Чужестранец в землях загадок

Чужестранец среди чернокнижников, часть 2

Вторую ночь в Ваану Оррик встретил в кромешном и зловонном мраке будучи скованным прочными железными кандалами и подвешенным на цепи к потолку одной из темниц, которых в этом городе явно было навалом. Всё тело болело от ссадин, ушибов и мелких ран. Тот факт, что вторая цепь, прикреплённая к кандалам на ногах, растягивала всё его тело, чтобы даже сверхчеловечески ловкому и гибкому заключённому было непросто вывернуться из охватывающих запястья и лодыжки железных колец, самочувствия не улучшал. В голове, однако, уже прояснилось, как бы основательно не взболтало её содержимое оглушающее заклинание. Прояснилось в достаточной мере, чтобы осознавать всю незавидность его положения.

Но не в обычае Оррика было унывать. Он был жив, вроде бы не изувечен, его ум и язык оставались при нём, а значит ситуация ещё не стала действительно безвыходной. К тому времени, когда в коридоре за дверью его камеры забрезжил призрачный белый свет, Оррик уже караулил всякий шанс на спасение с концентрацией кошки, караулящей мышь.

Затем дверь открылась, и свет оказался исходящим от кончика палочки в руках молодого человека. Одет этот человек был в чёрный халат Стража. Но бороды, служившей предметом гордости для всякого взрослого мужчины в Ваану, у него не было. Видно на лице с тонкими чертами и кожей, с трудом поддающейся загару, она росла плохо. Вместо неё в косички были собраны его длинные чёрные волосы. Почти наверняка полукровка — чужеземный бродяга вряд ли мог попасть в ряды правителей города, не достигнув ещё даже среднего возраста. На Оррика он смотрел с некоторым любопытством.

— Значит, это ты звезда сегодняшнего дня, заколовший торговца второго разряда Агу? Не говоря уже о неповиновении приказу Стража Башни и вооружённом сопротивлении.

Оррик заранее прочистил горло, когда увидел приближающийся свет:

— Сдаётся, что вы мне не поверите, если я стану всё отрицать

Тонкие губы чародея искривились в улыбке:

— Да, боюсь не поверю. Ответь мне на один вопрос, дваждырождённый человек, представившийся на въезде Орриком из западных земель. Предположим, этот ничтожный Ага и его шайка ухитрились встать тебе поперёк горла так, что аж кусок в это горло не лез. Но зачем же было убивать его прямо на рынке, где стража если не на каждом углу, то на каждом втором?

— Этот Ага нанёс мне оскорбление! И хотя говорят, что только раб мстит сразу, так уж получилось, что я не мог задерживаться в Ваану, чтобы подгадать удобный момент для расправы. Да к тому же, он и его спутники сами нарывались на мою шпагу и, сдаётся мне, ни за что не выпустили бы меня просто так. Что мне было ещё делать, как не ударить первым?

Оррик выпалил эти слова на одном дыхании, словно не задумываясь, но на самом деле он уже успел хладнокровно просчитать общее направление ответов. С одной стороны, он опасался говорить прямую ложь, для её распознания у чародеев могли быть средства, с другой стороны, этот чернокнижник завёл с ним разговор явно не из праздного любопытства, а потому, что гадал, не будет ли он, Оррик, полезным для какого-то дела. Так что Оррик не солгал, но и не стал выкладывать всего, что думает об этом Аге, ему подобных и городе, в котором они процветают.

Обладатель чёрного халата усмехнулся:

— Ты, Оррик, судя по описи изъятого, восьмибожник, к тому же из весьма далёких земель, где приняты варварские обычаи. Уж верно оскорбить тебя было проще, чем думал покойный.

Он пристально поглядел на Оррика:

— Так или иначе, в этой истории ты показал себя человеком отчаянным и умелым в бою. К тому же, ты угадал верно, прицепившаяся к тебе шайка уже не раз обирала чужестранцев, которые казались имеющими деньги, но не имеющими покровителей, их прикрывал Страж, отвечающий за восточный базар. Но сейчас он будет сидеть тише воды, ниже травы, чтобы не привлечь внимания Наместника и ему будут очень выгодно представить все произошедшее вчера своими решительными, пусть и слишком поспешными, действиями по разгрому преступной шайки, а твоё существование вовсе не вносить в записи. Нам, Стражам Башни, можно многое — но только не подрывать репутацию Ваану, делая город опаснее для чужестранцев. Так что позволь представиться, я Мелам, волшебник, Страж, маг второго посвящения, причисленный к рангу многовидящих мудрецов Ваану и так далее, и тому подобное. Как ты, надеюсь, уже догадался, я веду с тобой эту любезную беседу оттого, что мне нужна помощь человека с острым клинком и острым умом. Ну а тебе нужна помощь, чтобы не оказаться вывешенным со стены, на поживу стервятникам.

— Значит, можем помочь друг другу? — этот Мелам, похоже, был неглуп, хотя ему и нравился звук собственного голоса. — Тогда как насчёт освободить меня, чтобы наша беседа стала и вправду любезной?

