Джошуа.fb2

Джошуа — Джошуa [23]

Сегодня важный день. Мы идём на работу. Дима подал запрос на предоставление видеозаписи с парковки спортивного комплекса — утром сообщили, что на рабочую почту отправлена ссылка на гугл-диск.

Говорил Вете, что найду этого ублюдка ради её брата, а сам даже не помню, как зовут пацана. Вечером просил показать семейные фотки — типа мне интересно, — а на самом деле просто боюсь, что не узнаю его на видео. Надеюсь на одно: там будет именно он. Всерьёз расстроюсь, окажись это другой педофил. Моя охота на них напоминает вечный бег за недостижимым, где он всё время ускользает, а я всё время недостаточно близок. Мне плевать на других. Иногда думаю, что убиваю их только из злости, что они — не он, а я потратил время. Время, которое могло уйти на реальные поиски.

Сегодня всё будет иначе. Я чувствую. Там должна быть его машина.

Надеваю прокурорский костюм, повязываю тёмно-синий галстук перед зеркалом. У меня на шее засосы — прикрываю их воротником рубашки, и Дима презрительно фыркает:

«Боже, что это…»

Ухмыляюсь ему в зеркало.

«Прости, она страстная киска»

Иду в ванную, берусь за гель для волос. Руки плохо слушаются, и Дима выдёргивает у меня укладочные средства. Раздраженно шипит:

«Я сам»

Так даже лучше. С прокурорской прической мне не справиться. Он открывает краны, споласкивает руки и укладывает волосы на пробор. Потом растирает между ладонями гель и повторяет движение. Прокурор готов.

Киваю ему — это знак: дальше — я сам.

Выхожу в коридор, накидываю на плечи синий пиджак, обуваю лакированные туфли. Хотел подвезти нас на Ладе, но Дима взъерепенился: «На машине, которую ты используешь для убийств?! Не смей! У тебя даже прав нет!». Всё ещё не может принять эту сторону нашей жизни.

Ждём такси.

Он начинает ставить мне условия:

«Хорошо, мы выясним, но дальше — я сам, ладно? Я найду способ его посадить».

Да уж конечно.

«Джошуа, слышишь? Без резких движений. Хватает того, что я должен несколько папок с уликами уничтожить»

Лениво отвечаю:

«Нет там нескольких папок. Вы ж нихера не работаете»

Это задевает его:

«Вообще-то работаем!»

«Они даже близко не думают, что это ты. Просто забей. Лучше помоги мне с ним»

«Я же сказал, что помогу. Я посажу его»

«Ну и дурак»

Выхожу к такси. Сажусь на заднее сиденье, уточняю водителю адрес. Он смотрит уважительно — я же прокурор.

Снова обращаюсь к Диме:

«Ты разве не хочешь для него справедливого наказания?»

«Хочу. Но убийство к таким не относится»

Я, хмыкнув сам себе, — водитель начинает коситься в зеркало заднего вида, — отвечаю:

«Вспомни, что он с нами делал. Что было бы справедливо для человека, который сует в рот девятилетнему ребенку вонючий толстый хер и просит его сосать? Повторяет это неоднократно, а через три года — снова, только меняя рот на задницу. Что в таком случае справедливо?»

«Не надо меня это описывать», — глухо просит он.

«А почему нет? У тебя, наверное, воспоминания подтерлись, а мои свежи, как будто было вчера. Показать?»

«Не надо!» — он почти кричит, и в висках начинает стучать.

«Не ори, — прошу я. — Нам от этого больно»

И не только от этого. Главный источник боли я и пытаюсь устранить, а Дима как будто меня не слышит.

Такси останавливается напротив Кутузовской районной прокуратуры, и я выхожу, коротко кивнув водителю. Дима настойчиво повторяет:

«Давай я сейчас»

«Я справлюсь»

«Если кто-то с нами заговорит — отвечу я»

Вздыхаю — значит, согласен уступить. Захожу в здание, прохожу мимо поста охраны, а Дима опять врубается своим назойливым нытьем:

«Ты почему с ним не поздоровался?»

