Дар. Золото. Часть 2

Глава 19.

1

Артефакт, паршивец, не поддавался. Хоть тресни!

Я даже в баню ушел, чтобы вопли «дядя Алик, и меня покатай!» не доставали. Надо было с кошаком пойти, транспорт искать. Правда, с утра дождь зарядил. Нудный, мелкий. То идет, то не идет. Скука несусветная. В лекарской половине двое сдвинутых на почве врачебной науки лекарей, Насья и Саня, разругались вдрызг, но что они там друг другу доказывали, я слушать не стал. Взял книги, драконовские браслеты, старый ремень, и вместе с «мелкой боевой единицей» ушел в баню. Делать артефакт.

Не получалось. Не мудрено - в первый раз делаю. Это если не считать того, что в Академии один раз игральные кости зачаровывал. Утяжелял одну сторону в кубике. Согласен, шулерство. Но оно долго не продержалось. Две игры. На посиделках со стихийниками играли. Выиграли. Они. У них кости нормальный маг зачаровывал. Но никто в обиде не был. Все при своих остались - конечности никто никому выдергивать не стал. Отшутились.

А сейчас другое дело - у меня учебники есть. И не какой-нибудь академический хлам, а самые что ни на есть настоящие. Старые, подробные, с картинками. Почему лэр Жангери мне их презентовал, выясню как-нибудь в другой раз. Если этот «раз» появиться. Сейчас я уже который час пытался воплотить в реальность схему переключения магических потоков с внешнего контура на внутренний. По принципу: какую-нибудь вещь из мешка большого переложить в мешок маленький, предварительно вывернув большой. Это если без подробностей.

Устал. Глаза слезились, руки дергались. И вместо слов сопровождающих действия по составлению схемы, с языка срывались… слова о крысиных конечностях.

Гномий клинок на просьбу помочь, опять повторил муть про создание образа и я, скорее от безысходности, решил последовать его совету.

Сначала очертил Алабаровский артефакт всеми доступными мне цветными нитями, фиолетовыми, изумрудными, голубыми, даже с одного края подцепил синими, а с другого оливковыми. Короче напихал в получившийся каркас всё, что мог. Потом осторожно убрал артефакт в сторону, но все нити остались на месте. Образ внезапно начал пульсировать. Подстраиваясь под удары моего сердца. Я удивился - что бы это значило? И тут же услышал: «То, что надо! Подкладывай ремень. Быстрее, а то у тебя рамка нестабильная!»

Какая рамка? Спец, тоже мне. Но рука сама за ремнем потянулась. «Так, теперь опускай «образ» на предмет». Легко сказать опускай. Я испугался, честно говоря. Уж очень чётко получилось. Каркас завибрировал, рука у меня дернулась, и весь сгусток плюхнулся на скорняжное изделие. «Надави!» - прикрикнул на меня Зараза. Чем?! Я впопыхах придавил ремень ладонью, и…

С испуганным воплем слетел с лавки.

Старый ремень зашевелился у меня под пальцами. Он менялся! Натурально! Он превращался в точно такие же обручья, которые лежали рядом с ним на лавке. Повторился даже узор с внутренней стороны в виде букв незнакомого языка. Что-то напоминающее надпись, сделанную курицей в темноте сарая. Дела!

Дела-то дела, а в следующее мгновение послышался тихий шорох.

Он становился все громче, и вскоре перешел в отвратительный скрип, нарастающий со всех сторон.

«Всё зашибись!» - одобрительно высказался клинок, – «Но я бы сейчас отсюда свалил!!»

Я не поднялся, я подпрыгнул с пола! Пончик уже скакал возле двери, стараясь достать до щеколды. Я схватил кинжал и книги и вылетел из бревенчатой постройки.

У меня на глазах старенькая банька… потекла! Как пена из переполненной пивной кружки! Её будто смывало окружающим пространством и сминало как мягкую и вязкую глину! Всё вокруг гнусно чавкало, хлюпало, стонало и однообразно-серый свет заполнил поляну.

Насья меня убьет.

Воскресит и снова убьет.

И Алабар убьет - за браслеты.

Сначала ведьма, потом дракон.

2

Я стоял, прижимая к груди книги и Заразу, не в силах ни убежать, ни остановить это… бесчинство магических сил! А как?!!

Банька… смылась!

На земле остались только бутовые булыжники, должные означать, что когда-то здесь все-таки что-то стояло.

