Дикарь

Глава 12

Время идет, на планете, внизу, продолжает бушевать этот странный «энергетический шторм» и, если верить словам ИскИна, продлится он еще не один месяц, я продолжаю изучать совершенно ненужные, на мой взгляд, базы знаний и чувствую себя на этой станции словно в тюрьме. За все время моего пребывания на станции, ИскИн не открыл для меня ни одного нового помещения, только каюта, спортзал и медицинская палата с установленной в ней диагностической медицинской капсулой и соседний с ней закуток, в которой стоит реаниматор. Коридоры, правда, в полном моем распоряжении, но и только. Мне даже кажется, что и те помещения, которые при моем появлении на борту были открыты, теперь под замком. Хотя, ради соблюдения принципов справедливости, надо отметить, что кое-что в моем распорядке все же поменялось — теперь каждые три дня ИскИн заставляет меня проходить диагностику. Времени это много не занимает, каких-то двадцать-тридцать минут, вот только после каждой такой процедуры в голосе ИскИна появляются какие-то… озабоченные, что ли, нотки. С результатами диагностики он меня ознакамливать не считает нужным, зато начинает еще больше нагружать изучением ненужных баз. И где он их только берет-то?

Вот и около декады назад, одним прекрасным утром, убедившись, что я изучил очередную базу, на этот раз по этикету, причем совсем уж странную, такое ощущение, что ей не одна тысяча лет была уже тогда, когда жизнь на станции и на планете кипела и бурлила, даже не дав мне позавтракать, ИскИн опять отправил меня в диагностическую капсулу, а вылез я из нее только через полтора часа. Пока я одевался, затем завтракал, а потом закреплял полученные навыки в виртуальной реальности, ИскИн молчал как зарезанный, а потом неожиданно сказал.

— Скажи, а кто ты такой, откуда и зачем сюда пришел?

Неожиданно?! Более чем! И самое главное, что совсем непонятно, как себя вести, что говорить и что делать.

— Я — лейтенант Макос Кашалитис, с недавних пор майор, — аккуратно сказал я, ожидая реакции ИскИна на свои слова.

— Нет, ты не Макос Кашалитис, могу согласиться, с огромным допущением, что ты приходишься лейтенанту каким-то дальним, очень и очень дальним, родственником, но ты не он. Так кто же ты такой? Пойми, от твоего ответа зависит не только твоя жизнь и судьба, я мог бы ничего у тебя не спрашивать, а просто в очередной сеанс обучения снять с твоего мозга ментограмму, но… ты мне нравишься, незнакомец, я успел к тебе привязаться…

— Не получится, с ментограммой не получится, уже пытались и вроде как не один раз.

— Поверь, есть способы взломать даже твою защиту, особенно, если не стоит задачи сохранить разум пациента и личность. Мне нужны ответы и я их получу, рано или поздно, но получу. Я должен знать, что ты не враг…

Вы знаете, я ему поверил, поверил бездушной железяке, или кристаллу, или из чего он там сделан, этот ИскИн. Поверил, потому что очень хотел жить и потому, что такая тоска и боль вдруг прорезались в его голосе…

— Меня зовут Максим, Максим Альбертович Колчак…

— Альбертович, это производная от имени отца?

— Да. Мне… а хрен его знает сколько мне лет! Когда я говорил, что меня нашли в виде замороженной тушки в криокапсуле, я не лгал. Специалисты Содружества говорят о половине тысячелетия, что я проболтался в открытом космосе, а так, мне примерно двадцать-двадцать два года, точно не скажу, это зависит от того, в каких единицах считать, может больше, может меньше. Родился я и вырос на планете Земля…

А дальше я пересказал ту же самую историю, что и СБшникам, тем более что она была уже многократно отрепетирована и отлетала от зубов словно горох от стенки. ИскИн слушал меня не перебивая, только несколько раз дроид приносил мне попить. Скорее всего, ИскИн как-то контролировал мои слова, проверял, лгу я или нет, но тут я не боялся, я не врал, ни единым словом не врал, просто… просто не все говорил, не договаривал.

С того дня откровений прошла почти декада, и вот сегодня опять.

— Максим, расскажи мне о своей планете?

