Дипмиссия

Глава 16 На борту пиратской посудины

Проснувшись позднее всех, я поплёлся сначала в кают-компанию, а потом и на камбуз, где обнаружил, что никто, вот ведь безобразие, не удосужился сварить мне горячий кофе… И даже глотка холодного не сладкого напитка не нашлось в большущей медной джезве.

Выбравшись на палубу далеко не в самом лучшем настроении, я увидел бодрого и весёлого adottato, торопливо идущего ко мне с дымящейся кружкой в руке.

Да неужели?

— Хорошо, что ты проснулся, падре, кофе уже начал остывать, — сообщил он.

— Ты ж моя зая! Спаситель! — умилился я на русском, уже традиционно чмокнув заботливого сынулю в темя.

— Не парься! Всё ништяк, батёк! — откликнулся тот с отличным пермским акцентом в голосе.

— Чего-о? — натурально обалдел я, плюхнувшись на скамью возле входа в кают-компанию. — Это где ж ты таких словечек нахватался, сыночка? Батёк… Хех!

— Катрин научила на уроке, — гордо ответил парень. — Так говорят её студенты в колледже, это русский молодёжный арго. Я в тренде, батёк!

— Ну да… Разве Екатерина Матвеевна научит плохому… Кстати, где она сейчас?

Дино качнул головой в сторону рубки.

— Играет в шахматы с капитаном, у нас турнир на троих.

— И как успехи?

— Два проигрыша… Мадам хорошо играет. Сейчас она обыграет мистера Скуфоса, и un noto mafioso выбросит нас за борт на корм крокодилам.

— Считаешь, что нужно спасать ситуацию?

— Она справится. Падре, я давно хотел тебя просить, а мы оформим моё усыновление законно? — неожиданно переменил он тему. — Катрин ведь может сама выписать нужные документы? Слышал, что посольства или консульства имеют право записать имя новорожденного и развести супругов, у них даже особая печать есть!

Какой же я остолоп…

Всё шуточки шутите, Максим Валентинович? Ну конечно же, мальчишке хочется, чтобы всё было по-настоящему, по-взрослому, законно, на бумаге с гербовыми печатями! Так, а есть у Селезнёвой такая печать? Да плевать, закажу при первой же возможности!

— Пошли выяснять прямо сейчас! — скомандовал я, резко вставая. — Попутно спасём Катрин от внезапного и необъяснимого падения за борт.

Фу-у… Она проиграла. Либо это тоже была дипломатия.

Скуфос сидел с довольным видом возле пульта управления судном и что-то напевал себе под нос, глядя, как она собирает фигуры и убирает доску на полку.

Выслушав наши с Дино торопливые и несколько сумбурные наезды, Екатерина Матвеевна, ещё не вполне опомнившаяся после Великого Разгрома на Ганге, сначала оторопела от напора, потом задумалась.

— Ты не ошибся, Бернадино. Сотрудники дипломатической миссии действительно имеют право регистрировать любые акты гражданского состояния подданных своей страны. Но юридически это возможно делать только на территории государства, которое они представляют. То есть, на суверенной территории посольства… Получается, что если мы хотим сделать всё законно, чтобы никто потом не смог нас упрекнуть или в чём-то усомниться, придётся подождать, пока мы не попадём на такую территорию… Дино, ну же, не расстраивайся! Мы ведь едем в Стамбул, там что-нибудь придумаем!

Но молодость не умеет ждать и не хочет обманываться.

На бедного Дино было страшно смотреть. Я тоже растерялся, хотя всё, что только что сообщила Екатерина, выглядело совершенно логичным.

— Стоп, господа! — неожиданно рыкнул Панайотис, — К чёрту Турциюжж! Вы забыли о старине Скуфосе! — он хитро обвёл нас взглядом и продолжил:

— В соответствии со всеми нормами и законами по морскому праву, капитан корабля во время долгого плаванья имеет единоличную власть, ответственность и отчасти юридическую автономию. То, что не может сейчас сделать Кэт, могу сделать я! И всё будет законно в любой точке мира, уверяю вас. Я даже роды могу принять и дать имя новорожденному, выписав соответствующий документ. Капитанам не просто разрешается, от них фактически требуется регистрация подобных важных событий на судне в официальном документе, которым является мой судовой журнал.

