Девятихвостый Богатырь: Путь к бессмертию 1

Глава 4 Прозрение

Мир отвергает тебя… Громогласные слова огорошили Мирослава. Но растерянность быстро сменилась просветлением. Ведь многие вопросы, терзавшие его с момента перерождения, теперь разом обрели ответ.

Тысячу лет назад. Калинов мост над рекой Смородиной.

Величественное человекообразное тело в древних богатырских доспехах полностью перекрывало собой путь, а девять ликов под масками, на которых было изображено безразличие, взирали на новоприбывшую душу. Вместо глаз сквозь прорези виднелась лишь тьма, а голос казался монотонным и холодным, так что эмоции божества оставались неясными.

— Здравствуй, смертный. Я Трёхликий Триглав, а ты…

— Умер, — кивнул Пересвет Дубов, задумчиво глядя на свою полупрозрачную руку, — Но вот что странно, совсем не могу вспомнить деталей. Не будешь ли ты так добр,а просветить меня?

— Нет. Я скован множеством правил.

Пара символических золотых кандалов на его руках словно бы подтверждала утверждение.

— Ладно, — хмыкнул Пересвет, — Тогда пора перерождаться. Как тут всё обстоит? Я могу выбрать кем и где? Или только то, сохранять ли свои воспоминания?

— Ты не можешь выбирать ни того, ни другого, — ответил бог-хранитель путей.

— Погоди-ка, — безучастный тон мужчины наконец изменился на возмущённый, — Что значит не могу выбрать сохранить своё «Я»? Неужели все древние трактаты врали и стадия золотого пламени души не является бессмертием личности?

— Является, — сказал Триглав, — Однако обстоятельства твоей смерти таковы, что твоя душа более не бессмертна.

— Чем же меня убили? Какое оружие или чары способны на такое? — воскликнул Пересвет.

— Не могу ответить.

— Да что ж такое… — мужчина схватился за свою полупрозрачную голову, — Ладно, тогда что дальше?

— У тебя есть три пути. Первый — отправиться в Ясунь. Твоя душа имеет право пройти на земли вечного благоденствия, где ты сохранишь себя.

— Нет уж. Это фальшивое бессмертие. Тупик, — отмахнулся Пересвет, — Я хочу жить по-настоящему.

— Второй вариант, — невозмутимо продолжил Триглав, — Дасунь. Пламя твоей души очистится и смешается с множеством других. Твоё «Я» пропадёт. Но, как часть всего сущего, ты всегда будешь существовать.

— То есть окончательно умереть. Ведь меня мной делает именно память о прожитой жизни. Этот вариант ещё хуже. Какой третий?

— Третий — взять на себя бремя исполнения божественной воли. Так ты сможешь переродиться, сохранив своё «Я», и даже в той же Яви, что и раньше. Пусть и многим позже, чем времена, в которых тебе довелось жить.

Призрачные глаза Пересвета вспыхнули огоньком надежды.

— Сразу видно, что тут есть подвох, — сказал он, — Но я готов. По крайней мере, смогу побороться за жизнь. Так что за воля?

— Ты должен восстановить естественный порядок вещей в мире, убить стоглавого змея, а также нескольких бессмертных.

— Что не так с порядком вещей?

— Поймёшь сам, когда переродишься.

— Что за змей?

— Ты встретишь его, выполняя первое задание. Большего поведать не могу.

— Кто эти бессмертные?

— Узнаешь, когда выполнишь первые два задания, и отправишься в Вечную Явь, достигнув бессмертия.

— Одни загадки…

— Также твой путь будет очень тяжёл. Пока не достигнешь бессмертия, мир будет отвергать тебя. Боги покинули Явь, но оставили отголоски себя для поддержания естественного порядка.

— Значит, с тем, что нарушило этот порядок, они не сдюжили, но мне мешать будут? Да уж.

— Не принимай на свой счёт. Однажды ты всё поймёшь.

— Ладно, чего уж там. Буду жив, всё преодолею.

— И вот ещё что.

— Да?

— Не пытайся обхитрить богов. Ты будешь отмечен моей печатью. Если решишь просто посвятить себя достижению бессмертия, проигнорировав всё остальное, я оборву твою жизнь и верну сюда прежде, чем тебе это удастся.

— Справедливо. Договорённости надо чтить.

