Дамский негодник

Глава 3

Самсонова не дождалась Анфису следующим утром. То, что девушка не пришла, Самсонову не взволновало, а рассердило.

– Знала бы ты, Дашенька, как жаль времени, потраченного впустую, – посетовала она секретарше в следующий понедельник. – Над книгой некогда поработать, столько домашних дел, а тут…

– Что? Не пришла Пекалова! – ахнула Даша.

– Не пришла. Все, никогда больше не попадусь на уловки несерьезных людей, – в который раз поклялась с досадой Самсонова.

Секретарша кивнула с сочувствием, но напустилась:

– А все ваша доброта, Далила Максимовна, сколько раз я вам говорила…

Наткнувшись на горестный взгляд патронши, Дарья одумалась и проворчала:

– Я и сама виновата. Впредь буду умней. Теперь не стану тревожить вас из-за взбалмошных и вздорных девиц.

– Тебя я не виню, она дерзко ко мне прорвалась.

– Уж найду способ, как обламывать наглючек, – заверила секретарша.

– Спасибо, – поблагодарила Самсонова и вздохнула: – Увы, порывы юности движимы настроением. Я слишком занята, чтобы потворствовать этим порывам. Правильно, Дашенька, не пускай больше ко мне случайных девиц. Я на тебя очень рассчитываю, – заключила Самсонова и больше не вспоминала Анфису.

Не вспоминала до тех пор, пока не увидела сон. Это был кошмар в стиле голливудских ужастиков. Анфиса опять рвалась на прием к Далиле, но выглядела она безобразно. Это была не стройная симпатичная девушка, а черный раздувшийся труп. В гниющей плоти его кишели белые черви. От трупа исходил удушливый смрад, но труп надвигался и зловеще вопил:

– Ты! Ты виновата! Ты меня не спасла!

– Почему я должна была вас спасать? – вежливо интересовалась Далила во сне. – Почему именно я? Я психоаналитик, а не милиционер.

Труп громыхал инфернальным хохотом:

– Xа-xa! Почему ты?! Потому, что я просила тебя о помощи! Тебя, а не ментов! Теперь знай, это ты! Ты убила меня! Своим равнодушием ты меня погубила!

Самсонова хотела бежать и не могла: ноги словно в землю вросли. А труп неотвратимо надвигался: удушливый и ужасный – ходячая плантация белых червей. Жуткие руки угрожающе тянулись к застывшей от страха Далиле. Сейчас они тронут ее, сейчас схватят, сойдутся на шее и…

И… в этот миг раздался неописуемый звон.

Проснулась Далила в холодном поту. Подскочила, нащупала кнопку будильника, зло вдавила ее и подумала: «Что за гадость мне снится? Магнитная буря, что ли, сегодня? Но вставать все равно пора».

После развода с мужем нервишки пошаливали, Самсоновой иногда снились кошмары (перед магнитной бурей), но таких ужасных еще не бывало.

Далила сбросила с себя мерзость сна, приняла душ, наспех позавтракала и понеслась на работу.

Но сон не отпускал: решительно выставленный из сознания, он повис над Самсоновой отвратительным фоном: тревожным, зловещим.

На этом фоне и протекала ее успешная жизнь: Далила выпорхнула из подъезда, понеслась на работу, лихо посылая в обгоны юркий «Форд», вошла в кабинет.

Первой пациенткой в тот день была трещотка Светлана Михайловна. Едва она принялась ругать «мучителя-муженька», фон мгновенно исчез. Далила с удовольствием погрузилась в работу.

Светлана Михайловна была из тех пациентов, которые с ходу бросаются в объятия психоаналитика. Они смотрят на специалиста как на бога, как на кумира. Светлана Михайловна на Далилу только что не молилась. Она так упорно и так настойчиво тянула Самсонову в близкие отношения, в дружбу, что сопротивление было смерти подобно.

Опытная Самсонова не сопротивлялась. Несмотря на чрезмерную словоохотливость, Светлана Михайловна была ей симпатична. Все тесты разом показали Самсоновой: пациентка умна, мудра, покладиста и уживчива, благожелательна, открыта, откровенна, чиста. Милая, добрая женщина, затюканная злобным несдержанным мужем. Болтливость ее скорее всего блок, защита – вот только против чего? Или против кого?

