Дипмиссия

Глава 7 Трудная дорога к Альпам

За время нашего отсутствия на «причальной» площадке у вокзала мало что изменилось.

Под сенью небольшой пальмовой аллеи в открытую работали горластые напёрсточники, приставали к деревенским жителям зазывалы, другие жулики бодро крутили грубо сколоченный «лототрон», оклеенный цветной бумагой, и завлекали очередного простака фантастическими успехами подставных игроков.

Возле трёх распивочных и сомнительного вида пиццерии с броской вывеской оставшейся на Земле знаменитой глобальной сети, прогуливались проститутки предпоследнего класса, ниже которого идут только откровенные бичовки, инвалидки и опустившаяся на самое дно пьянь. Усиленно добывали свою миску с копеечной похлёбкой попрошайки с жалобными табличками в руках, выставляющие на всеобщее обозрение культю, изуродованную руку или же просто умело подвернутую под себя ногу.

Подумать только, ведь для кого-то этот оживленный асфальтированный пятачок земли является столь же обыденным местом присутствия, как для меня диспетчерские замков и берлинская пекарня в любимой арке.

— А знаешь, почему мы элита среди водителей? Потому что за людей отвечаем, ведь у автобусника тюремная решётка за спиной, так у нас говорят. Водитель автобуса никуда не торопится, главное для него расписание, а не скорость, приезжать к остановке раньше графика не нужно. Он никого не обгоняет, всех пропускает, не психует, никогда не ругается с пассажирами, всегда вежлив и опрятен. Флегматизм — наше оружие, тебе это в любом автобусном парке объяснят.

Разложив тряпицы возле VIP-верстака стоянки, мы дисциплинированно чистили оружие.

Именно в этот момент к нам и пожаловали высокие гости-хозяева — сам господин командир патрульного полка имперских гвардейцев, видный полковник с престижным гвардейским вариантом Combat Infantryman Badge на груди — эфиопским знаком за участие в боевых действиях. На особое положение указывала и цепь ордена Соломона.

Имя у него затейливое — Фалелей Бекеле.

Сопровождали полкана три молчаливые гориллы двухметрового роста, все в пустынном камуфляже, с автоматами «Узи» на груди и массивными золотыми цепочками на иссиня-чёрной коже запястий.

Кастет напрягся, а я нет. Широкая белозубая улыбка, стволы охраны опущены вниз, палец на скобе, глаза стреляют по сторонам, пинки проходящим горожанам, сами преторианцы, как и все вокруг, жуют и сплёвывают — местные традиции. Всё идёт нормально, просто уважаемый в анклаве человек пришел к хорошим русским парням сказать им спасибо.

Разговор шёл на английском и закончился быстро. Офицер действительно поблагодарил славный экипаж боевого автобуса за оказанную помощь и сообщил, что двум отважным героям по закону положено вознаграждение на выбор: ценные подарки от властей с памятной гравировкой или деньги. Не сговариваясь, мы с Кастетом выбрали первый вариант, чему Бекеле искренне обрадовался, растянув улыбку ещё шире.

Что? Экипаж немедля уходит в рейс до Базеля? Ничего страшного, его помощники — полковник кивнул в сторону горилл, — подъедут к автобусу на обратном пути и всё положенное вручат. Мы тепло попрощались, и процессия удалилась.

— Видишь, Костя, вот тебе и эфиопские сувениры на добрую память, сами подъедут! Интересно, что это будет? Кофейники с чеканкой, или два мешочка зернового?

— Не думаю, Макс, — не согласился сталкер, потерев лоб тыльной стороной ладони. — Такой ширпотреб могут вручить разве что смелому крестьянину или тому самому бандиту-парикмахеру. А здесь международная политика, престиж страны, русские работники международных линий, не последнее сословие.

— И чем, по-твоему, Бекеле отскочит? — с интересом спросил я.

— Потрёпанные винтовки времён англо-бурской войны с синей изолентой на треснувших прикладах не подаришь… А новые жалко. Думаю, нам вручат что-то из хорошего холодного оружия, — разумно предположил разведчик. — Авторской работы, так сказать. Что у них тут есть из национального холодняка?

— Эфиопский «шотел», это такой изогнутый практически в ровный полукруг обоюдоострый клинок метровой длины. Необычная сабля, которую они испокон веку называют мечом. Мечники, то есть те, кто реально умеют этим кошмаром пользоваться, известны как «шотелай». Они на праздниках выступают.

