Джони, оу-е! Или назад в СССР 3

Глава 7

— Ты предлагаешь мне у тебя пожить? — удивился Стив Фербер.

— Почему у меня? Рядом свободная комната такая же как и моя. Поставим тебе комп, установим программу и работай.

Фербер некоторое время «пошевелил мозгами», размышляя над предложением.

— Извини, три дня бухали с ребятами. Ещё плохо соображаю. Грейс уехала. В Кембридж мне не надо. Учёба только с третьего января. Сегодня — двадцать восьмое. Давай попробуем! Только ты покажешь, как на ней работать? Тут у тебя векторная графика… Я работал с такой на больших машинах, но программа была совсем другая. Всё нужно было вводить символами, а у тебя клавиатурой.

— Договорились. Сейчас установим ещё один комп и я тебе покажу, что и как.

Мы придвинули к моему рабочему столу ещё один и я, установив на него компьютер, показал, как пользоваться «Кадом»[13]. Через несколько минут моего обучения Стив сказал: «Пожди!» и пошёл налить себе воды. Отпил значительную часть из стакана и спросил, глядя куда-то в стол:

— Хочу спросить тебя, Джон. Эту программу кто сделал? Неужели — ты?

— А что тут такого?

— Ха! Что тут такого?! Программа установленная на заводе Локхид, где я стажировался год назад, не даёт возможности рассчитать объект. Она позволяет чертить и выдаёт спецификацию и всё. И это на плоскости. Твоя — позволяет и то, и, скорее всего, много чего ещё. Где ты её взял? Военные?

Он посмотрел на меня изучающе, а я просто постучал себе по голове.

— Хочешь верь, хочешь не верь.

— Но этого никак не может быть. Э-э-э… Я аспирант, сейчас изучаю курс микро печати на кристаллах кремния. А ты — первокурсник колледжа. Я не знаю, откуда у тебя знания технологии производства микросхем. А без этих знаний такую архитектуру не придумать.

— Слушай, Стив, давай договоримся, не задавать глупых, или ненужных вопросов. Тебе что нужно, ехать к своей цели на машине, или идти пешком? И ещё… Хочу сразу с тобой договориться, что всё, что ты придумаешь, становится собственностью компании «Рэйнбоу». На твоё авторство никто не покушается, но… Ты же понимаешь, что я и сам могу спроектировать эти сопроцессоры. С тем опытом, что я приобрёл во время проектирования самого процессора и программных нароботок, на это потребуется меньше трёх дней.

Стив насупился.

— Это не очень приятно. Я привык самолично пользоваться своими разработками.

Я пожал плечами.

— Как хочешь. Ты в своём праве. Но по другому не будет. Или ты в моей команде, и мы работаем на один результат, или нет.

— Зачем я тебе нужен, если ты и сам можешь спроектировать любую микросхему?

На лице Стива Фербера отражались все его эмоции, чувства и борьба мотиваций.

— Я много чего могу: делать музыку, делать компьютеры, рисовать, но делать процессоры я не могу. А ты специально учишься этому. Вот и давай процессорами заниматься вместе?

— Ты, Джон, словно разбойник в Шервудском лесу. Приставил кинжал к горлу и спокойно так рассуждаешь о «нас вместе».

— Какой кинжал, Стив? — я рассмеялся. — Не хочешь, не надо. Скоро и другие напишут такие программы.

Стив покрутил головой.

— Пока кто-то напишет, ты запатентуешь тысячи архитектур. С помощью рассчётов, ты можешь по настоящему проектировать процессоры, а не чертить их, делая рассчёты на «коленке». Кстати, твои калькуляторы по настоящему «ручные» и показывают цепочку действий. Это просто охренительно!

— Короче, Стив. Так мы вместе, или как?

— Вместе, это на сколько вместе? — он улыбнулся, но взгляд его остался серьёзным.

— Мы говорим о бизнесе, Стив. О дорогом и затратном бизнесе, а это финансовые и имиджевые риски. Производство микросхем весьма затратная отрасль. Особенно на первом этапе. Я посчитал… Даже для того чтобы поддерживать цеха в работающем состоянии ежегодно потребуется около восьми миллионов фунтов.

