ЧВК "Пересвет". Книга вторая

Глава 22

— Какого хрена вы устроили? — орал Шеф. — Вокруг такая херня твориться, что хоть на стену лезь!

— Да успокойся ты. Всё уже закончилось, — ответил я, полностью уверенный в правоте своих слов. — Прямо сейчас всё прекратилось.

— Что, мать вашу, прекратилось? — взревел Шеф. — Мы только что проехали окраины Варшавской котловины и тут царит пи…

Конец фразы Шефа поглотило шипение помех, но смысл был понятен и без того.

— Что происходит там прямо сейчас? — рявкнул я. — Шеф, прием!

— Да тут я, вашество! — ответил ворчливый голос. — Херня какая-то, типа смерча! Молнии кругом, ветер!

— Шеф, это точно происходит в районе Варшавы? — уточнил Виталик. Его спокойный голос резко контрастировал с нашими, полными злости беспокойства.

— Да! Миллион раз да!

— Дело в том, что мы только что уничтожили причину в центре Венской воронки…

— Да что-то н хера это не заметно. Только жестче все становится!

Виталик посмотрел на меня сверху вниз, но я как, и он ничего не понимал.

Мы уничтожили прорыв между измерениями, закрыв проход для тварей из «дыма», воронка и непогода прекратили свое существование. Вон, даже сквозь тучи робко проглядывает солнце! Но тогда какого черта творится у Шефа?

— Мы попробуем разобраться, — сказал я в радиоэфир. — До связи!

— Принято, вашество.

— Попробуем разобраться? — Виталик вопросительно посмотрел на меня. — Сейчас? Отсюда?

— Да. Сейчас и отсюда.

Я поднял руку, прося этим жестом помощи. Виталику не составило труда его считать — он обхватил мое предплечье и потянул на себя, помогая мне встать на ноги.

Каждое движение давалось мне с трудом, боль наполняла каждую клеточку моего существа, хлестала раскаленными плетьми. Больше всего мне хотелось лечь, замереть и даже не думать. Но действительность всячески этому сопротивлялась, подкидывая мне все новые и новые вызовы.

— Какое расстояние от Вены до Варшавы? — спросил я, когда боль немного отступила.

— Если по прямой, то чуть больше полутысячи верст, — ответил Виталик после некоторого раздумья.

— То есть это не может быть отголосками нашей воронки?

— Совершенно верно, ваша светлость, — кивнул Виталик.

— Тогда помоги мне дойти до десантного модуля, — сказал я. — У меня возникли вопросы к нашим яйцеголовым подопечным…

Мы не спеша дошли до десантного модуля — от усталости я едва мог передвигать ноги и при каждом движении я чувствовал, как перенапряжён каждый мускул в моём теле. Но когда мы добрались до места, я отстранился от поддержки Виталика и вошёл в помещение уже самостоятельно, стараясь твёрдо стоять на своих двоих. Другое дело, насколько хорошо у меня это получалось… Но чем меньше слабости я продемонстрирую, тем будет лучше.

— Какого хера происходит? — рявкнул я, едва переступив порог шлюза.

Все присутствующие уставились на меня — профессор Голованов, его помощник Виктор и даже София чуть приподняла голову.

— Не понимаю, о чём вы, ваша светл… — первым открыл рот Виктор.

— Не понимаете? Или утаиваете от меня жизненно важную информацию? Я могу пристрелить вас двоих прямо здесь и потом сказать, что так и было. Ещё раз спрашиваю — какого хрена происходит?

— Поясните нормально…

— Какого хрена происходит в районе Варшавской котловины? — снова рявкнул я.

Виктор, до этого смотревший с непониманием, вдруг отвел глаза. И промолчал!

«Этот сукин сын знает! Он всё знает!» — понял я. — «Значит будем действовать жестче!»

С профессором, светилом науки, мне всё же нужно было быть чуть аккуратней и держать себя в руках. Но это никоим образом не распространялось на его помощников.

Злость придала мне сил — я схватил Виктора и впечатал его в стену так, что у молодого учёного едва не затрещали кости.

— Говори, падла!

Молчание в ответ. Я замахнулся, всеми силами контролируя собственное усилие — ненароком прибить бедолагу в мои планы всё же не входило.

Виктор закрыл глаза и отвернулся.

