ЧВК "Пересвет". Книга вторая

Глава 20

В ушах стоял противный, навязчивый писк, через который едва пробивалась неразборчивая человеческая речь.

«Что происходит?» — первая мысль, которая с огромным трудом прорвалась сквозь вязкую пелену бессознательного состояния.

Какой же противный писк! Чем сильнее он меня раздражал, тем отчётливее я мог думать.

Мне пришлось как следует сосредоточится, прежде чем я смог разобрать человеческую речь. Сначала пришло понимание, что повторяется одна и та же фраза, и только потом я разобрал слова и понял их значение.

— Критически низкий уровень кислорода в атмосфере! — троекратный противный писк, а затем снова та же фраза. — Критически низкий уровень кислорода в атмосфере!

— Да какого хрена тут происходит? — сказал я. Точнее это было жалкое подобие речи, потому что сухой язык едва ворочался во рту. Но тот простой факт, что я смог хоть как-то говорит сделать, уже радовал!

Почему так темно? Ах, да, у меня же закрыты глаза! Я усилием воли поднял веки, но стало не намного светлее — мутное серое пятно без какого-либо намёка на резкость. Интересно, это у меня проблема со зрением, или же я оказался в такой глубокой заднице, что ничего не вижу?

— Критически низкий уровень кислорода в атмосфере! — продолжал надрываться голосовой помощник. Мне вдруг пришла отличная идея.

— Вывести информацию на визор, — отдал я команду. К моему удовлетворению голосовой помощник смог разобрать мою речь.

Предо мной появились символы — буквы и цифры, но, для того чтобы прочесть их, мне пришлось как следует сосредоточиться.

Уровень кислорода в атмосфере — пять процентов. Критически низкий показатель. Кислородный концентратор задействован на сто процентов.

Температура окружающей среды — шестьдесят пять градусов по шкале Цельсия.

Уровень ультрафиолетового излучения критический.

Радиационный фон высокий.

Значит со зрением у меня все нормально, вот только никакого облегчения это мне не принесло — перечитывая раз за разом данные на визоре, я представлял, что вокруг меня раскалённый радиационный ад, в котором даже вдохнуть нельзя без систем жизнеобеспечения.

Такой низкий уровень кислорода настораживал больше всего.

Насколько я помнил из уроков биологии, минимально допустимой концентрацией кислорода в воздухе, при которой человек может дышать самостоятельно и чувствовать себя относительно нормально, считается девятнадцать процентов. Снижение этого показателя до шестнадцати процентов приводит к головокружению и учащению дыхания, до двенадцати — к потере сознания, а до семи процентов — к коме и смерти. А тут значение ниже смертельно опасного! Нужно выбираться отсюда поскорее!

Осознание опасности придало мне сил, и я попробовал сесть. Попытка оказалась удачной, но я тотчас почувствовал обжигающую боль в районе живота. Перед глазами пронеслись последние события — и сквозное ранение шипом, и то, как меня затаскивало в прорыв между измерениями.

Я замер, с трудом сохраняя сознание. Когда боль немного отпустила, мне удалось поднять руку и очистить забрало шлема от мелкой пыли и осмотреться.

— Вот это меня занесло! — вырвалось у меня при виде окружающего пейзажа.

Я лежал посреди широкого проспекта или улицы, которую обступали здания причудливых форм, словно неведомые архитекторы и строители взяли за основу самые безумные образы городов будущего и воплотили их в жизнь. Высокие конструкции из блестящего металла и стекла устремлялись ввысь, к небесам, словно соревнуясь друг с другом. Плавные формы, практически полное отсутствие острых углов, массивные основания, постепенно сужающиеся до тонких поясов на безумной высоте, а затем резкое расширение на высоте сотен метров.

Между зданиями — арки мостов и переходов, открытые террасы, словно жители этого причудливого города предпочитали жить поближе к небесам. На некоторых площадках виднелись мощные изогнутые стволы деревьев.

Вот только всё это было мертво. Причём мертво уже очень и очень давно.

