Дипмиссия

Глава 18 Дикая дорога

Прицеп отличный. Лёгкий, небольшой, крепкий и удобный.

Даже удивительно, как я сам не додумался заранее купить такую нужную в поездках вещь. И стоит-то недорого, а пригодится всегда. Дело было так: я пригнал девочку «Ниву» в автомастерскую, увидел и тут же додумался. Точнее, за меня додумали, подсказали люди добрые австралийцы. Пока что груза в прицепе совсем немного, но что-то мне подсказывает: к моменту прибытия в Стамбул поклажи прибавится. С автоприцепами всегда так, они ведут себя, как старая просторная кладовка — чуть вожжи ослабил, и уже битком.

Экспедиция в полном составе стояла возле машины перед шлагбаумом и ждала появления главного рейнджера.

Красив этот самый Форт-Доббс, ничего не скажешь… Вряд ли где-нибудь ещё доведётся увидеть нечто подобное, уж очень трудоёмкая и капитальная постройка.

— Посмотри, сын, как обработана древесина… — я оглянулся и увидел, что обращаться-то не к кому. — Не понял. А где он, Екатерина?

— Что? Мальчик решил посмотреть, какой у них тут фруктовый сад, — безмятежно ответила Селезнёва.

— Посмотреть⁈

Ох, мне уже не хорошо… Сейчас из дверей вылетят страшные татуированные рожи с этнографическими дубинками в мускулистых руках с закатанными рукавами и посадят всех нас на кол за покражу крыжовника!

— Дино! — заорал я в панике.

— Папаша, не волнуйтесь так, вон он…

Бернадино действительно возвращался. Вид у него был довольный, карманы кожаной косухи, которую он и не думает снимать, подозрительно оттопыривались. Однако наехать я не успел.

— Падре, там, с обратной стороны форта, у стены, стоит почтовая тумба! — крикнул он издали.

— Какой ещё тумба? — не понял я.

— Почтовая, настоящая, в виде игрушечного домика. Похоже, у них тут почта работает, — пояснил он.

— Да ладно… Показывай!

— Катрин, подержи пока мою куртку, — попросил он, стаскивая подозрительно увесистую косуху. Селезнева охотно приняла её, но взять куртку пришлось двумя руками.

Ну, всё понятно, сейчас следы совершённого по предварительному сговору преступления будут скрыты или съедены. И лучше бы по второму варианту, жуй быстрей, Катюша, пока нас не зажопили.

Обогнув здание, я увидел ту самую тумбу — солидно выполненный хорошим столяром под старину высокий почтовый ящик красного цвета. Вверху у него была широкая прорезь-приёмник, внизу дверца на замке. И надпись «Australia Post» белыми буквами. Да, это почта, ошибиться невозможно, не для прикола же её татуированные поставили.

— Заинтересовались? — раздался позади знакомый скрежещущий голос.

— Конечно, господин Касвелл! У вас налажена работа почтовой связи?

— Как видите! Держите, молодой человек, это и есть почта, — гордо молвил офицер, протягивая Дино жёлтый кожаный портфель ручной работы. В другой руке у рейнджера был сложенный вчетверо лист плотной бумаги.

— Много где побывал, но настоящую почту ещё ни у кого не видел, — признался я. — Корреспонденцию доставляют обычные курьеры или фельдсвязь.

Капитан усмехнулся.

— Недавно принятый Советом «Закон о почтовой службе» позволил создать нужную структуру, выделить из казны средства и назначить уполномоченного почтмейстера с жалованием, уважаемого человека из пенсионеров. Он регулярно вскрывает ящик, разносит корреспонденцию, регистрирует отправления, сортирует и помещает их в опечатанный портфель, вот и всё. Сложная простота любого сервиса! — широко улыбнулся капитан.

— Поздравляю, Ричард, похоже, вы первые! — с ответной улыбкой сказала подошедшая Екатерина.

