Дамский негодник

Глава 20

– Я все видел своими глазами!

Карапет Ашотович осекся и замолчал.

– Вы были в ту страшную пятницу у Анфисы? – испуганно прошептала Далила.

Сасунян судорожно сглотнул:

– Был.

И снова пауза, мучительно длинная.

– Что же случилось там? Продолжайте! – не выдержав, закричала Далила.

Он сдавленно сообщил:

– Анфиса сама меня позвала. Сказала, что должен приехать Миша, сказала, что все против нее, что она всех боится, но особенно Михаила Калоева. Она почему-то решила, что должна умереть именно в эту ночь.

– Как думаете, почему?

– Точно не знаю. Кажется, ей угрожали по телефону. Она лепетала, что отомстит за себя, что завещание срочно составила, что, если погибнет, доля Рубена достанется мне. Говорила, что уж если ей суждено умереть, то пусть все будет по справедливости. «Слишком грешна, может, на том свете зачтется», – сказала она.

Далила задумчиво осведомилась:

– О какой справедливости она говорила?

Карапет Ашотович покачал головой:

– Сам не понял. Она торопилась, бессвязно и лихорадочно лепетала, нервничала, то вскакивала, то садилась, то носилась по комнате. Поглядывала на часы, словно кого-то ждала. Я ничего не понимал, пытался ее успокоить и расспросить, но не успел.

– Не успели? – поразилась Далила. – Что же вам помешало?

– Телефонный звонок. Кто ей звонил, Анфиса мне не сказала. Поговорив, вспыхнула и закричала: «Это она! Хорошо, что ты здесь! Прячься! Если что, будешь свидетелем!»

Сасунян опять замолчал и понурился, страдальчески схватившись за голову.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросила Далила.

Он отмахнулся:

– Нечего продолжать, не видел я ничего. Анфиса в подвал меня потащила, сказала: «Пока сиди здесь. Когда позову, немедленно выходи». Я и сидел, как дурак.

– Что, не позвала?

– Не позвала.

– И вы ничего не слышали?

– До меня доносились женские крики. Недолго, вскоре все смолкло. Я какое-то время в подвале сидел, ждал, когда позовет. Она долго, очень долго меня не звала. Заподозрив неладное, я вышел и…

Сасунян замолчал. Из-под его густого чуба по низкому плоскому лбу покатилась крупная капля пота.

– Анфиса была мертва? – догадавшись, глухо спросила Далила.

На ее страшный вопрос Карапет Ашотович долго не отвечал. Самсонова молча ждала. Наконец он жестко сказал:

– Анфиса была не просто мертва. Хуже. Ее насмерть забили.

– И вы утверждаете, что забила Анфису ваша жена?

– Да, утверждаю!

Самсонова отшатнулась. Сасунян зло усмехнулся и процедил:

– Вы ее плохо знаете.

Рассердившись, Далила воскликнула:

– Чушь! Как любой человек, Людмила способна случайно убить, но забить человека до смерти она не может ни при каких обстоятельствах! Да и сил ей не хватит!

Сасунян оставил ее слова без комментариев. Он хмурился и молчал. Далила, глядя в упор, недружелюбно спросила:

– Поверить никак не могу, неужели вы подозреваете свою жену в зверском убийстве?

Она забыла, что совсем недавно и сама в том же подозревала Людмилу.

– А кого я должен подозревать? – рассвирепел Сасунян. – Когда я примчался домой, она на кухне была. Крутится у плиты, а халат и фартук в крови. Я прямо в лоб и спросил: «Что это ты, мать, вся в крови, как мясник?» Люська смутилась и говорит: «Снова наезды? Не видишь, котлеты жарю. И вообще, я весь день из дома не выходила, а вот ты-то где был? Ночь на дворе». Считаете, это нормальный ответ? Разве не шел у нас разговор о чем-то другом?

– Да, подтекст налицо, – вынуждена была согласиться Далила. – А дальше-то что?

– А дальше я бросил пакет с покупками (с пустыми руками домой не прихожу) и отправился свою машину ставить в гараж. Поднимаю ворота, а там выхлопные газы стоят, и у Люськиного «Опеля» еще теплый капот. Вот вам и не выезжала она. Спрашивается, если выезжала, зачем мне соврала?

Взглянув на дорогие наручные часы, Сасунян озадаченно крякнул и вдруг заспешил:

– O-о, натикало сколько.

«Сбежать собирается», – рассердилась Далила и удивленно спросила:

– Кажется, вы срочно видеть меня желали? Зачем? Разговор о Людмиле не выглядел слишком срочным. Рассказать об этом можно было в любое время.

Он стушевался:

– Да, на самом деле не только это. Я хотел вас кое о чем попросить.

