Далекий след императора

Глава 27

Воевода, как звали его в народе, «круглый», был что в ширь, что в высь, с широкими покатыми плечами, выпуклой, могучей грудью, с длинными, до колен, руками. Голова, татарского покроя, сидела прямо на плечах. Глядя на такого обрубыша, было понятно, что этот человек обладает недюжинной силой.

«Круглый», выведя своё воинство на площадь, решил его осмотреть. Всего его набиралось от силы человек четыреста. И то половина была из колодников. Оно само, произвольно, разделилось на две части: колодники и вольница. Воевода слоновой походкой на толстых, как брёвна, ногах, подошёл в первую очередь к колодникам:

— Здорово, люди добрые! — прохрипел он.

— Здорово! — вразброд ответили те.

— Старшой есть? — и провёл взглядом по колонне.

— Есть! — крикнул кто-то.

— Коли есть, иди суды!

К нему подошёл высокий плечистый парень. Воевода, знаток людей, окинул его изучающим взглядом. Лицо, обросшее неокрепшей ещё бородкой, выглядело строго. «У такого не забалуешь», — подумал воевода и даже крякнул, сразу оценив его: подходящ.

— Звать-то как? — спросил он, ощупывая плечо.

Парень дёрнулся:

— Не лошадей выбирать, — и ответил: — Егор.

— Уж ты не тот ли Игорь? — он не договорил, но колодник его понял.

— Тот! — жёстко ответил парень.

И круглый уразумел, что таким не очень-то покомандуешь. С ним надо быть поласковей.

— У тя нихто не убёх? — спросил воевода.

— И не убегут! — он произнёс это таким уверенным голосом, что воевода понял: порядок здесь будет.

— Эх! — вздохнул он, — побольше бы мне таких Игоров!

Воевода ещё раз окинул Егора с головы до ног. От такого взгляда Егор смутился.

— Ты чё мня, как девку, разглядываешь? Скажи луче, когда оружие дашь. Аль на кулаках биться будем?

Воеводу рассмешили эти слова.

— Будет, будет! — сквозь смех ответил он и спросил: — Чё ещё?

— Деньгу на прокорм дашь? Аль опять милостыню просить?

Воевода провёл по густой, коротко стриженой бороде. Крякнул пару раз. Вопрос был справедлив. Вот только не оговорил он с посадником насчёт колодников. Домашние пусты не приходят, а ети...

— Пойдёшь щас со мной к посаднику, — вместо ответа сказал он и направился ко второй группе.

Те уже были вооружены. Чувствовалось, что такое дело для них не впервой.

Воевода, подойдя к посаднической двери, плечом толкнул дверь, да с такой силой, что та, просвистев, громко ударилась о стену, напугав Фёдора. Он даже вскочил, словно в ожидании ворвавшихся литовцев.

— Чё! — забасил воевода, подходя к нему. — Напужался? Ха! Ха! Поди, подумал, литовец ворвался? Ха! Ха! Вынь, какого помощника я привёл, — и отступил в сторону, открывая Егора.

Увидев парня, Фёдор побледнел. Его руки до хруста сжали спилку ослопа.

— Мы чё пришли, — заговорил воевода, — деньги нужны. Им, — он кивнул на стоявшего рядом Егора, — жрать надоть.

— Ты, воевода, прав, — засуетился посадник, — щас, — и двинулся к маленькой дверце за креслом.

— Держи! — и протянул кису не Егору, а воеводе.

Тот взял, подбросил, покачал на руке и, сказав: «Пока хватит, остальное у литовца добудем», протянул её Егору.

— Держи, — и со звоном бросил на ладонь парня.

Когда они возвращались от посадника, во дворе «круглый» остановился и спросил:

— Чё ето ты так напугал Фёдора?

Парень только пожал плечами.

Выйдя из стен Детинца, воевода кивнул направо:

— Мне суды, — сказал он, останавливаясь. — Ты чё делать щас будешь? — взяв его за пуговицу, спросил «круглый».

— Да, неплохо бы ребят поучить малость. А то многие и в руках не держали... — Егор показал на меч воеводы, который болтался у него на боку, пристёгнутый к широкому ремню.

Тот посмотрел на меч, потом на Егора. И неожиданно, расстегнув ремень, подал его вместе с мечом:

— Потом отдашь!