Он хлопнул ладонью по увесистому талмуду, а затем приподнял его.

— Да, читал о таких случаях, — вспомнил я.

— Капитан может всё, даже зарегистрировать брак между Максом и Кэт! — похвастался Панайотис. — Никому не надо?

Мы с Дино вопросительно посмотрели на притихшую Екатерину.

— Что вы на меня так смотрите, какой ещё брак? А-а… Тьфу ты! Всё так и есть, капитан действительно обладает таким правом, — торопливо подтвердила она. — Позже на этом основании будет выдан документ государственной регистрации.

— Отлично! Катрин, вы знаете, как оформляется справка?

— У меня есть бланки! — пожала плечиками русалка.

— Всё складывается как нельзя лучше! — вскричал Панайотис, тут же начав отдавать распоряжения направо и налево:

— Мы направляемся в кают-компанию! Там будет удобней. Дино, приведи в рубку любого из матросов. Катрин, срочно несите туда два бланка на случай, если один испортим. Вы, Макс, достаньте из сундука в коридоре бутылку шампанского, а я возьму печать. Так, где она… Будь я проклят: где моя печать⁉ А, вот она!

Всё происходило очень бурно.

Слов было сказано много, но главными были такие:

— Согласен ли ты, Бернадино Риччи, отныне носить фамилию приёмного отца твоего Горнаго⁈ — апокалиптическим голосом вопросил капитан.

— Согласен! — с жутким волнением выдохнул мой сын.

Минут через сорок процедура была закончена и оформлена, причём один заполненный бланк Скуфос взял себе «для отчётности».

На палубу все вышли с чувством хорошо выполненного дела большой социальной значимости.

— Дино Горнаго… Звучит! — одобрительно кивнул головой капитан. — Если вы, мой юный друг, когда-нибудь решите стать достойным мафиозо, то такое сочетание вам очень пригодится, попомните мои слова… Как пригодится и подпись уважаемого Скуфоса Панайотиса в документе!

Нет, всё-таки это бандитское судно, хоть ты тресни, бандитское.

Плаванье продолжалось спокойно. Панайотис к всеобщей радости сообщил, что скоро надоевшие барханы Великой пустыни останутся за кормой, а пресловутая Бешеная деревня, по его расчетам, покажется впереди примерно через пару часов хода. А пока можно было и поболтать.

— Макс, за шахматами мадам Seleznyova рассказывала мне о Замке Россия, боже, как же это далеко… И о Русском Союзе. Признаюсь, во многое даже сложно поверить! Однако разговор больше касался общих сторон жизни… Мне же интересно было бы узнать об успехах в производстве, в промышленности. Это правда, что у вас работает настоящий механический завод?

Вопрос озадачил.

Как-то непросто было в самый разгар авантюрной экспедиции по неведомым землям переключиться на производственную тему с графиками ТО и ТР, заявочной компанией, развитием движения рационализаторов и изобретателей, защитой планов и последующей корректировкой их в техотделе.

Бывший сменный мастер Горнаго перевёл дух.

— А надо ли?

Кира хотела что-то сказать, но в последнюю секунду удержалась

— Даже и не знаю, с чего начать… Как-то неожиданно, Скуфос! Ну… Цеха работают, завод развивается, идёт укрупнение, строительство новых переделов. В прошлом году завершена вторая модернизация нашего первого прокатного стана, в народе его называют «демидовским». Смонтирован блюминг…

Селезнёва сухо кашлянула.

— Это такой прокатный стан для обжатия поступающих из литейного цеха блюмов и слябов, тяжёлых слитков, в плоские заготовки. Постоянно расширяется сортамент проката, недавно бригадой Коркина был освоен выпуск листового железа, — занудил я. — С профнастилом пока что есть организационные сложности, нужна дополнительная территория, кого-то придётся отселять…

— Подождите, Макс! — капитан вскочил со стула. — Вы хотите сказать, что можете возводить металлоконструкции из собственного материала?

— Уже можем. Для этого построен цех металлоконструкций, — повёл я плечами.

— А сырьё?