— Вы перегибаете палку, ваша светлость, — раздался вдруг голос профессор Голованова. — Виктор всего лишь выполняет мою настоятельную просьбу. Отпустите его.

— Мне нужна информация, но нет ни сил, ни желания уговаривать. Ни вас, ни тем более его.

— Уверен, что вы знаете ответ, ваша светлость, — профессор прожигал меня взглядом. — Просто пораскиньте мозгами и все встанет на свои места.

Я задумался. Отрывочные сведения, намеки, мимолетные наблюдения, казавшиеся на тот момент неважными, вдруг стали складываться в единую картину. Картину до безобразия логичную и озадачься я раньше, то без всякого труда смог бы разглядеть её раньше, причем во всех подробностях. Но, как говориться, хорошая мысля приходит опосля.

Руки сами отпустили Виктора. Он испуганно отполз в сторону, но мне было всё равно. В моей голове складывался пазл.

В восточной Европе было две детонации антивещества. У профессора Голованова был, и, возможно, есть верный помощник. Комплект оборудования, которые монтировали ученые, был пронумерован цифрой два. Это означало, что существовал и первый комплект. Теперь еще и информация от Шефа, находящегося неподалёку от Варшавы…

— Зачем проводить один эксперимент, когда можно провести сразу два… — проговорил я ошарашенно.

— В каком смысле два эксперимента? — удивился Виталик.

— Два независимых эксперимента, прошу заметить! — ухмыльнулся профессор Голованов. — Это называется «не складывать все яйца в одну корзину».

— Все логично… Точнее теперь стало логично, — я устало прислонился к стене десантного модуля. — Это дерзкая вылазка на враждебную территорию, полную опасностей. Мы с ними столкнулись практически сразу, наверняка и у второй группы были проблемы.

— Значит в Варшавской котловине запустили еще одну установку? — наконец дошло до Виталика. — И там сейчас беснуется тварь из другого измерения?

— Это очень хороший вопрос, профессор. И нам бы очень хотелось получить на него очень подробный ответ, — сказал я.

— Я не знаю, — пожал плечами Голованов. — У меня нет связи со второй группой. Она готовилась отдельно. В определённый момент наши пути разошлись. Это было одним из условий.

— Чьего условия?

— Вы знаете ответ и на этот вопрос, ваша светлость.

— Император? — догадка лежала на поверхности. Да и кто еще мог ставить условия именитому ученому?

— Мне потребовалось потратить множество усилий, использовать все возможные связи, чтобы убедить его величество! Я и не смел мечтать сразу о двух запущенных установках! Но однажды утром ко мне пришли люди из особого отдела и принесли приглашение на аудиенцию… Император дал добро на эксперимент и потребовал, чтобы я создал вторую установку.

— Вы даже не представляете, какому риску подвергли свой родной мир. Точнее, подвергаете до сих пор.

— Мир всегда подвергается риску, всегда висит на волоске. Всегда будет вероятность тотальной войны, всегда будет риск возникновения смертельной пандемии, всегда будет риск планетарной катастрофы. Все это может стереть с лица Земли не только человечество, но и жизнь как таковую. Есть только один выход, ваша светлость.

— И какой же?

— Научно-технический прогресс. Но он одновременно и увеличивает вероятность уничтожения, и открывает пути спасения. В случае с проходами в другие измерения, это практически буквально, — последнюю фразу профессор Голованов произнёс с ноткой гордости.

— Вот на кой хрен вы все это устроили? — вдруг взорвался Виталик. — Есть же «прорехи», есть же врата! Мы, то есть Империя, можем их контролировать! А вот эта херня, — он указал рукой в направлении бывшей воронки и прорыва между измерениями, — через которую начала пролезать неведомая хрень, никем и никак не контролировалась!

— Сколько образных, но ёмких эпитетов… Все должно было пройти по несколько иному сценарию. Включили, убедились в собственной правоте, сделали замеры, выключили…

— А потом взорвали бы боеголовку с антивеществом где-нибудь на севере Восточной Сибири и сделали бы прорыв между измерениями там, так? — зло ухмыльнулся я. — Проникать между измерениями там, где удобно, а не там, где «прорехи». Верно, профессор?

— Это грубое, но верное изложение моей гипотезы… Но основной моей целью было понимание самой сущности Эфира, заполняющего и разделяющего мириады измерений…

— Идите к чёрту со своими гипотезами и со своим Эфиром, профессор. Теперь всё наше измерение может стать пустыней без намёка на жизнь. И исключительно по вашей вине.