— Впереди ещё много работы, мадам, — признался польщённый Касвелл. — Пока что нет единой тарифной сетки, досаждает постоянная необходимость перерасчётов, не назначены смотрители за пределами Канберры… Но Австралия, вы правы, впереди! Кстати, а вы знаете, что в 1967 году в Сиднейском почтамте № 1 была установлена первая в мире крупномасштабная механическая система сортировки писем?

— Теперь будем знать, и уж точно не забудем, — пообещал я.

— Правильно ли я понимаю, что если опустить в эту щель письмо в конверте, то оно дойдёт до адресата в другом анклаве?

— Вам надо будет купить здесь, у почтальона или в магазине, почтовую марку и наклеить её. В Манилу и Стамбул письмо дойдёт с полной гарантией. Хотя после успешных проб могу гарантировать и надёжную доставку в Шанхай. Почтовая линия с Базелем пока что в стадии проработки, мешает возня с этими чёртовыми тарифами… Но с появлением устойчивого водного сообщения, дело идёт к завершению!

— А ещё? — спросил Дино.

— Вы слишком много от нас требуете, юноша. К востоку от Стамбула расположен ещё один анклав — несколько странный Союз Вольных Городов Америки. Да-да, бывшие США. Но у американцев полно забот — там регулярно начинается смута, я даже не знаю, какой город у них сейчас считается столицей… Увы, связь с ними до сих пор не установлена.

— Дорогой Ричард! — елейным голосом заговорила русалка. — В таком случае мне просто необходимо прямо сейчас отправить письмо в Шанхай с просьбой направить ответ на него в Стамбул!

— Вам никто не может помешать, милая леди, если вы знаете адреса, — ответил капитан. — Хотя и здесь наш почтмейстер может вам помочь.

— Вы были очень любезны с нами, капитан. Я могу ответить любезностью. Мы слышали о Союзе Вольных Городов Америки, поэтому намерены заглянуть ненадолго к янки с экскурсионными, скажет так, целями.

— Какая удача! — обрадовался Касвелл, — Значит, вы сможет оставить ребятам на тамошнем чекпойнте письмецо от меня? Кивните, кивните же, Кэт! Отлично! Раз так, то проследуем в кабинет, там всё и сделаем. Заодно распишетесь за почту — это единственное обременение, которое мы по возможности накладываем на транзитных путешественников. В обмен на нашу помощь и хорошее отношение!

Начальство удалилось для решения вопросов, а Дино сказал, показывая на капот:

— Chuvak забыл какую-то бумагу. Посмотреть?

— Отойди от неё! Нет, нас точно расстреляют, валить надо… И почему «чувак», опять Катя научила? Говори уж dude, тогда он поймет, всё равно к стенке…

— Сам ты dude! Зачем мне это, если я хочу говорить по-русски? — ощетинился сынуля.

— Ладно, ладно, лишь бы материться не научила.

— Материться? Я спрошу… Слушай, а Катрин правильно сделала, сказав ему про пиндосов?

Я на секунду задумался.

— Ты же уже неплохо знаешь Скуфоса. Порой он просто неспособен держать язык за зубами! Да и догадаться не так уж сложно. Рано или поздно здесь все узнают о нашем маршруте. Тем более, что мы, похоже, осваиваем новый тракт, как говорили на Руси в былые времена… В том числе и почтовый.

Командиры вышли примерно через полчаса.

— Для вас, парни, у меня припасены вот такие сувениры, весьма полезные в поездке по Дикой дороге! — с этими словами он вытащил из кармана четыре цилиндра красного цвета с торчащими обрезками зелёных огнепроводных шнуров.

— Ого! Это же взрывпакеты! — изумился я.

— Что? Это мощная армейская петарда производства США М-80 с виско фитилём. Пригодятся, если нужно будет отпугнуть какую-нибудь тварь… А теперь приступим к делу! — он опять сунул портфель Бернадино и схватил бумагу, сразу раскладывая её прямо на капоте «Нивы».

