Дамский негодник

Глава 18

В офис Далила вернулась злая. Пока ехала, прошла все стадии смены настроения: от растерянности к прострации, от прострации к сомнениям, от сомнений к анализу, от анализа к уверенности и от уверенности к ярости недоумения и бессилия: «Почему это все происходит со мной? И как теперь быть?»

Злость, к стыду своему, сорвала на секретарше.

– Узнала, что со Светланой Михайловной? – многообещающе спросила она.

Дарья, робко, учуяв плохое настроение боссши, пролепетала:

– Весь день ей звоню, по-прежнему не отвечает.

– Откуда такая беспомощность?! – взорвалась Далила. – Весь день она, видите ли, звонит! Тебе что, больше нечего делать?

Дарья оторопела:

– А что?

– У тебя толпы поклонников, масса знакомых! Неужели не можешь ее разыскать? Не иголка же она, эта Светлана Михайловна! Разыщи ее оператора!

– А если телефон оформлен на кого-то другого?

– Пусть дадут адрес того, на кого он оформлен! – потребовала Далила и прикрикнула: – На кой черт тебе твои связи, если ты ими не пользуешься!

– Но мне не дадут адреса, – пискнула Даша. – И со связями не дадут.

Самсонова гаркнула:

– А ты попытайся!

И так хлопнула дверью своего кабинета, что со стены посыпалась штукатурка.

Даша, втянув голову в плечи, вздохнула:

– Ну и дела! Какая муха ее укусила?

Мухой была Людмила. Далила обессиленно рухнула в кресло, схватилась за голову и в сотый раз прокрутила последний разговор со школьной подругой. По всему выходило, что Анфису убила она.

«Карачка платил ей (Анфисе Пекаловой) проценты какие-то с дела, она и рада была».

«Была», именно «была», так сказала Людмила. Почему же «была», если Людмила не знает о смерти Анфисы?

Тогда, во время их задушевной беседы, Далила подумала, что подруга оговорилась, но теперь было ясно: «Людмила знает о смерти Анфисы. Знает, не оговорилась, а проболталась».

Откуда знает?

И почему напирала на то, что не видала Анфису в глаза? Зачем ей врать, если не сама она убила Пекалову?

– О господи! Что же это такое?! – взвыла Далила, массируя нервно виски. – Люська, Люська, что же ты натворила? Совсем свихнулась от ревности!

В голове пронеслись слова Люськи: «Я вон своего кобеля прощаю, и ничего. Живу ради дочки, да еще за него и борюсь, всяких баб отгоняю».

«Выходит, в тот роковой вечер примчалась она отгонять? – мучительно размышляла Далила. – И дальше что? Озлобилась и убила?

Да нет, Люська не способна убить. Если только случайно. Может, они подрались?

Что значит «может»? Бомж так и сказал, что они сцепились уже на ступенях. И в дом со скандалом вошли».

Мысль оборвалась; робко царапнулась в дверь секретарша:

– Далила Максимовна, можно?

Самсоновой стало стыдно:

– Дашенька, извини. Я на тебя накричала несправедливо…

– Ой, ерунда, – отмахнулась довольная Дашенька, – со всеми бывает. Я ваше задание выполнила. Кое-что по Светлане Михайловне удалось разузнать. Адрес ее мне не дали, конечно, но в положение все же вошли. Пообещали перекинуть на ее сотовый мое сообщение.

– Что за сообщение? – с надеждой осведомилась Далила.

– Я в красках все расписала: как вы переживаете, как волнуетесь, гадаете, куда она, болтушка, пропала. Ну, то да се, пристыдила немножко. Просила ее объявиться, хотя бы по телефону. Вообще-то время сейчас отпускное. Может, она на море? Вы не помните точно, когда она в последний раз на приеме была?

Далила задумалась, но секретарша воскликнула:

– Я вспомнила! Светлана Михайловна последний раз в тот вечер была, когда эта чокнутая, Анфиса Пекалова, в кабинет к вам рвалась. Вы как раз провожали Светлану Михайловну к лифту, когда я девицу к вам не пускала. Точно-точно, так все и было.

Самсонова, покачав головой, возразила:

– Нет, Светлана Михайловна после этого несколько раз ко мне приходила. В последний раз я ее видела в тот самый день, когда мне приснился кошмар.

Дарья оживленно осведомилась:

– Какой кошмар? Про кошмар вы не говорили.

