Дамский негодник

Глава 11

– Точно, Пекалова, – обрадовался Сасунян. – Анфиска Пекалова, девчонка с хитринкой, но очень забавная. Как я забыл? Ведь поначалу я над Мишкой так и подшучивал: «Ну что, опекаешь свою Пекалову?» Он ее хорошо опекал, дом огромный купил в Сестрорецке, в самом престижном месте, в курортной зоне. К дому мебель, машину. Теперь трудно Анфисе придется без Миши. Как это все содержать?

Самсонова задумчиво произнесла:

– Анфиса Пекалова.

Карапет Ашотович наконец поразился:

– Я как-то не совсем уловил, вы что, с ней знакомы, с Пекаловой?

– Однажды виделись, недавно совсем.

– А я давненько ее не видел. Интересно, как она теперь поживает?

«Он не знает, что Анфиса не поживает уже?» – удивилась Далила и сообщила:

– Пекалова умерла. Точнее, погибла.

Сасунян отшатнулся:

– Не может быть! Погибла? Когда?

– А вот мы сейчас и узнаем.

Самсонова решительно придвинула к себе телефон и, торопливо набирая номер Куськиной, заметила:

– Как тесен мир, – и осеклась: в трубке щелкнуло.

– Генриетта Карловна, – оживилась Далила, услышав голос своей пациентки, – это Самсонова вас беспокоит.

На том конце провода тоже произошло мгновенное оживление:

– Ах, Далилочка, милая, я вас сразу узнала. Очень рада слышать вас снова.

Еще бы, Куськина пропустила половину сеанса: ее час Самсонова вынуждена была отдать Сасуняну. Поскольку график приема был слишком плотно расписан, приходилось выкручиваться за счет менее нуждающихся в помощи доктора пациентов. Но сама-то Куськина считала, что уж она-то в помощи крайне нуждается. Ее раздувало от информации. Далила не сомневалась, что далее речь пойдет о соседе-Изверге – речь, в которую трудно будет вставить и слово. Поэтому она поспешила повернуть разговор в нужное русло.

– Генриетта Карловна, – с напором защебетала она, – простите за неуместный каламбур, но я вас побеспокоила из-за покойной вашей соседки. Дело в том, что среди моих старых друзей отыскались общие с ней знакомые. Довольно близкие, надо сказать. И представьте себе, в связи с этим выясняется, что не все слышали о гибели Анфисы. Они хотели бы знать, когда погибла Пекалова. Вы не помните точной даты?

Генриетта Карловна с гордостью сообщила:

– Помню, конечно, шестого числа этого месяца. Этой даты я никогда не забуду. В тот день и в моей жизни произошло событие, даже не знаю, хорошее или плохое. Хотелось бы получить вашу оценку. Я вам рассказывала уже, но, боюсь, не со всеми деталями, все как-то наспех…

Далила ее прервала:

– Спасибо огромное, завтра расскажете.

– Да, конечно. У меня тьма новостей!

– Шестого числа этого месяца, – прошептала Самсонова, задумчиво вешая трубку.

Карапет Ашотович изумился:

– Шестого?!

И, бледнея, промямлил:

– А Михаил застрелился седьмого.

Далила растерянно заключила:

– Похоже, он Пекалову и убил.

– Совсем не похоже, – восстал Сасунян. – Вы не знаете Михаила. Он был мягким и добрым. Миша был нерешительным. Он с каждой мелочью бежал за советом к жене. Или ко мне.

Заметив в глазах Далилы сомнение, Карапет Ашотович махнул рукой и с обидой воскликнул:

– Ладно, правду скажу, хоть и не принято о покойниках. Если уж на то пошло, знайте: женщины про таких, как Миша, говорят «размазня». Хотя я его размазней не считал. Он так выглядел от излишней порядочности. Порядочность ему мешала везде: в бизнесе, в дружбе, с женщинами, в семье. Стараясь никого не обидеть, он только и делал, что врагов наживал.

– Погодите, – перебила его Далила. – Зачем вы мне это рассказываете?

– Хочу вас убедить. Миша был моим другом.

– Но он покончил с собой, значит, была причина.

– Я с ним виделся пятого. Мишка был на подъеме, полон планов, собирался ехать к Анфисе, предвкушал ночь любви. Правда, до этого Мишка месяца три ходил задумчивый и смурной. Я спрашивал, помощь свою предлагал. Мишка отнекивался, убеждал меня, что у него все о'кей. Потом, видимо, утряслось. Мишка ожил, а пятого мне даже сказал: «Кара, я счастлив. Все оказалось так просто».

– Что – все? – поинтересовалась Далила.