Сасунян осекся и с надеждой взглянул на Далилу. Она вынуждена была подбодрить его:

– О чем? Не стесняйтесь, чем смогу, помогу.

Он, не мигая, смотрел и молчал.

– В чем же дело? – уже сердито спросила она.

Ответ прозвучал неожиданно.

– Пожалуйста, поговорите с Мариной, – взмолился вдруг Сасунян. – И, пожалуйста, как можно скорей.

Самсонова поразилась:

– Я? С Мариной?

– Да! Срочно!

– Еще и срочно? Как это будет выглядеть? Я с ней не знакома.

– Она знает вас. Вы одноклубницы.

– Марина Калоева посещает женский клуб Елизаветы Бойцовой? – удивилась Далила.

Сасунян, пожимая плечами, сказал:

– Про Бойцову не знаю, но женский клуб она посещает частенько и даже хвалила вас.

– За что же?

– За ваши лекции. Оказывается, вы для Марины авторитет. Когда я ей рассказал, что у Людмилы объявилась подруга-психолог, Марина даже чуть-чуть оживилась.

Далила отметила:

– Выходит, вам удалось с ней поговорить.

– Благодаря вам, – сказал Сасунян. – После нашего разговора я ей позвонил и признался автоответчику, что был у психоаналитика. Когда я назвал ваше имя, произошло чудо: Марина сняла трубку и сообщила про клуб. Она вас очень хвалила, говорила, что умнее вас женщин еще не встречала.

– Спасибо, конечно, – слегка смутилась Далила, – но почему я не знакома с Мариной? Почему я не видела ее у Бойцовой?

Сасунян лишь озадаченно руками развел:

– Вот не знаю. Если я правильно понял, вы с ней разговаривали.

– Правда? Тогда опишите, пожалуйста, мне ее. Как она выглядит?

– Миловидная. Высокая, стройная брюнетка с тонюсенькой талией. Что еще? Да, огромные пронзительно-карие глаза.

– Поэтично вы ее описали, – усмехнулась Далила. – А нет ли у нее пушка над верхней губой и родинки на правой щеке?

– Есть, – кивнул Сасунян. – Трогательный пушок над верхней губой и бархатная родинка размером со спичечную головку.

– Да, я знаю ее, – согласилась Далила. – И действительно с ней говорила. Лишь однажды. Она после лекции ко мне подходила с каким-то семейным вопросом. Видимо, Марина нерегулярно в клубе бывает.

– Этого вам сказать не могу. Я вообще только недавно узнал, что она там бывает. Но зато как узнал, так сразу подумал, что вы должны с ней поговорить.

– Зачем? И о чем?

Возможно, вопрос прозвучал слишком резко. Карапет Ашотович растерялся и пробубнил:

– Меня она не послушает, а вы все же женщина. Женщинам легче найти общий язык, к тому же вы специалист. Марина вас уважает, а меня она даже слушать не хочет.

– Что я должна ей сказать? – изумилась Далила.

– По себе знаю, вы умеете убеждать, – смущаясь, пробормотал Сасунян и выпалил: – Надо убедить Марину уехать из города…

– Вы боитесь, – перебила его Далила, но закончить мысль не посмела.

Карапет Ашотович грустно кивнул:

– Да, серьезно боюсь, не вышло бы то и с Мариной, что получилось с Анфисой. Людмила к Марине ревнует давно, а тут в нее словно черти вселились. Одной Анфисой, боюсь, не ограничится дело. Уж я знаю, что говорю. Короче, скрывать не хочу, я в панике.

– Так и отправьте Людмилу из города.

– Будто она послушает. Что значит «отправьте»? Я ее должен связать? Или в сторожа при ней превратиться?

Взглянув на часы, он вновь спохватился:

– Простите, разговор у нас важный, но я, к сожалению, спешу. Так что мы решили? Вы собираетесь что-нибудь предпринять?

Его повелительный тон Самсоновой не понравился.

– Что я должна предпринять? – спросила она.

Сасунян снова взмолился:

– Далила Максимовна, дорогая, спасите Марину, я вас очень прошу!

– Надеюсь, вы ей не сказали, в чем жену подозреваете? – строго осведомилась Далила.

Он рассердился:

– За кого вы меня принимаете? Нет, не сказал. Да и бесполезно ей говорить.

– Почему?

– Марина мне не поверит. Она дружит с Людмилой и любит ее.

Далила удивленно пропела:

– Да-а? А вот у меня противоположная информация.

Сасунян обреченно махнул рукой:

– Еще бы! Не слушайте вы Людмилу. Это все из-за денег. Моя жена не способна любить. Иногда мне кажется, что даже дочь ей не нужна. У Людмилы одно на уме: деньги, деньги, деньги. Ради них она способна на все. Умоляю вас, уговорите Марину уехать. У ее матери под Питером отличная дача. Пусть Марина с недельку там погостит. А с Людмилой надо что-то делать, срочно…

– Что, например?