Олгерд стремительно повёл своё воинство по Новгородской земле. Дойдя до реки Шелони, где в неё впадает Пшаги, он внезапно остановился и приказал воеводе Юрию Витовтовичу попробовать войти в город, взяв несколько сот человек.

Появление на дальних подступах врага новгородцы встретили колокольным звоном. Наспех собранная дружина, подкреплённая горожанами, высыпала на крепостную стену. Враг, по всей видимости, хорошо знал сильные и слабые стороны Детинца. И, вопреки ожиданию, начал с ходу штурм с северной стороны. Воевода ударил кулачищем себя по лбу:

— Ай, дурак! Игор, — воскликнул он, — бегом туды! — и махнул в сторону севера.

— А чё туды? — не понял Егор.

— Чё! Чё! — передразнил занервничавший воевода. — Тама вражина.

— Эй, — махнул рукой Егор, — за мной!

Они примчались вовремя. Литовцы, почти не встретив сопротивления, быстро миновали земляной вал и начали рубить близлежащие деревья, чтобы ими перекрыть ров.

У наблюдавшего за ними со стены Егора возникла бредовая идея; напасть на литовцев, которые явно этого не ожидают. Будь рядом кто-то из старших, вряд ли бы это ему удалось. Воевода застрял где-то позади. Посадника не было видно. И Егор, разделив отряд надвое, повёл одну половину к воротам.

Проходя мимо церкви, все встали на колени и попросили помощи. Стража, охранявшая ворота, вдруг воспротивилась и заявила, что без разрешения посадника или воеводы они их не откроют. Правда, один из воинов сказал, что видел, как посадник недавно выехал из крепости.

— Вот, — Егор вцепился в это сообщение, — где я его искать буду? Открывай!

Но стража продолжала упорствовать:

— Ищите воеводу!

— Он, може, тожить сбёг! — крикнул кто-то из колодников.

Егор понял, что ребята рвутся в бой.

— А ну, вяжи их! — крикнул Егор, подскакивая к одному из них и вырывая из его рук бердыш.

Стражники особенно и не сопротивлялись. Некоторые, побойчее, даже устремились вместе с колодниками.

Занятые своим делом, литовцы никак не предполагали, что на них могут напасть. К тому же предводитель уехал осматривать другие стороны Детинца. Внезапность сыграла свою роль. Многие литовцы, не успев добежать до своего оружия, были убиты. Остальные разбежались.

Каким-то чутьём Егор понимал, что преследовать их нельзя. Сами могут попасть в ловушку. Ведь не с такими силами они будут штурмовать. Эти только ведут подготовку. Он еле вернул своих разгорячённых бойцов. И, оказалось, вовремя. Вернувшийся Витовтович малость не успел. Ворота захлопнулись перед его носом.

Страж был прав. Посадника в Детинце не было. Нет, он не струсил. Он поскакал к отцу, чтобы поторопить того для скорейшего выезда из города. Он ужасно испугался: а вдруг литовцы возьмут город, что будет с... Марфой. Выпроводив их в деревню, он вернулся к себе.

Не успел усесться в кресло, как услышал знакомый топот. И опять удар в двери и громкое восклицание:

— А сказали, посадник сбег!

— Отрежь тому язык, — буркнул Фёдор.

— Ну, всё! Милуй Игора и его банду! — провозгласил тот, шлёпнувшись на ослоп. — Вот мерзавец! Связал стражу, вывалился за стены...

Фёдор приподнялся, опираясь на стол руками:

— Предал?

— Да ты чё? Я же сказал... милуй! Прогнал Игор литовцев. Понял? — широкое монгольское лицо воеводы светилось радостью.

Но что-то непонятно было посаднику. Уж больно легко всё получилось. Такого он ещё не встречал. Литовцы — не дети, а опытные воины, это он знал хорошо. И какой-то Егор, не имеющий опыта, так легко...

— Воевода, — усаживаясь, произнёс Фёдор, — ты чё-то не то говоришь. Кто такой Егор? Деревня! Понял? Он телегу-то впервые увидел.

— Так ты же, — лицо воеводы ощерилось, — хотел его на моё место!

— Это... так... погорячился. Вина моя...

— Посадник, — воевода заворочался, ослоп под ним затрещал, — я, — он ударил себя в грудь, — человек простой. Но... Игор... он мотет, могет!