— Я и говорю, получаем с литейного цеха. Начинали с примитивных тигелей, потом построили доменную печь… Производство отливок и проката существенно разгружает канал поставки, на плите оказывается всё меньше массивных деталей. тут целая программа замещения работает… Литьё пока что несложное, в обычные опоки, но ребята в литейном осваивают точное литьё под давлением и по выплавляемым моделям… Конечно, нынешнее производство достаточно простое, может, даже примитивное, по технологиям начала прошлого века… Как правило, всё упирается в энергетику. К печам взвешенной плавки, как и к печам Ванюкова, мы придём не скоро… О газоснабжении только мечтаем, хотя планы имеются.

— Чёрт побери, я, словно читаю фантастическую книгу! И уже не спрашиваю, где и как вы добываете железную руду, на чем её транспортируете… — потрясённо произнёс капитан ровно идущей по центру реки «Керкиры».

— Не только железную, геологи работают! Технику помаленьку делаем сами, не без ошибок. Если раньше автомастерские собирали только багги, то теперь освоили выпуск собственных лёгких грузовиков. Ну как, совсем лёгких… полторы тонны грузоподъёмностью, по старым советским чертежам.

— Я уже говорил, что мне сложно во всё это поверить? — на всякий случай спросил Скуфос.

— У нас тоже многие не верили. Шутили: «Зачем у нас в деревне слябинг надысь поставлен на гумне, когда ишшо ржавеет блюминг, в коровьем по уши… дерьме», — последнюю часть я всё равно не смог бы перевести и машинально произнёс по-русски.

— «Блюминг Слябинг», красиво! Как название фильма ужасов, — тихо заметил из угла Дино.

— Максим! Ты что такое говоришь? — возмутилась Екатерина Матвеевна и тут же пояснила для Панайотиса. — Это трудно переводимая игра слов, Скуфос, краски устной русской речи.

— Да-да, кажется, я понял… Максим, похоже, вы там работали?

— Я же инженер-механик. Одно время работал в цеху сменным мастером, затем инженером ОТК, потом в техотделе. Даже читал лекции студентам политехнического колледжа на практике! — похвастался я ещё и педагогическим опытом.

— Колледж! Святитель Спиридон Тримифунтский, у этих русских есть свой политехнический колледж! — вскричал Скуфос.

— И работает уже не первый год, заметьте. Так, кто там у нас… Механики, электромеханики, электрики, сварщики, монтажники, наладчики оборудования… Может, в последнее время ещё добавили специальностей. Увы, я потерял картинку.

— Так вы дойдёте и до собственного Кембриджа и Массачусетса!

Я строго покачал перед носом пальцем и поморщился, прерывая ошарашенного гангстера.

— Вот если бы вы сами посмотрели, что такое Русский промышленный район… Сложно объяснять, не показав всю картину, Скуфос! Уверяю, такого нет ни в одном анклаве Платформы, а я много где бывал… Кстати, о «кембриджах». Мы предпочитаем проводить аналогии, например, с Университетом имени Баумана, который на Земле готовит инженеров для самых передовых и высокотехнологичных отраслей науки и техники, занимая лидирующее место в Ассоциации технических университетов России. Ну, а о РГУ, Российском Государственном Университете, вам гораздо лучше расскажет мадам Селезнёва, она, между прочим, там до последнего времени преподавала.

Бедный Панайотис что-то промычал и стукнул себя рукой по голове.

— Ты уверена, что всё это стоило рассказывать? — шёпотом спросил я.

Екатерина молча пожала плечами, наблюдая за капитаном.

А тот так же молча подошёл к прямоугольному шкафчику и нажал потайную кнопку. Дверца плавно опустилась. В прямоугольной подсвеченной нише открылся крошечный бар, наполненный дорогими крепкими напитками и разнообразными бокалами.

Сложно было определить, какие эмоции одолевают его. Скуфос постоял несколько секунд, подумал и вытащил оттуда покрытую инеем бутылку односолодового шотландского виски. Затем ткнул пальцем куда-то в глубину бара, и тут же послышался волшебный звон высыпающихся в стекло кусочков льда.

— Моя греческая кровь слишком горяча, чтобы я мог остудить её без проверенного седативного средства, оказывающего успокаивающее действие на мою нервную систему…

Он жестом предложил присоединиться к лечению народным способом, на что Селезнева энергично замотала головой, показывая плохой пример подчинённому, а вот я благосклонно кивнул.

