Оррик. — Сперва бы до Аршабхата добраться живыми.

В караване были ровно две драгоценные лошади, которых Низария назвала аленсийской породой, две кобылы, доставшихся Заальбагу не самым честным путём. Но двух было достаточно для двух всадников. Аленсийские лошади не только обгоняли обычных, но и были почти неутомимы. Никто из бодрствовавших караванщиков не посмел остановить Низарию, с её скверным характером, до того, как пара дала шпоры лошадям и была такова. Сторожившие лагерь со всех сторон волки кинулись было в погоню. При лунном свете Оррик видел минимум с полдюжины четвероногих теней, пытающихся сомкнуться с двух сторон. Но аленсийские лошади и вправду были настоящим сокровищем — Оррику сразу стало ясно, что они прорвутся.

— У нас вышло! — во мгле Оррик не мог толком увидеть выражения лица Низарии, но ему показалось, что зубы женщины блеснули в оскале, сделавшем бы честь любой волчице.

Он вздохнул и безо всякого дальнейшего предупреждения ударил своим копьём в бок жемчужной лошади, на которой скакала Низария. Как бы ни была хороша аленсийская порода, дваждырождёнными среди коней эти лошади явно не были — кобыла успела только заржать от внезапной боли, прежде чем её ноги подломились, отправив наездницу в полёт через холку.

Оррик вздохнул ещё раз. Лошадь было искренне жаль, да и копьё, оставшееся между её рёбер, Оррику нравилось. Но не было никакой гарантии, что даже внезапная атака сразу лишит Низарию способности драться или выбьет её из седла.

— Ублюдок! — взвыла позади Низария. — Чтоб с тебя кожу содрали!

Оррик оглянулся лишь однажды:

— Предавшая однажды, предаст ещё! Это тебе за Танмира! Постарайся, чтобы волки тобой отравились!

Низария может ещё послала бы ему вслед ещё пару проклятий, но как раз в этот момент самый быстрый из волков прыгнул на неё.

Одна вещь реально пугала Оррика — ночью лошадь могла запросто сломать себе ногу. Поэтому, как только ему показалось, что даже наиболее упорные четвероногие преследователи остались далеко позади, он поехал дальше шагом, хотя при этом постоянно озирался и прислушивался к каждому шороху. Рассвет позволил ему успокоиться и потратить немного времени на то, чтобы разложить в голове всё по полочкам.

Он сразу после Города Неувядающих Тюльпанов подозревал, что Заальбаг и Ранах вообще не собирались вести караван обратно на свой родной запад. Теперь сомневаться в этом не приходилось. Око чародея, видящий камень, волшебный хрустальный шар из легенд… Оррик не вполне представлял, как вообще можно получить «настоящую цену» за подобную вещь, по сравнению с которой алмаз такого же размера был дешёвкой, но и её бесценок легко мог стать целым состоянием. Плюс простые товары… да, теоретически главный караванщик и командир охраны вполне могли уйти на покой богачами после этого похода. Особенно если не делить деньги со всякими там степняками и сторонними дваждырождёнными. А Низария… Может она и была воровкой, укравшей шар у прежнего хозяина и решившей, что в одиночку не получится добраться до страны, где его могут купить, не опасаясь гнева этого самого хозяина? Оррик не знал. Вот в чём он был убеждён, так это в том, что троица перессорилась друг с другом уже когда их план почти подошёл к концу, оставалось лишь избавиться от последнего чужака без лишних рисков. Если бы Низария задумывала предать своих изначальных партнёров с самого начала, она бы, наверное, продемонстрировала Танмиру большую благосклонность. И уж конечно не стала бы добивать его.

Хотя кто знает. Вполне возможно, что и не было никакой ссоры, раз Заальбаг с Ранахом никак не ожидали, что яд окажется в кубках у них, а не у Оррика. Может быть, Низария с самого начала надеялась избавиться от вообще всех прочих дваждырождённых, чтобы оставить сокровище себе одной. Безумный риск, но Оррику случалось видеть, как алчность подталкивала людей к самым безумным поступкам, и речь тогда шла о куда менее ценных вещах, чем хрустальный шар.

Хрустальный шар… Оррик задумался. Не о том, стоит ли вернуться и поискать сумку, оставшуюся с Низарией, а о том, что с ним могут сделать волки. Ну, за забавную, весело катящуюся игрушку-то он им сойдёт?

Так уж вышло, что в этот самый момент один из волков действительно принюхивался к хрустальному шару, выкатившемуся во время боя из разодранной сумки. Но не потому, что тот казался забавной игрушкой. Волк был молод, но с рождения отличался острым чутьём на то, что образованные люди назвали бы «сверхъестественным», волки же называли словом, ближайшим эквивалентом которого в Общем было «непонятное». Другие волки почитали его странным и побаивались больше, чем требовали его стать и сила, но уважали его способность вынюхивать опасности, лишённые всякого запаха для остальных.

Вот и сейчас молодой волк пытался понять, что же это за странный гладкий камень перед ним, охваченный смесью страха и смутного любопытства. Наверное, камень не мог быть угрозой, раз уж человеческая самка не смогла с его помощью защитить ни себя, ни своё ездовое животное. Кости обеих уже растащили, для стаи стай, к тому же после долгого, изнурительного пути, без возможности нормально охотиться, это было чуть больше, чем на один зуб, так что и остальные волки разошлись, оставив молодого за его наблюдениями. Но всё же, люди были такими странными, у них всё время появлялись новые ухищрения, кто знает…

Как бы ни было внимание молодого волка приковано к хрустальному шару, бдительности он не терял ни на миг. Поэтому приближение большого крылатого хищника он услышал заранее. Всякий волк, способный добыть себе еду, знал, что с львоптицами, обитавшими в горах, где они могли прятать свои логова на доступных лишь по воздуху утёсах, не стоит меряться силами один на один. Вот и молодой волк при первом же предупреждающем звуке разом забыл о своих мыслях, поспешно сорвался с места, нырнул в высокую траву, и поспешил туда, где сейчас должны были ждать сородичи.

А если бы он мог или хотел найти укрытие, чтобы оттуда понаблюдать за тем, что здесь будет делать прилетевшая тварь, то ещё укрепился бы в мыслях о безграничной странности людского рода и бесчисленности его загадок. Потому, что тогда он увидел бы, как с приземлившейся львоптицы слез человек — человек в необычной одежде, держащий в руке какой-то предмет, более всего похожий на круглую дощечку. И направился прямо к непонятно пахнущему гладкому камню.

— Даже делать своими руками ничего не пришлось… — пробормотал человек себе под нос, на языке, который не понял бы ни один из волков. Он огляделся по сторонам, удостоверяясь в отсутствии этих самых волков, прежде чем спрятать свою дощечку и подобрать камень. — Старик был прав — его сокровище само способно губить воров.

Человек на миг полюбовался хрустальным шаром, прежде чем убрать его в сумку и направиться обратно к ездовому грифону. Уже взбираясь в седло, он глянул на восток, где скрылся одинокий всадник и усмехнулся себе под нос:

— Интересно, он, что, не знал о Дальновидящем камне? Нет, странно было бы… Или догадывался, что есть способы выслеживать краденое? Не может же быть, чтоб наёмник не был алчным, так? Ну, так или иначе, скатертью ему дорога.