Осторожно повернув голову, я увидел Пончика висящего на белом стволе березы, вцепившегося в кору всеми четырьмя. Но хвостатый, кажется, уже пришел в себя и начал спускаться с дерева.

Но я рано выдохнул.

Пространство опять посерело, захрумкало, заохало, застонало и потекло в обратную!

Через несколько мгновений передо мной, как ни в чем не бывало, стояла целехонькая банька и подгнившая входная дверь, скрипнув, приглашающе отворилась.

Да она издевается!!

На ватных ногах, я зашел внутрь, увидел два артефакта, лежавших на лавке, с опаской подкрался, взял их, и по-тихому покинул это непредсказуемое место.

Вот теперь можно и претензии предъявлять:

«Ты почему сразу не предупредил, что тут фиг знает что твориться будет?!»

«А сам ты читать разучился что ли?»

«Не понял!»

«Вон, в твоей умной книжке, чё написано? Для воздушного артефакта нужен воздух. Для огненного – огонь. А ты ж не с хухры-мухры, ты с пространством заигрывал. Вот тебе и… «

Я был потрясен.

«Ты умеешь читать?!»

Зараза помолчал, потом нехотя ответил: «Нет. Но это же элементарно!»

Н-да. Он прав.

Что же, теперь оставалось только проверить артефакт. Но как? Страшно все-таки. Вдруг не получилось? Или получилось наполовину. И будет потом Машка ходить наполовину Машкой, а наполовину барсом. Или один сапог спрячется в пространственный карман – как объяснил тот же Зараза - а второй на лапе останется. Смешно как бы.

В общем, обалдевая от впечатлений и знаний полученных всего за каких-то пару часов, с притихшим хануром на плече, я потопал в дом через огород, вдоль кривого забора, мимо капустных грядок, по мокрой траве.

Около старой конюшни услышал конское фырканье, с опаской заглянул внутрь, и увидел, что оборотень время даром не терял: в обветшалых денниках стояли три очень приличные лошади. А одна из них была самой приличной. Крупной, ширококостной и трехцветной. Счастливой, по деревенским поверьям. Словом, у лошадки недостатков не было. Тут же вспомнился мой «лошарик», нахлынула непрошеная грусть, и я поспешил закрыть дверь. Вряд ли серенький лошак остался жив.

А у крыльца под навесом я увидел двуколку. С откидным верхом.

Протер глаза. Не, не померещилось.

У кого в этой глуши такая игрушка завалялась? Да еще и на рессорах! Селяне ее не иначе как «баловством» называют. Много на ней не увезешь, разве что покататься. Хотя, зря я хихикаю. Нам-то в самый раз. Наверняка Машка ее за бесценок сторговал - здесь она вместо роскоши. Полезности в ней для простолюдья никакой, а баре в поселении не заводятся – оно, поселение, под королевским протекторатом. Сами понимаете: ревизии, аудит, проверки, отчеты - особо не разговеешься. В плане прикарманить чего-нибудь из казны.

3

В доме царила тишина. Иногда нарушаемая деликатным чавканьем и сопением.

Они обедали-с.

Пончик шустро соскользнул с плеча, проскакал к печке, и через пару мгновений жевал вместе со всеми из своей персональной посуды.

На мое молчаливое возмущение, Насья призывно махнула рукой, показала на лавочку возле себя, на уже приготовленную миску с похлебкой, и я успокоился - обо мне не забыли.

После обеда знахарка отправила мальчишек и Саню спать в лекарскую, поставила на стол лохань с горячей водой и заявила, что мытье посуды она, так и быть, нам доверяет. Накинула на себя мужской армяк, повязала шаль, сунула ноги в высокие, тоже мужские, сапоги и, пристроив на спине заплечную корзину, умотала по своим делам в лес.

- Ты чего сияешь, как начищенный сапог? - оборотень закатал рукава, и собрал все плошки в лохань.

– Послушайте, лэр Рас, где ваши манеры? - поддержал я разговор.

-- Дома забыл, – в лохани оказалось не так много посуды, и я взял полотенце, висевшее на стуле. Приготовился вытирать вымытую оборотнем чашку.

Дракон осоловело хлопал глазами, пытаясь сохранить равновесие на шаткой табуретке. Уморила его малышня.

– Иди, что ли, на лавку. Уснёшь еще, – скривился Машка. – Табурет придется чинить.

Дракон на удивление его послушал, и молча направился в огороженную досками вторую комнатенку.

