Девочка-медведь

Глава 12. Волчья стая

Юрий весь окоченевший, неподвижный как мертвец, дыхание еле слышится. Я растираю ему шею и грудь, пока он не начинает оживать.

— Схвати-ка его покрепче, — повелительно рявкает Мышеловчик.

— Это ещё зачем?

— Затем, что он сейчас учует волков и бросится наутёк, а они его без труда загонят, вон он какой квёлый.

Юрий делает глубокий вздох, открывает глаза, и я покрепче обхватываю его за шею.

— Волки! — пронзительно взвизгивает Юрий, вращает в ужасе глазами и силится встать.

— Эх ты, волчья сыть, — насмешливо фыркает Мышеловчик. Вспрыгивает Юрию на голову и нашёптывает ему в самое ухо: — Все-то вы, пища наша, одинаковые, чуть что, сразу улепётывать. Да только с волками этот номер не проходит. Загонят в ловушку — в чащу там или в овражек — и задерут, оглянуться не успеешь.

— Спасите! — визжит Юрий, его копыта судорожно бьют по земле.

— Хорош! Напугал беднягу до смерти. — Я сердито зыркаю на Мышеловчика и ещё крепче обнимаю шею Юрия. — Всё хорошо. Я защищу тебя. Обещаю. — Хоть говорю я это твёрдым тоном, никакой твёрдости и близко не испытываю. Но если Юрий уверится в моей силе, это, глядишь, и мне самой поможет собраться с духом.

— Вы теперь моё стадо? — Юрий перестаёт биться и переводит взгляд с меня на Мышеловчика.

— Пока что да, — киваю я, — поднимайся, да поживее!

Я помогаю Юрию утвердиться на копытах. Он ещё молоденький, но уже достаточно рослый, чтобы смотреть на меня глаза в глаза.

— Мы пойдём вдоль реки, — говорю я и вглядываюсь в тёмный берег вверх по течению. Я пытаюсь прикинуть, далеко ли до ближайшей хижины Анатолия. Не знаю, где мы находимся, а в такой темноте с картой не сверишься.

Мышеловчик поворачивает нос к сосняку в противоположной от берега стороне:

— Чую, там еду готовят и вроде кто-то песни горланит.

Я тоже настораживаю уши и принюхиваюсь. Но никакого пения не слышу и запаха готовящейся пищи не улавливаю.

— Ты уверен? Помнится, на карте хижина Анатолия у берега, а вовсе не в сосняке.

— Ещё бы я был не уверен, — Мышеловчик огрызается так сердито, что я опускаю голову и покорно иду в сосны, куда он показал. Промороженная одежда стоит на мне колом, а сама я продрогла до костей. Если мы даже спасёмся от волков, нам всё равно требуется убежище, чтобы пережить эту ночь. Похоже, что, вопреки значку на карте, хижина Анатолия и правда стоит поодаль от речки.

Сквозь шум и треск, с какими мы с Юрием продираемся через густые заросли деревьев, невозможно расслышать, преследует ли нас стая. Но если да, то волки точно идут за нами по пятам.

Мышеловчик ведёт нас вниз с холма, недовольно ворча себе под нос, что прогулка слишком затянулась, и без конца шикает на нас, чтоб не шумели. Куда там, мы съезжаем со склона, покрытого скользкой снеговой кашей вперемешку с землёй, и сваливаемся в кучу-малу у подножья, разбрызгивая ошмётки грязи.

Вдруг Юрий вскрикивает — так же пронзительно и страшно, как когда провалился в полынью. Я сердито зыркаю на него, но замечаю, что у него на спине шевелится какая-то тёмная тень.

Волк. Зубы щёлкают, впиваясь Юрию в крестец.

Прежде чем я успеваю дёрнуться, ещё один волк стремительной тенью обрушивается на Юрия и вонзается зубами в его заднюю ногу. В следующий момент третий волк приземляется на передние ноги Юрия.

