Дамский негодник

Глава 41

Этим же вечером (почти уже ночью) Далила ввалилась к Елизавете Бойцовой. Лиза, увидев подругу, ахнула:

– Бог мой! Что случилось?

Самсонова пожала плечами:

– С чего ты взяла?

– На тебе же лица нет. Рассказывай.

Далила потрясла головой:

– Нет, спать ужасно хочу. Предыдущую ночь не спала. Рассказывай по-быстрому ты, да я пойду.

– Что я должна рассказывать? – поразилась Елизавета. – Если что случается, я сразу тебе говорю. Нового вроде и нет ничего.

– Рассказывай, что говорила тебе Марина перед тем, как в кому впасть. Ведь ты с нею рядом тогда была?

– Да, я.

Елизавета надолго задумалась. Далила терпеливо ждала.

– А ничего Марина не говорила, – наконец сказала Бойцова. – Про расплату какую-то все плела, про то, что она виновата. Я ей не поверила.

– Почему?

– Какая расплата? Если ангелы на землю с небес и спускаются, тогда Марина ангел и есть.

«И этот ангел скопытился», – подумала зло Далила, но промолчала.

А Бойцова, от ярости сжав кулаки, процедила:

– Эх, знать бы, кто Марину убил, своими руками подонка задушила бы!

– Я знаю, – сказала Далила.

Елизавета ахнула:

– Кто?!

– Сама она себя и убила. Точнее, совесть ее. Не за свое дело Марина взялась, силы свои переоценила, а потом муками совести источила себя.

– И поэтому сахар безудержно поднимался? – спросила Елизавета.

«После каждого звонка Людмилы», – подумала Далила, но вслух догадки не произнесла, лишь сказала:

– Лиза, я же тебе говорю: все болезни от совести.

Бойцова зловредно напомнила:

– Ты говорила, что все болезни от нервов.

– Правильно, а нервы от совести. От больной, от нечистой совести. Не жалей денежек, Лизочка, жертвуй, Лизочка, жертвуй.

Елизавета, испуганно взглянув на подругу, сказала:

– Ладно.

– Список нуждающихся я завтра тебе занесу, – пообещала Далила и вдруг спросила: – Скажи, а Калоева правда любила высокие каблуки?

– Да ты что! – удивилась Бойцова. – Высоких каблуков Марина никогда не носила. Она с Мишкой одного роста была.

– Ну ладно, я пошла домой отсыпаться.

В субботу, как всегда с новостями, подарками и тортом (со взбитыми сливками), Далила навещала крестницу Ангелину, а заодно и подругу Галину.

Начали с новостей.

– Я узнала, кто убил Марину Калоеву, Михаила, Анфису, Сасуняна, Рубена, нотариуса и Трофимыча, – с гордостью сообщила Далила.

Галина нетерпеливо воскликнула:

– Кто?

– Слушай, это длинный рассказ, как говорит мой Бонд, про обычную городскую жизнь. Марина Калоева росла на стыке культур. Отец армянин – домостроевец, русская мать – прогрессивная женщина. Можно представить, как легко жилось этой разнонациональной семье.

– Ад кромешный! – содрогнулась Галина и пояснила: – Для матери. Мужикам везде рай.

– И между тем, – усмехнулась Далила, – Марина росла счастливым ребенком. Отец и мать ее обожали. Отец баловал, мать стоически оберегала от мерзостей их семейных дрязг. Трагедия произошла тогда, когда Марина вышла замуж за Михаила.

Пострадавшая от брака Семенова компетентно заметила:

– Вот когда слетели с нее розовые очки.

– Да, Марина тогда поняла, чего натерпелась ее добрая честная мать. Брак Марины тоже не удался, но был огонек, который грел ее душу, помогая переносить издевательства Михаила.

– Что за огонек? – деловито осведомилась Галина.

– Муж нашей Людмилы.

– Карачка?

