Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 3

Глава 29

Мы прошли в арку ворот кладбища. Времени у нас ещё оставалось воз и маленькая тележка. Ситуация складывалась из ряда вон — обычно я едва успевал, что называется, запрыгнуть в последний вагон, а тут по времени такое раздолье, аж, подозрительно, да так подозрительно, что я прям реально загнался.

Я на всякий случай всё же ускорил шаг двигаясь к склепу Седрика. В темноте, среди надгробий, подсвеченных хищным блеском желтой луны, было всё-таки жутковато. Да и не сказать, что я сильно запоминал дорогу в прошлый раз, когда улепётывал отсюда.

Да и вообще, потраченные магические, и физические силы, как всегда давали о себе знать. Башка кружилась, ноги подрагивали. Поэтому не сразу до меня дошло, что я всё же умудрился заблудиться.

— Кажись, я сбился, — неохотно признался я брату Лесли.

— Не ты один, — задумчиво пробормотал брат Лесли. — Мне тоже помнится, что склеп в другом месте находился.

Мы еще в растерянности немного покружили по кладбищу. Я посмотрел на часы, время неумолимо стало поджиматься. А значит, блуждать в этом тёмном царстве смерти, пора было заканчивать.

Я задумался. Всё-таки явно творилась какая-то чертовщина. Ну ладно, допустим, я не запомнил дороги, но брат Лесли местный, он вряд ли мог просто так взять и сбиться с пути. А значит нас дурят, дурят намеренно, точно так, как Леон в лесу дурил Джейкоба Глостера, заставив того блуждать в трёх соснах.

Я озвучил свои подозрения брату Лесли.

— Да, это очень вероятно, — закивал брат Лесли, видимо, он и сам уже начал догадываться о том же. — Значит, нужно распутывать клубок. Заплести следы намного быстрее и проще, чем их распутать. Успеть бы. Ты знаешь, как это делается? Сможешь мне помочь?

Я вынужден был признаться, что не знаю. Эта роль Незнайки меня уже порядком подзадолбала. Я украдкой вытащил из кармана гребень и обнаружил, что остался последний зубец, и здесь ответов мне тоже не видать, как своих ушей.

— И чему тебя только учили твои учителя, — проворчал брат Лесли. — Тогда лучше не мешай.

Брат Лесли прикрыл глаза и, сложив руки вместе, стал нашептывать какие-то странные словечки себе под нос. Я почувствовал, как в воздухе разливается магия и что-то потрескивает. Сначала я наблюдал, разинув рот, потом ожидание стало томить.

Я глянул на время, а время таяло на глазах. До полнолуния оставалось буквально двадцать минут. Всё-таки умением ждать я не отличался — не мой конек. Но в этот раз другого выхода у меня не было.

Когда до обряда оставалось каких-нибудь пятнадцать минут, у меня на глазах, из ниоткуда, метрах в пятистах от нас, появился склеп.

Брат Лесли покачнулся и открыл глаза. Он утёр вспотевший лоб платком и вопросительно глянул на меня.

— Туда! — указал ему я и ломанулся вперед.

Но не тут-то было, хитрожопый Арчибальд предусмотрел и этот расклад. Встретили нас у дверей склепа, не больше, не меньше — два прибывших в город брата Глостера, а сними два их оруженосца.

— Ая-яй, — зацокал языком старший Глостер, — брат Лесли, а вас мы здесь совсем не ожидали. Ваши действия орден сочтет как предательство, стоило ли так рисковать?

— Главное для меня остаться верным воле Триликого, даже если братья решили её нарушить! — пафосно изрек брат Лесли.

— Ну, здравствуй, черномазый, — криво усмехнулся мне Джейкоб, — вот мы и встретились вновь.

Очевидно, что Глостеры рассчитывали заговорить нам зубы, пока Арчибальд будет воссоединяться с Седриком. Но тут они явно просчитались.