Карапет Ашотович пожал плечами:

– Я не расспрашивал. У мужчин не принято лезть друзьям в душу. Знаю одно: Мишка был счастлив и умирать не собирался, а затем вдруг взял и застрелился.

– Ясно, – кивнула Самсонова и вызвала секретаршу.

– Дашенька, – попросила она, – пожалуйста, загляни в наш журнал. Хочу знать, на какое число в этом месяце записывалась ко мне Анфиса Пекалова.

Дарья кивнула и выплыла из кабинета, особо бессовестно виляя стройными бедрами. Подбил ее на такую игривость чрезвычайно мужской взгляд Сасуняна (даже в такой грустный момент он был верен себе).

Вскоре Дарья вернулась и сообщила:

– Анфиса Пекалова была записана на седьмое и не пришла.

– Спасибо, Дашенька, ты свободна, – кивнула Самсонова и, бледнея, уставилась на Карапета Ашотовича.

– Что случилось? – заметив перемену в ее лице, взволнованно спросил он.

– А вы разве не поняли? – удивилась Далила. – Впрочем, что это я, вы же не знаете, – спохватилась она. – Дело в том, что вечером шестого числа Анфиса рвалась ко мне на прием, но я уже уходила.

Карапет Ашотович осведомился:

– Как она к вам попала?

– Случайно, направляясь к нотарису. Его офис в другом конце коридора.

Сасунян опешил:

– К нотариусу? А что она там забыла?

– Лепетала что-то про завещание, говорила, что на нее покушается муж.

– Какой еще муж? У Анфисы не было мужа!

Самсонова пояснила:

– Так она называла любимого человека, кажется, он обещал на Анфисе жениться. Как я теперь понимаю, речь шла о Михаиле Калоеве.

– Чушь! – Карапета Ашотовича передернуло. – И вы ей поверили?

– К сожалению, нет, – вздохнула Далила. – Анфиса твердила про отравление, говорила, что еле выжила, что ей опасность грозит, что она любит мужа, но он ее почему-то хочет убить. «Травит и травит», – рыдала она.

– Травит? Ха-ха! – нервно рассмеялся Сасунян и огорошил Далилу:

– Анфиса умерла от побоев, – сказал он и добавил (увы) без сочувствия: – Ее насмерть забили.

Даже злорадство почудилось Самсоновой в его голосе.

«Выходит, Карапет знал о смерти Анфисы, он только что проболтался. Но зачем он пытался скрыть от меня это?» – мысленно изумилась Далила.

Она не стала ловить Сасуняна на лжи.

– В тот вечер, шестого, мне пришлось уйти по срочному вызову к пациенту, – сказала она, – поэтому принять Анфису я действительно не могла. Даша записала ее на субботу, седьмое. Поджидая Анфису, я провела в офисе половину своего выходного, но девушка, как теперь выяснилось, прийти не могла. В живых ее уже не было.

Карапет Ашотович взвыл:

– Но Мишка не мог ее так зверски заби…

Он осекся и впал в задумчивость. Далила ему не мешала и спокойно ждала.

– Почему Михаил не сказал мне про гибель Анфисы? – нарушил он тишину воплем отчаяния.

– Вы о чем? – удивленно поинтересовалась Далила.

– Михаил от меня ничего не скрывал, почему же он скрыл смерть Анфисы? – уже растерянно спросил Сасунян.

Самсонова холодно осведомилась:

– А когда бы он вам сказал про нее? Шестого, как я поняла, вы не виделись, а седьмого он застрелился.

– Правильно, но мы виделись с Михаилом пятого. Он был весел, строил различные планы, собирался Анфиску везти на моря. Шестое – пятница. По пятницам он всегда приезжал к Анфисе и частенько оставался у нее ночевать. Что заставило Михаила заночевать на фабрике перед самоубийством? Хотел разобраться в себе? Нет, это вряд ли. Мишка был в панике, но почему не обратился ко мне? Почему ничего не сказал про Анфису?

Сасунян схватился за голову.

– Да, странно, – согласилась Самсонова и задумчиво поинтересовалась: – А какой был характер у этой Анфисы? И как девушка выглядела?

Умудренная опытом, она усомнилась, Анфиса ли к ней приходила? Или кто-то другой исполнял роль Анфисы.

– Выглядела отлично, – вздохнул Сасунян. – Высокая, стройная, синеглазая, очень красивая. И характер нормальный. Веселая, озорная, но вообще, по жизни, рассудительная и спокойная. Расчетливая слегка, но женщин это не портит.

– А могла она, скажем, подраться?

Карапет Ашотович отшатнулся:

– Подраться? С кем?