«Она не знает о смерти Анфисы, – осенило Далилу. – И про кошмар я умолчала. Так и вспоминать об этом не стоит», – заключила она.

Но секретарша вцепилась:

– Вам приснился кошмар? Как интересно! Про нее, про Анфису? Про то, как она умерла?

– Ты знаешь, что Пекалова умерла? – поразилась Далила. – Откуда?

– Марк Борисович мне сказал.

– Нотариус?! Что он сказал?

Дарья смутилась:

– Ну, не то чтобы он сказал. Так само получилось.

«Так само получилось» на языке любопытной Дарьи означало, что она (по своему обычаю) сунула нос туда, куда ее не просили.

Зная об этом, Далила воскликнула:

– Немедленно расскажи, и подробней.

Секретарша охотно защебетала:

– Просто я к нему заглянула, к Марку Борисовичу, хотела спросить про Пекалову, нашла она его или нет…

Самсонова ее перебила:

– А зачем тебе знать про Пекалову? С чего вдруг проснулся такой интерес?

– Ну, вы даете, Далила Максимовна! – охнула Дарья. – Она же вопила, что ее хочет грохнуть собственный муж. А я, как назло, собираюсь замуж выйти.

«С пеленок она собирается и все никак не соберется», – мысленно усмехнулась Далила.

– И потом, к нам что, каждый день девицы с подобными жалобами обращаются? – ажиотажно продолжила Дарья. – Ха, муж родную жену хочет убить! Я уверена, рано или поздно всех мужей настигает такое желание, все мужья хотят прибить своих жен, но никто не решается. А тут кто-то решился! Лично я столкнулась с такой заморочкой впервые. Или нет?

Самсонова согласилась:

– Да, впервые. Пожалуйста, продолжай.

Дарья с расстановкой продолжила:

– Нотариус сидел спиною ко мне. Я поздоровалась и спросила его про Анфису, нашла ли его она. Не обернувшись, он сказал, что нашла. Тогда я спросила про завещание. Марк Борисович кивнул, снова не оглянувшись: «Да, составили». Он был странный какой-то, невежливый, я обиделась и ушла.

Далила изумленно воскликнула:

– Так каким же образом ты узнала про гибель…

Секретарша ее прервала:

– Не мешайте, слушайте дальше. Марк Борисович выглядел ненормальным. Разговаривая со мной, он что-то писал на листке. Мне стало любопытно, но ближе подойти я не решилась. От него я отправилась в туалет, а когда вышла из женской кабинки, он был там, перед зеркалом. Марк Борисович задумчиво мыл руки над раковиной, отрешенный какой-то, растерянный, даже не заметил меня.

Утомленная обстоятельностью секретарши, Далила нетерпеливо спросила:

– И тогда он сказал тебе про Анфису?

– Ага, разогнался, – фыркнула Дарья. – В том-то и дело, что нет. Я узнала сама.

– Каким образом? Не тяни!

– Пока Марк Борисович был в туалете, я шмыгнула к нему в кабинет и заглянула в листок, он оставил его на столе. Знаете, что там было?

Далила взмолилась:

– Дашенька, не тяни!

– Там был рисунок. Гроб, а в гробу Анфиса Пекалова. Как еще прикажете это мне трактовать? Стал бы отлично воспитанный Марк Борисович укладывать в гроб живую девицу? Выходит, разговаривая со мной, он думал о ней и неосознанно, механически ее рисовал, – заговорщически прошептала Дарья.

– Да с чего ты взяла, что в гробу лежала Анфиса? – рассердилась Самсонова.

Секретарша с вызовом заявила:

– А я заглянула в папку, брошенную на столе. Там хранилось ее завещание. Уж извините, я ознакомилась. Знаю, что не положено, но Марк Борисович сам виноват. Опытный нотариус, а разбрасывает свои документы…

Дарья мстительно сделала паузу, понуждая Далилу задать вопрос. Ей хотелось сделать Самсонову сообщницей, но Далила молчала: не интересовалась содержанием завещания. Дарья не выдержала и выдала секрет по собственному желанию.

– Долю какого-то предприятия Анфиса оставила Сасуняну Карапету Ашотовичу, – выпалила она. – Вы его знаете, он к вам на прием приходил. Помните, как сумасшедший глазел на меня.

– Помню, – подтвердила Самсонова и добавила, не покривив душой: – Ты ему очень понравилась.