Фёдор фыркнул:

— Чё могет?

— А чё ты сказал! Ты чё на его так... — воевода склонил голову, его серые глаза так и впились в хозяина.

— Я? Да ничего. Но он... убивец! Воевода неожиданно грохнул кулаком о стол:

— И чё?.. Ты обещал? Обещал. Держи слово, посадник! — последние слова несли в себе угрожающие нотки.

Воевода тяжело поднялся и не спеша направился к двери. Не успел он занести ногу через порог, как ворвался какой-то мужик:

— Победа! Победа! — вопил он. — Литовцы дали дёру!

Воевода с насмешкой поглядел на посадника.

Неожиданный выезд в деревню сильно опечалил Марфу. И всё из-за Егора. Евстафий убеждал её, даже крест на себя перед иконами наложил, что Егор погиб. Но почему, стоило Евстафию, тогда на дороге, услышать его имя, как он, не дав ей даже взглянуть на человека, приказал вознице гнать лошадей? Почему? Потом он сказал что тот Егор, который помог им на дороге, преступник, убивец. Нет, что-то тут не так. И почему-то часто сын с отцом о чём-то шепчутся, что-то хотят от неё скрыть? Но что? И сейчас она смотрела в окно и не увидела на дороге ни одного человека. Значит, из Новгорода никто не думал бежать. «Зачем же увезли меня? Что же мне делать, что? О, Господи! Помоги! Надоумь! Не оставляй своей милостью».

Случайно узнав, что у соседки напротив сильно заболел муж, она попросила разрешения у Евстафия его посмотреть. Боярин задумался. Он понимал, что держать девушку взаперти не сможет. И решил: пусть займётся лечением. Оно поможет ей избавиться от разных дум.

Лекаршей она была неплохой. У мужика быстро восстанавливались силы. Хозяйка чувствовала неловкость от того, что родня боярина, она так считала Марфу, ходит к ним, простым смердам. А той, наоборот, очень хотелось приложить к чему-то свою энергию, поговорить с кем-то по душам. И хозяйка не отказывала, облегчая ей душу.

И вот однажды она увидела, как от их ограды отъезжал какой-то незнакомый всадник. О том, что это был непростой человек, говорило то, что боярин сам соизволил проводить его до ворот. Когда Марфа вернулась домой, сразу бросилась к Евстафию с вопросом:

— Кто это был?

Обмануть её было невозможно. Она немедленно чувствовала неправду. А это могло вызвать лишь обострение отношений. И боярин решил сказать всё честно.

— Фёдор сообщил, что литовцы отступили.

Такой Марфы он ещё не видел. Она, как дитя, запрыгала, хлопая в ладоши:

— Ура! Мы едем домой.

Боярину понравилось, что она сказала: едем домой. Но её радость насторожила Евстафия: «Неуж у ней на уме опять этот Ягор?» И он решил как-то поумерить её радость.

— Ой! — вздохнул он. — Кабы чего не вышло.

Назавтра, с тяжёлым сердцем, боярин приказал закладывать лошадей.

Они вернулись в ликующий город. Кругом шла молва, что какой-то Егор избавил их от врагов. Первым, кто поздравил Егора, был... Камбила. Он встретил Егора у ворот, когда тот возвращался после победоносной вылазки. За спиной Камбилы толпилось десятка два людей. Некоторых Егор узнал. Гланда долго то тряс его руку, то обнимал его. Егор переживал нескрываемую радость как от встречи, так и от рукоплескания и криков, которые получил как победитель.

Когда эмоции успокоились и они зашагали по хлюпающим мосткам, Гланда рассказал ему:

— Узнав о твоём задержании, я решил разобраться и направился к посаднику. Но услышал от него, что ты напал на купца. Я не поверил и заявил ему об этом. И решил готовить своих людей, чтобы освободить тебя.

На что Егор резко заметил:

— Ты чё, друг, у тя же ребёнок.

Тут Камбила с улыбкой вставил:

— Скоро будет второй.

— Ну, вот, — продолжил Егор, — да тя наш посадник бросил бы в такую яму...

Но у Камбилы, видевшего друга свободным человеком, было хорошее настроение.

— И что, — заявил тот с улыбкой, — зато мы были бы вместе!

Настроение друг а породило и у Егора приподнятое настроение. И, посмеиваясь, он спросил:

— А чё бы мы делали, вернувшись в твою Пруссию?