Раздался гул вертолётных двигателей — где-то снаружи десантного модуля шли на посадку пара винтокрылых машин. Я тяжело вздохнул, ведь мне предстоял разговор с лидером сербских солдат удачи. А он, на минуточку, потерял из-за моей задумки своего родственника — троюродного брата Милоша, когда тот пытался вытянуть десантный модуль на своём вертолёте.

Я тяжело вздохнул и направился наружу, встречать гостей, хотя больше всего мне хотелось лечь и не двигаться, чтобы не чувствовать изматывающей слабости и безумной усталости.

— Ваша светлость, — обратился ко мне Виталик.

— Да?

— Нам надо туда. К Варшавской котловине.

— Зачем? — удивился я. — Какой там толк от нашего измотанного и обескровленного подразделения?

— Не знаю. Считайте это профессиональной чуйкой, ваша светлость.

Да уж, веский довод — чуйка! Пусть даже и профессиональная. Но сколько раз я сам полагался на неё и оказывался прав? Много, даже слишком! Всё в той же Сирии, когда подразделение попало под обстрел на подходе к Пальмире… Чёрт, эти воспоминания из прошлой, другой жизни!

Имел ли я право отказывать тому, кто спасал мне жизнь, причём не единожды? Как командир подразделения — безусловно мог. Но как боевой товарищ, привыкший полагаться на Виталика в самых непростых ситуациях? Нет, не мог.

— Хорошо, — кивнул я. — Попробуем уговорить сербских братушек на ещё одну услугу.

— Спасибо, ваша светлость, — сдержанно поблагодарил Виталик. — Уверен, это правильное решение.

— Посмотрим, — я выдавил улыбку на измученном лице и вышел на просторы гигантской Венской свалки.

Вертолёты подразделения «Свободни Балкан» уже приземлились. Или всё же примусорились, учитывая окружающий ландшафт? Двигатели продолжали вращать лопасти — пилоты были готовы взмыть в небо при первой необходимости.

Я остановился метрах в тридцати, закрывая лицо без забрала от ветра тыльной стороной ладони.

Из вертолёта выпрыгнул здоровенный детина — суровое выражение лица, борода лопатой, прожигающий взгляд, татуировки на руках и шее. Апофеоз всего, с чем не хотелось бы столкнуться в тёмном переулке. Но в принципе, его брутальная внешность полностью соответствовала голосу, который я слышал по радиосвязи.

Следом за ним выпрыгнули двое до зубов вооруженных бойцов. Они, конечно, тоже впечатляли, но до лидера им было ох как далеко.

И вся эта троица быстрым шагом направилась прямиком ко мне. Я невольно напрягся, но вида не подал. По крайней мере, очень на это надеялся!

— Дамьян Николич? Командир «Свободни Балкан»? — спросил я, когда сербы подошли поближе.

— Разумеется, друже! — ответил здоровяк. — А ты Максим Басманов-Астафьев, верно! Безбашени кучкин син!

Друже это хорош, друже это друг! Я позволил себе чуточку расслабиться. Но что это ещё за кучкин син? Но звучит вроде беззлобно.

— Эм… Да. Наверное.

Сербы засмеялись. Я тоже улыбнулся.

— Я же говорил! Этому человеку всё ни по чём. Моря по колено, океан по курац! Ай, бравый воин!

— Не перехваливайте, господин Дамьян, — снова улыбнулся я.

— Какой я тебе господин? — воскликнул серб. — Ты воин, я воин! Друже, братья!

— Тогда, брат, позволь принести соболезнования. Ты потерял родственника, выполняя мою просьбу и если я…

— Хвала на овим речима, брат!

При этих словах Дамьян Николич сделал скорбное лицо и потупил взгляд. Но затем подошел ближе и я увидел в его глазах озорные искорки.

— Матушка мне рассказывала, что троюродный братишка родился чутка недоношенным. Слабеньким был. А наша работа слабости не терпит. Так что мы малыша Милоша помянем в конце этой заварушки, ты купишь нам новенький суперсовременный вертолёт и считай, что мы квиты, брат Максим! Само собой, это будет поверх того, что обещала заплатить твоя секретарша. Ух, такве сисе, закопао бих лице у них!