Ни единого движения, кроме небольшого ветра, гонявшего пыль, пепел и мелкий песок. Улица, в том числе и та, на которой находился я, покрыты толстым слоем безжизненного песка. Нижние этажи зданий потеряли былую красоту под воздействием пылевых бурь, действующих как абразив даже на самые прочные материалы.

Многие переходы и мосты, прокинутые создателями этого города, были разрушены. Особенно это было заметно снизу — вдоль прямой улицы, на которой я оказался, все соединительные конструкции были разрушены. Их элементы во множестве торчали из песка и чем-то напоминали мне надгробные камни.

Я с трудом повернулся, ища взглядом черное пятно прорыва между измерениями, но обнаружил за спиной стену здания. Оно оказалось достаточно пологим, чтобы я по нему скатился — на этот факт указывали следы на песке, и при этом крутым и гладким настолько, чтобы я не смог по нему взобраться.

— Неужели прорыв закрылся? — ошарашено пробормотал я.

Перспектива застрять в мертвом городе с атмосферой, абсолютно непригодной для жизни, меня не радовала совершенно.

Внезапно моё внимание привлекло небольшое движение — темная тень, которую я принимал за тень от разрушенного моста, вдруг пошевелилась.

Я поднял взгляд выше, ища подлинный источник движения, и, наконец, обнаружил его.

На высоте нескольких сот метров, на довольно приличном отдалении от фасада здания всё ещё находился прорыв, через который я попал в этот мёртвый город.

А рядом с ним находилось та самая тварь из «дыма», меняющего форму и плотность. Тварь вытянулась и цеплялась за остатки разрушенного моста и тянулась своими истончёнными конечностями к переходу между измерениями. Сейчас она напомнила мне паука-сенокосца с непропорционально огромными лапами. Вот только те пауки были безобидны для человека, а от этого создания исходила какая-то странная аура. Аура безжизненной пустоты.

Я снова пошевелился, зашипев от боли в животе и посмотрел на то место, где только что лежал и увидел там изрядное пятно собственной запекшейся крови. Рядом лежал мой нож, который был зажат в моей руке во время перемещения между измерениями. Вернув оружие на место, я ощупал места сквозного ранения и обнаружил на бронированных перчатках свежую кровь — видимо от моих движений рана снова открылась. Нужно срочно нанести «жижу»!

— Хорошая мысля приходит опосля! — и почему мне не пришло в голову сделать это сразу?

Я достал инъектор и выдавил половину содержимого прямо в прокол между пластинами брони, едва не взвыв от прикосновения с раной. Чуть отдышавшись и дождавшись, пока начнет действовать обезболивающий эффект «жижи», мне пришлось повторить процедуру с проколом на спине. Было чертовски неудобно и часть содержимого инъектора оказалось на поверхности экзоскелета. Я решил плюнуть на гигиену и просто втер живительную мазь пальцами в рану.

— Так-то лучше, — довольно проворчал я, поднимаясь на ноги.

Судя по всему, мне очень повезло, и тонкий шип не задел жизненно важных органов, хотя ранения в живот всегда считались самыми опасными. Хотя крови я всё же потерял прилично — от резких движений кружилась голова и плыло в глазах. Но «жижа» делала своё дело, временно возвращая меня в относительно нормальное состояние.

К бедру моего экзоскелета всё так же был прилажен контейнер с минами, а вот со страховочным тросиком всё оказалось гораздо печальней — я потянул за него и он, естественно, легко поддался, а через несколько метров я обнаружил его окончание — плетение с суперпрочных композитных нитей словно бы истончалось, становясь практически прозрачным, а потом прерывалось.

Я снова посмотрел вверх, на прорыв между измерениями. Собственно, выход из ситуации у меня был ровно один — добраться до прорыва и вернуться в свой мир. И для этого мне нужно было оказаться на мосте рядом с той самой тварью, что проткнула меня. Значит нужно было найти вход в здание.

Но никакого намека на проход внутрь не было — только метал, потерявший блеск, но не прочность.