«Ты же сказал, что будешь говорить сам»

«Если с нами кто-то заговорит! Я думал, правила вежливого тона остаются на тебе»

Прыскаю:

«Деточка, я никогда их не соблюдал»

«Не фыркай, на тебя смотрят»

Осматриваюсь: вижу в холле двух дам старше сорока, обе в таких же прокурорских нарядах. И вправду — смотрят. Проходя мимо, подмигиваю им, едва слышно цедя сквозь зубы:

— Хороши цыпочки…

Оставляю их позади, не хочу дожидаться реакции, а Дима тут как тут:

«Ты зачем это сказал?!»

«Да брось, это забавно»

«Ты хочешь, чтоб меня уволили?!»

Поднимаюсь на второй этаж к Диминому кабинету. Тому самому, который кабинет в кабинете. Там теперь новая секретарша, сиськи у неё лучше, чем у прежней, о чём я недвусмысленно сообщаю, проходя к Диминой двери:

— Маечку ещё покороче нужно было надеть.

Она краснеет. Топик под её пиджаком, который она пытается выдавать за часть классического костюма, едва прикрывает пупок. Юбка карандаш задрана выше колена. Мельком оценив это, я сообщаю Диме как бы между прочем:

«Она пытается тебя соблазнить»

Он раздражителен, и каждая его реплика отзывается в голове ударом боли:

«Это просто её стиль, хватит до всех докапываться!»

Захлопываю за собой дверь. Мы в кабинете. Скидываю на один из стульев для посетителей дипломат и пиджак, возвращая телу легкость движений. Ненавижу пиджаки.

Подхожу к компьютеру.

«Что дальше?»

«Включай»

Жму на системный блок, жду, пока прогрузится заставка. Начинаю нервничать, тиканье часов в кабинете капает на мозги. За время, что они делают «тик-так», наше сердце выстукивает ритм чечетки.

Вижу главный экран с надписью «Аdmin». Дима включается снова:

«Пароль: один-ноль-ноль-три-два-ноль-один-восемь-нижнее-подчеркивание-Дима. На латинице»

Я печатаю под его диктовку, и с отвращением морщусь, когда улавливаю на слух знакомый шифр:

«Боже, опять эта дата…»

Он игнорирует мой комментарий, продолжая раздавать команды:

«Так, дальше… Заходи в браузер, там почта во вкладках. Пароль такой же»

Следую указаниям. Первым выскакивает письмо от фирмы видеонаблюдения: внутри ссылка на видеозапись. Ту самую. Руки дрожат, и я начинаю промахиваться, не с первого раза открывая нужный диск.

Задерживаю дыхание, когда вижу видеоролик, датированный десятым июнем: тот самый, где Гриша садится в его машину.

«Готов?» — спрашиваю у Димы.

«Готов»

Кликаю по видеофайлу два раза. Смотрим.

Запись плохая. Всё черно-белое и немного замедленное, люди передвигаются, как заторможенные. Но Гришу выцепляю сразу: Вета говорила, на нём будут массивные кроссовки, кепка, папина футболка на два размера больше и широкие джинсы. Он там такой один.

Целенаправленно идёт к машине, как будто знает, что его там ждут. Машину видно плохо, приближаю: Лада Ларгус, как у меня. Пытаюсь разглядеть номер, но он размыт — слишком далеко от камер.

Хочу сказать Диме, что у него машина в точности, как моя, но в этот момент открывается передняя дверца. Замираю, предвкушая увидеть его, и тру друг о друга вспотевшие ладони. Ну же, ну же, ну же…

— Это что за херня? — Дима против моей воли выпрямляется, делает шаг назад и врезается в стену.

У меня дрожат губы. Или у него. У нас.

Я клянусь ему:

— Это не я.

— Блять, да ты…

— Это не я! — перекрикиваю всё, что он хочет сказать. — Стал бы я тогда об этом просить?!

Наш ужас — его и мой — смешивается, делая дыхание тяжелым и отрывистым. Ослабляя галстук на нашей шее, Дима спрашивает:

— Если это не ты. И не я. Тогда кто?

У меня есть только один вариант.