И немедленно получил в руки бутылку и шот — широкий низкий стакан с толстым дном. Это дело! Ну вас к лешему, Екатерина Матвеевна! У меня тоже нервы ни к чёрту с этим вашим вечно кислым шампанским…

Вскоре Селезнёва начала разгоняться в своём рассказе, поведав несколько успокоившемуся Панайотису о том, какие кафедры и специальности существуют на технологическом факультете, а какие на гуманитарном.

Капитан уже не удивился наличию в программе РГУ геологии, чёрной и цветной металлургии, растрогался из-за машиностроения и кораблестроения, одобрительным кивком отметил энергетику и электроснабжение, поднял брови, услышав о фундаментальной и прикладной химии. Вполуха воспринял агрономию и животноводство, и не поверил в то, что русских по непонятной причине до сих пор интересует компьютерная инженерия.

— Госпожа Катрин, а что именно вы преподаёте? — поинтересовался Скуфос,

Екатерина сжато рассказала о курсах юриспруденции, обществоведения и госуправления, но Панайотис тут же задал следующий вопрос:

— А как же рисование? Музыка, танец?

— Этим университет не занимается, — несколько смутилась Селезнёва. — Пока что в консерваториях нет необходимости, а преподавателей всегда не хватает… Впрочем, это касается вообще всех специальностей, и я сама работала с совмещением.

— Все так работали… как карлы! — буркнул я.

— Но у нас есть отличный колледж искусств! Теоретики, духовые инструменты, струнные, ударные, инструменты народного оркестра… А так же изобразительные искусства: живопись, рисунок, лепка… Выпускники получают дипломы государственного образца по специальностям «артист», «оформитель» и обязательно «педагог».

С этого момента сугубо эмоциональный, я бы даже сказал, праздный интерес Панайотиса неожиданно сменился на деловой.

— Можно поподробней, кто обучается в этих заведениях, какой порядок?

— Обучаться могут сдавшие вступительные экзамены. В общем-то, требования к абитуриентам по понятным причинам щадящие. Кроме того, есть курсы подготовки… Что ещё? Граждане или дети граждан России и Германии — учредителей вуза и трёх лицеев, учатся бесплатно, получают стипендию…

— Не торопитесь так, дорогая Кэт! Вы сказали, трёх лицеев?

— Ну да, есть же ещё медицинский лицей. У нас он, как и политехнический, называется техникумом. То есть, два техникума и один колледж.

— Я понял, прошу вас, продолжайте!

— Есть льготники, это французы и египтяне, а дети других государств поступают на общих основаниях с полной оплатой. Однако правительство Дели, например, спонсирует обучения некоторых студентов…

Капитан встал и несколько раз голодным леопардом прошёлся по рубке, сразу ставшей крошечной и тесной. Что-то бормоча под нос, он сел за пульт управления идущей по стремнине «Керкиры» и немного поправил курс.

Наконец, спросил с какой-то опаской:

— Правильно ли я понимаю, что мне можно отправить к вам на обучение в Россию старшего сына и дочь?

— Конечно! — уверенно ответил я. — Иностранцев на факультетах всегда хватает.

— Хм-м… Но где будут жить мои дети в чужом городе?

— Скуфос, извините меня, но сейчас вы сами рассуждаете, как ребёнок! Это же серьёзный университет, колледж, нормальные техникумы! Построен студенческий городок, кампус по-вашему… Всё комплексно предусмотрено: питание, спорт, досуг, культура, танцы, рок-группа и джаз-банд! У нас работают два театра: драматический в Замке и молодежный театр эстрады у студентов! Там даже футбольное поле есть! Студенческая жизнь! Первые выпускники техникума плакали, когда расставались. Клялись носить клановые перстни Alma Mater вечно, теперь письма друг другу пишут, в гости ездят! Так что… Думаю, у вас найдутся на это деньги.

— Деньги⁈ — заорал мафиозо. — К чёрту деньги! Песок, пыль! Мне никаких денег не жалко для своих детей! Любые деньги за хорошее образование! Струнные инструменты для дочери и прикладная химия для старшего! Проклятье, вы уедете, но что мне делать дальше?