Я не стал вступать с ними в перепалку, а материализовал меч с перчаткой и стремительно вдарил Джейкобу в челюсть. Челюсть хрустнула, Джейкоб взвыл и согнулся в три погибели, явно не ожидая такой прыти от меня.

Я сделал рывок и, прыгнув, пробежал по согнутой спине Арчибальда, очутившись у входа в склеп. Но войти мне не дал один из оруженосцев. Схватив за одежду, он попытался меня развернуть. Я со всей силы лупанул ему локтем под дых. Он охнул. Хватка ослабла.

Я успел повернуть голову и увидел, как старший Глостер занес свой меч надо мной. Я автоматически подставил под удар свой. Раздался лязг. Нас отшвырнуло друг от друга. Но Глостер, ловко махая мечом, не дал мне времени опомниться и снова пошел на сближение, так резво, что я едва успевал отражать удары. Старший Глостер явно владел оружием куда лучше Джейкоба. Мне никак не удавалось расправиться с ним.

Краем глаза я заметил, как брат Лесли дерётся с оруженосцами. В руках у него крутилась цепь, которую он обрушивал на противника со стремительностью кобры. Я невольно засмотрелся и прозевал удар.

Плечо обожгла боль. А тут еще в себя пришел Джейкоб и ринулся, желая взять у меня реванш. Я понял, что расправиться с двумя Глостерами сразу, точно не получится.

Я, расправив крылья, превратился в сокола. Такая стремительная трансформация всегда отнимала много сил, а их и без того оставалось на глоток. Мышцы свело судорогой и меня повело в сторону.

Однако мне удалось, поднявшись в воздух, пролететь над головами охреневших от моего превращения Глостеров.

Я влетел в склеп как раз в тот миг, когда Арчибальд замахнулся кинжалом, метя в стоящего рядом с ним мальчишку Дикенса, с явным намерением его прикончить. А это означало только одно Седрик воссоединился с Арчибальдом и Диксен им больше не нужен.

Я спикировал на Седрика и выбил кинжал из его рук. Кинжал со звоном упал на пол. Седрик скрипуче рассмеялся и поднял на меня холодные глаза. Сомнений больше не осталось, это был не Арчибальд. Его брюшко подтянулось, тело стало мощнее, с лица исчезло пластилиновое выражение тупого дебила.

— Ты опоздал, сокол, теперь я тот, кто я есть. Я Седрик Тёмный! — озвучил он очевидное. — Считай, что жизнь мальчишки мой дар тебе за участие в моём воскрешении.

Я трансформировался в человека и стоял перед этим выродком с мечом и перчаткой, абсолютно голый. При этом я отчетливо понимал, что при всем своём желании, сил поднять меч у меня не осталось. Однако этого не потребовалось. В руке Арчибальда горела лунная свеча. И через мгновение его в склепе уже не было.

— Ты проиграл, сокол, он вернулся, — услышал я за спиной торжествующий голос Джейкоба. — И Седрик, благодаря нам, сможет сделать то, чего бы тебе не удалось, тупой мальчишка — уничтожить ворона!

Брат Лесли бросился к сыну. Диксен непонимающе хлопал глазами, испуганно вертя башкой. Мальчишка, на его счастье, кажется, ничего не помнил и пребывал в блаженном состоянии шока. Мы стояли втроем против двух Глостеров. Оруженосцев, судя по всему, брату Лесли удалось уложить.

Предстояла еще одна драка. Но никто с этим не спешил, так как сил не осталось от слова совсем ни у нас, ни у Глостеров. Я вообще едва сдерживался от того, чтобы не потерять сознания, всеми силами удерживая, хорошую мину при плохой игре.

Тут-то и случилось неожиданное для нас и ожидаемое для Глостеров событие. В склеп вбежали двенадцать братьев ордена Триликого. Действовали они слаженно, как бойцы группы захвата. Один миг, и мы оказались в кольце. Братья осуждающе уставились на нашу честную компанию.