— Ну вот, мечи и вручат, ещё и с латунными всечками. Будем мы с тобой шотелить, когда вернёшься из командировки… Как говорится, никто не уйдёт обиженным. От казенных денег мы любезно отказались, статья расходов на сегодня закрыта, деньги списаны. А уж запасы сувенирки у полковника всегда имеются. Значит, что? Жены и дети будут довольны, есть, на что купить очередную голду.

И ведь точно! Как я сам не догадался? Учись национальной политике, студент!

Над огромными просторами полупустыни, включая большие озёра к северу и пятнышко оазиса под названием Аддис-Абеба, раскинулось голубовато-стальное небо с волнами серых облаков и почти летним солнцем. Похоже, дождя в ближайшее время не будет, во всяком случае, небеса говорят об этом. Ох уж эти небеса, вечные обманщики…

Не нужен мне дождь. На трассе Абеба-Базель есть пара весьма неприятных участков, где льющаяся с неба вода быстро превращает глинистые грунты в вязкую грязь. «Желтопузик» пройдёт, конечно, пассажиров до места назначения будут доставлены. Но мне придётся потрудиться, а пассажирам понервничать.

Городские районы закончились, впереди спускался в долину пологий склон, на котором расположен городской район, называемый в народе Восточным уклоном. Частный сектор, как бы у нас сказали, очень плотная застройка.

Здесь среди хлама и катастрофической нищеты змеятся узенькие и невообразимо кривые улочки с проросшими сквозь традиционно-убогую африканскую застройку двухэтажными дворцами из деревяшек подороже, домами под черепицей разноцветных кусков пластика или даже дорогого металлопластикового шифера. Нет, ребята, ориентироваться среди всего этого невозможно. Лабиринт, не имеющий выхода.

Опять все билеты проданы. В салоне «пазика» сидят уже шестеро африканцев, чему я несказанно рад — ты востребован, полезен обществу, не зря работаешь. Стараешься выдерживать расписание, обеспечиваешь весь возможный сервис, а возишь в основном жителей и гостей Берлина… Шестеро чёрных это редкость!

Но есть и плохие новости. Заглядывая в сопроводительный лист, за которым сталкер самостоятельно сходил в диспетчерскую, заодно успев полезно потрещать с эфиопскими девчатами, подошедший к автобусу Кастет озабоченно сообщил:

— Шеф, тут такая ботва вылезла, прикинь: оружия у пассажиров почти что нет. Осталось только два нагана. У Игоря, он строитель-монтажник из Новых Черемушек, и у Марата, работает медником на автобазе… В общем, негры, дебри, два ствола.

— Говорю же, не могут себе позволить, они бедные, — дежурно повторил я уже трижды сказанное и принял документ.

— Да оно понятно. Знаешь, я бы тебе посоветовал держать на такой случай пару дежурных бортовых стволов, сейф на корме есть. Пистолеты и карабины не нужны, пусть это будут самые простые охотничьи ружья. С ними многие знакомы.

— Слушай, а ведь отличная идея! — обрадовался я. — Докладную начальству напишу, пусть включат ружья в перечень бортового имущества. Вот только когда это будет…

Я в последний момент сообразил не закончить фразу не нужными сейчас словами «…и будет ли вообще?».

Вид у Кастета был озабоченный.

— Что-то не так, Костя?

— Встречного автобуса до сих пор нет. Все сроки прошли, так? Я только что спрашивал в диспетчерской, по рации они не смогли связаться с…

— С Курстом.

— Да. Судя по имеющемуся здесь оборудованию, и не смогут, антенны на крыше вообще отсутствуют, барышни с подоконника ловят. Ну и что с ним?

Я задумался.

— Автобус могли по какой-то причине не выпустить на линию, водитель заболел, например… Или серьёзная поломка. Хотя в таком случае в рейс ставят подменные «колёса», люди-то на нас рассчитывают, что-то себе планируют.

— Ещё какие варианты?

Какие… В дни, когда даты прямого и обратного рейсов совпадают, берлинский парный патруль на квадрах или мотоциклах проверяет большую часть трассы. Имперские гвардейцы то же самое делают на своей стороне дороги — так обеспечивается повышенная безопасность.

— Хреновые варианты, — поддакнул я его мыслям.

— Вот и мне на ум приходит хреновое.

Площадь всё так же беззаботно бурлила, но обстановка изменилась.