Мы с Селезневой помолчали, размышляя, а потом Екатерина Матвеевна предложила:

— Давайте я напишу письмо Валерию Валерьевичу Стогову, нашему консулу в Шанхае, который совсем недавно отправил в РГУ любимого племянника. Он подскажет вам, что и как. Не знаю, учебный год уже начался или нет…

— Точно! Стогов хороший человек, — воскликнул я. — Сам принимал у него на сопровождение двух местных ребят, которым он помог подать документы. Это наилучший вариант, и это Шанхай, не проблема для быстрой «Керкиры»!

— Я ваш должник, — самым серьёзным голосом произнёс Панайотис. — Вы себе не представляете, какой это крутой поворот в жизни моей семьи, какую проблему с вашей помощью я смогу решить.… Только умоляю, дорогая, милая Катрин, давайте напишем это бесценное письмо прямо сейчас!

Катя согласно кивнула, капитан куда-то убежал.

— Буду на палубе, — предупредил я.

Пусть контора пишет.

А вот ты, Горнаго, увлечённо рекламируя образовательную систему России, не совершаешь ли ошибку? Вместо того, чтобы отправить сына учиться, тянешь его в неведомые дали. Это правильно?

Облокотившись на отполированный деревянный поручень крыла мостика, я несколько раз затянулся сигарой, приводя мысли и эмоции в порядок.

Нет, сейчас у меня есть задача поважней образования чада. Сначала нам нужно стать настоящей семьёй, и никакой педагог здесь делу не поможет.

Пустыня особым образом влияет на климат региона.

Время года не играет особой роли при отправке в дальний путь, так как температура здесь держится в пределах двадцати пяти — тридцати градусов круглогодично. Однако в период дождей, который длится с декабря по май, вода постепенно поднимается более, чем на шесть метров выше обычного уровня. Ганг выходит из берегов, заливая огромные земли и превращая некоторые районы в сплошные топи, по которым становится невозможно передвигаться: пешком увязнешь, на лодке сядешь на мель.

К июню вода начинает спадать, а в конце октября её уровень достигает минимума. Отправка нашей экспедиции совпала с периодом, когда величественная река со всеми притоками держится более или менее в берегах.

Течение в Ганге всё ещё довольно медленное, так как уклон русла не велик, что весьма удобно для навигации. Преобладающие ветра здесь юго-западные, и до Манилы парусные суда поднимаются довольно быстро, а обратно идут вниз по течению. Что же касается «Керкиры», то ход её практически не зависит от скорости течения ленивой реки, тримаран идёт так, словно это не Великий Ганг, а деревенский пруд со стоячей водой.

— Скоро деревня! — крикнул сверху капитан, — Я пойду ближе к правому берегу и сбавлю ход! У вас будет возможность рассмотреть всё в деталях!

Пустыня закончилась так же внезапно и резко, как и впервые появилась перед глазами — желтая поверхность буквально упёрлась в зелёную стену. Берег тоже изменился. Изумрудная полоса у воды исчезла, появился довольно крутой осыпающийся склон с террасой над ним.

И всё равно жарко.

— Я понял, чем занимается Скуфос, — неожиданно произнёс Дино.

— Господи, с чего ты вдруг? — спросил я, вздрогнув.

Несколько неподходящий момент для обмена открытиями выбрал adottatо.

— Подожди, Макс, — одёрнула меня Селезнёва. — Что тебя натолкнуло на эту мысль, Бернадино?

— Дедукция! — невозмутимо ответствовал парень. — Я про неё узнал из рассказов про Шерлока Холмса.

— Супер, радуешь, сын!

— То есть, ты сделал вывод после того, как исключил все остальные варианты?

— Да нет других вариантов, все они глупые, Катрин!

— Тише, Дино, тише… — попросила начальница. — А лучше шёпотом.

— Чёртов Панайотис где-то в горах нашёл в ручье золотишко… — заговорщически зашептал Дино. — У нас в Базеле три года назад пошли разговоры о золотых россыпях в Альпах, тогда многие отправились на поиски по ущельям. Лотки для промывки начали продавать чуть ли не на улице.

— И ты, конечно же, тоже решил быстро разбогатеть, — догадался я.

— Решил… А кто бы не захотел разбогатеть? Мы с кoreshami отправились в путь втроём, но уже через день один из них сильно поцарапал ногу, и нам пришлось возвращаться… А после мне уже не хотелось, насмотрелся на похороны неудачников. То в реке утопили, то со скалы сорвался. Одному вообще отрезали голову.

