Чужестранец в землях загадок

Оррик-чужестранец, часть 2

У пыльного просёлка под крутым лесистым склоном, в живописном месте, с которого можно было видеть лазурные морские воды, пристроилась маленькая придорожная гостиница. Владельцы её были, по словам старейшины Нелленса, людьми надёжными. Во всяком случае, куда они могли сбегать, чтобы продать свежий секрет в этой глуши? Главное, они хорошо готовили и держали комнаты в чистоте.

Десять лет, пять лет, даже два года назад, Оррик был бы доволен как слон, случись ему оказаться в этом живописном местечке с теми товарищами по предприятию, которых он там обнаружил. Сейчас же его реакция была ближе всего к неуклонно нарастающей головной боли.

— И по какому же это праву ты тут говоришь, что нам делать? — поинтересовалась у него Хольта.

Хольта была очень красива, с лицом, достойным статуи, светлыми волосами и зелёными глазами. Её красота не страдала даже от того, что ростом она была с Оррика, но при этом шире его в плечах и крепче — мускулы в её случае прекрасно сочетались с женскими формами. Оррик побился бы об заклад, что тут не обошлось без того или иного чародейства, улучшающего внешность, например гламура, наводимого тем или иным предметом одежды — вот скажем, она всегда носила ленту, перехватывающую её волосы. Но поставил бы не очень много, не больше двух к одному. Сутью бытия дваждырождённого в некотором роде являлось превращение себя в идеального себя, а Хольта, к тому же, находилась на пути воплощения физических изменений, который мог сделать этот процесс намного более быстрым и ярче выраженным внешне. Вот если бы только укрепление разума было столь же простым и прямолинейным!

— По праву наличия у меня готового плана. Что-то не помню, чтобы ты предлагала свой. Вдобавок, я уже бывал в похожих переделках и вышел, как видишь, живым.

— Мужское хвастовство… — пробурчала Хольта себе под нос.

Оррик положил недоеденный кусок пирога с лимоном и яблоками на тарелку, а руки на стол. Уставился на Хольту не мигая. Некоторые дваждырождённые могли превращать своё внимание в духовное давление, сковывающее более слабых существ страхом или даже вовсе их парализующее. Оррик такой способностью не обладал, но умение бросать грозные взгляды, дающее порой похожий эффект, освоил неплохо.

— Мне на миг показалось, что меня обвиняют в пустом хвастовстве, то есть лжи. Так как подобное оскорбление сложно было бы оставить без ответа, надеюсь, что мне просто показалось.

Хольте оказалось сложно встретить и выдержать взгляд Оррика.

— Ты ведёшь себя так только потому, что ты старше и развиваешь Второе Дыхание дольше!

— Конечно, поменяйся мы местами, я бы вёл себя по-другому. — медленно заговорил Оррик. — Уважение к превосходящим по возрасту и Второму Дыханию дваждырождённым — основа основ для благородного и благовоспитанного человека, как любили говаривать мои почтенные родители. И даже если бы я ненавидел одного из таких дваждырождённых смертельной ненавистью — а мне случалось так ненавидеть лиц гораздо могущественнее меня — я бы не стал кидать подобных слов ему в лицо, равно как я не стал бы выходить одиночку в поле против армии. Самоубийство — смертный грех в глазах Восьми.

Красивое лицо Хольты исказилось от гнева сильнее прежнего, казалось, что сейчас станет слышен скрежет её зубов. Но она промолчала.

Зато заговорила Лирия, может пытаясь разрядить обстановку, как умела. Не считая своего пола, Лирия была почти полной противоположностью Хольты — невысокой, смуглой, простецки-симпатичной, чуть близорукой и вежливой волшебницей. И говорила она, словно была постоянно смущённой:

— Хольта, Оррик человек благородный, в том сомнений нет. Совсем недавно весь Университет говорил о том, как Оррик-чужестранец спас одного из наших студентов от позора и исключения. Ну, ты, может, не знаешь, но по уставу Фандааля утратившего студенческое кольцо выгоняют без разговоров, если только он за него не сражался до потери сознания.