Мелам посветил палочкой в сторону удерживающих Оррика цепей:

— Ты даже ещё не спросил, что именно мне от тебя нужно. Как же мне обеспечить себе гарантию, что оказавшись на свободе, ты действительно окажешь нужную помощь, вместо того, чтобы просто сбежать?

Невысокие горы, простиравшиеся к северу от Ваану, были ещё безрадостнее пустыни, лежавшей между ними и древним городом. Может весной пейзаж здесь и был поживее, но сейчас убогая, словно потравленная, растительность выгорела на солнце, так что лишь на восходе и закате в мире появлялись яркие краски. Днём даже небо словно выцветало до белизны. Пещеры и проходы, которыми были изрыты склоны гор, разбросанные по долинам руины городов и посёлков, то и дело напоминали, что когда-то эти места были цветущей страной, нагоняя ещё больше тоски.

— Эти места до сих пор привлекают гробокопателей и расхитителей руин, — заметил как-то Мелам, когда они с Орриком ехали бок о бок, несколько оторвавшись от остальных членов их маленькой экспедиции. — Но в Ваану уже давно не всплывало никакой добычи, которую можно было бы проследить до этой области, кроме золота и прочих безделушек.

Оррик в ответ хмыкнул так выразительно, что Мелам счёл нужным ответить:

— Потому что упомянутым гробокопателям неоткуда было добыть информацию о гробнице наставника Зеша, которую смог добыть я.

Это было несколько дней назад. Сейчас, когда они с Меламом сидели на холмике под наскоро сооружённым слугами мага навесом от солнца и наблюдали за работой, уже кипящей в казавшейся на первый взгляд неприметной лощине под горой. Глядя на то, что уже показалось из-под земли и песка, Оррик был вынужден согласиться — Мелам и вправду разузнал местонахождение чьей-то гробницы. Самодовольство, которым теперь лучился маг, раздражало сильнее, чем палящее солнце и забивающаяся повсюду пыль.

— Слишком всё гладко, — проворчал Оррик. — Мой почтенный батюшка говаривал, что если ты нашёл кучу бесхозных сокровищ…

— Знаю, знаю, надо оглядеться, нет ли рядом дракона, — Меламу было не так-то просто испортить настроение. — Однако, в истории не сохранилось сведений о занятиях наставника Зеша некромантией. Так что вряд ли он ждёт нас внизу, чтобы поглотить нашу жизненную силу и поработить души. Зато сохранились сведения о сокровищах, которые он накопил при жизни.

Оррик фыркнул:

— В моей памяти вот тоже сохранилась одна история. Когда я проезжал через Парг, мне рассказали про магистра чародейских искусств Рогериуса, который был сказочно богат, откопал для себя подгорную гробницу, наполненную ловушками, и распустил слух, что самое дорогое из своих сокровищ он возьмёт с собой в гроб. Сколько воров и прочих любителей чужих богатств сложили головы, пытаясь добраться до этого сокровища — не сосчитать. А когда гроб магистра удалось, наконец, открыть, то оказалось, что на груди истлевшего покойника лежала его старая курительная трубка.

Настал черёд Мелама презрительно фыркнуть:

— Чародеи западных земель — это… но погоди, к нам идут мои компаньоны.

Ещё в первый день и час знакомства с Орриком, Мелам сказал прямо, что будь у него сколь либо заметный шанс преуспеть в этом предприятии собственными силами, он бы рискнул. Но будучи лишь на завершённости ступени Молодости он такого шанса не имел, поэтому вынужден был делить опасности — и потенциальные награды — с другими дваждырождёнными.

Также с самого начала Мелам сказал, что второй половине их четвёрки дваждырождённых нельзя доверять. Оррику этого напоминания и не требовалось.

Геси, с её бронзовой кожей, прямыми чёрными волосами и классическим профилем высокомерного лица, похоже, родилась в Ваану или поблизости. Права на простой чёрный шёлковый халат Геси не имела — не все искусные чародеи Ваану присоединялись к Башне, особенно если имели привычку к делам настолько тёмным, что они были незаконны даже здесь. Но её расшитое серебряными змеями платье явно напоминало по крою халат Мелама, только было поуже, чтобы лишний раз подчеркнуть впечатляющую фигуру. Ожерелье из окаменевших костей неведомого существа на шее, ряды мистических закорючек, вытатуированные на лбу и тыльной стороне ладоней, губы и веки, подкрашенные чёрным — по крайней мере теперь, когда их маленький отряд встал лагерем и появилось время их красить — да, эта женщина явно стремилась, чтобы все с первого взгляда признавали в ней злую колдунью.

Она не носила ни платка, ни покрывала, ни шляпы. Вместо этого от палящего солнца волшебницу прикрывал зонтик в руке её неизменного спутника, Энгура. Оррик не знал, был ли этот Энгур вообще человеком. Во всяком случае, коричневый цвет его безволосой кожи скорее вызывал ассоциации с древесной корой, чем с нормальной плотью, не было похоже, чтобы он вообще потел, да и пропорции его мускулистого тела казались неправильными, с удлиненными пальцами и конечностями. Впрочем, хоть врождённые мутации, хоть следование какому-нибудь необычному ответвлению Пути воплощения могли сделать из человека ещё и не такое, а если Энгур и был представителем какой-то малоизвестной околочеловеческой расы, Оррика это не особо волновало.