Карапет Ашотович растерялся:

– Ну, не знаю, вы же специалист. Таблеток ей дайте, что ли, каких, пусть поспит несколько дней, пока все утрясется.

– Утрясется что? – строго спросила Далила.

Он помотал головой:

– Да не ловите вы на слове меня. Я сам ничего не знаю. А тут еще из-за смерти Анфисы дел свалилось невпроворот.

Самсонова сжалилась:

– Ладно, придумаю что-нибудь.

Сасунян насторожился:

– Что вы хотите придумать насчет Людмилы?

– Галину с ней посидеть попрошу, – сообщила Далила.

– А с Мариной?

– И с Мариной поговорю.

Карапет Ашотович просиял:

– Вот вам ее телефон и адрес. Я очень на вас рассчитываю. Кстати, вы не в курсе, куда пропала Людмила? На мобильный звоню ей, не отвечает.

– Нет, я не в курсе.

– Жаль, – задумчиво вздохнул Сасунян и повторил: – Так вы поможете? Я на вас очень рассчитываю.

– Разумеется, помогу, я же пообещала.

Прощаясь с ним, Далила подумала: «Страшнее всего, когда на тебя начинает рассчитывать подлец и активный манипулятор».

Сасунян действительно был из тех, кто воспринимает жизнь шахматной доской, а людей, соответственно, шахматными фигурами, которые он может двигать по черному и белому полю как ему заблагорассудится.

«Интересно, кто я в его игре? – мысленно рассуждала Далила. – Ладья? Конь? Уж точно, не королева. Спасибо, если не пешка. Пешка?

Да нет, это вряд ли.

Отвести мне роль пешки может только круглый дурак, а Сасунян на дурака не похож.

Следовательно, он отвел мне в своей игре серьезную роль, из которой выйти без ощутимых потерь невозможно. Даже если я постараюсь забыть про него, в моей жизни скорей всего будет происходить то, что он наметил.

Поэтому надо держать ухо востро, но и пугаться не стоит. Будем щупать, искать, размышлять. Надеюсь, встреча с Калоевой прояснит, чего Сасунян добивается и, главное, почему?»

Разумеется, Далиле хотелось сразу поехать к Марине Калоевой.

Хотелось поехать по многим причинам, а совсем не за тем, чтобы выполнить просьбу расчетливого Карапета Ашотовича.

Марина могла знать подругу покойной Анфисы, Зинаиду Попову. Она могла раскрыть причину своей обиды на Сасуняна. У нее наверняка была своя точка зрения на происходящее.

К тому же Марина явная жертва, а жертвы ищут поддержки, которую Самсонова могла дать действенно и умело.

Осознавая свою возможность, Далила не просто по-женски жалела Калоеву, она не просто проникалась сочувствием к попавшему в беду человеку. Далила по своей профессиональной привычке устремлялась на помощь, она всей душой рвалась к тому, кто в ней нуждался.

И все же, возникшая за Людмилу тревога была мучительней и реальней. Далила осознавала, что Людмиле грозит опасность.

Боязнь за жизнь старой подруги взяла верх: Далила к Калоевой не поехала. Она устремилась к Галине Семеновой. По пути позвонила племяннику и, выслушав пафосное «Бонд! Джеймс Бонд на проводе!», торопливо затараторила:

– Женька, прости, что от дел тебя отвлекаю, но срочно твоя помощь нужна. Только прошу, не ругайся…

Евгений тетушку нежно прервал:

– Ну что ты, я и не собираюсь ругаться. Да и нет у меня особенных дел.

Далила встревожилась:

– А что случилось? Ты где?

– Сижу дома.

– Не заболел?

Бонд вздохнул:

– Нет, взял выходной.

«Все ясно, взял выходной и разругался с очередной своей Зайкой, – догадалась Далила и с укором подумала: – Только тогда тетке и рад».

– Говори, что надо? – нетерпеливо спросил Евгений и заверил заранее: – Если смогу, помогу.

– Надо по сотовому номеру вычислить владелицу телефона. И еще, желательно адрес ее узнать. Сможешь?

– Без проблем, конечно, смогу.

– Только, Женечка, это срочно, – попросила Далила.

Племянник пообещал:

– Да прямо сейчас и займусь. Говори номер.

Назвав номер Светланы Михайловны, она попросила:

– Как только появятся сведения, звони мне на мобильный.

– Буд-сделно! – шутливо заверил Евгений.

– Спасибо, – поблагодарила Далила, заруливая свой «Форд» во двор Галины Семеновой.