— Вообще-то, версия интересная, — заметила Катя, даже не поморщившись от услышанного.

— Хм-м… Прииск спрятан далеко в горах, владельцу постоянно приходится забрасывать в здешний Canyon Del Oro всё необходимое снаряжение и провиант. Регулярно сменяется охрана прииска и рабочие… Весь намытый золотой песок отправляется к надёжному человеку в Канберру, откуда Скуфос золотишко и забирает!

— Как просто у тебя всё, Макс… А дальше что? Манила — не самое проходное место для сбыта сырья, вброс на рынок такого количества золотого песка будет заметен сразу, пойдут слухи… Считаешь, что власти города пропустят такой куш мимо ушей и глаз? — с сарказмом спросила Катерина.

— Согласен, песок штука заметная, не будешь же им расплачиваться в кабаках, отсыпая на барную стойку, как в вестернах… Подумать надо.

— Пф-ф… Какие же вы несообразительные! — громко фыркнув, возмутился Дино.

— Ну да, ты у нас один сообразительный, — хмыкнул я. — Давай уж тогда ещё одну версию.

— Он же опытный гангстер,! — тихо произнёс «шерлокхомец», осторожно покосившись на скошенные окна ходовой рубки. — Капитан не собирается возить золотой песок в Манилу или Шанхай. Скуфос переплавляет его в слитки, а затем чеканит настоящие золотые монеты где-то в Канберре!

В который раз Дино нас изрядно удивляет? Я уже сбился со счёта.

— Хижина на окраине…

— Подворье, — поправила меня Катя.

— Хотя для пресса нужен силовой привод.

— Интересная вырисовывается картина: весь городок может быть завязан на эту криминальную вахту!

— Отчего же криминальную, Катя? Панайотис может действовать в полном соответствии с австралийским законодательством, чеканить узаконенные монеты со всякими гербами и как-то делиться ими с правительством. Мы не знаем, насколько сильна здесь власть. При такой схеме и отмывать ничего не нужно.

— А потом хитроумно переправлять эти монеты в Шанхай, Дели и Базель… Какой изощрённый преступный ум у этого человека! — со своеобразном восхищением и даже трепетом проговорила Екатерина Матвеевна.

Уж не задумала ли она соблазнить этого пирата с пиастрами, чтобы стать любимой женой?

Вообще-то, там детей полна горница.

Несмотря на ставшую привычной дикость речных берегов, некоторые тревожные признаки всё-таки свидетельствовали о присутствии в этих прибрежных чащобах Великого Ганга людей, расположившихся не так уж далеко от нас. Все одновременно услышали какой-то странный ритмический рокот, то затихавший, то набиравший силу на низких частотах. Когда этот гул впервые достиг правого борта, тримаран шёл всего в сотне метров от уреза воды, но нам никого не удавалось заметить среди деревьев.

Все инстинктивно замерли, на лицах моих друзей была написана тревога.

— Что это? — хрипло спросил я.

— Барабаны, — стараясь говорить нарочито небрежно, заявил Дино. — Мне рассказывали истории о таких случаях на Ганге.

— Чертовщина какая-то… Это какой-то природный акустический эффект, — не поверила Селезнева и отправилась к трапу, ведущему на мостик.

— Да, господа, это действительно боевые барабаны! — подтвердил она сверху. Рядом с ней стоял довольный произведённым эффектом Скуфос.

— Каким это образом они ухитрились нас подкараулить? — спросил я, вглядываясь в тёмную, неподвижную чащу.

Капитан пожал плечами:

— На реке тихо, звук слышен издали, а бешеные — злой народ, да и не самый умный. Но они умеют оберегать свой покой… Дикари следят за нами, господа, у них всегда так. Первый, кто услышал шум дизелей, подал остальным сигнал, и теперь барабаны переговариваются между собой. Мы для них заклятые враги.

— Вот так всё плохо?

— Думаю, бешеные убьют нас всех, Кэт, если смогут подобраться. Остаётся только молиться, чтобы не встали оба двигателя, и ни в коем случае не причаливать к берегу!

В безмолвном лесу по-прежнему не было ни малейшего движения. Плотная завеса зелени, казалось бы, дышала спокойствием и миролюбием, присущими ничем не потревоженной природе, но из-за этой обманчивой стены непрерывно неслось одно и то же послание: «Уходите прочь!».