– Скажем, с девушкой. Например, с Дашей, моей секретаршей. Вы ее только что видели.

Сасунян потряс головой:

– Ни в коем случае. Анфиса умела поставить на место любого. Я сам когда-то ее научил, но драться, это вряд ли. В этом смысле Анфиса была скромной и даже застенчивой, провинциалка до мозга костей.

– Но она с дракой ломилась в мой кабинет, – сообщила Далила. – Из этого делаю вывод, что Анфиса была на взводе. И кричала она про отравление. У Пекаловой действительно были проблемы.

Карапет Ашотович буркнул:

– Об этом я слышу впервые. Даже не знаю, что вам сказать. Если думаете, что Миша сначала Анфису убил, а потом сам застрелился, то это полный абсурд. Так думать может лишь тот, кто совсем не знал Михаила.

– Хорошо, – согласилась Далила, – вернемся к вашей бессоннице. Само собой вырисовывается предположение, что дело в Марине Калоевой.

Сасунян оживился:

– Я и сам так предполагал. Хочу с ней помириться. А вы не могли бы мне в этом помочь? – спросил он, мигом лишаясь симпатий Далилы.

– Все в нашей власти, будем работать, завтра жду вас в это же время, – сказала она.

Проводив Карапета Ашотовича, Далила подумала: «Ну и наглец. Просит меня, подругу жены, наладить контакт с любовницей».

Она не сомневалась уже, что у мужа Людмилы был роман с Мариной Калоевой, был. Был, но почему-то вдруг поломался.

«Что настроило Марину против Карапета Ашотовича? Возможно, существование Анфисы. А может быть, и нечто другое. Чувствуется, в этом деле много загадок. Не дай бог, муж моей школьной подруги окажется жестоким убийцей. Если Михаил не говорил ему про гибель Анфисы, то как Сасунян об этом узнал? Был там? Или все хуже: сам Анфису убил? Не в этом ли корень его нервного состояния и бессонницы?»

Самсонова потрясла головой, сбрасывая страшные мысли, и приказала себе: «Не делай поспешных выводов. Работай. Ищи».

Вспомнив о своем плотном графике, в который необходимо как-то втиснуть мужа подруги, она вызвала секретаршу.

– Дашенька, – попросила Далила, – дозвонись до Светланы Михайловны. Выясни, почему она опять не пришла.

– Сто раз уже этой болтуше звонила, – пискнула Дарья, сердито дернув плечом.

– И что?

– Телефон не отвечает.

– Тогда отдаю ее часы Сасуняну, а к тебе будет огромная просьба.

– Что, зайти к ней после работы? – догадалась Дарья и зло сообщила: – Была я уже вчера у вашей Светланы Михайловны. Она там не проживает.

– Неужели чужой адрес дала мне? – поразилась Далила. – Зачем? Но телефон точно ее. По этому номеру я ей частенько звонила.

Даша сердито напомнила:

– Телефон не отвечает.

– А ты все же звони, вдруг дозвонишься, – попросила Самсонова и, нахмурившись, пояснила: – Я волнуюсь. Светлана Михайловна неожиданно перестала посещать мой кабинет, без объяснений, без предупреждений. Это странно. Я думала, мы подружились. Она человек серьезный.

– Что тут странного, – хмыкнула Дарья. – Она из-за мужа сюда ходила, хотела его под себя переделать, а вы ее убедили, что с мужем не выгорит. Он же хам, он ненавидит всех женщин. А хам, он и в Африке хам. Так нечего для него и стараться, вот она и перестала ходить.

Самсонова не согласилась:

– Про мужа твержу я давно, но ты видела, как Светлана Михайловна упорно старалась. Она, кстати, переделывала себя уже, а не его, пыталась стать дерзкой, напористой, энергичной. А тут вдруг от затеи своей отказалась.

– И правильно сделала. Я бы таких мужиков своими руками душила. А Светлана Михайловна хоть и болтушка, но милая, симпатичная женщина.

– Хочешь сказать, она прислушалась наконец к нашим рекомендациям и развелась?

– А почему бы и нет, – фыркнула Даша. – Давно уж пора.

– Дай бог, – вздохнула Далила, – но почему она не звонит? В таких случаях пациенты обычно звонят, хвастают своими успехами. Я за нее переживаю.

Дарья махнула рукой:

– Не переживайте, Светлану Михайловну я разыщу. Вы меня знаете, мертвого из-под земли достану, если, конечно, захочу.

– Ой, захоти, пожалуйста, Дашенька, – с улыбкой попросила Самсонова.

И грустно подумала: «Только не мертвой. Слишком много образовалось вдруг мертвецов».