Джони, оу-е! Или назад в СССР 3

Глава 22

— Кстати о кибернетике, — вдруг сказал я. — Тебя как зовут? Напомни пожалуйста, — попросил я студента-кибернетика.

— Валентин Миронов.

— Так вот, Валентин. Будем тут делать центр глобальной компьютерной сети. Ну, вернее, не центр, а узел. Уже летит оборудование. Слышал про «Академсеть»?

— Это в Ленинградском Физико-техническом институте имени Иоффе?

Я кивнул.

— Мы ездили туда на практику после первого и третьего курса.

— И как?

— Здорово. Они создали вычислительный центр общего пользования. Ой! Коллективного пользования! Говорят, что уже восемнадцать научных организаций Ленинграда пользуются услугами центра. Представляешь, когда мы были там после первого курса на ознакомительной практике, там пользовались перфокартами, а сейчас там вводят данные не с помощью перфокарт, а с помощью компьютерных терминалов.

— Во-о-о, — подумал я. — Это уже прогресс. В моё время в семьдесят восьмом только думали переходить на терминалы.

— Отлично, — покивал я головой. — Вот и тут сделаем что-то типа такого же. Поставим сервера, протянем локальные сети МГУ, соеденим их с Академсетью. А потом выйдем на зарубежные центры. Читал в постановлении: «обеспечить Фонду возможность автоматизированного обмена информацией с зарубежными сетями ЭВМ и банками данных»? Хочешь этим занятся?

— Конечно хочу!

— Ну, вот! Собирай команду! Зачтётся вам как дипломная работа.

— Я на четвёртом курсе ещё.

— Ну, тогда как курсовая работа. Придётся писать коммуникативные программы. Мои компьютеры чуть-чуть другие, нежели машины, что стоят в вашей лаборатории. Компьютерную лабораторию сделаем. У каждого на столе будет стоять персональный компьютер. Круто?

— Здорово! Когда начинать?

— Думаю, что дня через три. Завтра получу оборудование. Мне ещё с вашим руководством поговорить надо, а мы ещё и не познакомились даже. Ха-ха…

Пиво допили через полчаса и студенты, отягощённые пенным напитком и арахисом, попрощавшись, побрели из Большого зала. Закрыв его, я, имея в руках большой плед, отправился в кабинет директора театра, где имелся старенький, видевший, вероятно, многое, диванчик. Накинув на него плед я прилёг и с удовольствием проспал до того момента пока не позвонил телефон.

На удивление я был бодр. Пиво никак не отразилось на моём лице, которое я, как только поднял голову с диванного подлокотника, сразу увидел в большом зеркале. Видимо директор был женщиной, — подумал я. — Или что-то типа этого… Кхе-кхе…

«Кхе-кхе» я уже сказал вслух, поднял трубку с аппарата и приложил к уху.

— Слушаю! — сказал я.

— Товарищ Делаваль, здравствуйте. Это приёмная ректора Московского Государственного Университета.

Девушка, произносила слова раздельно и получалось именно с большой буквы.

— Очень хорошо! И?

— Э-э-э…

Девушка «зависла».

— Лапушка, я вас слушаю, — нежно произнёс я слегка охрипшим от утреннего ора битловских песен голосом.

— Анатолий Алексеевич хотел бы встретиться с вами, товарищ Делаваль.

— Конечно-конечно, — так же нежно произнёс я, добавляя французский акцент. — А правильно понимаю, что Анатолий Алексеевич — это ректор Московского Государственного Университета.

Я так же выделил каждое слово в названии ВУЗа.

— Правильно поняли. Когда вам будет удобно?

Мне вдруг показалось, что в трубке, кроме девичьего взволнованного, присутствует и тяжёлое мужское дыхание. Поняв, что это точно не «гэбня», я улыбнулся.

— Тогда, когда удобно Анатолию Алексеевичу.

— Прекрасно! Тогда можно сейчас. Вы же у себя в Театре?

— Да. Я в театре, — подтвердил я, не став ерничать, типа: «а куда вы звоните?»

— Знаете где кабинет?

Я знал где кабинет ещё по своей прошлой жизни.

— Найду.

— Ждём.