— Да сколько можно-то?! Что нового ты хочешь узнать? Может быть проще спросить, что там не дает тебе покоя, нежели уже в сотый раз рассказывать одно и то же!

— Понимаешь, Максим, как ты говоришь, не выходит у меня каменный цветок, не выходит. Если тебе верить, то твоя родная цивилизация идет по пути чистого технологического развития, причем движется вперед очень и очень быстро… А этого не может быть! Но у меня нет оснований тебе не верить…

— И что же тебя так смущает? Вон, Содружество за какие-то пару-тройку тысяч лет как развились, куда там нам, землянам.

— Да нет, расы и народы, составляющие твое это Содружество, пришли на все готовенькое, их целенаправленно и методично тянули до определенного уровня, гасили в зародыше внутренние и внешние конфликты, подкидывали идеи, направляли и указывали, не давали свернуть в тупик. И даже в таких условиях они не смогли подняться до нашего уровня, а как только их прекратили подталкивать, так сразу начался если и не откат, то самый настоящий застой. За последние две тысячи лет на территории Содружества не появилось ни одной новой технологии, ни одного прорывного открытия, только улучшение и медленная модернизации уже известного.

— Не-а, не сходится!

— Что не сходится?

— Ты говоришь, что Содружество тянули и перестали это делать пару тысяч лет назад. Я так понимаю, что под паровозом ты подразумеваешь своих хозяев, а они, если опять же тебе верить, исчезли бесследно более шести тысяч лет назад. Вот и не сходится!

— А, ты об этом… Нет, все тут сходится, все тут нормально и непротиворечиво. Я потом тебе расскажу и объясню. Сейчас речь совсем о другом. Вот скажи мне, может из гениального художника получиться столь же гениальный инженер, а из талантливого поэта выдающийся математик? Может хороший гончар совершить эпохальное открытие в химии?

— Да легко!

— А вот тут ты заблуждаешься, это невозможно!

— Нет, это ты заблуждаешься! В истории моей планеты случались казусы и похлеще. Конечно, надо делать допущение на общий уровень развития научной мысли, но у нас и художники становились инженерами, и поэты совершали открытия в математике, химии и физике, да и чемоданных дел мастера оказывались гениями в химии. Если хочешь, то я тебе и имена назову, только тебе это ничего не скажет.

— Хотел бы я знать, где это во Вселенной такая планета!

— Хм, не ты один…

— Ладно, готов признать, что твоя планета исключение из правил, что она какая-то особенная и на ней… невозможное становится возможным… редко, очень редко. Но тогда придется признать, что ты как раз и есть такое вот редкое исключение.

— Это почему?

— Что ты знаешь о генах и геноме?

— Ну-у-у, я не биолог и не генетик, даже не медик, так что, ничего толком и не знаю, так, только общие понятия… Геном человека — это общее название некоторого количества определённых генов. Гены — это части цепи ДНК, которая задает последовательность определенных, вроде бы, аминокислот и несет основную наследственную информацию от родителей к детям. Говоря простым языком, определенный ген содержит информацию о строении белка и несет ее от родительского организма к детскому, повторяя строение полипептидов и передавая наследственность. Начиная от внешних черт и половых признаков до целого набора заболеваний и антител к ним. Ну, что-то в этом роде.

— Ладно, для дилетанта и дикаря с отсталой планеты… вполне сойдет. Вот только в генах зашифровано куда больше информации, причем как биологической, так и интеллектуальной. Теоретически каждый ген содержит в себе всю информацию о всей биологической цепочке, приведшей к появлению того или иного живого существа. В том числе и все знания, навыки и умения, которые были у его предков…

— Наследственная память? Да, что-то я об этом слышал, но знаю точно, что эта теория признана… чушью собачей.