– Да, Карапет Ашотович Сасунян. Оказывается, они с Мариной любили друг друга с детства. Сасунян боготворил Марину, Марина его. Но отец выдал дочь по расчету. Поскольку отец Марине прививал лживую мораль, что мужчина бог, а потому он всегда прав, Марина не могла так вот запросто возненавидеть мужчин. Униженная разгульным Михаилом, она свою любовь к долгожданному принцу целиком взвалила на Сасуняна. Сасунян не возражал, но любовь, разумеется, была тайной.

Галина напомнила:

– Ты ж говорила, что у них с Сасуняном того…

– Ложная информация. Совсем не того. У них были светлые отношения. Марина душевно дружила с Людмилой. Она даже мысли допустить не могла завести роман с мужем подруги. Но однажды Людмила ей рассказала, что Карачку своего разлюбила, и более того, Людмила хочет уйти к другому.

– Откуда ты это узнала? – поразилась Семенова. – Чертова Людка мне про это не говорила! Оказывается, у нее и любовник был!

Далила горько вздохнула:

– Представь себе, тетушка мне рассказала. Когда Марина была у Мары в гостях, они за песочным пирогом подружились и разоткровенничались. В результате тетушка быстро разобралась в этой запутанной и страшной истории. То, к чему я пришла после рассказа Зинаиды Поповой, тетушка знала уже тогда. Она знала, кто убийца Анфисы, потому и заверяла меня, что Людмила невиновна. Более того, тетушка знала и то, что Марина обречена. Она даже знала, кто Марину убьет.

– Ну, старуха дает! Опять она тебя сделала! – возликовала Галина.

Далила, осуждающе покачав головой, отметила:

– Иногда ты бываешь потрясающе деликатна.

– Да ладно, – смутилась Семенова, – я же радуюсь за старушку. Ну, в смысле, что в ее возрасте мозги все еще работают, что склероза нет.

– Ах, вот оно что, оказывается, ты о здоровье ее печешься, – прозрела Далила. – Тогда я тебя прощаю.

Покончив с «реверансами», Семенова немедленно задалась вопросом:

– А почему Мара от тебя скрыла свою догадку? Она видела, как ты страдаешь. Ох, и вредная все же Мара старуха!

Самсонова заступилась за родственницу:

– Вовсе не вредная. Она мне шанс давала. Думаешь, Мара рада, что в нашем негласном соревновании всегда она победитель? Мара хотела, чтобы я сама разгадала эту загадку убийства Пекаловой. Мара стала болеть, боится, вдруг умрет, а я так ни разу ее и не победила. И ничего уже исправить нельзя. Короче, она хочет, чтобы я победила в нашем соревновании.

– Это мне ясно, – отмахнулась Галина.

Тема соревнований тетушки и племянницы ее совсем не интересовала. От карьерных побед она была далека.

– Лучше скажи мне, – попросила Галина, – что там с Сасуняном и Калоевой приключилось. Людка хахаля завела, и Марина сразу под Карапета легла?

– Ты не можешь без пошлостей! – возмутилась Далила.

Семенова с серьезным видом заверила:

– Это не пошлость! В этом вся наша жизнь!

– Без комментариев. Лучше я возвращусь к Марине. Она узнала, что Сасуняна бросают. К ее любви добавилась жалость. Вот когда у Марины появилась надежда на лучшую жизнь.

– И что же они не сошлись, раз оба любили? – поразилась Галина.

– Совесть не позволяла Марине оставить своего Михаила. Совесть! Ты знаешь, что это такое?

Семенова фыркнула:

– Слышала когда-то давно, не помню уж от кого, но ни разу не видела.

– А Марина по этой, невиданной тобой совести всю свою жизнь прожила. Во всех семейных разногласиях совестливая Марина винила только себя. Но жизнь становилась невыносимой. В конце концов она решила выяснить, есть ли шанс, можно ли их брак сохранить.