— Тэк-с… Костя, оттаскивай в сторону Игоря и Марата, оставляй им револьверы. Так оно надёжней будет. Проинструктируй, тебе видней, как. Проклятье, я бы вообще никогда у русских стволы не забирал! Так ведь не положено, инструкция — другие пассажиры возмутятся… Что ещё? Надо бы диспетчеров взбодрить, пусть созваниваются с полиционерами, не знаю, готовят патруль на всякий случай. А то всё проспят.

— Уже взбодрил, — невесело вздохнул комсталк.

— Тогда пошли принимать пассажиров вместе. Да и с нашими парнями поговорить нужно.

Здесь гораздо живописней, чем на западном участке международной магистрали. Появились зелёные перелески, окружающий пейзаж стал более разнообразным, вдалеке показались горы, воздух заметно посвежел. Встречаются деревеньки до десятка домов.

Удивительно, но на дороге попадаются и пешие путники. Время дня такое, что все они торопятся назад, в город. Эти люди окраин в принципе не избалованы транспортом, а в перелесках есть ягода, грибы и дикоросы. Собирают в основном целебные растения, а весь сбор высушивают и за копейки реализуют в городе. Но не травками едиными… Мужчины ставят самоловы всех видов, боровой дичи хватает, ловят на реках и озерах рыбу.

Ёлки, хорошо, что вспомнил!

— Костя, нужно будет добыть трёх цесарок.

— О-па! Жарить на ходу будем? — вскинулся напарник.

— Хорош прикалываться.

Пришлось повторить объяснение, рассказанное в замковом подземелье Гонте.

— Возьми мой полуавтомат и положи рядом с собой, я скажу, когда изготовиться. Открою переднюю дверь, пальнешь раза три и поедем дальше.

— Что, вот так всё просто? — изумился сталкер.

— Так просто. Подмени меня, кости ломит, размять надо, пока сильней не заболело. На погоду, что ли?

— Ну ладно… — качнул головой Лунёв и тут же перевёл моё внимание на дорогу. — Смотри-ка, ещё один с мешком тащится!

Торопятся путники, торопятся! Рассчитывают дойти до ближних домов засветло. Но этот точно не успеет. Обычно я подхватываю таких бедолаг на последнем участке перед городом. Пешеходы благодарят, суют в руки ягоды, какие-то корешки. Однажды вручили мне огромную деликатесную лягушку. Но сейчас ничем не могу помочь, мне в другую сторону.

Если добраться домой до темноты путник уже не успевает, он заранее подыскивает убежище. Вдоль дорог стоят эдакие хлипкие общественные шалаши, улетающие после первого урагана. Ну, не знаю… Я бы не рискнул. В шалаше если и спокойней, то весьма относительно, очень неоднозначны результаты таких ночёвок на дорогах, знаете ли. Я и косточки возле таких шалашей находил, и пятна крови. Потому что в этом, всё ещё свободном от людей огромном мире Платформы-5, только вдоль дорог да в городах-посёлках всё и происходит. И хорошее, и плохое.

Как тут не подобрать? А вот ночью водители случайных пассажиров брать остерегаются.

— Газку подбавь, Костя, впереди у тебя ещё километров десять хорошей дороги до первой реки, а потом начнутся предгорья.

Кивнув, Лунев вжал педаль, и постепенно разогнался аж до сорока пяти. Отвыкшие от адских скоростей пассажиры схватились за подлокотники.

— Всем пристегнутся, господа! — скомандовал я.

Ремни здесь не трёхточечные, а двухточечные, но они есть, и это уже очень круто.

— Огонь! — с восторгом объявил Кастет и включил новенькую магнитолу, недавно купленную мной в Берлине с рук, где на единственной кассете записаны два лучших альбома Creedence Clearwater Revival — Cosmo’s Factory и Pendulum. На проспекте Черчилля я приобрёл ещё пару кассет, но там записана какая-то индийская нудятина, надо будет перезаписать.

Другое дело!

Мимо пролетали валуны, одинокие деревца, кусты и поднятые «желтопузиком» в воздух птахи.

Публика в салоне начала по-своему, на национальный лад подпевать песням, переведённым или перепетым на разных языках. Сначала тихо, затем всё громче, и вскоре народ почувствовал себя спаянной бандой молодых шалопаев, несущихся в фольксвагеновском «хиппимобиле» на Вудстокский фестиваль. «Криденсы», кстати, на нём были одними из хедлайнеров, но из-за упрямства Джона Фоггерти в знаменитый фильм не попали.

Вот это, я понимаю, интернационал!

Сухопутный крейсер ПАЗ-3206 набирал скорость.

