Декстер во мраке

Глава 29

Впервые за долгое время я не мог дождаться, когда же доберусь до своего закутка. Не потому, что соскучился по кровавым пятнам, — мне не терпелось удостовериться в правильности идеи, которая озарила меня в кабинете преподобного Джиллса. Одержимость демонами. Все крутится вокруг этого. Я никогда не чувствовал себя одержимым, хотя Рита делает попытки заявить права на меня. Одержимость — хоть какое-то объяснение, кроме того, похожие случаи уже известны в истории, поэтому мне очень хотелось проверить это.

Первым делом я посмотрел автоответчик и электронную почту: сообщений нет, за исключением обычного уведомления нашего управления о необходимости поддержания чистоты в обеденной зоне. Никаких извинений от Деб.

Я сделал несколько осторожных звонков, выяснил, что она пытается поймать Курта Вагнера, и испытал облегчение, поскольку это означало, что она не подозревает меня.

Проблема решена, совесть чиста, и я стал искать ответ на вопрос о демонической одержимости. Видное место в этих исследованиях занял старый добрый царь Соломон. Ему, вероятно, было довольно уютное демонами, большинство из которых имели непроизносимые имена с несколькими буквами «з». И он распоряжался ими как слугами, связав их договором и вынуждая работать на постройке своего большого храма, что привело меня в состояние легкого шока, поскольку я всегда считал, что храм — хорошая вещь, и, безусловно, должны были существовать какие-то законы по поводу адекватного использования труда демонов. Я имею в виду, если мы потрясены, когда слышим о незаконном труде иммигрантов, собирающих апельсины, не следовало бы всем этим богобоязненным патриархам иметь некое постановление о запрете на демонов?

Но вот же — все черным по белому. Царь Соломон общался с ними вполне беззаботно, как их босс. Им не нравилось, что ими распоряжаются, но с Соломоном они мирились. Этот факт породил интересную мысль: а что, если кто-то другой может контролировать их и пытался поступить таким образом с Темным Пассажиром, который бежал от принудительного труда? Я сделал паузу и подумал.

Самая большая проблема этой теории в том, что в нее не вписывается подавляющее чувство смертельной опасности, которое захлестнуло меня с самого начала, даже когда Пассажир был еще на борту. Я легко могу понять нежелание делать работу по принуждению, но оно не имеет ничего общего со смертельным ужасом, который я ощутил.

Означает ли это, что Пассажир не демон? Означает ли это, что происходящее со мной всего лишь психоз? Параноидальные фантазии, вызванные жаждой крови и боязнью преследования?

И тем не менее принято считать, что в каждой мировой культуре на протяжении всей истории человечества в том или ином виде существовала идея одержимости. Я просто никак не мог присовокупить ее к своей проблеме. Я чувствовал, что нахожусь на правильном пути, но никакого прорыва у меня не получилось.

Неожиданно для себя я выяснил, что уже половина шестого, и сегодня более, чем когда-либо, мне хотелось бежать из офиса к дому с его сомнительной неприкосновенностью.

На следующий день я опять сидел в своем закутке, печатая отчет по очень скучному массовому убийству. Даже в Майами случаются обычные убийства, и это было как раз одно из них, точнее, три с половиной, потому что три тела находились в морге, а одно — в интенсивной терапии больницы «Джексон мемориал». Это была обычная разборка со стрельбой из проезжающего автомобиля в одном из районов города с низким уровнем цен на недвижимость. Я не видел смысла тратить много времени на нее, поскольку было много свидетелей, и все они согласились, что это деяние совершил некто по имени «ублюдок».