Я оцепенело перевожу взгляд с одного волка на другого и никак не могу сообразить, что делать. От паники сердце несётся вскачь, в голове туман. У меня на плече трясётся мелкой дрожью Мышеловчик — и в следующий миг бросается в гущу схватки.

В темноте он рыжей молнией мелькает среди волков, разя их острыми зубками. Раздаются жалобные взвизги, рыки, рявканье. Мышеловчик кусает носы, распарывает уши, впивается в веки. Движения его так стремительны, что волки не успевают схватить его.

Юрий пошатывается, лягает волков, а сам пытается отойти. Его копыто вдавливается в брюхо волка, тот визжит от боли. Но тут же вскакивает и скалит длинные острые клыки.

Наконец я очухиваюсь, закостеневшие мышцы приходят в движение. Я отбрасываю Юрия в сторону, из моего нутра вырывается громоподобный рёв, и от его мощных раскатов лес вздрагивает всеми своими деревьями.

Волки в мгновение ока прыскают под деревья. Я смотрю им вслед, чувствуя, как лёгкие горят огнём, и никак не соображу, чему больше изумляться — тому, что я исторгла из себя звериный рёв, или тому, что он разогнал волков.

— Идём, не то они соберутся с силами и снова нападут.

Мышеловчик взбегает по моей руке. Он ещё весь дрожит, облизывает кровь с клычков, и тут до меня доходит, что он и правда трясётся не от страха, а от ярости.

— Ты был неподражаем, — шепчу я Мышеловчику, перелезая через канаву, чтобы подойти к Юрию.

— Сам знаю, — Мышеловчик обворачивается вокруг моей шеи. Его тельце пышет жаром, — и нечего тут корчить удивление. Разве я не указывал тебе на свои отменные охотничьи качества?

Юрий жалобно стонет, и я как могу осматриваю в тусклом свете звёзд его раны. Спина и ноги в укусах и отметинах от волчьих когтей и сочатся кровью, на крестце глубокий открытый порез. Такие раны Мамочка пользует листьями алоэ и бальзамом собственного изготовления из пчелиного воска, настоя на семенах сандалового дерева и ещё каких-то секретных составляющих. Даже воспоминание о его аромате, и то способно исцелить.

— Ты как, Юрий? — Я легонько треплю его мягкую плюшевую шею.

— Везде болит, — кряхтит Юрий, — и я весь продрог.

— Давай, шевели копытами, — подгоняет Мышеловчик, — идти всего ничего.

Мышеловчик сидит у меня на плече и показывает, куда идти, а я как могу расчищаю путь Юрию, но тот всё равно застревает в спутанных побегах и зарослях колючих кустарников. Хотя мои мышцы работают в полную силу, я по-прежнему отчаянно мёрзну. Окружающий лес дышит враждебностью и словно не желает пропускать нас дальше.

Наконец, вопреки порывам злого встречного ветра, мы выходим к месту, где сквозь утыканные колючками ветви пробиваются жёлтые огоньки. Я втискиваюсь в просвет между стволами двух старых покрытых наростами деревьев, и те как будто нарочно сдвигаются, чтобы зажать меня, но я успеваю разглядеть опушку леса и угол хижины.

— Стой. — Мышеловчик хватает меня лапками за мочку уха, его коготки протыкают мне кожу.

— Ай! — вскрикиваю я. — Ты чего? Это же хижина Анатолия, одна из.

— А вот и нет.

— Как нет, когда да! — Я пытаюсь отцепить от уха когтистую лапку, не столкнув Мышеловчика на землю. — Хижины в лесу есть только у Анатолия.

— Ох, чую я кости. — Мышеловчик сопит и поводит носом.

— Ну и что? Сам же говорил, что тут пахнет стряпнёй, забыл, что ли?

Мышеловчик глубже вонзает коготки мне в ухо:

— Ты не поняла. Я чую человечьи кости.