— А в Базеле где остановимся? — уставший сидеть Кастет поёрзал на водительском сиденье, затем склонился к стеклу, вглядываясь вдаль так, словно город уже показался вдалеке.

— На Банхофштрассе, это главная улица, променад, — я стоял, схватившись рукой за хромированную стойку, кочки это вам не асфальт, действительно устаёшь. Хреновый участок.

— Там есть отличная таверна «Балтазар» с гостевыми комнатами на втором этаже. Неформальный «Русский клуб», что ли, почти все наши там останавливаются, — я охотно делился знаниями и опытом. — Хозяйку зовут Моника Амманн, замечательная женщина! Точку пробил ещё Федя Потапов, он же оказался первым русским, который начал у неё столоваться. С тех пор так и повелось, Моника стала экспертом по русскому вопросу… Ей я привожу в подарок пару цесарок, получается не всегда, конечно, но стараюсь. За это имею особое отношение и пучок преференций. И вот, что я скажу тебе, на всякий случай, мало ли: рекомендую сдавать попутную добычу именно ей.

— Хитёр! Обязательно учту. А третью кому?

— Отдаю Дино, малолетнему итальянскому хулигану пятнадцати лет от роду, предводителю уличной банды. У него мать больная, а бульон ей помогает… В общем, это мой спецназ, ха-ха!

Кастет посмотрел на меня пристально и странно, задумчиво сказав:

— Похоже, Макс, и тебя Сотников заберёт на повышение.

Скоро появится первый мост. В отрогах горного хребта, расположенного к югу от дороги, находятся истоки двух рек, впадающих в группу больших озёр севернее Аддис-Абебы. Как всегда бывает в таких случаях, наши кураторы любезно перекинули через потоки два основательных каменных моста, археологический возраст которых определить невозможно.

А пока, пользуясь спокойной обстановкой на дороге и в салоне, мы просто разговариваем.

— Ты прав, отпуск нужен… Настоящий, а не на две недели возле рации. Сам знаешь, брат, бывают дни, которые в край изматывают нервы. Все жизненные силы высасывают, трахома, душу иссушают, да что я тебе говорю… Тогда хочется пораньше вернуться из рейда домой, отогреться на печи, поесть домашнего борща, а не варева из меню котлового питания или сухпая, выпить хорошо очищенной самогоночки, залезть в сосновую бочку с горячей водой и завалиться спать — пусть организм теперь сам восстанавливает сожжённые нервные клетки и нарушенный обмен веществ… Воды налить?

Я кивнул, принял из его рук стакан, и напарник продолжил:

— Но трахома-то в том, что такие дни имеют привычку растягиваться до недель, а то и месяцев. Будто кто-то там, наверху, и не в кабинетах Замка или в логове Смотрящих, а ещё выше, где по недавним моим атеистическим представлениям не существовало ничего, кроме космического холода, специально не дает расслабиться… Наказывает за грехи наши, совершенные на Земле по глупости и лени, либо вынужденно, в угоду кому-либо. Заставляет нас здесь по-настоящему служить правильному завтрашнему дню — с чистым сердцем, и не жалея живота своего… Ну, с животами пока более-менее благополучно: если не поймаешь ту самую пулю или клык, то можно отскочить гастритом или язвой, что позволяет кое-как доживать на пенсии… А вот с сердцами действительно скверный расклад: чем дольше стаж на оперативной работе, тем выше процент смертей от инфарктов и ниже возраст, в котором они случаются. Слышал, недавно хороший опер у Уксусникова умер?

— Я его помню, кошмарное дело, молодой совсем, — откликнулся я.

Тут Костя взорвался.

— Сорок шесть лет пацану! Сердечный приступ прямо на выезде в адрес, на пыльной грунтовке! И никого вокруг, конечно!

Что можно на это сказать?

— Да… Короче, так, Кастет. Мы с тобой железно составляем подробнейший план-график отпуска молодых в честь… Какая там у вас свадьба грядёт, байковая, сатиновая?

— Я не разбираюсь, — замялся сталкер, махнув рукой. — За этим родня следит.

— Не имеет значения, оставим пустое место, впишешь. Забились?

— Забились! — повеселевший Костя хлопнул левой рукой по протянутой ладони.

— Теперь притормаживай, мост показался. Встанешь сразу за рекой, там кусты по обе стороны. К сведению: все потеряшки или местные в случае ЧП выходят к мостам. Или проедет кто, или проплывёт. Так что наблюдаем.

— А пассажиры?