— Это далеко не чушь! Поверь мне. Существует несколько технологий, способствующих пробуждению этой самой наследственной памяти, или памяти Рода. Так вот, в какой-то определённый момент своего развития каждый вид разумных существ оказывается на развилке, по какому пути идти дальше, технологическому или псионическому. Только одна из десятков тысяч цивилизаций выбирает второй путь, так как развитие технологий наглядно дает больший эффект в единицу времени и наиболее выгодно в краткосрочной перспективе. Псионический же путь развития оказывает огромное влияние на развитие технологий, даже самых простых, замедляя их, а то и вовсе останавливая. Такая цивилизация никогда не построит атомный реактор, не создаст космический корабль, не изобретет ИскИн, но… ей это и не нужно. Достигнув определенного уровня развития своих псионических техник, представители такой цивилизации уже не нуждаются ни в чем подобном…

— И?

— Тысячи, десятки тысяч, а то и миллионы лет такого развития вносят в стандартный набор хромосом и геном свои правки, как бы очерчивая определенную колею развития, из которой практически невозможно вырваться. Это, кстати, один из немногих недостатков псионических цивилизаций.

— Миллионы лет развития?!

— Ну, это так говорится, что миллионы лет, хотя мне известно о нескольких псионических цивилизациях, которые существуют уже несколько миллионов лет. Но! Их развитие прекратилось давно, очень давно, как раз те самые миллионы лет назад. А дело в том, что в отличие от техногенных цивилизаций, которые развиваются поступательно и планомерно, с опорой на достижения предков, псионики развиваются спонтанно, бессистемно, периодически скатываясь на самое дно, чтобы спустя сотни, тысячи лет вновь начать подниматься. За все время исследования Вселенной нам удалось найти всего одну цивилизацию, идущую по псионическому пути развития без таких вот провалов, псионические техники которых вплотную приблизились к возможностям технологий, а кое в чем и превзошли их…

— Дай-ка угадаю… вы нашли их здесь, на Сициле?

— Да.

— Ну а я-то здесь причем?

— А при том, что у тебя двойственный геном! Часть твоей ДНК соответствует представителю техногенной цивилизации, а часть псионической! И эти две части конфликтуют между собой! Твоя ДНК, твой геном стремительно мутируют, сливаясь во что-то одно, совершенно незнакомое и возможно опасное. Твоя нейросеть и реаниматор пытались бороться, но в итоге проиграли. Точка невозврата уже пройдена, больше шестидесяти процентов твоего генома изменились и продолжают меняться, и в этом ему помогает… нейросеть, которая так же изменилась. По сути, ты яркий представитель новой, зарождающейся расы технарей-псиоников. Вот я и пытаюсь найти ответ в истории твоей планеты. Возможно, только возможно, когда-то твоя планета была родиной псионической цивилизации, которую постигла какая-то глобальная катастрофа, после которой она свернула на другой путь развития, что до сегодняшнего дня считалось абсолютно невозможным, все, я повторяю, все псионические цивилизации или погибали бесследно, или возвращались на свой путь. Бывало, что техногенные цивилизации начинали развивать псионику и такое происходит довольно часто, но толку с этого мало и дальше незначительного процента от общего количества разумных, где-то в районе одной десятой процента максимум, дело не идет. Понимаешь, не прописаны такие возможности в геноме, не прописаны, а их появление, это всего лишь на всего сбой программы, который не передается по наследству.

— Так получается… я у тебя тут выступаю в качестве подопытной зверушки?!

— Нет, я бы сказал, в качестве объекта для наблюдения и исследований.

— Хрен редьки не слаще!

— Ну, не скажи. Мои исследования носят не только сугубо научный характер, но еще и имеют прикладное значение. Ты разве не заметил, что в последние дни вектор изучаемых тобой баз знаний заметно сместился?

— А ты знаешь, нет, не заметил! Что толку, что вместо каких-то примитивных навыков ты мне теперь вдалбливаешь в голову знания по математике, химии, физике и астрономии, причем чисто теоретические. Такими темпами я успею сто раз состариться и умереть, а к ремонту твоей Станции так и не приступлю!

— Ну, с последним заявлением я бы на твоем месте не спешил, состариться и умереть от старости тебе в ближайшие лет так триста-триста пятьдесят не грозит. Я же тебе говорил, что твой геном и ДНК стремительно мутируют, вот… это один из результатов этого процесса.

— Ну, значит свихнусь от одиночества и отсутствия общения!

— А как же я? Что, общения со мной тебе недостаточно?!