Перед нашими глазами оказалась искусно нарисованная от руки карта, позже отпечатанная на большом принтере. Хорошо у них тут в Канберре с офисным оборудованием, однако. Приступим

Пригласив подойти ближе, капитан сбросил с лица улыбку, став предельно серьёзным и даже строгим.

— Это последняя версия полной карты так называемой «Дикой дороги», изначально проложенной здесь Правителями, трассы между Канберрой и Стамбулом, протяжённость которой, по последним данным, составляет четыреста тридцать семь километров… Карта постоянно дополняется и уточняется по сведениям, полученным рейнджерами от драйверов, пассажиров и нашего патруля, работающего на глубину примерно в тридцать километров. А так же после расследования произошедших на дороге инцидентов… Смотрите внимательно, слушайте и хорошенько запоминайте. Итак, Дикую дорогу можно разделить на два больших ландшафтных участка…

Распрощались быстро.

Крутой поворот дороги в лес — и исчез человек, словно и не было. Ни его самого, ни чёрного дубового Форта, ни мостика через тихий 3-й ручей, ни садика с греховными райскими яблочками. Если не обращаться к делам насущным, то многое перетрётся в пыль прошедшего времени, забудется в движении, смажется новыми заботами, смоется дождями пота и слёз, перекроется мелкими радостями… Если нет ниточек связей, то человек остаётся в памяти лишь аватаром, кусочком накопленной мифологии.

Разве что в старости вдруг накатит у камина — шевельнётся строка в дневнике, налетят былые впечатления и смыслы…

Записывать надо, записывать. Сам всё не упомнишь.

Пригородное редколесье быстро сменилось матёрым дубовым лесом, который с каждым километром становился всё гуще и гуще. Да… Строительного материала здесь хватит на сотню таких крепостей, как Форт-Доббс. И это не какие-нибудь рощицы, капитан сказал, что дубовый лес без разрывов тянется миль на тридцать!

Может быть, когда-то и в северной Европе встречались подобные дубовые массивы с лешими, кикиморами и «робин гудами», но я даже представить не могу, где бы на Земле в XXI веке могли уцелеть такие заповедные края.

Вековые дуплистые деревья стояли, тесно сдвинувшись, подступая прямо к дороге. Их толстые разлапистые корни порой причудливо извивались, прежде чем уйти в земную толщу, а мелкие вздымались гладкими потревоженными змеями и выступающими из земли заросшими мхом кочками. Они оседали под тяжестью колес, огибали друг друга, и терялись, проваливаясь в покрытые травами ямы.

При всём желании быстро здесь не разгонишься. Дикая дорога сразу стала показывать, что воспринимать её нужно серьёзно, со всем шофёрским уважением.

Новенький прицеп вёл себя отлично, не подскакивал, не мотался из стороны в сторону, а только спокойно раскачивался вслед за автомобилем. Прицеп позволил существенно разгрузить крышу машины и пересмотреть распределение багажа. Топливо теперь везу с запасом, как и питьевую воду.

Через три километра сделали первую остановку в удобном месте посреди поляны. Ибо сказал персонально мне, причём так, чтобы слышали остальные, великий и ужасный капитан рейнджеров Ричард Касвелл:

'Лесистую часть Дикой Дороги проходи неторопливо, чаще делай остановки, хорошенько осматривайся вокруг и внимательно слушай. Изучай обстановку и отмечай всё необычное. Там будет очень тесно, не везде и не всегда ты сможешь развернуться, а задним ходом далеко не убежишь… Трасса на этом отрезке извилистая, поэтому видимость будет ограничена. В лесу бойся зверей, а не людей, их нет. Плохие парни ещё ни разу там не появлялись. И хижин нет. Хотя слухи об отшельниках порой начинают гулять по Канберре.

Никогда не позволяй своим людям отходить от машины и углубляться по нужде в чащу, ничего хорошего их там не ждёт. Этот лес реликтовый, и звери реликтовые, огромные. Самый опасный из них — реликтовый гриззли, иногда он у нас появляется, чёрт бы его побрал! Волков ты в лесу не увидишь, а вот дикие кошки встречаются. Но бойся не их, а кабанов и лосей, это настоящие монстры, способные перевернуть машину вместе с вами.