– Ну, дура! – загоревала Галина. – Что там выяснять? Он ее даже бил!

Далила пожала плечами:

– Тебе, Семенова, таких тонких материй, прости, не понять.

– Хочешь сказать, что я наглая?

– Хочу сказать, что ты шустрая. По жизни ты носишься, некогда тебе тонкости замечать. Так вот, Марина послала ко мне Светлану Михайловну.

Семенова поразилась:

– Выходит, у болтушки Светланы Михайловны была цель: выяснить, можно ли сохранить брак Марины?

– Именно, – подтвердила Далила. – Чтобы Светлана Михайловна оставалась для меня анонимом, но могла со мной держать связь, Марина дала ей телефон подруги Анфисы. На тот момент риска разоблачения Марина не видела. Ее дружба с Анфисой скрывалась. Марина полагала, что, когда в советах Самсоновой надобность отпадет, Светлана Михайловна сможет спокойно сойти со сцены. Даже если бы я и узнала, чей это телефон, Анфиса Марину не выдала бы. Тогда они еще были подругами. Марина и предположить не могла, что судьба Анфису ко мне занесет.

– Выходит, это Марина сказала, что Светлана Михайловна умерла? – догадалась Галина. – Зачем?

– После гибели мужа Марина узнает вдруг от Сасуняна, что Самсонова подруга Людмилы. Марина запаниковала, забрала телефон у Светланы Михайловны и отправила ее отдыхать в Испанию. А я не унимаюсь, хочу знать, куда моя пациентка пропала. Вот Марина и вынуждена была сказать, что Светлана Михайловна умерла.

– Ничего не пойму, – призналась Галина. – Хотя ты столько мне уже рассказала. Так кто же мужа Марины убил и эту, Анфису Пекалову?

– Вот здесь-то и начинается самое интересное, – пообещала Далила. – Светлана Михайловна с помощью заочного психоанализа добилась только того, что Михаил стал с женой откровенничать еще больше. Марина добилась с мужем доверительных отношений. И что?

– Что? – спросила Семенова, задумчиво ковыряя в носу.

– Марина неожиданно узнает от мужа, что он в трех шагах от гибели. И это действительно так. Анфиса требует, чтобы Миша бросил Марину, Анфиса его шантажирует. Кричит: «Или женишься на мне, или я тебя выдаю».

– А что он натворил?

– Дело в том, что Анфиса и с Мариной дружила, и с Михаилом спала. Потом она переметнулась к Рубену, компаньону Карачки. Рубен поигрался с ней, как с игрушкой, и бросил: другую нашел. Мстительная Анфиса решила ему отомстить. А Михаил, видимо, подсказал, как это сделать. Анфиса выкрала паспорт Рубена. Кстати, – поинтересовалась Далила, – ты Рубена не видела?

– Живого или мертвого? – бестолково осведомилась Галина.

– Ой, да любого. Похож он был на Михаила?

Семенова гордо призналась:

– Я и Михаила не видела.

– Зато я знаю, что нотариус, Марк Борисович, был подслеповатый, – сообщила Далила. – Когда Михаил Калоев под именем Рубена явился к нотариусу с паспортом Рубена, Марк Борисович не заметил обмана и составил завещание в пользу Анфисы Пекаловой. Таким образом, в случае смерти Рубена Анфиса должна была получить его долю в бизнесе, общем с Карачкой Сасуняном. Что вскоре и произошло. Анфиса стала компаньоншей Карапета Ашотовича, а заодно и его любовницей. Без этого она не могла. Он тоже не мог.

Галина потрясла головой:

– Я что-то не поняла, это Анфиса, выходит, Рубена убила?

– Конечно, – подтвердила Далила. – Видимо, Анфиса Рубенчика подпоила снотворным и устроила в его квартире пожар. Но Михаил попал к ней в сообщники. Он же под видом Рубена ей долю покойного отписал. Теперь мне понятно, почему Анфиса эту долю Сасуняну вернула. «Слишком грешна, может, на том свете зачтется», – сказала она. Вот вам и грех: убийство Рубена.