Сербы снова заржали.

— Снежана не моя секретарша… — начал было я, но потом подумал — да кому я это объясняю? Трём бородатым сербам? И мысленно махнул рукой. — Разумеется, брат. Все счета будут оплачены сполна.

— Вот это разговор настоящего мужчины и воина! — Дамьян Николич похлопал меня по плечу.

— Но у меня есть ещё одна просьба, дружище.

— Пажльиво слушам, — насторожился лидер сербов. — Говори, брат!

— Мне нужно добраться до Варшавской котловины. Причём добраться как можно скорей. Поможешь?

Дамьян вдруг стал серьёзным — пропала белозубая улыбка, исчезли лукавые искорки в тёмных глазах. Теперь предо мной был суровый, прожженный воин, повидавший на своём веку многое. И он смотрел на меня изучающе, словно бы оценивая и мои, и свои возможности.

Наконец он прервал своё молчание.

— Тамо се дешава проклетство, — сказал он сербском. — На всех радиочастотах твориться какая-то чертовщина. Это как-то связано с произошедшим здесь?

Отнекиваться никакого смысла не было. Почует ложь и прощайте сербские вертушки!

— Да. Наверняка практически то же самое что и здесь. Я узнал прямо перед твоим прилётом. И мне нужно туда, к Варшаве, брат. За ценой не постою.

Несколько долгих секунд молчания. А потом лицо Дамьяна Николича снова расползлось в хитрой улыбке.

— Да не вопрос, друже! Домчим, как на крыльях ветра! Только у меня есть одно обязательное условие!

— Да? И какое же? — я напрягся.

— Хочу обговорить детали сделки с твоей секретаршей! Велика грудна лепота! Ммм!

— Думаю, это можно будет устроить, — улыбнулся я. — Тогда на одном вертолёте мы отправимся к Варшавской котловине, а второй должен будет доставить в госпиталь тяжело раненного бойца. Идёт?

— Как скажешь, друже, как скажешь…

Мы с Виталиком вынесли Софию из десантного модуля и аккуратно поместили в один из вертолётов. Затем вывели учёных — Виктора и профессора Голованова, намереваясь отправить их восвояси, но пока шли Виталик привлёк моё внимание едва заметным жестом.

Нам достаточно было обменятся взглядами, для того чтобы понять ход мыслей друг друга. Я кивнул, соглашаясь.

Подойдя к вертолёту, мы дождались, пока профессор заберется в салон, но когда Виктор поставил ногу на подножку, я схватил его за шиворот и стащил обратно.

— Э нет, дружище, ты отправишься с нами! — сказал я.

— Что вы делаете! Отпустите его! — всполошился Голованов.

— Он пойдёт с нами, господин профессор, — спокойно сказал Виктор. — Нам могут понадобиться его мозги.

Эта фраза, сказанная спокойным басовитым голосом, прозвучала довольно зловеще.

— Мы не можем лишний раз рисковать вашей жизнью, но вот его, — я кивнул на Виктора, — вполне! Хорошего полёта!

Пара ударов бронированной перчаткой по обшивке вертолёта и пилот начал добавлять оборотов. Спустя несколько секунд, когда мы с Виталиком и Виктором уже были на безопасном расстоянии, шасси винтокрылой машины оторвалось от поверхности Венской свалки.

Молодой учёный покорно забрался во второй вертолёт. К его чести, он не пытался вырваться, не взбрыкивал. Даже в глазах не было и намёка на страх — скорее там было нечто похожее на любопытство, но не болезненное, как у профессора Голованова, а скорее с нотками авантюризма.

— Вам не страшно? — спросил я, усаживаясь напротив Виктора.

— Нет, ваша светлость. Я бы сам вызвался, реши вы прихватить с собой профессора.\

Мы некоторое время летели молча, наблюдая за раскинувшимся внизу безрадостным пейзажем. Неожиданно Виктор подался вперёд, намереваясь что-то сказать.

— Знаете, в чём причина отсутствия страха?

— Вы бесстрашны от рождения? — усмехнулся я.

— Вовсе нет, ваша светлость, — улыбнулся Виктор. — Дело в том, что вероятность неудачного проведения эксперимента составляла тридцать пять процентов. Под неудачей я подразумеваю летальный исход для всех участников нашей вылазки. Так что мы с вами уже счастливчики, ваша светлость!