Декстер во мраке

Глава 38

Никогда в жизни я не чувствовал себя таким счастливым.

Радость настигла меня как комета, огромная и тяжелая, падающая с небес и летящая ко мне на запредельной скорости, стремясь поглотить меня и унести в бесконечную вселенную экстатического и всеобъемлющего единения, любви и понимания, — вечное блаженство внутри меня, рядом со мной, повсюду.

Она кружила меня по непроторенным небесным путям, завернув в теплое убаюкивающее одеяло ликующей любви, и качала в колыбели счастья, счастья, счастья… И, поднимаясь все выше и быстрее, я ощущал блаженство; потом прокатился какой-то непонятный хлопок, я открыл глаза и оказался в небольшом темном помещении без окон на очень жестком бетонном полу, не понимая, где я и как сюда попал. Узкая полоска света пробивалась поверх двери, а я лежал на полу, освещенный ее тусклым сиянием.

Ощущение счастье исчезло бесследно, а взамен ничего не возникало, только обида — оттого что мне никто не собирался компенсировать ни его пропажу, ни утраченную свободу. И хотя в комнате нигде не было бычьих голов, ни керамических, ни других, а в углу не валялась стопка журналов на арамейском, было нетрудно все это мысленно сюда присовокупить. Я пошел за музыкой, почувствовал восторг и потерял самоконтроль. Таким образом, есть неплохие шансы, что Молох, реальный или мифический, заполучил меня.

И все же не стоит делать поспешных выводов. Может, я уснул и во сне пришел на какой-нибудь склад, и нужно только подойти к двери и повернуть ручку, чтобы оказаться на свободе. Я с трудом поднялся, почувствовал слабость в ногах и вялость, поэтому, что бы ни притащило меня сюда, без наркотиков, судя по всему, не обошлось. Какое-то время я стоял и пытался усмирить раскачивающуюся комнату, я сделал несколько глубоких вдохов, и мне удалось справиться с ней. Я шагнул в сторону и тронул стену: прочный бетон. Дверь на ощупь оказалась такой же и была заперта наглухо; она даже не дрогнула, когда я попытался высадить ее плечом. В полу было отверстие, и это единственная обстановка, которую я здесь обнаружил. Это не воодушевляло, потому что я предположил два варианта развития событий: либо я здесь ненадолго, поэтому туалет не предусмотрен, либо это отверстие как раз и предназначено для отправления моих нужд. В первом случае с трудом верилось, что мой ранний выход отсюда обернется чем-то хорошим.

Вне зависимости от того, какой из двух вариантов развития событий некто планировал воплотить в жизнь, я мало что мог сделать. Мне доводилось читать и «Графа Монте-Кристо», и «Узника Зенды», поэтому я знал, что если у тебя есть ложка или ремешок, то можно надеяться прорыть ход и выбраться из заточения лет так через пятнадцать. Но мои похитители совершенно неосмотрительно забыли снабдить меня ложкой, да и ремень, очевидно, позаимствовали тоже они. И это уже многое о них говорило. Эти люди были осторожны и опытны; кроме того, у них отсутствовало всякое представление о приличиях, поскольку они нимало не озаботились тем, что мои брюки без ремня могут свалиться. Но к сожалению, я до сих пор не мог понять, кто они такие и что им от меня надо.

Да, ничего хорошего.

И никаких намеков на то, что же мне со всем этим делать. Оставалось только сидеть на бетонном полу и ждать.

Так я и сделал.

Говорят, раздумья приятны для души. На протяжении всей истории человечеству не хватало тишины, покоя и времени, которое можно было бы целиком и полностью посвятить себе и своим размышлениями, ни на что не отвлекаясь. А мне и искать ничего не надо — тишь, гладь, Божья благодать, только я не мог позволить себе, как говорится, откинуться на спинку табуретки в своей бетонной комнате и порадовать душу этим занятием.

Начать хотя бы с того, что я не знал, есть ли у меня душа. Если есть, то что она делала все эти годы, позволяя мне совершать гадости? Или Темный Пассажир занял гипотетическое место ее обитания, которое отведено ей у всех остальных? А теперь, когда он ушел, я вновь обретаю ее и наконец-то становлюсь человеком?

Тут я понял, что и так начал размышлять, но почему-то удовлетворения не испытываю. Можно хоть до посинения рассуждать, однако это все равно не объяснит, куда подевался мой Пассажир или где сейчас Коди и Эстор. Да и вырваться из этой комнаты тоже не поможет.

Я поднялся и совершил еще один тур по комнате, на сей раз медленнее, в поисках ну хоть какой-нибудь отдушины. В одном углу я приметил вентиляционное отверстие — прекрасная возможность для побега, будь я размером с хорька. На стене рядом с дверью — розетка. И все.

