1
Машка сжал губы и уставился в пол. И замер. Наверно, обдумывал ситуацию.
А я потерянно и отстраненно отмечал про себя, что пол каземата из странного камня, в котором словно перемешалось всё: песок, глина, мельчайший базальтовый и гранитный щебень. Словно всю эту кучу долго мешали, потом она затвердела и превратилась в камень. Пустой камень. Так иногда глину сушат вместе с опилками. Шершавая поверхность пола имела небольшой уклон к центру, к вертикальному колодцу. Тоже странно. Зачем? Стены арестантских помещений, расположенных по кругу, явно пристроили позже. Из желтого ракушечника. На камерные двери не пожалели цельные дубовые срезы, и подумалось: неужели находились умельцы, что и из этого чистилища сбегали. Царапалась в голове мысль, что здесь должен быть только мертвый серый камень.
Винтовая лестница тоже отличалась от всего, что я видел до этой ночи. Столбы, стойки, перемычки и поручни со ступенями, были сделаны из неизвестного мне, тусклого светло-серого металла, когда-то выкрашенного желтой краской, давно облупившейся и еле заметной. Зачем тратить на обычную конструкцию столько металла, если есть дерево? Зачем её красить таким ярким цветом? Да и вся лестница, расположенная под крутым углом, напоминала вертикальный судовой трап. Наверное, двигаться по такой лестнице было очень непривычно и тяжело, потому караульный не захотел спускаться. Поскользнёшься и запросто загремишь на несколько саженей вниз. В темноту.
Конечно, если рассудить здраво, и не поддаваться панике, то выкрутиться из нашей, наиглупейшей, ситуации можно. Возьмем, что нам надо, поднимемся, вырубим охранников, и уйдем. В коридоре браслеты действуют, и Пончик нас вынесет.
Но. Не факт, что сторожа окажутся слабее нас. Совсем не факт. Я без Заразы боец средненький. Машка, конечно, с дротиками. И ханур с нами. Но, вдруг у караула есть обычная сигналка? Немагическая. Что тогда? Из дворца, после этого, мы точно не выйдем. А если и выйдем, на нас повесят не только всех собак. Но и всех кошек, крыс, тараканов, блох… словом, весь мелкий паразитный контингент.
Хотя, повесят что так, что эдак.
- Вот что, Тишан, - пришел к какому-то выводу оборотень. - Давай возьмем то, за чем пришли, а там видно будет. И побыстрее. Что-то мне хреново.
Как мы крались по металлической «стремянке», лучше не рассказывать. Дышали через раз, давясь воздухом, чтобы не шуметь, а когда оказались на площадке третьего яруса, обессиленно уселись прямо на холодный пол.
2
Здесь нас ждал облом.
Большой.
Хозяйка, наверно, подсчитала, сколько раз за последние дни она вытаскивала и прикрывала наши задницы, и решила, что пора рассчитаться. И вместо множества мелких обломов подсунула один. Хотя, если считать, что магией здесь и не пахнет, то два. Больших облома.
А ведь Саня рассказывал, что дверей в хранилище нет.
Но, что он мог увидеть в темноте вертикального ствола. Ему сказали, а проверить он не мог. Да и на шиша оно ему сдалось?
Дверь была. Высокая, в несколько локтей. В скудном свете, еле проникавшем с верхнего яруса и теряющемся в вертикальном тоннеле, её поверхность казалась шкурой странного животного, притаившегося в темноте. Свинец, из которого дверь была отлита, «молчал». Я и не сомневался, что «отлита». Целиком. Её ощущаемая, даже в этом безмагическом пространстве, толщина чуть не вызвала у меня нервный смех. С ладонь. Поперёк. В какой же печи можно уместить столько руды?!
Дверь была заперта. А кто-то ожидал, что будет открыта?
Дернувшийся было к ней со отмычками оборотень тут же сдал назад. Бесполезно.