Камбила отрицательно покачал головой:

— Там тевтонцы не сегодня, так завтра всё захватят. Мне бы оттуда братца младшего вытащить. Нет, туда нам нельзя. Вспомнят, что ты мне помог бежать, и обоих повесят.

— Вместе бы висели!

— Это бы украсило нашу жизнь! — шутливо ответил Камбила.

Когда они отсмеялись, Камбила вдруг посерьёзничал и как-то странно сказал:

— И тут нет спокойствия. Я думаю, Егор, нам надо перебираться в Московию. Там, слышал я, люди живут гораздо лучше.

На что Егор ответил:

— Я, пока не найду Марфу, никуда не поеду.

— Так давай искать вместе! — предложил друг.

Егор улыбнулся и ответил:

— Давай.

— Может, ты переедешь ко мне? — спросил по дороге Камбила. — Айни будет рада. Она очень хочет видеть человека, который спас её мужа.

Егор подумал и ответил:

— Вообще-то я живу с литовцем.

Камбила встал, как вкопанный:

— Так он же...

— Не-ет, — Егор покачал головой, — разные литовцы есть. Он тоже настоящий...

Взгляд Камбилы, ревнивый и просительный, невольно заставил Егора изменить ответ.

— ... честный. Когда я вернулся, встретил меня душевно.

— Ну... — как показалось Егору, обидчиво произнёс тот.

— Ладно! — твёрдо сказал Егор. — Я предупрежу его, чтобы не беспокоился.

Камбила понял, что Егору трудно расстаться с новым другом, и предложил:

— А ты можешь и его взять. У меня всем места хватит.

— Ладно, посмотрим, — успокоил его Егор, посматривая по сторонам и пытаясь вспомнить, куда идти дальше, ибо он ещё недостаточно знал город. — Мне сюда, — и показал на улицу, начинающуюся недалеко от церкви.

— Слушай, друг! — Камбила положил руку ему на плечо. — Я живу близко отсюда. Заглянем? Посмотришь, как мы устроились.

Егор на минутку задумался, посмотрел на небо, усыпанное звёздами, на круглую, мило улыбающуюся, да ещё и подмигивающую, как показалось ему, луну, махнул рукой:

— А, пошли.

Айни встретила мужа и его спасителя с великой радостью. Проведя их в едальню, она не знала, куда посадить дорогого гостя. Наконец усадила и пошла хлопотать с едой. Вернулась с карапузом. Он внимательно посмотрел на Егора. Тот шутя состроил страшное лицо. Мальчик заплакал и протянул ручонки к отцу.

— Мал, мал, а знает, — глядя на Айни, проговорил Егор, — кто его может защитить.

И в этих словах можно было почувствовать гордость жены за мужа.

После обильного застоя Егор засобирался домой. Айни попыталась уговорить его остаться у них, но Камбила сказал ей:

— Сейчас он не может остаться. Его ждёт товарищ. Но потом, — и посмотрел на Егора, — он будет жить у нас!

Простившись, Егор хотел уйти один, но Камбила категорически заявил, что проводит его.

Дорогой разговор начал Егор. И начал его с шутки:

— Радуйся, Камбила...

Тот удивлённо посмотрел на него:

— Чему радоваться? — спросил он.

— А тому, что тогда ты не уговорил меня остаться на твою свадьбу, испугался, что отобью твою Айни. Ха! Ха!

Камбила понял шутку друга, лицо его расцвело, и довольным голосом спросил:

— А хороша у меня жена?

— Хороша! — и Егор тяжело вздохнул, лицо его опечалилось.

— Не тужи, друг, — сказал Камбила, — найдём твою Марфу.

— Найдём, найдём, — недовольно проговорил Егор, — а где искать-то будем? Где?

— Где, — повторил как-то машинально Гланда.

По его виду можно было догадаться, что у него появились кое-какие соображения. И это подтвердилось.

— Скажи мне, — Камбила остановился, — знаешь ли бояр Дворянинцевых?

— Ты чё! — вскричал Егор. — Да я впервые об их узнал, когда Фёдор, наш посадник, тряс мня и говорил, чё сделает мня воеводой. Ха!

— Он обещал тебя сделать воеводой?

— Да!.. Пустое! — Егор махнул рукой.