— Я глазам своим не верю! — с неподдельной горечью пробормотал брат Итан. — И ты Лесли⁈ И ты предал нас⁈

Брат Лесли молчал. Я понимал его, сейчас оправдываться не было смысла, все уже было загодя решено. Надеяться можно было только на Томаша и его свидетельство.

— Достопочтенные братья, вам не о чем переживать. Мы остановили их! Седрик Тёмный остается в своём склепе, мальчика мы спасли, — поклонился братьям старший Глостер.

— Примите благодарность от ордена и от всех Тринадцати городов, — кивнул брат Морган. — Мы обещаем щедро вознаградить вас за благородство и отвагу!

— Брат Лесли, вы обвиняетесь в организации побега особо опасного преступника Эрика Герберта, — торжественно объявил альбинос. — А также в попытке пробудить Седрика Темного и убить собственного сына. Это предательство карается смертной казнью вас и членов вашей семьи. Мы лишаем вас статуса брата ордена Триликого. Завтра вы будете казнены.

Тупость данного приговора вызвала у меня нервный смешок. Из него следовало, что Диксен был просто невинной жертвой своего отца.

— Отец, как же так? — всплеснул руками молодой Диксен. — Это ложь скажи им!

— Всему своё время, мальчик, время разбрасывать камни и время их собирать. Все образуется, — сохраняя достоинство, степенно ответил брат Лесли.

Брат Итан брезгливо бросил мне плащ, чтобы я прикрыл срамоту. Я не стал отказываться. Сам не горел желанием выставлять свои достоинства на всеобщее обозрение.

На нас троих надели кандалы и погрузили в закрытый черный экипаж, похожий на гроб, чтобы доставить обратно в тюрьму.

После нас распихали по разным камерам. Меня засунули обратно к Филу, а брата Лесли с Диксеном увели в другое крыло.

— Судя по твоему виду, операция провалена, — мрачно заметил Фил, глядя на меня исподлобья.

Я выхлебал кувшин воды и повалился на лавку. С трудом ворочая языком, вкратце рассказал Филу, что да как. По ходу рассказа всё же провалился в забытьё, так и не отследив, как отреагировал на новость о возвращении Седрика Тёмного Фил.

Мне приснилась прекрасная златовласка. Её мягкие волосы разметались по обнаженным плечам, пухлый рот был приоткрыт, глаза прикрыты. Большая грудь качалась вверх-вниз, вверх-вниз. Я чувствовал, как её стройные ноги сжимают мои бедра, и качался в такт её груди.

Из темноты меня настойчиво звал какой-то голос. Но я не хотел возвращаться, я поднимался на самое небо… Выше-выше, к самым звездам…

Пока меня не окатили ледяной водой, и я со всего маха не ударился мордой о грешную землю. Я вскочил, как пёс, разбрызгивая брызги во все стороны. В руках сам собой материализовался меч. Фил, мою готовность к бою проигнорировал, с равнодушной миной, ставя пустой ковш на лавку.

— Какого хрена, Фил⁈ — прорычал я.

— Вставай! — прорычал в ответ Фил. — Или ты не собираешься обедать перед собственной казнью? Завтрак ты уже пропустил!

Я, спрятал меч, отметил, что от былой робости Фила не осталось и следа. Раньше он бы принялся долго извиняться и оправдываться, принес бы мне полотенце, а сейчас на него, где сядешь, там вокзал. Да, больше его с Сивкой-Буркой не сравнишь.

— Раньше ты мне нравился больше, — проворчал я и пошел к бочке с водой умываться.

На столе меня ждал и завтрак, и обед причем в двойном объеме, так как Фил свои порции явно проигнорировал. Я же жадно набросился на еду. Проглотив завтрак, принялся за обед.

— Тебе, кажется, вообще ничего не может испортить аппетит, — проворчал Фил.

— Нам нужно восстанавливать силы. Сегодняшний день обещает быть хлопотным.

— Никаких хлопот, нам просто отрубят головы, — равнодушно ответил Фил.

Он все же сел за стол и стал размазывать свою кашу по тарелке.