Провиант у вас имеется, поэтому не стреляй дичь без крайней необходимости. Вы не сможете прямо там переработать добычу, а желающие поживиться свежим мясом непременно появятся. Движения машин на магистрали не будет, пока не поедут турки, никто на Дикую дорогу без дела не выбирается. И помни, эту часть маршрута нужно пройти до темноты, останавливаться в лесу на ночлег не советую…'.

Постепенно режим движения, как говорится, устаканился. Самое время поговорить на общие темы, сверить наши песни.

— Ну что, Екатерина Матвеевна, вы поделитесь мыслями насчёт загадки Скуфоса?

Услышав столь интересный вопрос, Дино развернулся на пассажирском месте вполоборота, но я его тут же вернул в исходное положение, приказав:

— На дорогу смотри! И по сторонам, и так всё услышишь.

— Кхе-кхе… ой. Поделюсь, конечно, — откликнулась Селезнёва, прокашлявшись. Слишком долго мы молчим, связки расстроились.

— Я уже всё в уме сложила, сама себя перепроверила, и получается, что наши именитый гангстер ни кто иной, как Спасатель! Точно такой же Спасатель, как всем известный каждому школьнику герой России Фёдор Потапов!

— Он может управлять Чёрной Плитой? — спросил Бернадино, снова обернувшись.

— Да, может. На одной из служебных лекций нам достаточно подробно описывали систему донор-каналов и протоколы снабжения анклавов, установленные Смотрящими… Кстати, американцы их называют Резчиками.

— Резчиками? Всё у них не как у людей, — проворчал я.

— Каждый селективный кластер при перемещении на место назначения сразу получал своего оператора донор-канала. У нас это Сотников, который позже получил ещё и право самостоятельно назначать дополнительных операторов. То есть, с какого-то момента времени Смотрящими может быть установлен расширенный порядок управления донор-каналом.

— Вообще-то, мутная это тема, дополнительные операторы… — опять вставил я своё слово.

— Ничуть, если учесть, что Смотрящие подходят к процессу развития селективных кластеров довольно гибко, — тут же терпеливо возразила Катя. — По-моему, всё логично! Так они поощряют наиболее успешные сообщества.

— Согласен, проехали, — предложил я.

— Аппаратура, та самая Чёрная плита, всегда находится в главной цитадели. Порядок функционирования известен всем, и с основными донор-операторами, в общем-то, всё ясно. В то же время статус Спасателя до сих пор не совсем понятен.

— Да что тут непонятного⁈ Спасатель нужен на тот случай, если главный оператор по какой-то причине двинул кони! Ласты склеил!

Тут уж Селезнёва не выдержала.

— Блин! Да ты уже задрал меня перебивать, Макс! — Екатерина рявкнула так, что мы с Бернадино вздрогнули. — Сам рассказывай, если такой умный и до фига знаешь! Только что же не ты сообразил, а я⁈ На дорогу смотри!

— Всё-всё! — стушевался я, послушно уставившись на грунтовку.

— Он больше не будет, — заступился за меня adottato. — Рассказывай дальше, Кэт, это очень интересно.

Селезнёва пару раз глубоко вздохнула и продолжила:

— Теперь о терминалах… Со временем люди стали находить особые, транспортируемые терминалы с донор-каналом, которые у нас быстро прозвали «шоколадками». Такой, например, стоит у Потапова в Форт-Росс. Панели у них гораздо меньше размером, имеют заниженный лимит веса разовой поставки. Конечно, транспортируемые терминалы появились и в других анклавах… Дислокация их по большей часть известна, но какое-то количество таких плит общины скрывают, избегая публичности.

— Понятно, они боятся, что мафия заберёт. Я бы тоже спрятал, иначе ноги в чан с бетоном, и на дно Женевского озера! — прокомментировал момент Дино.