– И это все Михаил рассказал своей жене? – ужаснулась Галина. – Зачем?

– Чтобы она ему помогла. К тому времени он начал Анфису потихоньку травить, а та заметила и шум подняла, Сасуняну пожаловалась. Сасунян Михаилу слова ее передал. Михаил понял, что до Марины все это точно дойдет, и решил сам все рассказать. Михаил испугался. Анфиса шантажировала его, он, как ни странно, Марину любил и не хотел с ней разводиться. И тем более он не хотел на Анфисе жениться.

– Еще бы, на злодейке такой!

Далила вздохнула и после паузы продолжила свой рассказ.

– Представь, как восприняла все Марина, – горестно сказала она. – Муж предал ее, подруга тоже, оба злодеи. Убили Рубена. Еще она узнает, что Михаил купил Анфисе дом в Сестрорецке. Михаил понимал, что труднее всего будет скрыть от жены, где Анфиса живет. Еще Марина с ужасом узнает, что Михаил Анфису уже убивает: потихонечку травит.

Семенова охнула:

– Ну и дела!

– Как говорит мой Бонд, – усмехнулась Далила, – обычная городская жизнь: в переходах, в подъездах, за стенкой, на улице соседи, прохожие и друзья щемят, гасят, чморят.

– И что было дальше? – нервно пропищала Галина, подумывая уже о деревенской жизни.

– Естественно, Марина попыталась отговорить Михаила от расправы с Анфисой. Тот ни в какую.

Семенова деловито вставила:

– Еще бы, эта дура посадит его.

– От горя, брезгливости, ненависти Марина, думаю, обезумела. Рядом с ней живет враг, а она не может связать свою жизнь с любимым.

– С Людкиным Сасуняном! – с пафосом изрекла Галина. – Во дела!

Далила, осуждающе покачав головой, продолжила:

– Марина поняла, что это будет длиться долго и закончится плохо. Она задумала разрубить этот гордиев узел сама: решила убить Анфису, но так, словно это сделал ее муж, Михаил.

– И как же это ей удалось?

– Все произошло внезапно. Дело в том, что Михаил, купив в Сестрорецке дом, оформлять его на Анфису поостерегся – эта стерва еще отберет. На себя оформить он тоже не мог, вдруг Марина узнает. Короче, оформил на Сасуняна, взяв с него нотариально заверенную расписку на сумму дома. Когда Анфиса подняла шум, что ее кто-то травит, Сасунян понес грибы и мороженое на анализ и обнаружил там яд. После этого он запаниковал и потребовал у Михаила срочно вернуть расписку в обмен на дом. Вдруг Анфиса умрет, и его обвинят. Друзья поссорились. Калоев боялся, что в ходе всех финансово-бумажных заморочек Анфиса узнает, что дом оформлен не на нее. Кстати, Марина думала, что дом оформлен на Михаила. А вот Людмила как-то пронюхала истину.

– Выследила, – догадалась Галина. – Сасунян, видимо, частенько к Анфиске нырял.

– Ну, не знаю, вам, дамам бывалым, видней, – с усмешкой развела руками Далила. – В любом случае, Людмила Сасуняна к стенке прижала. Тот вынужден был расколоться… Да! – вспомнила вдруг Далила. – Ему же Анфиса в тот день как раз позвонила и сообщила, что завещание составила на него. Сасунян струхнул окончательно и по запарке ляпнул об этом Людмиле. Она понеслась к Анфисе отношения выяснять.

Семенова поразилась:

– И это все происходило в тот день, когда Анфиса в твой кабинет забрела?

– Именно! – пламенно подтвердила Далила. – А Анфиса, оказывается, пребывала в уверенности, что купчая оформлена на нее. Она в бумагах совсем не разбиралась, поэтому Михаил, как хотел, так ее и убедил.