— Нет, нет, постой.

Гланда опять призадумался.

— Вот смотри, когда я на щёт тя пришёл к Фёдору.. Дворянинцеву, он встретил мня, как родного. А когда понял, что я прошу за тя, вдруг резко переменился и заявил, чё ты... разбойник. Понял? Дальше. Перед этим, когда мы столкнулись с боярином Дворянинцевым, так он назвал себя, я хотел завязать разговор, поближе познакомиться. Вроде и он этого хотел. Но стоило ему услышать крики: «Егор!», как он дико заорал: «Гони!». Почему?

Егор пожал плечами.

— Скажу, Егор, те дальше. С ним рядом сидела девушка. Хто она ему: жена? Так он для неё очень стар. Может... Фёдор... а?

— Да ну, — махнул рукой Егор, — как они её узнали? Когда жил в селе, я о Дворянинцевых и не слыхал. Никто из них не жил рядом с нами.

Незаметно они вышли на берег Волхова. Река дышала прохладой, которая особенно чувствуется ночью.

Они уселись на край чьей-то вытащенной лодии. Она чуть не сбросила их в воду, чем вызвала смех. И тут Гланда стад проявлять беспокойство!

— Чё ето? — громко втягивая в себя воздух, спросил он, глядя на Егора, который тоже несколько раз громко втянул донёсшийся аромат.

— Никак уха?! — ответил Егор и ещё раз громко втянул воздух. — Точно! — воскликнул он. — Рыбаки, наверно, уху ладят, — и он показал пальцем в темноту.

Удивительно, но в том направлении над рекой виден был огонёк.

— На реке? — удивился Камбила.

— Да там островок, — пояснил Егор и спросил: — Не хочешь ли похлебать ушицы?

— Похлебал бы, — ответил Гланда.

— Щас сообразим. Пошли.

Они шли до тех пор, пока огонёк не оказался напротив них.

— Эй! — крикнул Егор.

Его крик пронёсся над рекой и был услышан.

— Чего надоть? — ответили с островка.

— Ухой не попотчуете? — сложив руки трубкой, спросил Егор.

— Ишь, чё захотел. А бражка естить? — орут с островка.

— А если найдём, лодия будет?

— Будет, будет! — дружно ответили рыбаки.

Егор посмотрел по сторонам.

— Хде-то тута, невдалеке, был Иван Ёлкин.

— А чё ето? — спросил Камбила.

Егор рассмеялся:

— Да кабак.

Егор не ошибся. Поднявшись наверх, увидели огонёк и направились к нему.

Несмотря на поздний час кабак был забит до отказа. В нос ударил извечный кабачий запах: бражки, жареного мяса. Пробившись к кабатчику, они купили у него жбан браги. Егор взвалил его себе на плечи, и они пошли к выходу. Да не тут-то было! К Егору бросилось сразу несколько пьяных мужиков.

— Ты куды несёшь! — заорали они. — Давай-ка здеся... — и они попытались вырвать жбан силой.

Пришлось отбиваться. Вдвоём они быстро «успокоили» пьяную братву. И вот друзья вновь на берегу.

— Эй! — орёт Егор. — Лодию давай!

Там, видать, ждали, надеялись. Лодка с шумом врезалась в берег. Два рыбака услужливо пригласили их в лодку.

И вот они на острове. Костер ярко разгорелся от брошенных дров, а котёл, стоявший невдалеке, дымил манящим запахом. Один из рыбаков в азарте поднял жбан и послушал, тряся его, как там переливается жидкость, и заорал:

— Чарки давай!

Разлили и уху. Егор поднёс чашу к лицу, аппетитно втянул носом и только произнёс:

— Ух-х!

Выпив по чарке за хороший улов, все, разобрав свои чаши, стали дуть на жирную поверхность и втягивать в себя густую, наваристую жидкость. Рыба, чтобы не разварилась, лежала на плахе. После нескольких чарок один из рыбаков стал почему-то потешаться над Егором, что он не женат, и тот мог бы не в меру шутливого и охладить в свинцовых водах Волхова, если бы не странный, похожий на звон колокольчика, звук.

— Стой! — рявкнул пожилой рыбак. — Кажись, естить!

Все прислушались. И точно: звонок повторился. Теперь он был отчётливо слышен.

— Кажись, штука попалась! — предположил кто-то.