Меня аж плющило от желания высказаться, но я стойко смотрел вперёд.

— Сразу возникла серьёзнейшая проблема: мобил-оператором может стать либо оператор донор-канала селективного кластера, то есть, главный оператор, либо Спасатель. Как известно, после переброски на Платформу-5 они сразу получают документ, из которого узнают о своём особом статусе… Кстати, регламентом категорически не допускается одновременная работа мобил-оператора на двух терминалах, вне зависимости от причин совершения попыток. То есть, оператора селективки от основного канала не оторвёшь, никто на это не пойдёт. Остаётся Спасатель. Но где его взять?

Я не выдержал и вскинул руку вверх.

— Отвечайте, ученик Горнаго! — смилостивилась строгая и вредная училка Екатерина Матвеевна.

— Известный пират Скуфос Панайотис, который внезапно оказался Спасателем, обнаружил где-то транспортируемый терминал донор-канала, нашёл себе подходящее логово и стал королём Канберры!

Дино бессовестно заржал в голос, а потом со знанием дела выдал:

— Ответ неверный, ученик Горнаго! Вы отправляетесь на санацию школьных туалетов Базеля!

— Слишком много удач для одиночки, Максим, — возразила Екатерина. — Да и зачем такому счастливчику какая-то Канберра? Он бы спрятал плиту неподалёку от города, и качал ресурс себе на карман. Олнако цель Смотрящих не в том, чтобы сделать богачом единичного корсара, а в помощи общинам, попавшим в сложную ситуацию. Я считаю, что «шоколадку» нашли жители Канберры, которые долгое время не знали, что им делать, и транспортируемый терминал до поры лежал на каком-нибудь складе.

— И как эти два чуда встретились?

— Опознали в Канберре, Максим. Или человек из Канберры, пассажир на борту «Керкиры». Варианты есть. Так возник взаимовыгодный симбиоз. Добавь сюда предприимчивость Панайотиса, его связи, в том числе специфические, и удачное расположение австралийцев в плане транзита.

— М-да… И закрутилось колёсико. Но причём тут оружие, оно какое-то особенное?

— Каждый Спасатель получает одинаковый набор вооружения, тот самый «маузер» в деревянной кобуре, и маленький американский револьвер.

— «Смит-Вессон»? Вот почему он его выменял! Получается, что я крепко продешевил! — воскликнул Дино в расстроенных чувствах.

— Ноги в бетон, и в озеро! — пришлось мне напомнить, после чего сынуля задумался и притих.

— В целом, всё стройно, — резюмировал я. — Одна загадка по ходу пьесы «Дипмиссия» частным детективом Катрин… Как будет на английском «селезень»?

— Дрейк.

— Детективом Катрин Дрейк была раскрыта! Осталось выявить источник топлива, ведь его донор-каналом не натаскаешься. Впрочем, мы ни черта толком не увидели, может, у них свой НПЗ имеется.

— Вполне может быть, должны же были Смотрящие изначально дать им хоть что-нибудь… — кивнула дипломатическая сыщица.

Погода продолжала нас баловать.

Звезда, которую здесь все называют Солнцем, даже не допуская, что может быть как-то иначе, ярко светила над грандиозным зелёным массивом, теплый ветер беззлобно подгонял ленивые пушистые облака, тени которых крались вслед по склонам и ухабистой дороге. Раскидистые вершины дубов были яркими и контрастными, какие-то казались вырезанными из цветного картона.

По обе стороны магистрали вздымался курчавый лес, загадочный, по-дневному волшебный, обманчиво безобидный, беспомощный, а к вечеру — откровенно колдовской. Он невольно притягивал взор, заставляя смотреть на себя бесконечно и раз за разом пытаться ещё на расстоянии, заранее разгадать тайны этого складчатого покрывала.

Дорога шла вверх под лёгким положительным уклоном, похоже, что это небольшое плато. А вот и первое препятствие на пути, молодое деревце неудачно упало, перегородив половину дороги. Ничего необычного в этом нет, как правило, такие деревья на Зусулке и Пакистанке оперативно убирают патрули или сами водители.