— Да ты оптимист, — иронично заметил я, отобрав у него кашу и набивая ею рот.

— Скорее реалист, — не согласился Фил.

Спорить я с ним не стал. Шансов в этот раз у нас действительно было не так много, но даже если вдруг и придется мне умереть, делать это на голодный желудок я все равно не стал бы.

Вдруг тишину тюрьмы разорвала сирена. Точно такая же, как та, что ревела, когда мы попытались бежать. Вскоре решетка нашей темницы открылась и хмурый стражник попросил нас на выход. У входа стояли три брата ордена Триликого. Вскоре их хмурые физиономии погрузились во тьму, так как на головы нам напялили плотные мешки. Затем нас вывели наружу и, погрузив в экипаж, повезли на центральную площадь.

Я уже лишался зрения, и прошлый опыт помог мне справиться с ощущением полной беспомощности. Я даже мог немного ориентироваться в пространстве. Филу же, очевидно приходилось тяжелее, я чувствовал, как он дергается, не в силах справится с психозом.

Наконец-то нас завели на постамент и сняли мешки. Солнце ударило по глазам, заставив зажмуриться.

Постепенно глаза привыкли к свету и начали проявилась люди, столпившиеся на площади. Я повернул голову и увидел отца с Харви, затем повернулся в другую сторону — там стоял брата Леон со своим перепуганным вусмерть сыном.

Толпа гудела, как растревоженный улей. Братья ордена Триликого, пользуясь магией, толпу утихомиривали. И хоть медленно, но всё же добились гробовой тишины на площади. Стало даже слышно, как жужжат мухи и где-то вдалеке ржут лошади.

Начали зачитывать приговор. Я внимательно вглядывался в толпу, надеясь увидеть Крайкосов, но видел лишь зомбированные лица уставших людей. С каждым пунктом обвинения в приговоре, мои надежда на спасения таяли.

— Если есть среди присутствующих людей, рангом не ниже герцога, тот, кто хочет выразить несогласие с приговором, он может сказать своё слово или молчать вовеки веков!

Толпа оставалась безмолвной.

— Что ж… — попытался продолжить брат Итан.

— Пусть я не херцогиня, — раздался слабый женский голос. — Но дочка моя жива, а значит, Эрик Герберт воистину избранник богине жизни Аве! Свободу, соколу!

Толпа расступилась перед смелой женщиной. Она приподняла над головой румяную девочку, демонстрируя её здоровье и живость. Люди вновь одобрительно зашумели.

— Молчать! — прогремел брат Морган.

Женщина прижала ребёнка к груди и разрыдалась, больше не в силах вымолвить ни слово, но, все же, оставшись при своём мнении вопреки всему грузу магии, что был на неё обрушен.

Я искренне зауважал женщину. Сокол внутри меня жаждал вырваться и настучать этим братьям за их снобизм, за их жестокость и пренебрежение к простым людям. Однако, как он не бился, кандалы держали крепко. Я закусил губу, чтобы не разразиться бранью.

— Если возражений нет…

Однако договорить бородатому брату не дали. РРядом с женщиной встал во весь рост никто иной как Томаш. Не мог он, конечно, не вытрепнуться, припёрся при полном параде, как есть рыцарь без страха и упрека — иллюстрация к книжкам Вальтера Скота.

— Я герцог Томаш Крайкос так же как и эта достопочтенная женщина, — пафосно изрек он, — отказываюсь принять этот приговор! И требую освободить, сокола, его семью и друзей!

Но на этом представление не закончилось из толпы к Томашу и женщине с ребенком выплыли две прекрасные дамы и одномоментное скинули капюшоны своих серебристых плащей.

Золотые волосы, убранные в две толстые косы, блеснули на солнце. Взгляды наши встретились, во рту у меня стало сухо и дыхание перехватило. Я прочистил горло, смущенно покосился на Фила и отца, пытаясб понять не заметил ли кто-нибудь из них моего волнения. Вроде бы всем было пофиг.