— Нормальные герои всегда идут в обход! — процитировал я известную присказку из старого советского фильма и направился вдоль здания.

Какого же было моё удивление, когда я обнаружил лёгкость необыкновенную в движениях! Поначалу я принял её за действие «жижи», но через пяток шагов понял, что дело вовсе не в ней, а в самом этом месте! Я легонько прыгнул, прямо с места, и пролетел выше и дальше, чем это в своём измерении практически в два раза.

— Низкая гравитация! — понял я. Этот факт обескуражил меня, потому что во всех известных измерениях основные физические свойства планеты оставались прежними и одинаковый уровень гравитации был одним из них.

Но, как бы то ни было, низкая гравитация помогла мне быстро обойти основание здания. Но входа в него я так и не нашёл. Вернувшись в исходную точку, я огляделся.

Тварь из «дыма» всё ещё находилась на месте, равно как и прорыв между измерениями.

Я перевёл взгляд на разрушенный мост, потом посмотрел на другую сторону улицы, туда, куда этот мост раньше вёл.

Вторая часть моста уцелела, но между ними зиял разрыв. По моим прикидкам, его длина составляла метров сто, может немного больше. Ни в одном из ранее открытых измерений мне не удалось бы перепрыгнуть через такое расстояние даже в экзоскелете. Но здесь, при низкой гравитации, шанс был! Нужно только как следует разогнаться и попытать счастья.

Времени на раздумья у меня не было, и я зашагал большими шагами на другую сторону улицы. Неожиданно раздался долгий низкочастотный гул, пробравший меня до самых костей. Я никак не мог понять, где же его источник.

Когда всё прекратилось, я снова огляделся. Вроде бы всё оставалось на своих местах — улица, здания, прорыв и тварь рядом с ним. Но при всём этом что-то изменилось. Почти неосязаемо, незаметно. Но я никак не мог взять в толк, что именно.

Пройдя ещё метров сто, я вдруг оказался на краю пропасти — разлом, разделявший город, проходил аккурат по нужной мне стороне улицы.

Снова раздался низкий гул, но теперь я понял, откуда он шёл. Точнее сказать — увидел!

Противоположная сторона улицы едва заметно отдалилась и чуть приподнялась относительно части, на которой находился я. Это объясняло, почему абсолютно все мосты и переходы над этой улицей оказались разрушенными.

Когда гул прекратился, я набрался смелости и подошёл к самому краю. Не знаю, что я там ожидал увидеть — быть может багровую реку лавы, медленно ползущую по дну, или наоборот, бурный поток воды. Но вместо этого я увидел мёртвую черноту провала, в который медленно осыпался песок.

А ещё я увидел способ попасть в нужное мне здание!

Разрыв оголил подземные коммуникации, которые связывали собой соседние здания, образуя некое подобие кровеносной системы. Только вместо крови по ним бежали вода, электричество и отходы жизнедеятельности большого города.

Прямо под зданием с мостом проходила здоровенная труба. Она торчала из противоположного края, ощетинившись арматурой и пучками толстых кабелей, проложенных по бокам.

Мне оставалось только разогнаться, оттолкнуться и перелететь над бездонной пропастью. По сравнению с предыдущими испытаниями это казалось плёвым дельцем. Тем более, что труба находилась ниже уровня улицы метров на десять.

Я отошел от края, прикинув расстояние для разгона, собрал волю в кулак, и рванул. Экзоскелет многократно усиливал мой разгон.

На самом краю пропасти я оттолкнулся и полетел вперёд. Сначала страх прыжка сменился осознанием того, что я точно долечу, но затем оно сменилось пониманием, что долечу я не туда, куда мне нужно.

— Твою мать!

Со всей дури я врезался в противоположную стену разлома. Разгон и низкая гравитация, к которой я так толком и не привык, сыграли со мной злую шутку. Я инстинктивно пытался зацепиться, но пальцы или скользили по бетону, или оставляли борозды в рыхлом песчаном грунте.