Левое колесо «Нивы» с хрустом ломающейся древесины наехало на стволик, и мы спокойно могли бы катиться себе дальше, но я, вытащив за собой сынулю, вышел из машины — дерево нужно оттащить в сторону. В конце концов, и на Дикой дороге должны возникать нормальные водительские традиции.

Всё, можно трогаться.

— Стой! — выкрикнул вдруг Дино.

Что, опять пора думать о возникающих проблемах и текущих задачах?

Я принял вправо, скрипнули тормоза.

— Там зверь огромный!

Всего в двух сотнях метров посреди дороги стоял лось, самой большой их всех, что я видел. Уж на что они в берлинских лесах здоровенные, но этот… Как там сказал капитан, реликтовые? Реликтовый и есть.

Людям каменного века не позавидуешь, добыть такого гиганта — эпохальное событие для каменных летописей, ради этого точно научишься в полутьме высекать на стене пещеры его жутковатый силуэт…

Лось пристально смотрел на нас, пытаясь увидеть в «Ниве» что-то знакомое, и не знал, что делать. Огромные узловатые ноги подрагивали, ожидая команды.

Мы тоже. Подрагивали.

«Там будет очень тесно, не везде и не всегда ты сможешь развернуться, а задним ходом далеко не убежишь…» — прозвучали в голове слова рейнджера.

Двигатель глушить я не стал, открыл дверцу, глянул назад, по сторонам.

— С прицепом не развернусь!

— Так-так… Что теперь делать будем? — нервно спросила начальница.

— Пугать будем, не таранить же их и не назад ехать! Бернадино, отстегни прицеп.

— Зачем?

— Спокойно, Катя, спокойно. На всякий случай разверну «Ниву», вдруг кинется… Не выходи.

Пока я возился с машиной на пятачке с переплетениями корней, реликт обзавёлся компанией, — из леса вышла гигантская лосиха, которую этот лосяра, само собой, считает самым красивым существом па свете, и телёночек размером с хорошую корову.

— Твою ж ты мать…

За свою семью этот монстр все дубы в округе рогами из земли вытащит! Ладно, надо пробовать. Но взрывпакеты жалко, ситуация не критическая.

— Садись, Дино. Шумовые патроны при тебе? Две штуки первыми в магазине поставь.

Берлинский приятель научил, у него такие всегда имеются, нечего свинец почём зря по лесу разбрасывать, да и грохочут они посильней. Я три раза протяжно просигналил, Дино пальнул вверх. Екатерина закрыла руками уши.

Семейка застыла в камень.

— Ещё раз!

Ба-бах!

Первым не выдержал напряжения дорожной стрелки перепуганный телёнок, мамаша, матерясь и ломая дубовые ветки, кинулась в чащу за ним. А там и папаня перестал тупить, огромными шагами отправившись догонять перепуганную семью.

Фу-у…

— Ушёл, — вышептал Дино, добивая магазин ружья до полного, а потом задумчиво спросил:

— Какие же тут глухари, падре?

— От-ставить! Дробовые патроны вообще убери подальше, тут, как я вижу, кроме патронов с пулями Гуаланди ничего не пригодится!

Пальба и рёв автомобильного сигнала в доисторическом дубовом лесу никого особенно не напугали, не привыкло местное зверьё к человеку, не связывает оно эти звуки с опасностью. Живность стала попадаться всё чаще.

Ветви дубов опустились пониже, подлесок стал богаче и гуще, — самая тема для партизан, хоть дивизией карателей прочёсывай, не найдешь.

Тут зона зайцев, судя по следам на глине. Так и кажется, что вот-вот навстречу наглому автомобилю выйдет из чащи смотрящий по заячьей зоне, важно сядет на огромный корень и с высоты своего метрового роста жёстко предъявит фраерам залётным за нахождение на своей земле без спроса…

Дино то и дело пытался рассуждать на кулинарные темы, но я только морщил нос — не люблю зайчатину. Боровой дичи здесь много. Глухарей, правда, не видно, а вот тетеревов, рябчиков и крупных пёстрых куропаток сколько угодно.