— Мне нужно общение с живым, разумным существом, желательно противоположного пола, а ты на длинноногую голубоглазую блондинку как-то не тянешь. Я вообще-то взрослый половозрелый мужчина и у меня есть определённые физиологические потребности.

— Да, об этом я как-то и не подумал… Ладно, в любом случае мои исследования уже подошли к концу. И, кстати, твои физиологические потребности вполне совпадают с целью моих исследований. Так что, обещаю, все будет зависеть только от тебя и скорости усвоения тобой баз знаний.

— А при чем тут базы и мои, э-э-э… физиологические потребности?

— Поверь, все взаимосвязано и у тебя будет возможность в этом убедиться.

Как-то обдумать, осмыслить полученную информацию ИскИн мне не дал, погнав в медкапсулу. Я жаловался, что этот… нехороший продукт высоких технологий загружает меня кучей ненужной информации? Не верьте! Все, что было до этого, это так, цветочки, а вот теперь начались ягодки. Объемы изучаемых мною баз резко подскочили, я так понимаю, что до этого ИскИн мне скармливал нечто среднее между школьной и институтской программой, теперь же начался самый натуральный «треш». Физика, вся! Начиная с элементарной механики и заканчивая физикой пространства и гиперпространства, теория относительности и теория поля, темпоральная физика и физика многомерных измерений. На все на это у меня ушло четыре месяца и один хрен, разобрался я, дай бог, в десятой части, но ИскИн не унывал, а после трехсуточного отдыха загрузил меня математикой. И опять, от арифметики до математики многомерных измерений. Тут как-то уже стало проще, многие понятия сами по себе начали всплывать в голове, начали строиться логические и ассоциативные цепочки с информацией из баз по физике. Многое стало более-менее понятно. Затем началась химия, органическая и неорганическая, химия физическая и физика химическая и еще хрен разберешь что, я таких слов раньше и не слыхал-то. Почему-то особое внимание ИскИн уделил химии и физике кристаллов, кристаллографии и кристалловедению, в общем, всему тому, что связано с этими хрупкими и не очень объектами. Потом пошла астрономия, астронавигация и астрогация, планетология, геология, астрофизика и вообще все-все, что связано с космосом, перемещением в нем, ориентированием и еще целой кучей всякого-разного. И только после этого настал черед, к чему я так стремился все это время, чего желал всей душой и сердцем — управление космических кораблей. Сначала малых и сверхмалых внутрисистемников, затем малых и средних межсистемников, затем средних и больших межсистемников. Я с интересом ждал продолжения, гадая, что же будет дальше, большие и сверхбольшие межсистемники или… корабли, способные преодолевать межгалактическое пространство. Но… на этом ИскИн решил остановиться, заявив, что остальное мне не нужно и вряд ли когда пригодится. Зря он это сказал, я не я буду, если не вытрясу из него и остальное, чем бы оно там не было! К сожалению, возможности виртуальной реальности закончились еще на стадии малых межсистемников и все остальные мои знания остались, ну, чисто теоретическими. Затем пошли чисто технические и инженерные специальности, конструирование, строительство, эксплуатация и ремонт пустотных объектов. Периодически направление изучаемых мною баз резко менялась. ИскИн объяснял это необходимостью разгрузить мозг, так после базы по конструированию малых космических кораблей он вдруг подсунул мне базу по энтомологии, а после базы по обслуживанию и ремонту систем вооружения базу по философии и истории религий. Я уже давным-давно понял, что ИскИн готовит из меня не просто разумного, который должен ему помочь в ремонте и восстановлении станции, а она, оказывается, была разрушена на восемьдесят процентов, и мое заключение именно с этим и было связано, просто в разрушенных и полуразрушенных секторах станции царит вакуум и космический холод, а пытается вложить в мою бедную голову все имеющиеся у него знания расы, или рас своих создателей.

Я уже давно потерялся во времени, сколько прошло дней, месяцев или лет, с того нашего памятного разговора, когда ИскИн впервые заговорил о моей мутирующей ДНК и геноме. Я уже забыл, что такое кровать, потому как спал я исключительно в медкапсуле, впрочем, там же я проводил и почти все остальное время, если не ел, не тренировался в спортзале и не оттачивал полученные навыки с помощью виртуальной реальности. Поэтому, в очередной раз открыв глаза и запросив у нейросети данные по результатам обучения, с некоторым изумлением увидел, что у меня оказалась неизученной всего одна база.