Пожалуй, лишь на этот вопрос не могла ответить Далила, так понятна была ей Светлана Михайловна. У добрых отзывчивых людей излишней болтливости быть не должно. Почти все болтуны эгоисты, почему же болтает она, эта славная женщина? От смущения? Или пытается что-то скрыть? Заболтать?

У нее есть тайна?

Гадая, Самсонова твердо знала: чем бы ни была вызвана болтливость Светланы Михайловны, в любом случае вызвана она чувством стыда. Ее болтливость – признак нечистой совести.

Возникал новый вопрос: перед кем нечиста ее совесть? Перед мужем? Перед Далилой? Перед собой?

Впрочем, тайна Светланы Михайловны не мешала работе. Больше мешало то, что Самсонова не имела возможности изучить психическое состояние мужа своей пациентки. Светлана. Михайловна наотрез отказалась привести его на прием.

– Что вы, что вы, – округляя глаза, пугалась она, – мой Пусик меня побьет, если узнает, что я его деньги пускаю по ветру. Он озвереет, если услышит про психоанализ и все такое. Пусик не верит в эту науку.

Таким образом, Самсонова почти вслепую решала сложнейшую и тривиальнейшую задачу: пыталась выяснить, есть ли условие, при котором тяжелые отношения между супругами переродятся в счастливую семейную жизнь. Светлана Михайловна мужа своего обожала, а не просто любила, но обид накопилось так много, что она готова была пойти на развод.

– Это не жизнь, – капая слезами, жаловалась она, – это сплошной скандал. Порой мне кажется, что Пусик меня ненавидит.

Действительно, складывалось именно такое впечатление, что не удивляло бывалого психоаналитика Далилу Самсонову. Адам Юг, аналитик из лондонского психологического Центра, утверждал, что все мужчины – женоненавистники. В своей книге «Почему мужчины ненавидят женщин?» он докопался до истины. Далила не совсем была с ним согласна, но Юг утверждал, что явление «потери детского нарциссизма», которое происходит у мальчиков в возрасте 6–15 месяцев, когда мать «отторгает» ребенка, влияет на отношение мужчины к женщине на протяжении всей его жизни. Некоторые мужчины в целом изменяют это свое отношение, но чаще «агрессивность» к женщинам у мужчин остается и поддерживает их чувство власти над ними.

Этим объясняется причина, по которой мужчина тяжело переносит критику женщины. Обидчица женщина (от груди оторвала!) критикует еще: находит во мне (идеале!) какие-то недостатки. Такая «несправедливость» преследует мужчину с младенчества и до смерти. Его, бедолагу, «пинают» все: мама, бабушки, тетушки, сестры, воспитательницы, учителя. Все женщины его критикуют и поучают. Жизнь мужчины ужасна, в результате он просто звереет и набрасывается… на жену.

Прав Юг или не прав, но муж Светланы Михайловны изумительно походил на описанный в его книге образ мужчины. Пусика Светланы Михайловны раздражало в своей «дрожащей» половине все: от выбора подруг, кофемолок и банков до ее любимых певиц, телепередач и журналов. На любое невинное слово жены он реагировал резко и шумно. Порой доходило до драк. Но на вопрос Самсоновой: «С чего начался скандал?» – затравленная Светлана Михайловна лишь пожимала плечами:

– А бог его знает, уже и не помню. Слово за слово и поехало.

Но все же в процессе работы Самсоновой удалось выяснить, что является постоянной причиной скандалов: критика! Точнее, протест супруга против критики Светланы Михайловны.

(Вот вам и Юг – попробуй ему не поверить.)

Пусик настолько боялся критики, что ждал ее там, где и не предвиделось. Он частенько упреждал надуманный им удар грубостью и протестом, хотя жена и не собиралась на него нападать. Светлана Михайловна, полная благих намерений, раздражала его потому, что внешне она была слишком похожа на мать Пусика, властную и грубоватую женщину. В конце концов Далила вынуждена была вынести приговор: брак не подлежит переделке. Пусик и Светлана Михайловна – несовместимы. Штопать и клеить их отношения бесполезно.

Казалось бы, все – о чем еще разговор?

Нет же, Светлана Михайловна продолжала посещать кабинет Далилы Самсоновой. Теперь ее обуревало новое любопытство:

– А с кем он совместим, мой ненаглядный Пусик?