— Ты согласен?

— Конечно!

Одиннадцать лет назад.

«Я. Я… Кто я?»

«Почему вдруг мне вообще пришёл в голову этот вопрос?»

«Какой поток мыслей и воспоминаний. Они мои?»

«Так кто же я такой?»

«Пересвет Дубов?»

«Мирослав Оливин?»

«Пожалуй, оба. Одно — кем я был, другое — кем отныне буду.»

Примерно в пять лет тело достигает той фазы, когда наконец формируется настоящее «Я». Для Мирослава этот момент стал поворотным, ведь его «Я» оказалось куда более старым и объёмистым, чем полагается пятилетке. Он наконец полностью переродился. Но это было лишь началом его пути.

Десять лет назад.

— Матушка, почему я не могу прочитать эти книги? Что это за язык?

— Ты где их взял? — спросила Лаванда.

— В сундуке. Под остальными.

— И зачем решил ворошить другие?

— Уже прочитал ведь. Остались только эти.

— Ого, сынок, да ты у меня умница! Что ж ты молчал⁈

— Не стоит, матушка. Я просто люблю получать новые знания.

— И перестань матушкать, — проворчала женщина, — Где только набрался такого обращения? Я чувствую себя какой-то пожилой матроной!

— Прости, матушка.

Мальчик хлопнул себя по губам, а потом оба рассмеялись. Переведя дух, Мирослав указал на книгу.

— Так что это за язык?

— Новоимперский. Он на слух не сильно отличается от того, что в ходу у нас, а вот с письменным намудрили.

— Научи меня.

— Хорошо, но местным не рассказывай об этом.

Девять лет назад.

— Лаванда, милочка, ну не упрямься. Что тебе стоит поучить и его тоже?

— Афанасий, ты и так получаешь достаточно бесплатных услуг. Прекрати пользоваться своим положением.

— Если дело только в этом, то я заплачу, не проблема. Если понадобятся какие-то учебные материалы или ещё что-то, то всё тоже за мой счёт!

— Дело вообще не в этом, но ладно. Твой найдёныш не виноват в том, кому достался. Приводи его завтра с утра.

Восемь лет назад.

— Матушка, я завершил то, что ты просила. Ещё что-то нужно?

— Нет, — покачала головой Лаванда, — Ты и так умничка. Можешь отдыхать.

— Тогда ты не против, если я пока займу твоё оборудование?

— Конечно, только будь осторожен. Ты у меня талант, но алхимия дело не безопасное. И не забывай…

— Да, матушка, сначала показывать свои отвары тебе, а потом уже испытывать.

— Молодец.

Мирослав перешёл в соседнее помещение, принявшись замешивать очередной экспериментальный отвар. Многое изменилось с тех времён, когда он был Пересветом, так что перестроить рецепты под новые реалии оказалось не так просто.

— Я закончил упражнение, — сказал сидящий в основной комнате Дарён.

Судя по звукам, мать взяла то, что написал ученик, а значит, через пару мгновений выдаст вердикт.

— На этот раз всё верно. Молодец. У тебя начинает получаться, — тон голоса был обычный, сдержанно-добрый.

— Я старался! Мама, а…

— Что ты сказал? — Мирослав ощутил, как даже у него побежали мурашки от мгновенно заледеневшего голоса матери.

— Учитель, простите… Я…

— У меня только один сын. Это никогда не изменится, — жёстко чеканя слова, произнесла Лаванда, — Можешь идти. На сегодня всё.

Мирослав вздохнул. С тех пор, как мама взяла Дарёна на обучение, он всё пытался сблизиться с ней. Да только вечно перебарщивал. Причём, как показалось мальчику, наполовину по собственной детской наивности, а наполовину из-за наущений старосты, который заглядывался на Лаванду. Наличие мужа его, конечно, не смущало. Судя по наблюдениям Мирослава, тот знал о его семье что-то такое, что позволяло ему раз за разом испытывать границы их терпения и не получать по лицу.

Снимая сосуд с огня, мальчик покосился в сторону двери, как раз вовремя, чтобы заметить полный ненависти взгляд нарочито медленно проходящего мимо Дарёна.

«Чувствую, что это плохо кончится…»

Семь лет назад.