Но тем не менее формальности надо соблюдать, и я провел полдня на месте преступления, чтобы удостовериться, что никто не бросился к беднягам и не принялся кромсать садовыми ножницами, когда их расстреливали из проезжавшей мимо машины. Я пытался изобрести новую методику доказательства, что подобное направление брызг крови соответствует стрельбе из движущегося оружия, но от скуки мои глаза собирались в кучку и я тупо смотрел на экран, пока не услышал звон в ушах, который стал нарастать, преображаясь в звук гонгов, и вот я уже опять во власти той самой ночной мелодии, и пустая белая страница текстового редактора вдруг окрасилась свежей кровью, которая хлынула на меня, заполнила офис и весь видимый мир. Я вскочил с кресла и заморгал; видение исчезло, оставив меня чуть ли не в полуобморочном состоянии и полном изумлении.

Теперь галлюцинации стали одолевать меня средь бела дня, даже когда я сидел за своим рабочим столом в полицейском управлении, и мне это не нравилось. Либо нечто становится сильнее и ближе, либо я приближаюсь к полному безумию. Больные шизофренией слышат голоса, а может, и музыку? Можно ли квалифицировать Темного Пассажира как голос? Что, если я был совершенно безумен все это время, а теперь наступил завершающий этап искусственно созданного Пассажиром сомнительного здравомыслия Декстера?

Вряд ли такое возможно. Гарри натаскал меня и был убежден, что я все усвоил, Гарри, наверное, понял бы, если бы я был сумасшедшим, но он говорил, что у меня все нормально. Гарри никогда не ошибался. Итак, это мы выяснили и со мной все в порядке, в полном порядке, спасибо.

Так почему же я слышу эту музыку? Почему у меня трясутся руки? И почему я должен цепляться за призрак своего Пассажира, чтобы не сидеть на полу с прижатым к губам указательным пальцем?

Очевидно, никто в здании ничего не слышал, кроме меня. В противном случае коридоры кишели бы людьми — либо танцующими, либо вопящими. Нет, страх проник только в мою жизнь, он крадется за мной быстрее, чем я от него бегу, наполняя огромные пустые пространства, когда-то занятые Пассажиром.

Я не знал, что делать дальше; мне была необходима дополнительная информация из внешних источников, если я хочу понять происходящее. Многие считают, что демоны реальны; Майами переполнен людьми, которые упорно трудятся изо дня в день, чтобы держать их подальше. И хотя бабалао наотрез отказался иметь к случившемуся хоть какое-то отношение, он, на мой взгляд, был бы не прочь узнать, что это такое. Я был практически уверен, что сантерия допускает одержимость. Кроме того, Майами — город, прекрасный своим разнообразием, и я, безусловно, могу поискать и другие источники информации, чтобы задать вопросы и получить совершенно иные ответы — возможно, даже такие, которые ищу. Я оставил свою клетушку и направился к автостоянке.

Магазин «Древо жизни» располагался на окраине района под названием Либерти-Сити, той части Майами, которую туристам из Айовы[41] поздней ночью лучше не посещать. Территория этого конкретного района находилась во власти иммигрантов с Гаити, и многие здания здесь были раскрашены в яркие цвета, как будто одного цвета недостаточно для жизни. Стены некоторых домов были расписаны сценами, изображающими быт гаитянской деревни. На них доминировали петухи и козы.

На внешней стене «Древа жизни» было нарисовано большое дерево — вполне логично, — а под ним изображения двух мужчин, стучащих в длинные барабаны. Я припарковался прямо перед магазином и вошел через дверь-ширму, которая звякнула колокольчиком, а затем захлопнулась позади меня. В глубине, за занавесом из бисера, женский голос крикнул что-то по-креольски[42], а я в ожидании появления продавца встал у стеклянной стойки. Магазин был увешан полками, на которых стояли многочисленные банки, заполненные таинственными веществами в жидком, твердом и неопределенном состоянии. Одна или две из них содержали нечто такое, что когда-то, вероятно, было живым.

Через мгновение какая-то женщина раздвинула бисерную штору и вошла в переднюю часть магазина. На вид ей можно было дать примерно лет сорок, она отличалась хорошей фигурой, высокими скулами и слегка бронзовым оттенком кожи. На ней было струящееся красно-желтое платье, а голову венчал тюрбан тех же цветов.