– С женщиной волевой, грубоватой и властной, – сожалея, призналась Самсонова. – Пусик с ней будет мучаться, но хамить такой не решится. А ей безразличны все его неувязочки. Она не будет переживать, как вы, она занята собой. Брак приобретет форму вялотекущей склоки, которая будет привычна и Пусику, и его новой жене. Вечный бой – их нормальное состояние. Вы же склонны к теплым, дружеским отношениям. Склока для вас губительна.

Вроде бы исчерпан вопрос. Наступила пора решительных выводов.

И что же? Светлана Михайловна сделала вывод и развелась?

Ничуть. Она… попросила у Самсоновой чуда.

– Не могли бы вы помочь мне преобразиться, – попросила она.

– В кого? – поразилась Далила.

Бедняжка промямлила:

– Да в эту самую грубоватую, властную женщину, к которой Пусик уйдет.

На какие только самопожертвования не решаются бедные жены ради семейного счастья!

Теперь Далила (мысленно обливаясь слезами) совершала страшное преступление – с точки зрения общества, разумеется. Она давала рекомендации Светлане Михайловне, как испортить ее на редкость хороший характер. Не давать рекомендаций было нельзя: настроилась пациентка чрезвычайно решительно. Откажи ей Самсонова, другого специалиста найдет, а где гарантии, что новый специалист отнесется к ее проблеме честно и добросовестно? Да и будет ли он мастером своего дела – вот в чем вопрос. Слишком много развелось шарлатанов.

Но с другой стороны, как опытный специалист, Самсонова знала: пациентке просто не повезло, нарвалась на подлеца. Женщины с ее характером редко бывают несчастными, им обычно «везет» – слово взято в кавычки лишь потому, что везения нет. Здесь работает народная поговорка: посеешь характер, пожнешь судьбу. Обычно у женщин с таким характером все в жизни ладится: дом – полная чаша, любящий муж, отличные дети.

Почему ладится, спросите вы? Потому что они сильны, ответит вам психоаналитик Самсонова. Уж кто-кто, а она знает, что эгоисты лишь кажутся сильными, на самом деле они слабаки. Лишь слабаки живут по принципу: дай бог себя ублажить, а ублажая, ни в чем себе не отказывай, и фиг с ними, с друзьями, родственниками, сослуживцами. Поэтому эгоисты несчастны – их радость равна единице.

Истинные силачи духа, конечно же, альтруисты. Поскольку они счастливы, видя радость в чужих глазах, их радость так бесконечна, как бесконечна Вселенная. Альтруистов немного, но все они действительно счастливы. (Если, разумеется, принять формулу: счастье – радость дарить людям радость.) Альтруисты себя раздают, но и получают от мира достаточно. Светлана Михайловна была альтруисткой.

Неудивительно, что от создавшейся ситуации Далила страдала. Она мучительно искала решение этой проблемы, опасаясь за дальнейшую судьбу Светланы Михайловны. Та героически работала над душой, пытаясь повернуть вспять свой редкий характер и двинуть от надоевшего альтруизма к манящему Пусиком эгоизму.

Слава богу, выслушивая ее отчеты о проделанной работе, Самсонова видела: успехов практически нет. Но Светлана Михайловна проявила недюжинное упрямство: она над собой трудилась мятежно и героически, однажды даже посмела крикнуть на мужа: «Дурак!» За что, правда, немедленно получила пощечину, но надежд не утратила: «А вдруг в ближайшее время пощечину отпустит моя рука?»

Почему именно в этот день лопнуло терпение Далилы, она и сама не знала, но терпение лопнуло.

– Если вы превратитесь в грубую властную женщину, Пусик вас бросит, – спокойно сообщила она.

Светлана Михайловна схватилась за голову и, бледнея, спросила:

– Но почему?

– Испытав над вами беспредельную власть, он своим браком доволен. Пусик вам доверяет, он может на вас положиться, ему очень уютно рядом с такой женой: захотел – пнул, захотел – приласкал. А вы собираетесь поломать ему удовольствие. Он слабый и инфантильный. Вы опора его, защита от жизни.

– Опора, которую он ненавидит? – поразилась Светлана Михайловна.

Самсонова подтвердила:

– Да.

– Но за что он ненавидит меня?