Я поднялся с дивана и прокрался в большой зал, где переоделся в тёмно-синий классический костюм, белую рубашку с тёмно-бордовым галстуком «хэнд мэйд», темно-синие Германские туфли «Саламандер» и носки той же фирмы. Взял фирменый бумажный пакет какого-то Французского бутика с заготовленным подарком, надел классическое тёмно-бордовое пальто с синим шёлковым шарфом, такого же цвета шляпу и отправился в резиденцию руководителя МГУ.

Встретившаяся мне по пути директор Дворца культуры так и осталась стоять с раскрытым ртом. Я, понимая, её состояние, только приветливо улыбнулся.

— Ничего, привыкнут, — подумал и вздохнул я, отметив, каким взглядом она проводила мой пакет с фирменой французской надписью. Да-а-а… Ну, ничего-ничего. Пройдёт.

Сдав на вахте ключ обомлевшей от моего вида вахтёрше, широко шагая по асфальтовым дорожкам, отправился в административный корпус. Пройдя с помоьщю пропуска вахту, поднялся на лифте на десятыый этаж и нашёл приёмную ректора. Вошёл. Встретился взглядом с глазами секретаря, миловидной брюнетки лет тридцати с коротким «каре» на голове.

— Здравствуйте! Я Пьер Делаваль.

— О! Очень приятно! — сказала она.

— А так? — спросил я, вытаскивая и кладя на стол блок американской фруктовой жевательной резинки.

— Так ещё приятнее, — сказала с широкой улыбкой девушка. — Раздевайтесь.

— Прямо тут? — удивлённо глядя на неё, спросил я.

— Можете пока снять только пальто, — поддержала мою шутку она. — Анатолий Алексеевич не любит экстравагантных артистов. Так театр и разогнал.

— Понятно. Спасибо за подсказку. Буду вести себя осторожнее.

— Вы весёый! — сказала девушка и постучала в дверь кабинета ректора. — Анатолий Алексеевич? Товарищ Делаваль пришёл.

— Пусть заходит, — буркнули из глубины кабинета.

Я вошёл. Ректором оказался мужчина возрастом чуть за пятьдесят, с высоким лбом, седыми волосами, зачёсаннями назад, в очках с чёрной оправой, пухлой нижней губой и волевым с ямочкой подбородком.

— Да-а-а, — подумалось, — такой точно не любит шутить.

На нём был надет костюм-тройка на лацкане которого был приколот какой-то маленький крулый значок с непонятнымы мне символами.

— Здравствуйте, Анатолий Алексеевич, — поздоровался я первым.

— Здравствуйте, товарищ Делаваль.

Ректор встал из своего кресла и мы пожали руки.

— Странно, почему они меня называют «товарищем»? В компартию Франции я не вступил. А может тоже меня «вступили» без моего согласия. Или сразу в КПСС? С них станется! — подумал я.

— Присаживайтесь. Вы очень молоды. Не страшно ввязываться в такую, э-э-э, в такое противостояние с западом?

— Какое противостояние? — удивился я с «одесской» интонацией.

— У вас хороший русский язык.

— Много упражнялся. Так какое противостояние.

— Ну, как же. Против СССР давно существуют санкции, железный занавес, так сказать. Ограничение в продажах оборудования, например. Мы не можем купить компьютеры, а вы их нам просто дарите, говорят? Или меня ввели в заблуждение?

— Молодец мужик! — восхитился я. — Сразу меня за яйца схватил.

— Леночка, нам кофе пожалуйста. Вам с молоком или чёрный?

— Только молотый, если есть, заварите пожалуйста и чёрный, конечно, — попросил я, не стесняясь привередничать. — Противостояние, говорите? Может быть… Но я частное лицо. Это моё дело, как тратить мои деньги. Я художник, музыкант, у меня неплохое наследство. Добрые люди переводят деньги на бобрые дела. Почему бы не помочь государству, заботящемуся о своих гражданах. Во Франции тоже была своя революция. Но мы не будем пока о моих мотивах. Я, в первую очередь, захотел помочь вашим музыкантам. Потом подумал, что без компьютара мне у вас будет скучно. Я уже успел привыкнуть к нему, к Британской библиотеке, откуда можно скачивать книги. Придумал сделать локальную сеть у вас и связать её с глобальной сетью. Я веду свой дискуссионный блог. Можно сделать такую же площадку у вас.