«Штука» на их языке означала крупную рыбину. Рыбаков как ветром сдуло. Забыв про выпивку, они бросились к ладье. Рыбачья закваска одержала верх. Возвращались они, шумно дыша и беззлобно переругиваясь друг с другом.

— Да держи ты! Чё, как баба!

— Сам ты баба, — огрызнулся один из них.

Когда подошли, держа на плечах нечто похожее на бревно, старший скомандовал:

— Ложь!

Они начали бережно опускать, и вдруг «бревно» неожиданно ожило. Оно так ударило хвостом, что один рыбак отлетел в воду а другой, теряя лапти, улетел в кусты. Вырвавшись, рыбина, извиваясь всем телом, устремилась к воде.

— Держи! Мать твою! — орёт старший, крутясь, как волчок, вокруг пойманной добычи.

Сам боялся подойти поближе, чтобы, не дай бог, та его не задела. Ноги может сломать. Что делать тогда? Гости вскочили враз. Егор упал на рыбину. Но та, скользкая, вырвалась. И, если бы не Камбила, она точно бы вернулась в свою стихию. Он, схватив рыбачий топор, ловким ударом перебил ей хребет у самой головы. Рыба слабо дёрнулась и застыла всего в шаге от спасительной воды.

Теперь весь разговор пошёл вокруг пойманного сома. Они и шагами его мерили. И пробовали по очереди его поднять.

— Ох, ты и ловок! — одобрительно глядя на Гланду, сказал старший рыбак. — Братцы! Выпьем за... ты хто? — глядя на Камбилу, спросил старшой.

— Да я Гланда Камбила, — ответил он, слегка приголубив бражки.

— А откель будешь? — пытливо допытывается рыбак. — Чё-то я тя раньше не видел.

— Да из... Пруссии.

— Прусак?! — удивился тот. — А чё тут делашь?

— Жить буду.

— У нас?

— Да.

— А чё, братцы, — поворачиваясь к остальным сказал старшой, — нам таких надоть. Вижу, ловок ты, парень. Вот... мы тя щас приобщим к русским. Петро! — он повернулся к моложавому, рослому рыбаку. — А ну! — и подмигнул.

Рыбак, гогоча, подхватил посудину и кинулся к реке. Когда вернулся с полной посудиной, подал её старшому. Тот, подойдя к Гланде, сказал:

— Пущай твоя жисть на новой земле будет полной, как ста шайка. Твой двор набит всякой живностью, стол ломится от еды, чтоб детёв было много да жинка жива, здорова. Чтоб любил и берег нашу и свою землицу. Вражья б не боялси. А коль помирать за её придётся, так чтоб не стыдно было те на том свете. С рускостью тя! — и, подняв шайку, облил его с головы до ног. — А терь за нового русского!

Прощались они, когда тёмные воды реки позолотились первыми лучами нового зарождающего дня. Рыбаки решили меж собой подарить новому руссу свою ночную добычу.

Камбила стал отказываться от рыбины, да старшой строго сказал:

— У нас, у русских, так говорится: дают — бери, а...

Кто-то из рыбаков договорил:

— ...бьют — беги!

Все рассмеялись.

Они ещё долго прощались на берегу. Когда Камбила и Егор наконец остались одни, Гланда, поглядывая на рыбину, сказал:

— Ты знаешь, Егор, а вы русские, какой замечательный народ!

— Когда нас крестят, то тоже в воду окунают, — зачем-то поясню! Егор.

— Вот вишь, мня крестили как русского человека. Скажи, Игор, а Айни, мои дети тожить стали русскими?

Егор постарался сделать лицо серьёзным и спросил:

— А как ты думаешь?

— Думаю... да.

— И правильно! — он шутливо толкнул его в плечо.

— Чё нам с этой штуковиной делать? — Гланда носком сапога пошевелил тушу.

— Щас споймаю возок и отвезём к те, — ответил Егор и бегом стал подниматься по крутому берегу.

У ворот Гландова двора хозяин прощался с Егором уже не один. Его крепко держала за руку Айни, которая целую ночь не сомкнула глаз в ожидании невесть куда девшегося мужа. А завидя их, бросилась навстречу. На прощание Камбила сказал:

— А всё же давай начнём с этих Дворянинцевых.

Егор только посмотрел на него, но ничего не сказал.