Замка, или чего-то на него похожего, я не увидел. Но на гладкой монолитной поверхности, на уровне глаз была впаяна широкая пластина. Тоже металлическая. На ней в три ряда располагались круглые выступы, похожие на заклепки, и на каждой заклепке был выбит знак. Присмотревшись, я понял, что передо мной буквы. Гномьего алфавита.
И что?
- Я однажды видел такое, - вдруг шепнул Машка. - Только там цифры были вместо букв. Ржавые, правда, Это механизм. Надо нажать на выступы в определенном порядке.
Ага, в каком?! Здесь тридцать букв! Мы тут и скончаемся, если начнем подбирать слова. Или несколько слов. Или вообще не слов! А если учесть, что я знаю от силы несколько гномьих выражений, то выводы напрашиваются сами.
Всё зря.
Машка, тяжело дыша, уселся рядом, а Пончик ткнулся холодным носом мне в ладони.
– Выходит, эту дверь делали гномы? - шепотом спросил оборотень. Наверно, чтобы просто что-то спросить.
– Выходит.
Помолчали.
– Тогда как король сюда попал?
- Спроси, что полегче. Может ему сказали.
- Кто?
– Да те же гномы, кто ж еще.
Не думаю, что все они были правильными и хорошими. Сдали же они свои земли. Наверняка, среди них хватало и дураков, и предателей. В народе без такого добра не обходится. Кто-то да скурвится. И кто при власти тогда стоял, еще вопрос. Может он первый и сдал. Теперь все тайны, если остались на бумаге, то за девятью печатями. А скорее всего, их просто сожгли. Огонь следов не оставляет. Любят у нас память жечь. Без памяти человек что слепой, ему поводырь нужен. И поводырей этих сразу находится - плюнуть некуда. Опять меня на рассуждения потянуло. Ага, главное момент подходящий.
Машка снизу рассматривал пластину с алфавитом и, вдруг, встал и шагнул к двери.
- Здесь несколько выступов потёрто, - прошептал он.
Я скривился.
- Хочешь сказать, что на них больше всего нажимали? Сколько букв?
Машка взялся считать.
– Десять.
Я не удержался и хихикнул.
- А сколько можно из этих букв составить слов?
Сверху послышались шаги. Караульный опять шел к лестнице. Не один. Они вдвоем притопали к ограждению над винтовым сходом.
-- Вот, что за смена, а?! – негодовал первый. – Как ночь, так обязательно в этой кастрюле какая-нибудь похабень шлындает!
Второй хохотнул:
– Эта кастрюля называется Главной Сокровищницей, а похабень, которая там шлындает, называется «Его Величество». Ну, и главный наш.
– Да мне фиолетово! Крысы или король. Что они там грызут?
– Королевский свинец! – второму сторожу было весело, и он не разделял нервного беспокойства напарника.
Мы стояли, изо всех сил вжимаясь в холодный камень. Я бы и сквозь стенку прошел, если б мог!
– Спуститься, что ли? – неуверенно спросил первый.
– Давай. Только хавчик с собой прихвати. Чтобы пасюки на тебя не ломанулись. Оголодали, наверно. Покормишь заодно, – второй раскатисто засмеялся, и по помещениям прокатилось тяжелое густое эхо.
3
Они ушли, а я все никак не мог унять бешеный стук перепуганного сердца. Такое вот оно. Перепуганное. Машка с облегчением выдохнул рядом и тут же предложил.
– Давай попробуем на выступы нажать? Может, получится.
– Спятил! – зашипел я, вспомнив, как свалился в подвал нашего дома. Тоже «дернул за веревочку, дверь и открылась». – А если не на то нажмём? И какая-нибудь хрень сработает?
– Так предлагай что делать! Кто у нас тут умник? Или пошли назад. А то еще чуть-чуть и я дротик не подниму. А мелкого вообще нести придется.