— Я герцогиня Стелла Крайкос, — твердо зазвенел её голосок над площадью, — присоединяюсь к требованиям моего брата. И прошу свободы для сокола!

— Я леди Лейла Ганс, присоединяюсь к требованиям герцогов Крайкосов и требую отпустить мою семью и Гербертов! — объявила моя невеста.

Рядом со мной раздался громкий всхлип. Я повернул голову и увидел разрыдавшуюся Аделаиду. Крупные слезы текли по её щекам и она безуспешно старалась закованными руками смахнуть их.

— Прости меня, доченька! — бормотала она. — Прости, что считала тебя предательницей…

Признаться, слезы Аделаиды — это последнее, что я ожидал увидеть когда-либо в жизни. Мне казалось, что эта тётка сделана из железа, а оказалось вон оно как — живая.

— Эти показания не могут быть учтены судом, — с каким-то опять тупеньким самодовольством заявил альбинос, — так как есть свидетельства, что семья Крайкосов вольно или невольно причастна к заговору. И это предстоит выяснить на завтрашнем суде. А сейчас, дорогие гости нашего города, вам придется пройти в городскую тюрьму для ожидания суда.

Стража двинулась к новой порции обвиняемых. От бессилия я готов был рвать на себе волосы. Больше помощи нам ждать было не от кого. В руках Томаша появился меч.

— Так как ваш суд дискредитировал себя, я не дам подопечным мне дамам оказаться в вашей власти, — заявил Томаш.

— Схватить, смутьянов! — велел брат Морган.

В это время к Томашу и женщинам из толпы шагнул какой-то оборванный бродяга, со спутанной бородой и шляпой натянутой чуть ли до самого носа.

— Погодите с этим, парни, — приподняв руку, мягко попросил стражников бродяга.

Он только попросил, но стража встала как вкопанная и как не пытались братья заставить их повиноваться приказу, стражники их попросту игнорировали.

— Я присоединяюсь к справедливым требованиям своего народа, герцогов Крайкосов и леди Лейлы Ганс. И требую свободу, соколу и его семье! — бродяга снял шляпу, поднял голову и, в упор посмотрев на меня, подмигнул.

Только после этого до меня допёрло, что в мою защиту выступил никто иной, как Леон собственной персоной.

— Как ты смеешь, оборванец, подавать голос⁈ — Возмутился чернобородый брат Триликого с колючими глазами. Он добавил в голос так много силы, что даже у меня душа захолодела, хотя направлена сила была на Леона.

— А почему бы мне не сметь? — усмехнулся Леон, абсолютно спокойно выдержав магический удар.

Казалось, что он даже не почувствовал его, зато чернобородый, пошатнувшись опустился на стул.

— Кто вы такой⁈ — поинтересовался брат Итан, первым сообразив, что перед ним не простой оборванец.

— Я Леон из династии королей Мира, — прогремел голос Леона над площадью. — Я наследник трона великих королей и я вернулся, чтобы принять свой народ под свою защиту и покровительство. Я вернулся, чтобы взять власть и править. Я король этих земель отныне и до конца своих дней!

После этих слов облик Леона на глазах стал преображаться. Одежда засверкала роскошью и чистотой, а на голове вдруг заблестела корона, та самая, которую я хранил для него в своей сумке. В общем, как в сказке когда тыква вдруг стала каретой, оборванец превратился в прекрасного принца.

— Я объявляю, что ваш приговор несправедлив, братья ордена Триликого! И обвиняю вас в измене!

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Братья еще пытались как-то исправить ситуацию магическим вмешательством, но тщетно.

— Да здравствует король! Слава королю! — радостно гремело со всех сторон.

Несмотря на все усилия братьев задавить всеобщее ликование, оно только нарастало. Люди в едином порыве встали на колени, вверяя свою судьбу и страну в руки короля.

На губах моих невольно заиграла улыбка, и было чему радоваться — я в очередной раз избежал смерти.