Юная Дарья еще не ведала, что сасунянам нравятся все женщины без исключения, а потому она расплылась в довольной улыбке и продолжила:

– Остальное добро: дом, машина, драгоценности, сбережения – все должно отойти какой-то Зинаиде Поповой. Вот, я разом все уловила, – с гордостью подвела итог секретарша и, спохватившись, добавила: – Да, в папке лежала записочка с телефонами Сасуняна.

– А координатов Поповой там не было?

– Нет.

– Значит, Марк Борисович с Поповой знаком, – сделала вывод Далила. – А вот с Сасуняном, наоборот, вряд ли знаком, раз номера телефонов записывал. И в какой день это произошло?

Дарья задумалась:

– Та-ак, Анфиса рвалась к вам в пятницу, в субботу мы ее ждали, она не пришла, и Марк Борисович не работал… Это было в понедельник утром девятого.

Самсонова поразилась:

– Ты знала о смерти Анфисы с девятого и все это время молчала?

– Ну да.

– Почему же ты мне не сказала?

Секретарша пожала плечами:

– А зачем вас расстраивать? Вы вот меня постоянно ругаете, а я вот о вас постоянно забочусь, – обиженно попеняла она.

– В чем же забота? – поддразнивая ее, усмехнулась Далила.

– Как в чем?! – воскликнула Дарья, округляя глаза. – Она же рвалась к вам, эта Анфиса, кричала, что ее убивают и травят, а вы отказались девчонку принять. Я подумала, что теперь вы упреками себя изведете. И, между прочим, я оказалась права. Вы же прям экстрасенс. Ведь почувствовали, что ей кранты, раз кошмар вам приснился. Ведь про нее, про Анфиску, приснился кошмар?

– Про нее, – кивнула Далила, подумав: «Выходит, Марк Борисович знал, что Анфиса погибла. Знал уже тогда, когда я с ним о ней разговаривала. Зачем же он меня обманул?

Ах, сколько скопилось тревог. И еще эта Светлана Михайловна пропала, лишняя головная боль. Придется просить племянника. Даша вряд ли справится с моим поручением, а уж Бонд точно узнает, на кого оформлен телефон Светланы Михайловны.

Узнать-то узнает, но как его об этом просить? Снова будет ругаться, что гружу его своими делами…

Ну и ладно, выхода нет».

– А как твои знакомые передадут Светлане Михайловне сообщение? – спросила Самсонова у секретарши.

Дарья пожала плечами:

– Ну не знаю, уж как-нибудь перекинут. Я не вникала. Главное, результат.

– Хорошо, будем ждать результата, – задумчиво кивнула Далила, укрепившись в мысли, что придется потревожить племянника.

Едва приняла решение по Светлане Михайловне, как вновь окунулась в проблемы Людмилы. В голову вдруг пришло, что Марина Калоева, возможно, знает подругу Анфисы. В том, что Зинаида Попова и есть подруга Пекаловой, о которой та говорила, Далила была абсолютно уверена. Именно та дуреха-подруга. Покойная явно любила ее.

«Да, возможно, Марина кое-что знает про Зинаиду Попову. Обычно женщины про соперниц все знать хотят, – размышляла Самсонова. – Иной раз остается лишь удивляться, откуда они информацию эту берут?

И Люська может знать Зинаиду Попову, но у Люськи спрашивать опасно и бесполезно, она даже знакомство с Анфисой не пожелала признать. Сасунян тоже знает Зинаиду Попову, но и его спрашивать глупо: бесполезно и… тоже опасно», – заключила она.

Секретарша направилась к выходу, деловито напомнив:

– Далила Максимовна, вы не забыли, через двадцать минут новый сеанс.

Самсонова подскочила:

– Дашенька, отмени! Объясни пациенту!

– Вы уходите? – опешила секретарша, не веря своим глазам.

– Ухожу! И очень спешу!

Дарья в ужасе завопила:

– Что же будет теперь с расписанием? Все так плотно расписано, иголку некуда вставить!

– Ты устрой как-нибудь с расписанием, – взмолилась Далила. – Пожалуйста, перетасуй, передвинь, отложи, перед пациентами извинись, мне очень надо.

Не давая секретарше опомниться, она вылетела из офиса и остановилась: «Куда?»

Хотелось ринуться сразу во всех направлениях: к Людмиле, к Галине, к Карапету Ашотовичу и, конечно, к Марине…

К ней сильнее всего.

«Сначала к Сасуняну, – решила Далила, – пока все пути ведут только к нему».

Она впрыгнула в «Форд» и понеслась.