Возле вкопанного в землю дорожного знака с табличкой «Конец патрулируемого участка» я остановил машину и попытался связаться с Фортом. Получилось, и с не самым плохим качеством, по дальности есть запас! Доложил, что всё нормально, двигаемся дальше.

После сеанса связи экипаж внедорожника повеселел. Приятно чувствовать поддержку, находясь не просто в глухомани, и даже не в Terra incognita, а в самой настоящей Terra Australis Incognita, «неизвестной южной земле», как называли гипотетический континент, появившийся на земных картах между XV и XVIII веками. Интересно, что идея о его существовании была основана не на каких-либо исследованиях или прямых наблюдениях, а на «теории балансирования суш», согласно которой континентальная суша в Северном полушарии должна быть уравновешена таковой же в Южном.

А что мы имеем на Платформе-5?

Имеем Северный материк и Южный, теория радуется. Но ведь есть ещё не разграниченные Западное и Восточное полушария… Что прячется от людей на другой стороне глобуса? Представить страшно, не напасёмся мы миклухо-маклаев… Вот тебе и Австралия.

— Что это, падре? — неуверенно спросил Дино, хотя прекрасно знал, что за предмет лежит на обочине. Просто эта штукенция не могла тут появиться. Либо появилась при каких-то необычайных обстоятельствах.

— Хм… Это тачка, — коротко ответил я.

Действительно, в придорожных кустах на боку лежала грубо сделанная деревянная тачка с колёсами из спилов и кривоватыми длинными ручками.

— Ничего не понимаю, откуда здесь тачка — произнесла Селезнёва, оглядывая местность в поисках чего-нибудь необычного.

— Ну что ж, — вздохнул я, забирая с собой ППС и открывая дверцу, — давайте выйдем, посмотрим. Заодно кости разомнём.

Дно пробито? Колёса отлетели?

— Она совершенно целая! — доложил Дино, закончив осмотр и устанавливая тачку в обычное положение.

Странно всё как-то.

— Вряд ли турки имеют красивый древний обычай разбрасывать на ходу примитивные тачки, за которые на базаре и гроша ломаного не дадут, не так ли, коллеги?

Мои коллеги промолчали. Оба пристально осматривали лес в поисках жилья или тропинку, ведущую к нему.

— Чё притихли, версии есть?

— Наверное, здесь кто-то живёт. Ненормальный, — неуверенно промолвил Дино.

— В точку, сын, в точку! Помните слова рейнджера об отшельниках? Где-то здесь действительно спрятано жилище отшельника. Дино, этот чувак точно ненормальный, как ненормальны вообще все отшельники. Поверь, я имел с ними дело, и не один раз! Так что не высматривайте здесь тропинку, такие люди всегда ходят немного разным маршрутом, следя за тем, чтобы эти самые тропинки не появлялись… Давайте-ка уедем отсюда. Если он жив, то обязательно вернётся за снарядом, который собирал не один месяц. Нам конфликты на чужих полянах не нужны.

Через минуту дипмиссия поехала дальше, и уже в салоне Бернадино спросил:

— Что тут могло случиться?

— Хороший вопрос для главного сыщика группы! — качнул я подбородком за правое плечо.

— Я не собираюсь перебирать сотню вариантов при полном отсутствии информации! — пробурчала за спиной Екатерина. — И вообще, как можно жить таким образом? Ты уверен, что здесь есть избушка?

— Ну… Чтобы быть уверенным, нужно было постоять там сутки, послушать стук топора, словить носом запах костра… Катя, в таких местах отшельники и живут! Не стоит путать отшельника с дауншифтером, который действует по выверенному плану, выбирает и готовит место заранее, и очень хорошо готовит. Они же не от беды бегут, а от сытости, скуки, от пресной жизни… У дауншифтера отличный дом, хозяйство, транспорт — заряженный по полной джип, лодка с дорогим мотором. Он не собирается отказываться от радиосвязи, ноутбука и спутникового телефона, изредка общается с соседями, выезжает в посёлок за продуктами… Впрочем, они тоже немного не в себе.