– Ну, так чего счастливый такой?

Я показал глазами на подоконник, куда скинул всё, что притащил из бани.

– Браслеты сделал. Только, – я замялся, – не проверил.

– Это такие, как у перепончатого?

Если б я всё знал.

– Наверно. Мои немного светлее.

Кошак бросил болтать в воде очередной чашкой, стряхнул руки, вытер их полотенцем и шагнул к подоконнику. Недолго думая, нацепил на запястья мое изделие, зашнуровал, вышел на середину комнаты, окутался искристым розовым туманом и… исчез.

Чашка из моих рук выпала и разлетелась вдребезги.

3

Обручья лежали на полу.

Еле видимые желтые сполохи еще мерцали, когда я, рванул к артефакту. Сшиб на ходу лавку и табурет, зацепил стол и упал. Грохот раздался соответствующий. Я на четвереньках добрался до связанных браслетов, но встать не смог – ноги с перепугу не держали. Руки тоже. Меня затрясло так, что клацнули зубы. Даже когда провалился в полынью, в детстве, так не трясло.

На шум из лекарской приковылял Саня, а Алабар уже стоял возле меня с мечами. Обнаженными, между прочим. Когда успел?

Всклокоченные пацанята испуганно выглядывали из-за Саниной спины, а он, обнаружив, что вроде бы ничего смертельного не произошло, обернулся:

– А ну, быстро спать! Тут без вас разберутся.

Но глазки у мальчишек, при виде драконовских клинков, уже загорелись, и Сане пришлось отвесить обоим подзатыльники и прикрыть за собой дверь.

И лекарь, и дракон озадаченно разглядывали учиненный мной бардак.

– А Машка где? – спросил Алабар.

– Я не хотел…

– Чего не хотел?

– Вот. – Я показал на браслеты, лежащие на полу, и сглотнул. – Я… артефакт…

Нет, что это со мной происходит? А еще Веника дитём обозвал. Сам-то!

Алабар спрятал мечи в ножны, поднял обе вещицы и с интересом завертел в руках. И попытался одну из них надеть, просунув пальцы внутрь.

Я вскочил. Еще один придурок на мою голову!

Хорошо, что у дракона ничего не получилось. Он не смог даже развязать наручи. Пыхтел, но сил не хватало. Это его-то сил!

Саня тоже рассматривал артефакт с задумчивым интересом.

Да они сдвинутые! Хвосты, крысячьи! Тут Машку спасать надо, а они пялят…

Нас разметало в стороны как сухие листья! Я, Саня и Алабар, вдруг, обнаружили, что сидим мы по разным углам светелки, на полу. У лекаря тут же потекла носом кровь, меня нехило приложило о стену, а дракон каким-то образом успел сгруппироваться, не выпуская оружие из рук.

Браслеты подлетели вверх, раздался глухой стук, и посреди комнаты вывалился Машка. Из воздуха! На спину. Но тут же перевернулся на лап… ноги и вскочил. Резко выдохнул, передернулся, огляделся. Это действие заняло у него от силы пару мгновений, и все бы ничего, но Машка увидел меня.

Он сузил глаза, сжал кулаки и молча двинул в мою сторону. При этом выражение его физиономии дружелюбным нельзя было назвать категорически!

Отступать мне было некуда. Так что вжался я в стену как мог, и уже не столь однозначно оценил «неправильность» сделанного артефакта.

Но, как всегда, бдил Пончик. Он по-деловому спрыгнул с печки, с ленцой уселся на собственный хвост между мной и кошаком, и зевнул.

– … … …!!! – сказал Машка.

– Так я же тебя сразу предупредил ­– не проверено!

– … ...! – снова сказал Машка.

– И как бы я это сделал, по-твоему?!

– …! – это опять сказал Машка.

– А я тебя заставлял?!!

4

Мы с Алабаром кое-как домыли посуду и расставили ее на полке. Пока мы отрабатывали посудомоечное задание, Саня тщательно общупал оборотня, поводил руками у него над головой и вдоль позвоночника, постучал по коленям, и заглянул в пасть. В смысле рот. Не сказать, чтобы подобные манипуляции кошак перенес спокойно, но не дергался, позволив лекарю осмотреть его со всех сторон. Разве, что ступни не показал.

Саня задумчиво теребил подбородок.

– И? – озабоченно спросил Машка.