– Ха-ха! – рассмеялась Галина. – И вдруг с приходом Людмилы Анфиса нечаянно узнает, что дача, которую она завещала Карачке Сасуняну, ему и принадлежит, а вовсе не ей.

– Именно. Анфиса пытается доказать грозной Людмиле, что она любовница Калоева, а не Сасуняна. Но как тут докажешь, когда у Людмилы в руках кулинарная скалка? Людмила в своих правах, а в гневе она страшна.

Семенова подтвердила:

– О! Это я знаю!

Далила продолжила:

– К тому же Людмила вполне правдоподобно пообещала Анфисе прикончить ее на месте. Пекалова спасовала, что позволило Людмиле показать ей кузькину мать. После праведного суда Людмила с достоинством удалилась домой жарить котлеты, Анфиса же загоревала. Ей нанесли оскорбление. В отчаянии она просит защиты у Марины Калоевой, не подозревая, что Калоева ей уже не подруга, а злейший враг. Калоева приходит к Пекаловой, между ними разгорается ссора. Пекалова, видимо, унижает Марину, доводит ее до бешенства и получает кулинарным топориком по голове.

– Вот это да! – ужаснулась Галина. – А кто же Мишу убил?

– Калоева и убила, – безмятежно сообщила Далила.

– Но как же она это провернула?

– На территорию фабрики в одно и то же время въезжает грузовик, груженный железяками, которые страшно гремят. Марина, опираясь на это, и затеяла убийство. Убив Анфису, она спокойно отправилась на фабрику и в кабинете мужа прикрутила к столу детский пугач. Напоив Трофимыча, она уничтожила видеозаписи, уличающие ее в том, что она вечером приходила на фабрику. После этого она сообщила мужу, что Анфиса мертва. Он запаниковал. Она посоветовала ему на время скрыться, скажем, отправиться за границу. Она знала, что Михаил понесется на фабрику. Там, в его сейфе, хранились деньги. Потом она ему позвонила и посоветовала оставаться на фабрике, мол, там его не будут искать. Он на фабрике и ночевал.

– Но зачем он утром звонил Сасуняну?

Далила пожала плечами:

– Этого уже никто не узнает. Думаю, по наущению все той же Марины. Потом она сама позвонила Карапету Ашотовичу. Они вместе пошли на фабрику. Марина дождалась грузовика и нажала на кнопку «дистанционки». Дальше ты знаешь. Прозвучал выстрел: сработал детский пугач. Михаил сидел за столом и, разумеется, испуганно, с воплями отскочил к окну. Сасунян и Трофимыч все это видели, чего и добивалась Марина. Она с Сасуняном побежала в офис, а Трофимыч остался пропускать грузовик. На лестнице Марина обогнала Сасуняна, первой влетела в кабинет и под грохот грузовика застрелила Калоева. Оставалось вложить пистолет в его руку, и вот оно, самоубийство.

– Но как ты об этом узнала? – удивилась Галина.

– По многим признакам, но, главное, Марина мне солгала. Она никогда не носила туфель на высоких каблуках. Они с Калоевым были одного роста.

– А Трофимыча кто убил?

– Трофимыча тоже убила она. Во-первых, просматривая видеозаписи, Марина обнаружила, что Калоев водил в офис девочек, а Трофимыч ему потворствовал. Во-вторых, Трофимыч начал что-то подозревать, ведь в его журнале было одно, а на видеоленте другое.

– Неужели и нотариуса убила она?

– Увы, – вздохнула Далила. – Думаю, что Марк Борисович застал Калоеву в доме Анфисы. Она стояла над трупом, не успела уйти.

– Почему же он никому не рассказал? Почему не вызвал милицию? – поразилась Галина.

– Видимо, Марина ему пригрозила, а Марк Борисович был трусоват. Он метался, но так и не решился сказать. Мести боялся.