— А отшельники? — спросил Дино. — Это преступники?

— Бывают и такие, но не обязательно закоренелые. Натворили чего-нибудь, теперь расплачиваются за ошибки, отчаявшись обжиться среди людей. Репутация штука страшная! Приклеили ярлык бича и пьяни, попробуй, избавься от него.

— Но как можно жить в полном одиночестве? Много ли сейчас людей, умеющих с одним топором построить в тайге усадьбу? Очень сомневаюсь, — недоверчиво промолвила Екатерина.

— У каждого отшельника складывается свой мир, точнее мирок с особой философией существования. Свои тараканы в голове, свои плохие следы и мораль, которая подходит лишь ему одному. Рождается причудливое сплетение специфического опыта, рефлексий, переоценок и переживаний наедине с собой. Всегда заметен оправдательный аутотренинг.

— Что насчёт приспособленности?

— У них реально её нет, Катя, иначе они были бы нормальными жителями лесной деревеньки. Общее у таких историй одно — природа их учит быстро и беспощадно. Никто не знает, какой процент затерянных в тайге отшельников умирает в первый год, но он большой…

«Ниву» подбросило на кочке, я и на минуту замолк, выруливая на ровное место.

— В общем, отсев большой. У самых везучих вырабатывается практичность и скупость во всём, до мозга костей. Жить в дикой среде отшельники учатся сами. Часто по наитию, потому что учиться-то и не у кого… Ты словно заново рождаешься — в муках и без права на ошибку. Надо правильно валить и рубить в лапу, пилить и катать стволы, а тут выясняется, что всё, чему ты учился, не пригодилось… Надо добывать зверя, птицу и рыбу, а как? Чёртову прорву предметов придётся делать самому, а навыков ноль. Много времени тратишь на решение проблем, о существовании которых совсем недавно и представить себе было невозможно! Отсюда в норме травмы и увечья. Поэтому среда, в которой живёт отшельник, для него враждебна. Отшельник, на самом деле, отчуждён от природы и потому одинок фатально, по сравнению с коренными таёжниками. Он не опытный крестьянин средней полосы, по указу Столыпина переселившийся на сибирские просторы, где долгожданная воля-вольная и всего навалом! Теми переселенцами тайга воспринималась матерью, кормилицей. Лося и кабана полно, косули и зайцы не пуганные. Рыбы в реках — море! Клюёт на вату, обрывок старых портов. Вручную брёвна катать, дрова таскать — вы рехнулись, что ли? Есть лошадка, собачка на охране… Дом поднять помогут соседи, вы же с ними одним миром живёте. Они научат. Вот уже и соболей добывать можно, белку, появляется хороший прибыток, новые мотивы… В общем, отшельников не любят, опасаются, и никто не собирается помогать ненормальным.

— Да. Уж… — я прямо почувствовал, как качает головой Селезнёва. Дино молча смотрел вперёд и задумчиво шевелил подбородком.

— Хорошо, что мы не остались там на сутки, — наконец произнёс он. — Пальнул бы он в нас за свою сраную тачку. Или стрелу зазубренную с ядом выпустил.

— Вполне возможный вариант, — согласился я.

— Ужас какой… — завершила обмен мнениями впечатлённая моим высокохудожественным эссе Екатерина Матвеевна.

Вскоре затяжной подъём закончился, дорога перестала так сильно петлять и постепенно пошла вниз.

Деревья на юго-восточной стороне плато были поменьше, а ветви пожиже, по обе стороны от дороги лес просвечивается на добрую сотню метров. Внизу нас поджидало ещё одно приметное местечко, по правую сторону почти идеальным овалом разлилось лесное озерцо.

Прекрасное место для перекуса.