— Сколько компьтеров вы хотите нам подарить? — спросил ректор в лоб.

— Молодец, мужик! — ещё раз похвалил его я мысленно.

— Сколько надо будет, для того чтобы организовать коммуникативную логальную сеть и учебный процесс, столько и поставим. На каждый рабочий стол и для учебного процесса. У каждого студента-кибернетика на столе должен стоять персональный компьютер, который должен мочь связываться с Ленинградской Академсетью.

— Это несколько тысяч единиц, — настороженно прищурясь сказал ректор. — Большие деньги.

— Да. Думаю на всё про всё уйдёт миллионов десять фунтов стерлингов.

Секретарша принесла кофе.

— Может коньяк? — спросил академик.

— Не отказался бы. Кстати и вам коньяк.

Я поднял пакет с пола с коробкой «Курвуазье» про который забыл, продемонстрировал коробку и передал пакет ректору.

— Благодарю. За такие подарки мы должны вас на руках носить… Я не про «Курвуазье», конечно.

— Я не за этим приехал, Анатолий Алексеевич. Я за справедливость. А её в мире нет. Вот и пробую создать баланс.

— Противостоять?

— Ах! — махнул я рукой. — Называйте. как хотите. Там прижтут, не прогоните?

Ректор приподнял брови и улыбнулся.

— Думаю, что нет.

Мы выпили налитый секретарём коньяк «Арарат» и закусили шоколадными конфетами с черносливом. Запили коньяк хорошим кофе.

— Вам нравится Москва? — спросил ректор.

— Мне нравится СССР. Москву я ещё не видел. Хочу порисовать её.

— Вы, действительно, художник? — удивлённо спросил хозяин кабинета. — Чем пишите?

— Всем подряд, но люблю акварель.

— Сложный инструмент. Вернее, тонкий. Сам в юности увлекался.

— Хочу Кремль порисовать, Красную площадь, улицы.

— Пишите МГУ. Тут есть чудесные ракурсы. Ленинские Горы.

— Обязательно. Раз здесь поселили, отсюда и начну.

— У вас ещё и репетиции? Слышал как вы сегодня наяривали.

— Где это вы слышали, — удивился я.

Ректор показал на кнопки «интеркома».

— Включаю и слушаю, что делается в театре. Имейте ввиду.

— Ха-ха! — хохотнул я. — Спасибо, что предупредили.

— Да-да. Предупредите и своих ребят, чтобы держали себя в рамках приличия. Я понимаю, что вам нужны помощники и студенческая поддержка. Вы молодец, на самом деле. Только приехали, а уже и музыкантов среди студентов нашли и кибернетиков. Но прогуливать им не давайте.

— Спасибо за понимание. А мы конкурс устроим. Кто хорошо учится, тот и участвует в программе «Глобальная сеть». Это будет, кстати, наш первый грант. Вот его и разыграем.

— По грантам, мы с вами потом покумекаем, — осторожно покосившись на меня, проговорил ректор. — Есть достойные учёные и разработки.

— Покумекаем, — согласился я.

— Если я правильно понимаю, наше новое культурное веяние связано с предстоящей олимпиадой. Привлекательность СССР показать. И нашему Университету оказана честь стать альмаматер культурной программы. Но надо понимать, товарищ Делаваль, что русская культура и культура народов СССР не в «буги-вуги», а в других формах. Понимаете?

— Понимаю, Анатолий Алексеевич, но я делаю то, что могу. Если у вас есть предложения, давайте обсуждать. Полагаю, что у министерства культуры уже имеются коллективы, готовые представлять СССР на международной арене. Мне хочется поддержать молодых музыкантов, которые смогут стать достойными конкурентами зарубежным рок-группам. Внимание зарубежной молодёжи не привлечёшь русским хороводом или лезгинкой. Эти танцы хороши, но это старина. Это здорово, что мы её чтим, но надо показать миру, что и в современном искусстве СССР хоть и не «впереди планеты всей», но по крайней мере на достойном уровне. А для этого надо играть современную музыку и петь на английском языке, чтобы молодёжь понимала разницу в менталитете. Ведь западная рок-музыка, в основном, действительно ущербна. Некоторые опускаются до «обычного» сатанизма и глумятся над человеческими ценностями. Мы должны дать другой рок. Советский.