Оррик, между прочим, об этом знал, в Яннарии университеты чудесных искусств были устроены схожим образом. Он предпочёл не упоминать, что минимум наполовину его действиями тогда двигала не жалость к жертве, а возмущение тем, что дваждырождённый тратит свои дарованные небесами силы попусту, обжуливая простых смертных на крохотные суммы. Лирия между тем продолжала:

— Так что не сердись, а? Кому как не такому благородному человеку возглавлять нашу благородную миссию, о которой потом сложат песни и романы?

«— У одной вожжа под хвостом, у другой в голове одни сказки, — » подумал Оррик. «— Послали Боги товарищей. Подруг, то есть. Страшно подумать, кем окажется четвёртый. Нелленс обещал подыскать нам священника — интересно, будет это расстрига или святоша из святош»

— Даже если он сам и не совсем такой, как я представляла себе могущественного дваждырождённого героя, — закончила Лирия.

Оррик хмыкнул:

— Как говорил один мой добрый друг, чтобы достигнуть высот могущества самым коротким путём, дваждырождённый должен иметь две составляющих успеха. Первая, это беспощадность к себе и готовность раз за разом ставить на кон всё, включая жизнь. А вторая, это могущественный покровитель, способный спасти его, когда, рано или поздно, его ставка окажется бита. Но я слишком грешен, чтобы надеяться на Восьмерых там, где можно и самому не плошать. А если бы у меня был предок на ступени Вечности, считающий, что я как раз подхожу, чтобы пройти по его стопам, или там стать новым Императором-Основателем, то к моим годам он, наверное, уже проявил бы себя. Поэтому я предпочитаю использовать голову. И не только для того, чтобы пробивать ею стены.

— Ну хорошо… — вздохнула Хольта. — Хорошо, Оррик, ты наш предводитель. Кстати, раз уж ты так крут, может преподашь мне пару уроков владения оружием и Вторым Дыханием, пока нам всё равно нечего делать?

Оррик снова хмыкнул. Хитрость Хольты была прозрачнее стекла, она явно хотела проверить его умения и вызнать его особые приёмы, насколько сможет. С другой стороны, упражнение могло стать полезным.

— Почему бы и нет? Лирия, если я правильно помню, что сказал старейшина про твои способности, не могла бы ты наколдовать нам пару волшебных палочек?

Обычные палки в два счёта разлетелись бы в щепки в руках Оррика и Хольты, но Лирия действительно знала простое заклинание, которое делало дерево твёрже и прочнее стали. Даже звуки от ударов её «волшебных палочек» друг о друга были скорее металлическими. Но случайно убить или искалечить противника ими всё же было куда сложнее, чем острым клинком.

— Неплохо, неплохо! — воскликнул Оррик, после того, как Хольта, сбитая было на землю, тут же попыталась сделать ему подсечку, а когда он отпрыгнул в сторону, воспользовалась этим, чтобы тут же вскочить на ноги. Хоть их поединок и был условно- дружеским, он не стеснялся ставить оппонентке синяки да шишки. Да и сам получал их, пусть и куда реже. — Не давай мне передышки, навязывай темп!

Хольте не требовалось напоминаний, агрессия в бою была для неё естественной. На этот раз Оррику пришлось отступить на несколько шагов под бешеным натиском. На миг даже показалось, что он теряет равновесие, и она нанесла особенно яростный удар, перехватив палку двумя руками — да только момент слабости оказался уловкой. Быстрый как тень Оррик позволил ей рубануть пустоту, вдруг оказался сбоку и хлестнул по спине, вновь опрокинув на траву.