— Проснулся? — раздался голос ИскИна.

— Да.

— Ну вот и хорошо. Вылезай из капсулы, приводи себя в порядок. Сегодня у тебя выходной. Завтра займемся закреплением полученных навыков, а потом и делом займемся.

— Хм…

— Что такое?

— У меня еще осталось одна не изученная база. Вот только нейросеть не может определить, что это за база, у нее нет названия. Только буквенно-числовое обозначение.

— Это не совсем база знаний, и изучить ее как все остальное невозможно… только в общем порядке и под надзором опытного педагога. Это база по псионике. Подарок, так сказать, из прошлого Сицилы, от ее аборигенов. Я загрузил тебе ее так, на всякий случай. Потенциал у тебя огромный, и если ты его станешь развивать, то практически ничем не уступишь сильнейшим псионам, когда-то жившим на Сициле. К сожалению, я не имею никакого понятия ни как активировать эту базу, ни методик развития псионического дара. Искать учителя и наставника тебе придется возможно очень долго и самостоятельно, и не на этой станции.

— Ясно, спасибо. Слушай, подскажи, а какая сегодня дата, а то моя нейросеть показывает какую-то белиберду.

— Тебя интересует сколько времени ты провел на станции?

— Да.

— В твоих единицах измерения… восемнадцать лет, семь месяцев и тринадцать дней по времени Содружества. Думаю, что количество часов и минут тебя не очень интересует.

— Сколько?! — я тут же вызвал виртуальное зеркало и начал вглядываться в свое лицо.

— И что ты там пытаешься разглядеть? — ехидно так поинтересовался ИскИн.

А я разглядывал свое практически не изменившееся лицо. На меня из зеркала смотрел все тот же молодой парень, лет так девятнадцати, ну, плюс-минус.

— Ну, хватит уже любоваться собственной физиономией! Ты же изучал темпоральную физику и способы управления темпоральными потоками. Мог бы и догадаться, что ни у меня, ни у тебя нет и никогда не было столько времени, чтобы изучать все это в потоке линейного времени. Да и даже за восемнадцать лет ты не успел бы усвоить такое количество информации. Вот и получается, что по времени Содружества прошло больше восемнадцати лет, по твоим биологическим часам чуть больше шести месяцев, а по времени станции… почти полтора века. — Я замер в ступоре. Нет, головой, тем более имея какие-никакие теоретические знания, я все прекрасно понимаю, понимаю, но принять получается с трудом. — Ладно, приходи в себя, отдыхай, а завтра поговорим о том, что необходимо сделать в первую очередь.

Полдня я ходил как пришибленный, а потом мысленно отхлестал себя по лицу. Хватит хандрить! Надо взять себя в руки и продолжать жить! В конце концов, ничего особо страшного не случилось, какая разница сколько времени прошло на станции или в Содружестве, полтысячелетия, что я проболтался в космосе, все равно никуда не денутся. Так, с чего начать? С активных действий! Для начала, наверное, стоит посетить спортивный зал и нагрузить себя до седьмого пота. Организм сам, рано или поздно, ответит на любые вопросы. Боль в натруженных мышцах и трудовой пот должны послужить, в данном случае, первым ответом. Сказано — сделано.

Уже после спортзала, вытираясь после душа, я попытался выстроить логическую цепочку, но получалось это с огромным трудом. Происходящее со мной до сих пор кажется абсолютным алогизмом. Ну что же, хватит прятаться под столом, пора посмотреть правде в глаза.

— ИскИн, я готов к разговору. Что ты от меня хочешь, чем, какими ресурсами и возможностями располагаешь и с чего предлагаешь начать?

— Наконец-то! Как же долго я ждал этих слов! Докладываю! Ремонтные и производственные мощности исправны на сто процентов. Наличие сырья — ноль процентов от требуемого. Работоспособность добывающего сегмента станции равна пятидесяти процентам. В наличии восемь кораблей-добытчиков, снабженных перерабатывающим комплексом полного цикла.