— Ах, я могу помочь вам, сэр? — произнесла женщина с сильным креольским акцентом. Она скептически оглядела меня и слегка покачала головой.

— Ну, в общем, — сказал я и прикусил язык. А как принято начинать такой разговор? Не мог же я сказать, что считаю себя одержимым и хочу вернуть своего демона? Бедняжка просто обольет меня куриной кровью.

— Сэр? — нетерпеливо подтолкнула она меня.

— Я хотел узнать, — правдиво начал я, — есть ли у вас книги об одержимости демонами. Э-э, на английском.

Она сжала губы с явным неодобрением и отчаянно затрясла головой.

— Они не демоны, — ответила женщина. — Почему вы это спрашиваете? Вы журналист?

— Нет, — сказал я. — Просто, э-э, интересуюсь. Любопытствую.

— Любопытствуете насчет вудун[43]? — спросила она.

— Только в той части, которая касается одержимости, — ответил я.

— Хм, — произнесла она, и ее неодобрение стало еще более явным. — Зачем?

По-моему, какой-то умник когда-то сказал, что, если все средства исчерпаны, говори правду. Звучит прекрасно, и вряд ли я первый, кому это пришло в голову, а кроме того, ничего другого мне не оставалось. Я решил попробовать.

— По-моему, — начал я, — то есть я не уверен. Я думаю, что, возможно, когда-то был одержим. Какое-то время назад.

— Ха, — произнесла женщина. Она посмотрела на меня в упор своим грозным взглядом, а потом пожала плечами. — Может быть, — наконец сказала она. — А почему вы так думаете?

— Просто, э-э… Ну, у меня было такое ощущение, знаете? Как будто что-то было, э-э… Ну, внутри меня. И оно наблюдало.

Она плюнула на пол — довольно неожиданный жест для такой элегантной женщины — и покачала головой.

— Ах вы, бланки[44], — с укоризной сказала она. — Вы нас крадете, потом привозите сюда, забираете у нас все. А если мы в чем-то начинаем преуспевать без участия с вашей стороны, то вы опять тут как тут, хотите и здесь урвать свой кусок. Ха. — Она поводила передо мной пальцем, словно учительница перед второклашкой. — Послушай-ка, бланк. Если бы дух вошел в тебя, ты точно знал бы. Это тебе не кино. Это очень большое благословение, и, — добавила креолка с самодовольной улыбкой, — оно на бланков не распространяется.

— Ну вообще-то…

— Non[45], — отрезала она. — Если ты этого не жаждешь, если не умоляешь о благословении, то оно не придет.

— Но я жажду, — настаивал я.

— Ха, — повторила она. — Оно к тебе никогда не придет. Ты зря тратишь мое время. — С этими словами хозяйка магазина отвернулась и исчезла за своими бисерными шторами в дальнем конце помещения.

Я не видел смысла в том, чтобы дожидаться ее возвращения, ведь ее убеждения вряд ли изменятся. Вряд ли такое случится, что вуду поможет мне получить ответы на вопросы о Темном Пассажире. Она сказала, что дух посещает тебя, только когда его зовут, и его приход — благословение. В принципе можно назвать это альтернативным ответом, хотя я не помню, чтобы призывал Темного Пассажира, — он всегда был во мне. И все же, чтобы удостовериться, я встал на обочине около магазина и закрыл глаза. «Вернись, ну пожалуйста», — попросил я.

Ничего не произошло. Я сел в машину и поехал назад, на работу.

«Интересный выбор», — подумал Наблюдатель. Вуду. Логика, конечно, в этом присутствовала, отрицать он не стал. Кроме того, этот выбор говорил о том, что он двигается в правильном направлении и он уже рядом.

И когда появится следующая подсказка, тот, другой, окажется еще ближе. А этот мальчик — интересный экземпляр, и ему почти удалось ускользнуть. Но только почти; он оказался полезным, и темная награда уже ждет его.

Как и награда того, другого.