Так. А как здесь всё устроено? Это самый нижний ярус. Круглое помещение. Изолированное. Дальше. Как я тут дышу, если всё закрыто? Вентиляция. Она есть по любому. Но ее искать, дохлый номер. Чтобы проверить стены на наличие пустот, нужны нормальные магические потоки. Стоп. А зачем они мне? Как там говорил Муфалим? Я сам источник! Значит, у меня есть мои магические потоки. Личные. Да, мне тоже плохо. Да, эти потоки утекают и рассеиваются, но моя-то магия никуда не делась. И я могу ею управлять! Пока живой!
Кажется… я знаю, что надо делать.
Я подошел к пластине с алфавитом, осторожно положил на нее ладони и собранными в один сгусток остатками сил «очертил» механизм. Как с алабаровскими браслетами. Пусть это бездушный металл, но он тоже имеет свой образ. Его тоже можно собрать, как слепок с ключа. Только мне не нужен предмет, чтобы этот «образ» куда-то перекинуть. Я сам стану тем «предметом», в который попадут все свойства слепка. А значит, узнаю, как он работает. И что его открывает!
И...
– S t a n d e r h o, – прошептал я.
Машка вопросительно повернул голову.
Я отмахнулся. Два слова. Нужно составить всего лишь два слова.
Теперь самое главное запятые не забыть, они там тоже есть. И тоже две. Только вот… за что-то цеплялась моя память. За что-то очень и очень знакомое.
Внезапно я почувствовал толчок на поясе. Кинжал? Я вытащил клинок из ножен – Зараза был прозрачным. Но я же почувствовал! Он меня толкнул!
И увидел. На рукояти.
D’est’hon dar.
Я вытер ладонью моментально взмокший лоб. Неужели, это и есть два слова? Неужели, вот так... просто? А просто ли?
Вы пробовали прыгать в холодную воду? Без подготовки. Со скалы. Высокой. Зная, что там может быть мелко. И я нет. Значит, вы поймете, что я чувствовал, когда стоял перед свинцовой дверью и сам себя уговаривал нажать на «заклёпки».
После первой буквы ничего не случилось.
После второй тоже. Ни колокольчики нигде не тренькнули, ни решетки ниоткуда не свалились, и стрелы из потайных отверстий тоже не вылетели. Даже гром не грянул. Шучу. Нервы.
Я нажимал на выступы, слушая как внутри двери что-то еле слышно щелкает, и спиной чувствовал, как Машка напряженно всматривается вверх, как Пончик медленно поднимется по ступенькам на второй ярус, чтобы затаиться там на всякий случай. И когда нажал последнюю букву замер.
Монолитная металлическая дверь с еле слышным шорохом поехала в сторону, скрываясь в серой стене. В глубине квадратной залы зажегся странный голубоватый свет. Он горел ровно, приглушенно, словно отовсюду, и предметы, находившиеся внутри, не отбрасывали теней. Куда это мы попали?
4
Тяжелую дверь мы изнутри задвинули. Не до конца, понятно. Голубой свет не должен был просачиваться из хранилища, и я искренне надеялся, что караульные не пойдут выяснять породу крыс, забравшихся в королевский склад.
Полы, стены, потолок просторного зала – всё было металлическим. Листы очень качественной стали, словно сросшиеся между собой тонкими шрамами, образовывали нечто похожее на коробку. В центре этой «коробки», в полу, зиял большой провал идеальной круглой формы, оставляя около стен расстояние не больше пары шагов. Провал был глубоким, может в три человеческих роста, и тоже металлическим. Со дна, выложенного как ячеистые соты шестиугольными болванками, поднимались трубы. Но я не почувствовал в их составе ничего знакомого, хотя наверное, просто не мог. С высоченного потолка свисала пара странных подвесок похожих на изломанные штыри, скрепленные в местах излома какими-то механизмами. Меньше всего это сооружение походило на то, что строили в нашем мире. Тут, наверно, одной стали столько, что она перевесит весь имеющийся в Империи металл. Что это такое я не знал, да и представить подобное раньше просто не мог.
Странными, чужими и лишними казались лежавшие здесь, прямо на полу, ценности. Королевские ценности.