– Но кто же убил Сасуняна? Сасуняна Марина любила.

– Сасунян был самым ужасным разочарованием Марины, – возвестила Далила. – Я припомнила разговор с Людмилой, та с обидой ругала Марину: «Та, овца, то и дело Карачке моему звонила: «Ой, Миша домой не пришел. Ой, пойдем со мной к нему на работу». И сама Марина сказала, что накануне на работе у мужа была. А Сасунян говорил, что Марина в день гибели Миши Калоева впервые на территории фабрики появилась. Как думаешь, зачем он это сказал?

– Зачем?

– Сасунян много врал и заставлял лгать Людмилу. Он любимую женщину выгораживал. Он своими руками снял со стола пугач, поэтому был уверен, что это Марина убила Мишу. Но даже тогда он ее не разлюбил, а вот Марина его возненавидела.

– После чего?

– После разговора с Людмилой. Сасунян сподличал: желая заполучить Марину, он решил обвинить в убийстве Анфисы жену. Он думал, что Марина охладела к нему из-за Людмилы, что она не хочет разбивать семью. На самом деле Марина к нему не охладела. Она просто ждала. Если все увидят, что у нее роман с Сасуняном, возникнут нежелательные подозрения, считала она.

Семенова восхитилась:

– Ну и умная баба была!

– Да, – согласилась Далила, – Марина была умна. Пока она сторонилась Карапета Ашотовича, тот сходил с ума и плел сети вокруг Людмилы. В конце концов Людмила не выдержала и выложила все Марине. Все рассказала: как он всю жизнь «кобелировал», как теперь родную жену подставляет ради любовницы и кто он вообще такой. Кстати, Сасунян и мне все врал. В тот роковой день он не был у Анфисы и ничего не видел. Он просто знал, что Людмила туда поехала. Она и не скрывала.

– А что сделала Марина, когда услышала Люськин рассказ?

– Марина ей не поверила. Тогда Людмила поведала, что Сасунян спал с Анфисой. В качестве доказательства она показала купчую на дом, в котором Анфиса жила. Вот, мол, смотри, тебя да меня любил, а дом в Сестрорецке Анфиске купил. Тут-то Марина и возненавидела Сасуняна. А когда он сказал ей, что я за это дело взялась, она поняла, что становится горячо. Она решила перевести стрелку на него. Желая вывести Людмилу из-под удара, она назначила ей встречу в универмаге, а сама убила нотариуса и Сасуняна. Когда я впервые с ней разговаривала, она ходила не за лекарствами, а убивать. А потом Марина мне лгала, намекала, что Сасунян злодей и ей угрожает. Я на хитрость ее повелась.

– Но кто же убил Марину? – удивилась Галина.

– Марину убила она сама. Узнав, что она в больнице, Людмила изредка ей звонила, справлялась о здоровье, жаловалась на то, как ей плохо. Это ужасно на Марину влияло. Ее мучила совесть, подскакивал сахар. Марина поняла, что в отчаянии она искала справедливости, а по сути лишь мстила. И всем сделала плохо, не сделав себе хорошо.

– И когда же она это поняла?

– В тот день, когда Людмила к нам в гости пришла. Марина ее и вызвала. Как бы там ни было, но Людмила любила своего Сасуняна, а ругала его со зла. Когда волна ненависти спала, пришла боль. Боль пришла и к Марине. Марина в это время жила у меня и мои книги читала. Зачем она позвала Людмилу, понятия не имею, но Людмила ей слезно призналась, что любит она покойного Сасуняна и плохо ей без него. Тут у Марины в первый раз сахар и подскочил.

Галина зашлась от ужаса:

– Вот что делает с человеком совесть! А я, признаться, тебе не верила!

– Да, совесть человека может убить, – констатировала Далила и, взглянув на подругу, спросила: – Семенова, что с тобой? Ты побелела.