Зрелище при её падении образовалось весьма соблазнительное. Вообще, в промокшей от пота рубахе Хольта казалась ему чертовски привлекательной, невзирая на всю вероятность иллюзорности этой красоты. И то, что Оррика в голове возникли такие мысли, заставило его замереть на миг. Боги на небесах, опять думать о таких вещах, хуже того, уже подозревая, что имеешь дело с обманом и красивой видимостью…

Тут Оррик чуть не лишился глаза, потому что пока он ртом ворон ловил, Хольта вскакивала для следующей атаки. Что ж, ещё одна важная причина не смотреть туда, куда не надо.

— Чума и пожар, такое чувство, словно меня били батогами двадцать палачей, — пару часов спустя, Хольта тяжело уселась за стол напротив Оррика. К этому времени оба уже успели напиться мятной воды, окатиться из бочки и переодеться в чистое, оставалось утолить голод. — А я-то думала, что изменение тела даёт большую выносливость, чем боевые искусства и главное — затянуть драку.

Оррик воздел вилку с насаженной на неё свиной колбаской как указку учителя. У него тоже болела большая часть тела, но его настроение улучшилось:

— Раз уж ты захотела, чтобы я тебя наставлял, то приготовься к небольшой лекции. Во-первых, это скорее неправда, чем правда. Во-вторых, три великих пути Второго Дыхания, от которых ответвляется множество малых путей, воплощение физических изменений, духовные боевые искусства, постижение чар разумом, обширны и глубоки. Опасно делать такие обобщения. Суждение даже может быть обычно верно, ну, скажем, все мы знаем, что чародеи слабы в рукопашной. Но ты что, будешь не такой мёртвой, если тебя убьёт редкое исключение? В-третьих, уж извини, но разница в нашем Втором Дыхании слишком велика. Вот, возьмём опять чародея, теперь ты извини Лирия, что беру вашу братию как пример. Да, большинство из них пренебрегают и укреплением тела, и боевыми умениями. Но если представить себе чародея из этого большинства, достигшего столь желанной и столь недоступной ступени Зрелости, которая стоит за Детством и Молодостью, то он, пожалуй, сможет забить тебя до смерти голыми руками, если его вдруг закинет без оружия в зону подавленной магии. Всё-таки у него будет превосходство минимум на полную ступень. Ну а если он будет вовсе на легендарной ступени Вечности, то даже и не знаю, какова окажется пропасть в вашей физической силе — легенды они и есть легенды. Наверное, достаточной, чтобы снести тебе голову с плеч одним щелчком. У нас с тобой разница поскромнее, но всё же, как я могу посудить, не меньше полного круга. Это много, слишком много для честного боя.

— Мир несправедлив, — покачала головой Хольта

Оррик испытывал острое желание менторски поправить её. Но была ли она неправа?

— Знаете, вы очень мило смотритесь вместе, — проинформировала их Лирия. — Не прекрасно ли будет, если нашего царевича спасет романти…

— А ты очень мило смотришься, когда молчишь в тряпочку, ведьма, — оборвала её Хольта.

Оррик покачал головой. Начавшее было появляться у него ощущение, что он находится в компании вменяемых дваждырождённых развеялось как дым на ветру.

При всей сомнительности подхода старейшины Нелленса и его подручных к подбору людей для столь важной экспедиции они были, по крайней мере, пунктуальны. Когда настало третье утро в гостинице, едва Оррик начал беспокоиться относительно того, что ему делать на четвёртый день, на дороге показались всадники. Первым ехал уже знакомый Оррику красавчик, а вот вторым был, похоже, обещанный священник — чёрный камзол с вышитыми на нём белыми восьмилучевыми звёздами явно указывал на члена одного из воинствующих братств.

Поглядев на нового бойца своей дружины поближе, Оррик понял, что его пессимизм оказался, как обычно, недостаточно глубок. «— Не расстрига и не святоша. Щенок.»

— Очень рад знакомству. Можете звать меня Мальдис, — священник отвесил своим новым товарищам элегантный поклон, со взмахом снятой шляпой. Выглядел он очень молодо, усы и борода с трудом росли на его лице, необычно светлокожем по гельтийским меркам. Ну, по крайней мере, энергичность и лёгкость движений, выдающие опытному глазу дваждырождённого, у него были налицо. От Оррика не укрылось, что вид женской половины их команды вызвал у Мальдиса некоторое смущение.