Что его действительно волновало, а точнее вызывало постоянные порывы отвращения, так это браслет из тёмного железа на левом запястье Энгура, испещрённый рядами чародейских черт. У Геси на правой руке был парный браслет — тонкий, изящный браслет из золота, обычно скрываемый рукавом платья. Браслет же Энгура не мог не быть на виду, потому что кроме пояса с кривым мечом, он носил только короткую юбку. Эти браслеты, принцип действия которых Оррику объяснил Мелам, были ещё одной причиной, по которой Ваану давно бы следовало провалиться сквозь землю, прямо до нечистого солнца в сердце Полого мира. Золотой господский привязывал жизнь и волю носителя железного рабского к жизни и воле хозяина. Правда надеть рабский браслет на себя можно было только добровольно — но никто не мешал предложить добровольный выбор между браслетом и немедленной смертью. Мелам, когда рассказывал об этом, с увлечением углубился в описание прочих технических ограничений, из-за которых браслетами пользовались не столь уж часто — вроде как они не заставляли любить господина, лишь механически подчиняться его приказам, а приказы не могли быть всеохватывающими и предусматривающими любую неожиданность, во избежание противоречий, парализующих действия раба браслета. Оррик в тот момент слишком кипел от плохо скрываемого негодования и мог упустить мелкие детали.

Это негодование грозило вновь закипеть при каждой встрече с Геси и Энгуром вплотную. Так что сейчас Оррик продолжил их игнорировать и притворяться, будто он не знает Высокого Наречия, на котором Геси обратилась к Меламу, в свою очередь игнорируя присутствие Оррика:

— Приветствую премудрого мага. Не будет ли он любезен сообщить непосвящённой, почему раскопки идут без должной поспешности? — при всей почтительности слов, тон Геси был тоном хозяйки, требующей отчёта от слуги.

— До Выпадающих дней этого года осталось чуть более двух десятидневий. Пусть многовидящий поправит тёмную меня, если я неправильно поняла его объяснения, но после этого Выпадения, погребальная зала почти наверняка останется неприступной для нас — как минимум до Выпадающих дней будущего года, а то и на следующий девятилетний цикл. Неприступной для нас, но не для Наместника, который почти наверняка успеет прознать о наших раскопках — за столько-то времени. С его ступенью Зрелости, внутренние печати гробницы нетрудно будет сокрушить грубой силой и настойчивостью. Даже если мы закопаем всех способных проболтаться здесь же, возвращение в Ваану без единого слуги вызовет слишком много настойчивых вопросов.

Мелам глянул на неё, затем встал с камня, на котором сидел, чтобы повнимательнее поглядеть на то, что творится в лощине. Оррик глянул в ту же сторону. Отвалы из земли и песка росли не то чтоб очень медленно.

— Собери я сюда ещё орков, воды в окрестностях не хватит на всех. Пора нашим слугам тоже взяться за заступы и лопаты.

— При всём моём скромном опыте, осмелюсь предположить, что если премудрый маг отправит копать бездельных тварей, якобы стоящих на постах, а ещё сдерёт шкуры с пары наиболее ленивых среди этих отродий обезьяны и шакала и вывесит эти шкуры на видном месте, в качестве напоминания, остальные начнут работать быстрее.

Мелам чуть поморщился. Оррик уже успел насмотреться, как при одном виде чёрного халата без узоров простые крестьяне и пограничные дикари, подчинённые Ваану, утыкались лицом в землю, так что ему не надо было лишний раз объяснять — человек в положении Мелама имел над ними право жизни и смерти. Ограниченное разве лишь необходимостью давать объяснения коллегам, если прихоть его левой пятки пробьёт заметную брешь в налоговых поступлениях или вызовет бунт. Да и с точки грубой силы у маленького отряда из опытных дваждырождённых на Молодости и полудюжины крепких, хорошо вооружённых смертных слуг было необоримое преимущество. Мелам, однако, отсыпал местным вождям горных орков серебра, чтобы те согнали соплеменников на раскопки и пообещал ещё написать охранную грамоту, если всё пройдёт гладко.

— Твой скромный опыт не даёт тебе заметить тот факт, что отсюда не видна вершина Ваану, а у зверья, не желающего повиноваться, есть норы, в которые можно зарыться, — высокомерно ответил он, после чего обернулся к Оррику и добавил на Общем, с вежливостью, звучавшей не сильно искреннее, чем у Геси:

— Оррик, друг мой, ты говорил, что командовал вашим эквивалентом сотни на войне, так что уж в том, как заставить всякое быдло копать поживее, ты должен знать толк. Окажи мне услугу и погляди, что там можно сделать.

Оррик особого желания вылезать из тени не испытывал, но его уговор с Меламом требовал не только помогать, но и не спорить с прямыми указаниями мага при посторонних. А сейчас и Геси, и Энгур буравили его взглядами. Так что он со вздохом поднялся, прицепил к поясу шпагу и потопал вниз.