Та отмахнулась:

– Да так.

– А ну, не юли. Хочешь сгореть в муках совести?

– Ой, – завертелась Семенова, – видимо, придется признаться. То платье, ну помнишь, сиреневое, что Граблин мне подарил?

– Ну, не тяни.

– Оно не от Диора, на барахолке купили.

Далила ее успокоила:

– Я сразу так и подумала.

Галина каялась дальше:

– А то розовое, с черным пушком на воротнике, ну помнишь, что я месяц назад купила?

– Помню, – подтвердила Далила.

– Так вот, розовое не с барахолки и оно не за тридцать долларов, а за триста.

– Ага, оно-то как раз от Диора! – прозрела Самсонова. – И купила его ты на деньги, подаренные тетушкой Марой твоей Ангелинке!

Галина, в позе кающейся Магдалины, горестно подтвердила:

– О да! Не устояла!

– Ладно, подруга, – сказала Далила, – тогда я тоже тебе признаюсь.

Семенова ожила:

– Давай поскорей!

– Мы с Матвеем не просто встречаемся. Мы с ним решили через месяц сходиться.

– А почему не сейчас?

– Сейчас скандалы с бывшей женой ему ни к чему.

Галина немедленно подытожила:

– Ага, Ирина у вас уже бывшая.

– Ну, примерно так, – виновато улыбнулась Далила.

– А как же Козырев? Неужели Сашку совсем забыла? Неужели не любишь уже?

– Я его никогда не любила, – отмахнулась Далила и со вкусом продолжила: – Мы решили, что Матвей должен быть в форме, у него много работы перед командировкой в Германию. Мы даже почти не встречаемся из-за этого. А вот когда он вернется из командировки, то вернется ко мне, а не к Ирине. Так-то вот, поняла?

– Поняла! – радостно улыбнулась Галина. – Ну, раз мы совесть свою облегчили, айда лопать торт?

– Айда! – согласилась Далила.

Сели за стол. Ангелину усадили в ее любимое высоченное кресло, Далила с крестницей рядом пристроилась, Галина, вооружившись ножом, начала резать торт. В этот возвышенный, священный момент заиграл мобильный звонок.

– Моцарт, это не мой, – прислушавшись, бросила Галина подруге, прицеливаясь откромсать от торта новый кусок.

Далила торопливо припечатала трубку к уху и радостно завопила:

– Козырев?! Это ты? Встретиться? Конечно, могу! Когда? А почему не сегодня? Почему не сейчас? Я абсолютно свободна!

– Черт возьми! – возмутилась Галина. – Разве не видит она, режу торт! Разве Козырев не подождет? «Почему не сейчас? Я абсолютно свободна!» – передразнила она подругу, зверски врезаясь ножом в бисквит.

Далила потрясла телефоном, чмокнула Ангелинку и уже на бегу прокричала Семеновой:

– Извини, я ухожу!

Когда хлопнула дверь, Галина растерянно спросила у торта:

– И кого из нас надо лечить? С мужем она сходится! Козырева не любит она!

В этот миг раздался телефонный звонок – это Далила, выбивая каблучками из ступеней чечетку (лифт не работал), звонила подруге, хотела очистить совесть.

– Галка! – отчаянно прокричала в трубку она. – Прости! Я же главное забыла сказать!

– Что? – подскочила Галина.

– Твой Голос ко мне приходил!

– И что?

– Он любит вас с Ангелинкой! Он мечтает создать идеальнейшую семью!

Семенова остолбенела:

– С нами?

– С вами! Но сначала я буду тебя лечить, – предупредила Далила и пояснила: – Ты должна быть предельно верной. Целую! Пока! Остальное потом расскажу!

– Ну и дела, – поперхнулась Семенова и, откашлявшись, пожаловалась Ангелине: – Меня она от неверности будет лечить, а сама к Козыреву понеслась. А как же Матвей?