Попался. Нарвался, доигрался, допрыгался, доскакался — поиски синонимов положения тоже не улучшали. Я прижался щекой к стене. Зачем надеяться? И на что? Вернуться в мир, в котором утратил свое предназначение? Не будет ли лучше для всех, если Декстер Депрессивный просто канет в Лету?

Через толщу двери я услышал какой-то шум. И по мере того как он приближался, начал различать два голоса: мужской спорил с другим, высоким, очень знакомым.

Эстор.

— Глупый! — сказала она, поравнявшись с моей дверью. — А мне и не надо… — И все стихло.

— Эстор! — крикнул я изо всех сил, хотя знал, что она меня не услышит. И чтобы доказать, что глупость не имеет границ, я забарабанил по двери и снова закричал: — Эстор!

Конечно, я не добился ничего, кроме легкого покалывания в ладонях. Я оказался не способен что-либо придумать, поэтому просто сполз на пол, прижался к двери и приготовился умереть.

Не знаю, сколько времени я просидел так, прижавшись спиной к двери. Признаю, что в том, чтобы молотить руками по двери, нет ничего героического. Знаю, что должен был вскочить на ноги, достать секретное кольцо-преобразователь и прорубиться сквозь стену, излучая радиоактивную мощь. Но я был на мели. Тоненький голосок Эстор по ту сторону двери врезался в меня, словно последний шуруп. Нет больше Темного Рыцаря. От меня осталась одна обертка, да и та уже начинала раскисать.

Я сидел, привалившись к двери, и все. Я прикидывал, как бы повеситься на выключателе в стене, как вдруг услышал за дверью шаркающие звуки. Потом кто-то толкнул дверь с той стороны.

Я, естественно, оказался на пути и ощутил, как это больно — получить пинок в заднюю часть человеческого достоинства. Реагировал я медленно, поэтому последовал еще один пинок. Болезненный. И тут из этой боли, из ниоткуда, словно цветок из-под снега, проявилось нечто необыкновенное.

Я свихнулся.

Не просто рассердился, раздосадованный тем, что некто использует мою задницу в качестве ограничителя двери. Я действительно вышел из себя, взбесился, осатанел от такого невнимания к собственной персоне, оттого, что кто-то вообразил, будто я вещь, которую любой может швырнуть в комнату когда заблагорассудится и пинать, если испортилось настроение. И плевать я хотел на то, что минуту назад сам был о себе невысокого мнения. Это здесь вообще ни при чем. Я бушевал, мой ум почти помутился в самом классическом смысле слова, и без лишних рассуждений я отчаянно бросился на дверь со всей своей необузданной силой.

Сопротивление оказалось незначительным, а затем запор щелкнул. Я остановился и подумал: «Точно!» — сам не зная, что это значит. И когда я вновь увидел, что дверь открывается, налег на нее с новой силой. Чувство было непередаваемое, давно мне не было так хорошо, но когда слепой гнев чуть отступил, я подумал, что как бы здорово ни было это препирание у двери, рано или поздно я проиграю, потому что у меня нет ни оружия, ни каких-то других подручных средств самообороны, а тот, кто скрывался за дверью, может, теоретически, сотворить что угодно.

Пока я размышлял, дверь снова понемногу начала открываться, остановившись, когда натолкнулась на мою ногу. Я автоматически отмахнул ее назад, и меня посетила идея — глупая, в стиле Джеймса Бонда, но могла сработать, тем более что терять мне все равно было нечего. Думать для меня означает предпринимать отчаянное действие, и вот, толкнув дверь плечом, я отступил и стал ждать сбоку от дверной коробки.

Само собой разумеется, спустя секунду дверь опять тихонько приоткрылась. На сей раз я не оказал никакого сопротивления, и тогда она распахнулась на всю ширину, ударившись о стену. Потеряв равновесие, в комнату влетел человек в костюме, похожем на униформу. Я потянулся за его рукой, но схватить успел только за плечо — впрочем, этого оказалось достаточно: я рванул его и ударил головой об стену. Последовал смачный глухой удар, словно я расколол дыню, и он сполз по стене, растянувшись лицом вниз на бетонном полу.

Вот так. Декстер воспрянул и торжествует, гордо стоит на обеих ногах, а его соперник подле, поверженный, и отверстая дверь поведет его к свободе, спасению и, даже может быть, к легкому ужину.

Я быстро обыскал охранника, достал связку ключей, большой складной нож и пистолет, который, вероятно, не понадобится ему в ближайшее время, и осторожно ступил в коридор, закрыв за собой дверь. Коди и Эстор ждут меня где-то там, и я найду их. Что потом, не знаю, не важно. Я их найду.