— Уж не испугались ли вы, господа? — насмешливо поинтересовался капитан.

— Всё нормально, шеф, — крикнул я и тихо добавил для своих. — Мы ведь сюда пришли Россию представлять, так ведь? Не дождёшься, басурманин… Русские и сами могут кому угодно по башке набарабанить. Дино, «вальтер» с собой?

Судно замедлило ход и начало постепенно прижиматься к берегу.

— Сейчас покажется небольшая оливковая роща аборигенов, за ней будет плантация орешника, наблюдайте! — донеслось сверху.

Оливки это сила, проблема жиров в селении считай, решена. В своё время именно это растение обеспечило изначальное базовое благосостояние народов Средиземноморья. А у них тут ещё и орешник растёт. Плюс рыба в реке.

Берег находился метрах в тридцати от борта тримарана, но капитан управлял судном спокойно и уверенно. Понятно, два эхолота на страже, да и маневр этот Скуфос явно проделывал не единожды.

Мистический раскатистый рокот, то и дело переходящий в шёпот, звучал явной угрозой, расчётливо действующей на нервы. Казалось, что барабанов, которые то учащали ритм, то замедляли, в этом жутком оркестре становилось всё больше и больше.

— Поэтому такие барабаны и называют боевыми, — спокойно констатировала Екатерина, демонстрируя, что обладает достаточным даже для такой ситуации мужеством.

Я поднял к глазам бинокль.

Обрывистый берег стал более пологим и продолжал понижаться. Оливковая роща осталась позади, за ней началась ореховая, которую без подсказки и не опознать. Ещё через пару сотен метров перед нами неожиданно возник глубоко врезавшийся в сушу залив неправильной формы с поблескивающей в солнечном свете спокойной водной гладью.

Ближе к противоположной стороне бухта возле отмеченной другим цветом воды речушки, которую я бы назвал «Бешенкой», стояли долблёные или шитые лёгкие лодки, пока не разберу. Некоторые, похоже, способны принять на борт до восьми человек. А вот парусов не вижу.

«Керкира» замедлила ход до скорости пешехода, тихо рокочущего дизеля практически не было слышно.

— Что бы ни случилось, огонь не открывать! — опять крикнул капитан, не желающий включать громкую связь.

Ну да, вдруг аборигены посчитаю трубный глас с воды за голос враждебного им существа? Дикость какая-то… А что ты ожидал здесь увидеть, Горнаго? Чащобы по берегам до сих пор не изученных рек Платформы списывают людей дюжинами, и даже костей их потом не находят.

Большая часть Бешеной деревни располагалась по правому берегу речки, и лишь небольшая группа прямоугольных сараев стояла на левом. Похоже, что жилья там нет, только амбары, в которых местные складируют урожай. Через речушку был перекинут довольно искусно собранный подвесной мостик с примитивными гибкими поручнями. Ходить по такому с мешком на закорках не хотелось.

Неожиданно гул боевых барабанов прекратился, словно кто-то выключил в зале аппаратуру.

И что это должно означать? Заметив, что Панайотис всё ещё стоит на крыле мостика, оставив управление судном рулевому, я крикнул:

— На лодках погнаться могут⁉

— Они же бешеные! — с каким-то азартным весельем ответил Скуфос. — За мной гонялись два раза, а потом перестали, поняв, что вместо добычи получают лишь спазмы в мышцах! Я по ним никогда не стрелял, но нужно быть готовым! — с этими словами он приподнял и показал мне пистолет-пулемёт «Томми-ган», «Чикагскую пишущую машинку». Хрена себе!

— Настоящий гангстерский автомат! — с восхищением выдохнул Дино и тут же куда-то умчался.

Низкие круглые хижины располагались не вдоль берега и не хаотично, как это обычно бывает в прибрежных поселениях, а концентрическими кругами вокруг просторной круглой площадки, в центре которой стояло нечто, напоминающее какой-то кривой памятник.

Бешеная деревня умещалась в окружность, не растекаясь по сторонам. По периметру вплотную друг к другу располагались загоны для скота, создающие защитный контур, словно это крепостное укрепление. В промежутках между загонами виднелись частоколы и одни ворота. Да они тут целую крепость и соорудили!