– Да нормально всё. Чего тебе переживать, у вас же девять жизней. Так что восемь еще в запасе.

– Откуда ты знаешь, сколько я уже израсходовал?

– Ты лучше объясни, куда пропал? Куда попал, точнее. И что там? – Алабар аккуратно присел на лавочку.

– Никуда я не пропал. Я в какой-то пузырь провалился. Точно с меня размером. Стенки у него прозрачные. Почти. И плаваю в этом пузыре, плаваю, плаваю… – в голосе Машки послышалось кошачье омерзение, – Всё видно, но как-то хреново. Видел, как колдун в истерику ударился. ­И прямо на меня! И насквозь! Страшно! Я даже заорал. И всё слышно. Только звуки глухие, как через вату. Не сразу сообразил, что надо обернуться, чтобы из этого пузыря выйти.

Алабар задумчиво перебирал в руках мое изделие.

– Есть у меня предположение, – сказал дракон, – что Тишан все сделал правильно, просто ты меньше меня весишь. Вот артефакт тебя вместе с вещами и утянул. Там ограничение по весу должно быть в любом случае. Может мне попробовать?

Я вскочил. И браслеты у него отобрал.

– Идите вы... знаете куда?!

– Правильно, – вдруг заявил Машка, не обратив никакого внимания на мой горячий посыл. – Пошли во двор. А то ты тут все разнесёшь.

Алабар не особо напрягаясь, вытащил браслеты из моих кулаков, прихватил и свой артефакт, и эти двое… нелюдей вышли из дома. Мое возмущение они спокойно проигнорировали, а потому смотреть, чем там закончатся их эксперименты я не пошел. Разозлился. Да, пусть хоть обоих затянет в эти мешки! Потусторонние. Взял книгу и уткнулся в текст.

Зато Саня пробормотал, что на всякий случай надо бы поприсутствовать. А то вдруг потребуется врач или еще какие мелочи... Ну-ну, пусть идет. Он еще первую драконовскую ипостась не видел? Пусть глянет. А я потом на него.

Правда, выяснить двоим экспериментаторам ничего не удалось. Они почти сразу ввалились обратно. Уже вместе с Насьей. Она раскраснелась, дышала шумно, словно только что бежала, и лица у всех были серьезные и сосредоточенные.

– Собираемся потихоньку, – с порога выдал Машка. Но на мой молчаливый вопрос ответила знахарка:

– Завтра утром сюда придет королевская яхта, – и с подковыркой выдохнула. – Её высочество княжна Алевтина изволит поохотиться в этих краях. Смелая, видать, княжна. Даже диверсанты её не пугают.

– Потому и не пугают, – Машка уже закидывал в баул вещички, сунув туда же и мои браслеты, – она отлично знает, что их тут нет. Как это отлично знает и Тайная Стража. Всё, по коням. Не забываем ничего, и следов за собой не оставляем.

Да, это Машка. Командирский тон, уверенные движения… Ну, ему и карты в руки – пусть командует. Тем более, что он прав – надо уходить. Княжна, это серьезно. Это охрана спереди, охрана сзади, и куча ищеек с арбалетами по бокам.

5

Как говориться долгие проводы, чьи-то там слезы, поэтому мы скоренько покидали в вещмешки своё барахло, и Машка, вместо меня, молча положил несколько серебряных монет на стол. Алабар смущенно добавил к ним маленькую, сверкнувшую сапфирами, чешуйку. Насья кивнула, соглашаясь с оплатой, и по обыкновению, накинув платок на плечи, вышла следом за нами во двор. Провожать.

Дождь прекратился. Но низкие облака лохмотьями еще свисали с неба, с моря дул пронизывающий ветер, и тропа от ведьминого дома была сплошь покрыта пятнами серых луж.

Мы с кошаком запрягли трехцветную крепышку в экипаж, и выбрались за калитку. Саня, сидевший в таратайке зябко ежился, дворняга, наступив на облучок, преданно заглядывала ему в глаза, а ведьма отстранённо рассматривала траву у себя под ногами.

Дракон, щеголяя кожанкой и ботинками, но в залатанных штанах и рубахе, закрепил на багажном приступке баулы и кое-как поместился рядом с Саней на обитой войлоком седушке. Я и кошак уже сидели верхом, а Пончик притоптал местечко на моем вещмешке.

Насья подошла ко мне, и поманила пальцем.

– Ты помнишь, гном, что просьбу мне должен? – тихо спросила она.