— Ты о каких цехах говоришь? Неужели ты рассчитываешь наладить массовое производство чипов и построить завод?

— А почему нет? — удивился я. — Фотолитографическое оборудование продаётся, вакуумные камеры для осаждения металлов, тоже, центрифуги. Сейчас всё есть для народного творчества и этим надо воспользоваться. Позже, возможно, такой лафы не будет, конкуренция задушит творчество масс, но сейчас мы вполне себе сможем настрогать хотя бы этих процессоров. Именно для себя. Не на продажу. Продавать будем компьютеры.

— И мне ты отвёл роль технического менеджера?

— Какую ты сам себе отведёшь в нашем деле, Стив, такая и будет у тебя роль, — я вздохнул. — Я не понимаю, чего ты мнёшься? В любой другой фирме, ты будешь только разработчиком. Не больше. И заметь — это тридцати двух битный процессор.

— Как тридцати двух? — раскрыл рот Стив.

— Я тебе больше скажу. Его проектируемая скорость — десять — двенадцать мегагерц. А такая скорость сейчас только у процессоров «Хюлет Пакард». Но они их ставят в свои счётные машинки, которые, почему-то, называют персональными компьютерами.

— Да-а-а… Они облажались, когда не захотели принять в разработку компьютер Стива Возняка. Слышал эту историю?

— Как не слышать, когда Стив рассказывал только в вашем клубе её два раза. Как он работал в «Хэ-Пэ» и его не поняли, а потом ещё четыре раза предлагал, он ушёл, и ещё в семьдесят третьем мог запатентовать свою разработку. Что там было патентовать? Такую сборку мог себе позволить любой продвинутый школьник.

— Да-да… Но ты представляешь какой будет взрыв, если ты выпустишь компьютеры с этим процессором и теми сопроцессорами, которыми модно будет собрать по твоей технологии? Это сумасшедший рывок и пинок всем американским производителям?

— Они даже не почешутся, — хмыкнул я. — Хуже того, что я уже сделал не будет. Лидер должен быть один, и он будет один, до того момента, пока «IBM» не освоит нано-метровые фотолитографические технологии. «IBM» — это я имею ввиду военно-промышленный комплекс Соединённых Штатов Америки.

— Слушаю я тебя, Джон, и охреневаю. Откуда такая «уверенность в завтрашнем» дне? Ты слово всё знаешь наперёд?

— Тут большого ума не надо. Глупец тот, кто выпустит из рук компьютеризацию. Они ещё под себя и программное обеспечение подомнут. Попытаются подмять.

Я «злодейски» хихикнул.

— Но мы, если ты мне поможешь, можем сейчас перехватить инициативу. Ты ведь говорил, помниться, об искусственном интеллекте, конструировании с его помощью…

— Да, я такое говорил?

— Говорил-говорил…

— Пьян был, значит. Это фантастика.

— Фантастика, — согласился я. — Но ведь вполне себе реальная. Всё, сначала, в наших головах, а потом и в наших руках. Сначала надо связать компьютеры и создать сервер с поисковой программой, которая должна будет искать информацию, выложенную в общий доступ на других компьютерах. Потом разработать программы, обучающие эту программу логике поиска и реализации поставленной задачи. Вот и всё.

— Ни хрена себе, «вот и всё», — Стив выпучил глаза. — Ты говоришь так, словно видел это всё работающим. Как компьютеры связать?

— Во-о-о-т… Для этого потребуется аппарат с нужным процессором, который мы тоже воспроизведём. С помощью него, можно будет отправлять друг-другу почту, обмениваться данными. Если ты займёшься этим проектом, найдёшь помещение, закупишь оборудование, научишься его эксплуатировать, то мы всё это реализуем через месяц. Понимаешь, Стив? Через месяц. Можно, конечно, чипы сделать где-то, но тогда идея наша станет не нашей.

— Дорого оборудование стоит.

Я отрицательно покрутил головой.

— Оборудование — коло двухсот тысяч, переоборудование и реконструкция здания — ещё столько, кристаллические матрицы можно пока закупать. Как-то так…

— То есть, ты серьёзно готов прямо сейчас потратить полмиллиона фунтов?