— Не расстраивайся, сынок, — погладил сына по плечу Храбр, — Оно и к лучшему, что у тебя нет способности управлять живой. Сможешь прожить мирную жизнь и заниматься тем, к чему лежит душа.

— Я и не печалюсь, батюшка, — вздохнул Мирослав, — Просто не могу понять, как так вышло. У вас с мамой у обоих есть духовные хвосты, так почему я этого не унаследовал?

— Наследственность тут ни на что не влияет. Я и сам мало знаю. Только то, что всё определяется в момент рождения. Если какой-то дух пожелает отказаться от своего «Я» и слиться с младенцем, то сила будет. Если нет, то понятно, что.

'Должен быть другой способ… Не может быть, чтобы Триглав послал меня на невыполнимое задание.

Месяц назад.

Мирослав повторно проверил всё. Обереги на месте. Защитный круг окопан и укреплён смесью минералов. Курильницы с особой смесью трав расставлены по периметру. Тело подготовлено тренировками и длительным приёмом специальных отваров. Место достаточно удалено от деревни и случайно на эту полянку под дубом никто не выбредет. Тщательно разработанный за шесть лет ритуал вот-вот будет приведён в исполнение.

Юноша встал на колени и положил кисти на бёдра ладонями вверх. Он закрыл глаза и вдохнул густой аромат благовоний.

— Велик или мал. Силён или слаб. Дух, что желает дом обрести. Вопреки воле неба и земли. Навь слилась с Явью. Человек же сливается с духом. Тот, что существование ставит превыше «Я», пусть войдёт в того, что «Я» ставит превыше всего. Алатырь-гора недвижима стоит во всех мирах. Решимость моя недвижима во все времена. Явись дух и, пройдя сквозь пламя души моей, стань частью меня!

Юноша ощутил резкую вспышку боли в районе пупка, а оттуда она потекла по всему телу. Он словно бы действительно погрузился в пламя. Ощущения оказались куда более бурными, чем ожидал Мирослав. Но он лишь стиснул зубы и посильнее сосредоточился на слиянии. Словно реки, по его телу начали растекаться потоки силы духа, сплетаясь с животоком и формируя новую сеть. Более извилистую, но вместе с тем более широкую и крепкую.

Только теперь он смог понять, почему многие практики управления живой были утеряны. Родившись с такой запутанной двойственной сетью, сложно наложить на неё принципы, не рассчитанные на подобное. А знания, которые становятся бесполезными, перестают передавать и хранить с ответственностью. И когда наконец приходит понимание того, как всё устроено, становится поздно.

— Эй, ты уверен, что стоит это делать? — донёсся до Мирослава знакомый голос.

Это был Корней — второй из сухотравских везунчиков, которые оказались одарены духовной силой.

«Странно. Они ведь ещё вчера покинули деревню. Должны были быть на полпути к Грибному. Что эти дурни забыли так глубоко в лесу? Как же невовремя…»

— Ты уже забыл, как он тебя подставил? Не хочешь отомстить на прощание? — голос первого везунчика — Дарёна, был похож на змеиное шипение.

«Не было такого. Это ты его подставил и попытался на меня свалить.»

— Ах да. Беру свои слова назад. Пожалуй, стоит намять ему бока напоследок!

— Вот, другое дело!

— Только как мы его найдём? Лес большой. Мало ли где он травы собирает.

— Не в этот раз. Гадёныш опять затеял свои подозрительные делишки. За травами идут с пустым мешком, а не с полным. Я за ним пару раз следил, так что его излюбленное тайное место знаю. Поляна под древним дубом тут неподалёку.

«Надо же… Я был твёрдо уверен в том, что за мной не было хвоста. Похоже, у парнишки талант к скрытному передвижению…»

Голоса были всё ближе и ближе. Мирослав постарался отсечь шум и полностью сосредоточиться на процессе слияния. Ускорить его, насколько сможет. Пусть это и опасно, но позволять Дарёну найти его в таком состоянии ещё опаснее.

Юноша закончил ритуал и открыл глаза ровно в тот момент, когда зашуршали кусты и на поляну вывалилась парочка односельчан. Соломенноволосый Корней и рыжий Дарён.

— А что это он такое делает?

— Гляди, как вокруг него жива бурлит, аж невооружённым глазом видно! Похоже, дух вселился! — воскликнул Дарён, — Скорее, надо убить его, пока не превратился в монстра!