Если честно, я забыл совсем. Да и серебра кот ей оставил достаточно. Но обещал ведь. Насья, поняв это, улыбнулась.

– Сейчас просить ничего не буду. Просто запомни – ты обещал. Время придет.

Она легонько хлопнула ладонью по лошадиному крупу, и моя коняшка, мотнув гривой, пошла вперед.

6

До ночи было уже недалеко, день давно посерел. Неохотно таяли на западе свинцовые тучи, освобождая покрасневшую полосу на стыке моря и неба. Лесная тропа, вывела нас на пустую грунтовую дорогу, огибавшую Малые Пятки длинной петлей.

Село провожало нас пустыми дворами, попрятавшимися в будки собаками и пахучим дровяным дымом начавших топиться бань. Лишь стая водолюбивых гусей коротала время на берегу безымянной реки, которая шумела далеко в устье, сбиваясь с прибоем возле деревянного пирса.

Доехали мы до бревенчатого, покрытого толстыми досками, моста, опиравшегося каменными опорами на поросшие травой забоки, и двуколка протарахтела по нему за трехцветкой, невозмутимо махавшей хвостом.

Мокрая лента дороги тянулась вдоль ровного пустынного побережья, и лишь небольшие группки берез толпились по её обочинам. Впрочем, они не мешали нам во все глаза разглядывать бухту, подпираемую северным отрогом горного хребта, где недалеко от берега ставил паруса двухмачтовый бриг.

Белые вздувшиеся полотна окрасило багрянцем падающее за горизонт солнце, и корабль хищной птицей стремительно развернулся на ветер, к выходу в открытое море. Опасно накренившись и хлопнув парусами, он вывернул из бухты по широкой дуге, и бушпритом уткнулся в гаснущий на западном крае осколок.

7

Хорошо, что выехали мы в ночь. Так же хорошо, что по мощеной имперской дороге, которой через несколько верст стала грунтовка, никто в эту пору не ехал. Еще лучше, что повстречавшийся нам за полночь объездной дозор больше пялился на двуколку, чем на нас, а доходяжный вид уснувшего Сани, стражников сразу же успокоил. Ханура, само-собой, никто не увидел, даже я.

Совсем здорово, что мы с Машкой спрятали под куртки наши клинки, а дракон, собирая вещички и глядя на нас, положил свое сокровище на сиденье. Поближе к спинке. «Безоружные», на дребезжащей повозке, мы не вызвали подозрений, в темноте к нам особо приглядываться не стали, а Машкино объяснение, что везет он неизлечимо больного брата к столичным лекарям, вызвало одобрение. Да и спать дозорные хотели так, что даже у меня свело скулы от зевка одного из них. Алабар уснул сразу же, стоило стражникам уехать восвояси, и оборотень счел нужным объяснить, что в первом воплощении драконы, как правило, ночью спят – ночь не их время. Хотя я его об этом и не спрашивал.

Пару раз я и Машка спрыгивали с лошадей и бежали рядом с ними. Что было неплохо – хоть немного размяли онемевшие… э… конечности. Замечательно было хануру, который свернувшись клубочком сопел на моем бауле. Здорово было, что дождь, проводивший нас из Малых Пяток, там и остался. Отличным можно было назвать огромное количество мостов, мостиков, паромов и переправ через извилистые рукава Валары, и поблагодарить Хозяйку за конкуренцию, которая заставляла лодочников дежурить круглосуточно и лишних вопросов путникам не задавать.

Вообще повезло, когда в городском патруле уже на окраинах Лирии, оказался Машкин собрат по военной Дарайской кампании, и они, обхлопав друг друга по плечам, распрощались.

Невероятным везением оказался и припортовый трактир со вторым гостевым этажом и скотным двором. Даже свободные комнаты были. Одна. Зато большая.

Короче, везло. И чем больше везло, тем сильнее царапали меня мои параноидальные душевные кошки.

Когда на скотном дворе трактира прокукарекал петух, мы закрыли дверь на ключ и все пятеро завалились спать, поверив клятвенным заверениям хозяина заведения, что клопов и тараканов у него отродясь не водилось. Наверное, у него лично не водилось, но на лестничных перилах я одного увидел. Таракана. Как оказалось, пришлого. Забегая вперед и справедливости ради, могу сказать, что несчастного прусака гоняла вся трактирная прислуга, и он таки пал лютой смертью под чьим-то сапогом.