— Готов, Стив. И зарплату тебе готов платить. Пока думаю предложить тебе по две тысячи фунтов в месяц, с условием, что ты запустишь производство в течении полугода.

— У меня аспирантура, — задумчиво произнёс Стив Фербер.

— Ты такую докторскую забабахаешь, что твои профессора закачаются.

— Это да-а-а… Я могу подумать?

— Можешь, но не долго. Мысль материальна и, вылетев от меня, она уже лезет в чужие головы. Но многие пока не готовы её принять. Однако, не факт. Кто-то может понять её перспективность и реализует быстрее меня.

— Я понял. Три дня-то ты мне дашь?

— Дам. Именно три. Потому, что именно тогда ты мне должен дать ответ: вместе ли мы?

Через три дня я не мог отогнать Стива Фербера от клавиатуры, стилуса и монитора. Сначала он, решил сделать на моей программе свою работу, которую его попросили сделать какие-то его друзья, а именно контроллер для аппарата, продающего шоколадки и другую мелочёвку с кока-колой и пивом.

Когда Стив попросил меня распечатать схему контроллера, я даже не знал, что и делать. Стив дерзко улыбался и щурился.

— Скажи хоть один довод, по которому я должен распечатать эту работу и отдать её тебе? — спросил я. Он удивился. Наверное думал, что я постесняюсь спросить его об том. Ага!

— Э-э-э… Это моя давняя разработка. Просто, я её сделал в твоей программе, чтобы проверить, как она работает. И проверить расчёты.

— Проверил?

— Прроверил.

— Верные?

— Верные.

— И как я могу быть уверен, что это правда? Мы же с тобой говорили о том, что ты проектируешь для нес, а не для себя. Докажешь что это старая разработка?

— Тебе, что, жалко? — насупился Стив.

— Понятно. Значит, всё-таки это что-то новенькое, а раз так, и пока ты не со мной, а против меня, разработка остаётся на этом компьютере. И даже если ты сделаешь выбор в пользу совместного сотрудничества, этот контроллер остаётся собственностью фирмы «Рэйнбоу» и ты за него можешь получить только фиксированную договорную сумму, но не в коем случае не «роялти»[14]. Патент будет оформлен на компанию.

Стив Фербер долго жевал губами, то открывая, то закрывая рот, видимо пытаясь, но не решаясь что-то возразить. Потом всё-таки выдавил.

— Жёстко, но справедливо, — он нервно дёрнул головой в сторону. — Похоже, что ты круче, чем я тебя представлял.

Он помолчал немного, потом вздохнул и сказал:

— Я согласен с условиями. Готовь контракт.

— А чего его готовить?

Я ткнул пальцем в пару клавиш компьютерной клавиатуры и через мгновение принтер, представлявший из себя небольшую тумбочку, ожил, вздрогнул и затрещал, отпечатывая документ в двух экземплярах. Вздрогнул и Стив.

— Вот этим ты меня добил, — восхищённо глядя на двигающуюся каретку, прошептал Стив, читая слова контракта, распечатанные буквами, состоящими из маленьких точек.

Стив не затаил на меня обиду, я это видел и чувствовал. Да и какая может быть обида, когда я за контроллер заплатил ему ту же сумму, что он и собирался получить, а патентовать контроллер он и не собирался. Проверял он меня «на вшивость», как говорится по-русски.

Зато взялся за выполнение контракта Стив так рьяно, что уже через три месяца контракты на закуп и монтаж оборудования были подписаны, трёхэтажное здание будущего производства микросхем, компьютеров и другой радиоэлектроники выкуплено в собственность на моё имя и в нём проводился ремонт.