– За то, что вы сильнее его. Но с вами ему хорошо. Пусику не страшно заплывать в самые холодные воды жизни, зная, что вы всегда рядом со своим теплым плечом и добрым советом. Вы понимаете, чего хотите его лишить?

Светлана Михайловна растерялась:

– Чего?

– Да плеча! Своего плеча, – рассердилась Далила и строго спросила: – Чему я вас уже месяц учу?

– Как быть эгоисткой.

– Именно. Но это абсурд. Вы страдаете, отбирая. Радость жизни для вас состоит в том, чтобы всем себя раздавать: родственникам, друзьям, коллегам, соседям. Этим вы счастливы.

Самсонова хлопнула по столу ладонью:

– Все, не могу больше смотреть на то, как вы себя ломаете!

– Почему? – вздрогнула Светлана Михайловна.

– Это вредно для вас, – принялась увещевать Далила. – Поймите, как только у вас это получится, как только вы изменитесь, как только Пусик поймет, что вы эгоистка, он бросится на поиски другого плеча.

Светлана Михайловна жалобно похлопала глазами и, горестно пискнув, напомнила:

– Вы же говорили, он будет искать эгоистку.

– Он будет искать «плечо», а найдет эгоистку, – горестно просветила ее Далила.

– Но почему он женился на мне?

– Думаю, это произошло случайно.

– И что теперь? – охнула Светлана Михайловна. – Что я должна, по-вашему, делать?

Далила решительно постановила:

– Вы должны немедленно развестись с вашим Пусиком.

И грустно добавила:

– Пока он сам вас не бросил.

– А если не разведусь?

– Он вас погубит.

– А если мне все равно? Мне страшно жить без него.

Самсонова уверенно сообщила:

– У вас впереди отличное будущее. Потерпите немного, счастье не за горами.

Светлана Михайловна обиженно шмыгнула носом, сказала «спасибо» и поднялась. Было очевидно, не этого она ждала от Далилы. Дверь захлопнулась твердо и даже сердито, на том прием и закончился.

Едва Далила осталась одна, появился назойливый фон: труп Анфисы – кошмар этой ночи…

Возможно, фон вызвала Генриетта Карловна – Куськина мать. Следующей за Светланой Михайловной по графику шла она, соседка Анфисы – как тут не вспомнить про сон?

Куськина мать запаздывала, Далила (неосознанно) нервничала, ждала с нетерпением.

Наконец дородная Генриетта Карловна, прижимая к груди собачонку, вплыла в кабинет. Падая в кресло, она драматически простонала:

– Ах, он доконает меня!

В этом месте (по сценарию Куськиной) Далила должна бы спросить:

– Что еще выкинул этот прохвост?

Но против всех правил Самсонова не спросила. Против ожиданий Генриетты Карловны Далила воскликнула:

– Скажите, пожалуйста, как поживает ваша соседка?

Лицо Генриетты Карловны вытянулось.

– Какая соседка? – спросила она.

– Анфиса, – пояснила Самсонова.

В ответ раздалось возмущенное:

– Эта тварь давно умерла!

– Умерла? Давно? – поразилась Далила. – Но, кажется, мы недавно с ней виделись.

– Вы были знакомы с этой шалавой? – холодно осведомилась Куськина, прижимая к себе собачонку так, словно возникла острая необходимость закрыть ее своим корпулентным телом от всей грязи мира.

Вместо ответа Далила воскликнула:

– Девушку отравили грибами?

Генриетта Карловна безразлично пожала плечами:

– Кто сказал, что отравили?

Самсонова растерялась:

– Сама Анфиса мне говорила, что ее травят, что ее хотят отравить.

– Это кто же?

– Вроде ее жених.

– Да-а?! У этой твари был и жених?

Куськина громко заржала.

– Девочка умерла, что здесь смешного? – рассердилась Далила. – Она предчувствовала свою гибель. К сожалению, я ей не поверила, но, возможно, ее действительно отравили.

Генриетта Карловна зло сообщила:

– Коли так, то, скажу я вам, она упиралась! О-о, как она упиралась! Как теща в том анекдоте, которая умерла от грибов, но есть их до смерти не хотела.

Самсонова попросила:

– Поясните, пожалуйста.

И Куськина пояснила:

– Девчонку грубо убили. Ссадин и синяков на теле Анфиски не счесть.