Ректор слушал меня очень внимательно, а когда я закончил, сказал:

— Кажется, я понял вашу задумку. И у вас есть, что сказать западной молодёжи?

— Есть. Думаю, в следующем году мы проведём Международный музыкальный фестиваль. Но даже если тексты песен не будут слишком советсскими, одно то, что рок-группа из-за «Железного Занавеса» такая же, а может где-то и лучше западных, очень удивит тамошнюю молодёжь и она потянется к нам. Они увидят, что мы такие же как и они.

— Интересно. Вы уже ассоциируете себя с нами.

— Что? — не понял я.

— Вы сказали «мы», предполагая себя?

— Это случайно. Я бы, честно сказать, вообще не хотел бы фигурировать в активной позиции. Но не знаю, получится ли? Одно дело то что мы сейчас репетируем с вашими музыкантами. Это, вроде как мой «домашний» проект. Там песни об СССР, Москве, русских людях. Зарисовки, так сказать музыкальные. И альбом планируется сделать с вкладками, где будут мои картинки-акварели с видами Москвы.

— Интересная задумка, — покивал головой ректор. — Вы уж тогда и наш университет туда вставьте.

— Обязательно! — заверил я его. — Сегодня вечером и приступлю.

— Экий вы, э-э-э, — ректор некоторое время не мог подыскать слово. — Активный. Да! Это правильно! Приехал работать — работай, а если отдыхать — отдыхай. Вижу, что вы приехали работать.

— Работать, Анатолий Алексеевич. Когда можно приступить?

— К чему? — удивился ректор.

— Прибудет оборудование завтра. Оформление займёт сутки. И уже сразу можно начать прокладывать кабель-трассы в учебной аудитории, подключать их к охранной сигнализации и помещение серверной.

— Нужен проект, — озабоченно нахмурился ректор. — Его надо согласовать с первым отделом. Кстати, странно, что товарищ Петров ещё с вами не познакомился.

— Товарищ Петров, наверное, получает ценные указания. Поверьте мне, Анатолий Алексеевич, эти работы не нарушают режим секретности, а наоборот, приближают момент постановки на контроль.

— Но кто этим будет заниматься? Нужны подрядные организации.

— Полагаю, товарищ Петров и займётся, — усмехнулся я. — У меня вчера уже состоялась беседа с моим, так сказать, куратором.

— Да-да, мне доложили, что вас увозили, — посерьёзнел ректор.

— Ну, вот. Сейчас вам надо определиться с помещением под серверную. Это где будут стоять основные компьютеры, хранящие основной массив данных и обеспечивающие маршрутизацию между рабочими станциями. Мне нужно не более десяти квадратных метров, но с вентиляцией.

— Мы, вообще-то, планировали делать что-то похожее на «Академсеть», поэтому и помещения и даже проект кое-какой имеется. Даже согласованный. Финансирование не выделили.

— Ну вот! — обрадовался я, честно говоря, рассчитывая на этот проект. Мне было известно, что такой проект существовал, но реализован был только частично в пределах административного корпуса, и то, только в девяностых годах. Зато МГУ первыми запустили программу «Студент» и «Учебный документооборот».

Из кабинета ректора МГУ я вышел окрылённый. Умным и современным оказался Логунов Анатолий Алексеевич, профессор и академик, создавший альтернативную теорию гравитации. Я помнил, что областью научных интересов Логунова были, кроме гравитации, квантовая теория поля и физика высоких энергий. Он был настоящим и деятельным учёным когда-то. Сейчас он показал себя как отличный и цепкий администратор, заботящийся о данном ему в управление учебном заведении. И это меня радовало.

Я спустился в столовую и неплохо перекусил, так как комбинат питания МГУ функционировал до восемнадцати часов. Взяв с собой пяток котлеток и буханку только что испечённого белого хлеба, нравился мне перекус перед сном, я снова отправился в Театр. Там у меня была вся моя одежда и нужные для рисования «причиндалы». Да и диванчик мне понравился. Хоть и старый, годов, наверное, пятидесятых, но удобный.

— Там буду пока обитать, — решил я.