У здания был хороший фундамент и подвал, который мы залили бетоном, уложенным на специальную, антисейсмическую подушку, обеспечив таким образом абсолютную неподвижность оборудования, в помещения провели воздуховоды и подключили мощные вентиляторы и фильтры. Первыми чипами, произведёнными на нашей фабрике были чипы независимой памяти, как прообраз флэш-накопителя. Я помнил, что флэш-память запатентует японец Фудзио Масуока в семьдесят шестом году, но когда именно, не знал, и поэтому спроектировал её архитектуру по более современной технологии, запатентованной в более позднее время. И в том же семьдесят шестом году появится прообраз жесткого твёрдотелого диска SSD. Да-а-а… Хотя архитектуру всех разработанных мной и Стивом Фебером микросхем мы запатентовали и в Британии, и в Соединённых штатах ещё в январе семьдесят шестого. Но мало ли?

На кремниевой четырёхдюймовой подложке поместилось чуть меньше миллиона МОП-транзисторов, что давало один гигабайт памяти. Это, между прочим, тогда, когда первые жесткие диски выпускались с объёмом памяти двести мегабайт. Мы сделали всего десять таких чипов, а из них восемь флэш-дисков и обошлось это для меня в три тысячи фунтов. Дорогие получились накопители, зато мобильные.

Сделали по сотне сигнальных и управляющих процессоров, микросхем зависимой памяти для модемов и только после этого прожгли и смонтировали тысячу чипов для процессоров и сопроцессоров нового поколения из которых собрали тысячу компьютеров, так сильно отличавшихся от нашего восьмибитного первенца, что газетный и журнальный мир просто взорвался феерически восторженными публикациями.

Мы только к марту семьдесят шестого года выполнили все предварительные заявки на первую «Радугу» и поэтому, не пуская в продажу, вторую модель компьютера выставили на первой компьютерной выставке Западного побережья в Сан-Франциско — столице зарождающейся Кремниевой долины. Для сравнения привезли и «Rainbow-1», уже снятый с производства.

Вторая модель имела растровую графику, операционную систему, аналогичную «Linux», аудио- и видео карты, контролер сетевого интерфейса и плату встроенного модема. В павильоне «Rainbow» стояло сразу три рабочих станции, соединённых через четвёртую, выполняющую функции сервера в единую сеть. Две рабочих станции были подключены через модем к местной телефонной сети.

На стендах и рекламных проспектах рассказывалось, как здорово соединяться друг с другом через локальные и мобильные, то есть, телефонные сети. На экране сервера, имеющего аж три гигабайта на жестких накопителях шли ролики о компании «Rainbow» и её продукции: от микросхем и процессоров, до модемов, контроллеров, калькуляторов и компьютеров. Вся эта продукция на стендах имелась в виде рабочих образцов.

Компьютерная выставка бурлила вокруг нашего павильона и в одном из водоворотов я увидел лицо, не сумевшего пробиться к нам Стива Возняка. Ни в первый, ни, тем более во второй день выставки, к нам в павильон набивалось столько любопытствующих, что опоздавшие к открытию, лишь проплывали мимо, уносимые людскими потоками. И пришлось ставить жесткое леерное ограждение и выставлять постоянный полицейский пост. Охрана уже не справлялась.

До конца выставки мы заключили более двухсот контрактов на поставку более десяти тысяч компьютеров в полной комплектации по цене пять с половиной тысяч долларов США, В неполной комплектации компьютеры тоже заказывали, но не много. Всего около двухсот штук. Весь привезённый с выставки заказ для нашей фабрики был на один зубок.

Мы настрогали двадцать тысяч кристаллов за два месяца. Ещё столько же времени собирали рабочие станции. Так что, к июню с основными заказами было покончено, но и фабрика чипов, и сборочные цеха уже набрали обороты и работали как отлаженный механизм, поэтому в компьютерных салонах дефицит наших машин был минимальным.

Постоянно поступали заявки на процессоры и микросхемы, но мы вынуждены были вежливо отказывать, ссылаясь на внутренние потребности. Однако ещё в мае ко мне обратился «Национальный совет по предпринимательству» который был правительственным органом Соединенного Королевства, созданным в 1975 году лейбористским правительством Гарольда Вильсона для поддержки интервенционистского подхода правительства к промышленности. По своей первоначальной концепции NEB был предназначен для расширения общественного контроля и собственности на экономику путем приобретения доли в ведущих производственных фирмах Великобритании, которые затем должны были заключать соглашения о планировании для достижения экономических целей.