Разноцветные сундуки и сундучки из редких пород дерева. Мечи, похожие на алабаровские, но инкрустированные драгоценными камнями. Ножи, украшенные золотом и редчайшей платиной. Внушительная пирамида из книг небрежно сваленных подальше от входа. Символ королевской власти – Имперский Жезл, выполненный из ветки черного коралла, и валявшийся в углу, словно никому не нужная палка. Черный, в белых пятнах, мех какого-то животного – скорее всего, королевская Мантия – измятый и испачканный. Не удивлюсь, если и Корона где-то здесь завалялась? В каком-нибудь мешке. Шкура дракона тут тоже была. Свернутая в рулон и связанная тонкой шелковой бечевой.
Разнокалиберные кубки, золотые и хрустальные статуэтки, бархатные и кожаные мешочки, коробочки… Что в них находилось, меня не интересовало. Но гномьего клинка, похожего на наши, я пока не видел.
Машка, как и я, прислушиваясь к тишине, осторожно обходил по кругу металлическую яму и ни к чему не прикасался. Но кинжал нашел он. Унюхал, не иначе. Поднял его вверх, показывая мне – ржавый, в облезлых ножнах – и махнул рукой. Уходим.
Уходим.
5
Вскоре, мы, учтиво задвинув за собой складскую дверь, мягко щелкнувшую в замке, осторожно поднялись по ребристым ступеням. И уже отдыхали на втором ярусе, в темной нише, куда не попадал даже рассеянный свет. Это было единственное место, где почему-то не пристроили камеру для узников, и я окончательно утвердился в мысли, что раньше помещение не было тюрьмой.
Темный проем скрывал нас надежно, но только нас двоих. Ханур куда-то делся. Вот, что у него за пакостная привычка, в самый ответственный момент растворятся в пространстве?
Мы ждали Пончика, собираясь следовать дальнейшему плану – пробраться наверх, оглушить сторожей и удрать – как над нами, из караульной, послышался приглушенный звук открываемой двери. Раздались голоса, кто-то пришел и, судя по всему, что-то потребовал. Потом дверь захлопнулась и один из караульных выругался. Было слышно, как второй его успокаивает. На ходу.
Сторожа шли к лестнице.
Что же им не сидится-то?
– Ладно тебе, – говорил один из них. – Не ной. Сейчас мы этого выродка поднимем, сдадим и поспим. Делов-то!
– А назад они его когда притащат? От же, смена выпала! Не-е, завтра в кабак пойду.
Судя по ярким сполохам, заметавшимся между ступеньками, караульные спускались вниз. С лампой. Ну, да, они-то в темноте не видят... А Пончика нет.
Мы прижались к шершавой серой стене, изо всех сил надеясь, что нас в этом углу не заметят.
Они и не замечали. Правда, подошли как раз к той камере, рядом с которой прятались мы. Загремели ключами, открыли массивную дверь, скрипнувшую в несмазанных петлях, вошли. Вдвоем.
– Вставай, светлость матрасная! На променад приглашают, – обратился к кому-то первый, – Да поднимайся ты, ушлепок! И так вся ночь коту под хвост, еще с тобой тут носись…
А меня чуть не подкинуло от желания захлопнуть за ними дверь! И удрать наверх.
Ну, да. Только снаружи меня встретят. Теплой и радостной компанией. За кем-то же сюда пришли! Не-е, я лучше тут подожду...
Послышалась громкая возня. Кого-то уронили на пол, раздался стон и ругань, и через короткое время, двое охранников выволокли под руки человека. Одежда на нем была добротной, но помятой и грязной, местами порванной, а кое-где виднелись засохшие бурые пятна. Он просто висел на руках у охранников, а мне показалось, что я его знаю. Где-то я его уже видел.
Пока я присматривался к узнику, второй охранник закрыл дверь и развернулся на выход, привычно окинув взглядом круглое помещение.
И увидел меня.
А я вспомнил. Парня вспомнил.
Марат?!!