Я соскальзывал вниз, пока ступни не коснулись той самой трубы. Но её поверхность оказалась настолько гладкой, что ноги сами разъехались в стороны и я оказался верхом на трубе.

— Ну не так всё и плохоооо…

Меня повело в сторону, я всячески пытался ухватиться за поверхность трубы пальцами и сжимал колени, но всё без толку.

В последний момент перед падением я вспомнил об арматуре и кабелях, торчащих из трубы. Изогнувшись и отведя руку назад, я зацепился за шершавую поверхность и повис, медленно раскачиваясь над бездонной пропастью.

— Главное, никому об этом не рассказывать, — пробормотал я, радуясь, что рядом нет никого из моих подчинённых.

Ухватившись второй рукой за соседнюю арматуру, я подтянулся и оказался в трубе, или скорее даже в круглом туннеле. Солнечный свет проникал недалеко, давая лишь представление о том, что ожидает меня дальше — кабели, провода и толстый слой всё той же пыли. На потолке тоннеля виднелись безжизненные полоски ламп, по которым давно не бежало электричество.

Я включил режим ночного видения на визоре шлема и осторожно двинулся вперёд. Моей задачей было найти проход, ведущий в здание, а затем подняться к мосту. Не пройдя и двух десятков метров, я нашёл нужное место — лестницу и люк. Люк, само собой разумеется, оказался заперт. Я хотел было воспользоваться силой своего бронированного экзоскелета и попробовать вышибить его, но потом заприметил задвижку замка. Наверняка раньше он работал от электричества, но теперь поддался лезвию моего ножа.

Откинув люк, я подтянулся и оказался в подвале здания.

Разумеется, здесь никого не было, но при этом смерть чувствовалась повсюду — погасшие терминалы, которые когда-то контролировали системы жизнеобеспечения здания; герметичные секции прозрачных труб, в которых застыла потемневшая от времени вода; стеллажи, покрытые вековым слоем пыли.

Я отыскал проход наверх — через большую арку в стене, по плавно изгибающимся ступеням, слишком большим даже для меня, облаченного в экзоскелет. Наверняка тут были и лифты, но разыскивать и пытаться их использовать было просто бессмысленно, ведь никакого электричества в здании давно не было.

Но низкий уровень гравитации и экзоскелет делали мой путь по ступеням лёгким, даже несмотря на ранение.

Вскоре я добрался до первого этажа и даже не стал пытаться побороть разрывающее меня любопытство — оказалось, что весь этаж состоит из больших, одинаковых помещений купольного типа. Стены внутри здания плавно переходили в сводчатые потолки, а внешние стены, которые снаружи казались металлическими, были абсолютно прозрачными и наполняли внутренне пространство солнечным светом.

Всё прочее убранство заключалось в наличии кресел-коконов и длинных рядов скамеек из серебристого металла.

Именно здесь я, впервые в этом мире, увидел не просто признаки смерти, я увидел её саму.

В одном из помещений, в креслах-коконах я обнаружил останки жителей этого футуристического города.

Скелеты напоминали человеческие — две руки, две ноги, таз, грудная клетка, череп. Вот только кости черепа были развиты иначе — гораздо более высокая лобная часть, слабые челюсти с мелкими зубами. Мощная вытянутая грудная клетка, в которой ребер было явно поболее, чем в человеческой, узкий таз, длинные руки и ноги. Но главным отличием был рост, который достигал около трёх метров.

Но смутило меня не сам факт нахождения скелета, а то, что кости были словно вылизаны — ни единого кусочка сморщенной плоти, ни засохшей кожи, ни остатков волос.

Отсюда напрашивалось только два вывода — либо останки хозяев города находятся здесь очень давно, может быть сотни тысяч лет, и их плоть полностью истлела в прах, либо над ними кто-то поработал. Почему-то второй вариант казался мне куда более вероятным.

Я вернулся на лестницу и продолжил своё восхождение. Время от времени я заглядывал на этажи, но везде находил только застарелые следы смерти.

Вскоре я заметил на ступенях следы песка. Это означало, что где-то наверху находится путь наружу.