— Я так понимаю, что необходимо восстановить эти корабли до полного функционала. Я прав?

— Да, Максим, прав… вот только… их восстановление в текущих условиях невозможно.

— Почему? Если дело в том, что путь к ангарам разрушен, то я никогда не поверю, что у тебя не припрятано пару-тройку скафандров, дроиды есть, инструмент… инструмент найдем. В конце концов, всегда можно из восьми кораблей собрать хотя бы один, никогда не поверю, что у них у всех повреждено одно и то же оборудование.

— И зря не поверишь. Именно так все и обстоит. Ты никогда не задавался себе вопросом, почему с тобой общаюсь только я, неужели ты думаешь, что на всю станцию был только один ИскИн?

— Нет, я думал, что остальные ИскИны были расположены в разрушенных отсеках и тебе просто повезло уцелеть.

— Ну, в чем-то ты прав… мне повезло. Но повезло не уцелеть, а в том, что в момент атаки на станцию я был направлен на плановое техническое обслуживание. Все остальные ИскИны… они погибли мгновенно. Только через десять лет после нападения я был вновь подключён к системам станции. Та часть станции, где ты сейчас находишься, это уже плод моей работы в последующие годы.

— Я тебя понял. Корабли-добытчики полностью исправны, за исключением ИскИнов… а взять их негде. Я прав?

— Не совсем… Помнишь, я тебе говорил, что транспортную систему в Академии построили наши союзники, местные? Так вот, они принимали и самое непосредственное участие в строительстве станции и почти всего технологического оборудования. Именно они создали на станции часть общей транспортной системы и…

— И ИскИны!

— Да. Их изделия на порядок превосходили все доступное нам. По плану, все ИскИны на станции должны были быть поставлены нашими союзниками, но они успели изготовить только ИскИны для самой станции, промышленного комплекса, части ремонтных и сервисных дроидов и кораблей-добытчиков.

— Ты сказал, что производственные и ремонтные мощности находятся в стопроцентной готовности.

— Моих вычислительных мощностей хватает на прямое управление, минуя штатные ИскИны. Управлять кораблями дистанционно я не могу.

— Значит нужны ИскИны. Те, что производят в Содружестве не подойдут, или их придется менять каждый день…

— Подойдут только родные ИскИны, Максим.

— Получается, что шансов нет. Те, кто может нам помочь, вот уже более шести тысяч лет как мертвы. Я вижу только один вариант, как-то привлечь внимание кораблей Содружества. Правда в этом случае никакой речи о восстановлении станции речи не идет. Скорее ее разберут по винтикам.

— Есть один вариант, и именно к нему я тебя и готовил.

— Рассказывай.

— Как ты уже знаешь, Третий Флот предпринял все, чтобы спасти хотя бы часть аборигенов. Они, вместе с кадетами Академии, были эвакуированы в другой мир. Есть возможность последовать за ними и договориться о помощи на месте. Активировать транспортную систему я смогу, координаты того мира мне известны…

— Но?

— Да, ты прав, есть одно «но». Мир, куда проводилась эвакуация, находится в совершенно ином темпоральном потоке.

— Ты хотел сказать в иной реальности?

— Да. Время там бежит не так как здесь. Год в этой реальности равен десяти годам в той. Сам понимаешь, для них прошло свыше шестидесяти пяти тысяч лет и ни я, ни кто иной не знает, что с ними стало. Может быть они не выжили, может быть развились до таких высот, что мы для них не более чем надоедливые насекомые, они могли деградировать, да мало ли, что могло произойти за такой промежуток времени. Если ты согласишься и отправишься туда, то это вполне может оказаться дорогой в один конец. Одно я знаю наверняка, транспортная система не сработает, если условия там не пригодны для жизни.

— Как я попаду на планету? Опять телепортом?

— Зачем на планету? В путь можно отправиться прямо со станции.

— Ну, значит не о чем и рассуждать, у меня почему-то есть стойкая уверенность, что все получится. Мне только надо собраться и подготовиться. Надеюсь, ты мне в этом поможешь?

— Все мои ресурсы к твоим услугам, Максим и… спасибо.