«Керкира» еле ползла, как и обещал Скуфос, позволяя рассмотреть всё детально. По всему берегу на вешалах из жердей вялилась умело распластанная рыба — этот специфический запах приятным не назовёшь… А вот из деревни доносился аромат коптилен, совсем другое дело! Словно мы плывем мимо обычной рыбацкой деревне по енисейскому притоку. Причалили бы, купили несколько копчёных хвостов.

Послышался слабый свист.

Дино стоял в арке, где его не мог увидеть капитан. В одной руке сынуля держал ППС-43, в другой сжимал своё полуавтоматическое ружьё. Подмигнув Селезнёвой, я направился к нему.

Непонятно, это все жители деревни или нет, но люди племени молча стояли на берегу возле «стены». Ох, не к добру эта демонстрация!

В центре толпы, окружённый несколькими босоногими телохранителями то ли в труселях, то ли в набедренных повязках, стоял местный вождь или жрец. Был он в высокой шапке с раскрашенными рогами, длинном штопаном халате непонятного цвета и в торчащих из-под него спортивных штанах с тремя полосками, наводящих на дурные мысли о судьбе их незадачливого бывшего владельца.

Мы подходили всё ближе, я опустил бинокль.

Вождь немолод: редкие седые волосы, лицо с глубокими морщинами, уже не синие или чёрные, а плохо заметные серые ритуальные шрамы… Сколько ему лет? Внешность дикарей обманчива, он мог быть и моего возраста — в первобытной среде они наверняка стареют быстро и долго не живут.

Где-то от всей своей крошечной души горестно заревел ребёнок, к нему присоединился ещё один, вот уже втроём плачут…

Вождь быстрым шагом подошел к воде. В его глубоко посаженных глазах таилась неожиданная сила и жестокость. Он безошибочно определил капитана, даже кивнул ему, и вдруг резко поднял руку вверх и что-то гортанно выкрикнул!

В ответ слаженно ударили боевые барабаны!

Невозможно было понять, откуда в руках у «бешенцев» вдруг появились длинные луки! Женщины за спинами прятали?

— Прячьтесь! — прогремела команда из громкоговорителей.

И тут же первые стрелы понеслись к рубке, со стуком втыкаясь в стекло.

— Не стреляйте! — напомнил рёвом Панайотис.

— К борту! — приказал я.

Лучники стреляли часто и точно, выпуская стрелу за стрелой с хорошей скоростью. Пара штук пришли в железо борта, за которым прятался я. Другие перелетали через палубу, бились о стенку левого борта, теряя наконечники, некоторые ломались.

Не выдержав, я чуть поднял голову, чтобы оценить ситуацию, но какой-то умелый негодяй пустил стрелу настолько умело, что она просвистела буквально в сантиметрах над головой! Бли-ин…

Нырнув вниз с похолодевшим сердцем, я хрипло крикнул:

— Не высовываться, бьют точно!

Набирая скорость, «Керкира» по дуге начала выходить из бухты, а наиболее свирепые воины племени бежали по берегу следом, пуская стрелы в движении. Другие душегубцы начали торопливо рассаживаться в лодках. На абордаж решили брать!

Лишь бы дизеля не подкачали! «Не подведите, кони стальные, выручайте, иначе я вам распредвалы узлом завяжу!» — молитвой прозвучало в голове.

Теперь стрелы полетели навесом, и мы отважно спрятались в арке.

«Керкира» торопливо отходила от Бешеной деревни. Ревели оба двигателя, вибрировали на полной скорости борта, и даже разговаривать из-за шума стало затруднительно. Справа перед стеной высоких деревьев расстилался узкий зелёный ковёр, волнистый, мятый, с вкраплениями серых и бурых пятен мхов и лишайников.

Я тупо рассматривал проплывающий мимо пейзаж, такой красивый на расстоянии и такой страшный вблизи.

— Вот это была встреча… На всю жизнь запомню! — Екатерина от волнения невольно взяла меня под руку.

По трапу из рубки спустился капитан.

— Господа, я что-нибудь перекушу и отправлюсь к себе… Подход к Канберре непрост, надо иметь свежую голову. За штурвалом вахтенный.

Я посмотрел на часы.

Скоро синее небо над Гангом начнёт розоветь перед закатом. Надеюсь, этнографических сюрпризов сегодня больше не ожидается.