«— «Можете звать»? Никак благородный, отказывающийся от семейного имени? Ну да, ну да, какой же человек без вороха проблем пойдёт на такое дело—» подумал Оррик про себя, пока вслух отвечал вежливым приветствием на приветствие.

Тем вечером четверо кандидатов в герои собрались у пристани в маленькой бухточке, к которой от гостиницы вела хорошо натоптанная тропа. Там их уже ждало стройное судно, шебека с косыми парусами на двух мачтах. Торговля между последователями Восьми Богов и поклоняющимися Отступнику была взаимно запрещена. Последним их бог запрещал не только торговлю, но и состояние мира с вообще любыми иноверцами. Но там где есть выгода, люди — а также гномы, орки, гоблины и прочие — всегда найдут способы её преследовать. Местные контрабандисты, похоже, преследовали свою выгоду без особых препон, пока отстёгивали семейству Нератти положенную долю — и были готовы иногда выполнять их поручения. Разбойничьего вида команда не вызывала у Оррика доверия — но их было всего полтора десятка и дваждырождённым среди них был лишь капитан, да и тот на ступени Детства. Не только Оррик, но и Хольта могла бы перебить их всех в одиночку — так что контрабандисты вряд ли были достаточно глупы, чтобы замышлять недоброе. Если, конечно, они не скрывали каких-то сюрпризов.

По крайней мере старейшина Нелленс не поскупился на снаряжение. Валнезия славилась искусством своих ткачей, кузнецов и алхимиков, своими замысловато украшенными пластинчатыми доспехами и искусно сработанными колесцовыми пистолетами. Оррика не стал подбирать себе латы, ибо полагал, что результат этого предприятия будут определять скрытность и скорость. Но под новым костюмом, от чёрного камзола до лакированных сапог, который сочетал некоторую изящность с практичностью и несколькими ножнами для скрытых ножей, скрывалась кольчужная рубашка тонкой работы. Поверх костюма Оррик теперь надел перевязь, с гнёздами для пуль с порохом и алхимических зелий и пояс, на котором к его старой шпаге и кинжалу теперь присоединились второй кинжал, из закалённого чарами серебра и длинноствольный пистолет. Ещё один пистолет он держал в руках. В общем, сейчас он невольно вспомнил старую солдатскую поговорку — железа на себе бывает очень мало, мало и всё равно мало, но больше уже не унести.

Все остальные тоже не упустили случая вооружиться до зубов, даже Лирия, сейчас несколько отставшая от остальных, теперь носила крест-накрест две перевязи, с зельями и менее понятной чародейской дрянью.

Солнце только исчезло за горными пиками и хотя звёзды уже начали высыпать на синем небе, до полной темноты оставалось некоторое время. Полярная луна, как и почти всегда, сверкала пронзительно белым, но поднимающаяся блуждающая луна в эту ночь была окрашена в красноватый цвет. Зловещее предзнаменование, предвещающее большую кровь, знать бы ещё — для кого зловещее.

Оррик ещё раз оглядел новоиспечённых соратников, когда Лирия догнала их.

— Если кто-то передумал, то сейчас самое время об этом сказать. Нет передумавших? Ну что ж. Сейчас, ещё, кажется, время для воодушевляющей речи, и раз уж я здесь за предводителя то и говорить её мне. Скажу так: нас четверо дваждырождённых ступени Молодости, мы знаем, где и как держат царевича и у нас есть план. Если каждый будет делать своё дело и не будет делать глупостей, то все мы вернёмся живыми. Ну, пошли.

Судя по лицам остальных, речь им понравилась. Вот только Оррик подозревал, что раньше кошки научатся ходить парадным строем, чем компания из четырёх едва знакомых друг с другом дваждырождённых сможет не наделать глупостей.