— Они уже ждут, слышишь радость в голосах? — я сам включил тумблер громкой связи, взял микрофон и объявил на английском:

— Уважаемые пассажиры! Санитарная стоянка пятнадцать минут, помогите своему организму расслабиться! Как у нас принято, мальчики налево, девочки направо!

И уже водителю:

— Музон через внешний громкоговоритель включи, да погромче, может кто услышит… От моста я поведу машину.

Подул вечерний ветерок, довольно слабый. Время ещё есть, но надо бы поторапливаться. Никто из пассажиров не подвихнул ногу на берегу, потеряшки к мосту не вышли, ни одна лодка по безымянной реке не проплыла.

— Она точно безымянная? — не поверил сталкер. Я пожал плечами и лишь подтвердил:

— У кого не интересовался в Базеле, ни одна душа не ответила. Большинство горожан вообще не подозревает о её существовании. В швейцарском реестре данные отсутствуют, они раньше сюда вообще не ездили. А сейчас не хотят вмешиваться в топонимику чужих земель.

— Полная дичь, это нейтральные земли, ни одной таблички и никаких признаков освоения! — Кастет достал из кармана уже легендарную записную книжку. — Тогда я даю имя этой славной реке, хватит её обижать! Нарекаю тебя Первой Бирюсой!

Он вписал название в талмуд, трижды перекрестил бегущую уже с названием воду и кинул в реку оторванный уголок странички.

— А почему Бирюса? Причём первая? — спросил я с недоумением. — Если ты не заметил, то здесь тайги нет.

— Название нравится! — отрезал Кастет, но всё же пояснил:

— С детства нравится, понимаешь? Кроме того, именем Бирюса в России названы две реки, приток Ангары и приток Енисея. Ты сам сказал, что здесь две реки, да и тайга в предгорьях наверняка есть.

— Клёво, принимается! — с улыбкой согласился я. — Давай распишусь свидетелем.

Мы оба скрепили подписями образование нового гидронима, и с этого момента страница в записной книжке стала официальным документом первооткрывателя.

Нескончаемая цепь разрозненных кустов с обеих сторон дороги, которым кто-то пообещал, что когда-нибудь они обязательно станут деревьями на аллее, наконец-то закончилась. Автобус вынырнул из густой зелени, водителю открылся нормальный обзор.

— Перед самым мостом справа увидишь лесок, разделенный на две части поляной. Метров сто полянка, — объяснял я диспозицию Лунёву, только что вернувшемуся на место с почти пустым чайником в руке, из которого он разливал желающим воду. Тоже сервис.

— Принял, что дальше? — уточнил сталкер, взяв в руки ружьё.

— Возле неё я остановлюсь, дверь открою заранее. Увидишь группу цесарок, там им как мёдом намазано, чёрт знает, почему… Делаешь три выстрела, собираешь дичь, и мы едем дальше.

— Да у тебя тут райские кущи! — восхитился Кастет. — Как я понял, в отпуск надо брать и гладкий ствол.

Всё вышло так, как я и сказал.

Здоровенные цесарки спокойно паслись на положенном месте. Может, тут в земле какие-то особые соли, редкие минералы? Пассажиры расплющили об оконные стекла носы, тихо переговаривались, о чём-то спорили и с любопытством ждали результата. Ставки делают?

Я остановился.

Кастет встал в проеме, изготовился, сделал четыре выстрела, хотел было пальнуть в пятый раз, но передумал. Оставшиеся цесарки без особой прыти улетели в лес. Отложив «бенелли» на капот, Лунёв вытащил из кобуры пистолет и со стволом наперевес неспешно спустился, чтобы собрать добычу.

Носы надавили на окна так, что я испугался — стёкла выдавят!

— Четыре! — заорал сталкер на всю округу, с трудом поднимая двумя руками птиц, по своему размеру более тянувших на индюшек. Народ отлепил носы и захлопал в ладоши.

— В задний отсек отнеси, — попросил я. — Ну и куда мне девать четвёртую?

— Сейчас отнесу… Чуть руки не отвалились, предупреждать нужно.

— А давай ты её себе заберешь! — нашел я отличный выход из положения. — Познакомишься с кем-нибудь, подаришь. Или продашь, хорошие деньги, между прочим.

Смятение отразилось на лице комсталка.

— Не… Чёт как-то стрёмно… Заслуженный сталкер высшей категории ходит по европейскому городу с гусём в руке, как Паниковский, и пристает к прохожим со словами: «Не угодно ли купить у меня гуся, деньги очень нужны»? — Кастет полностью сложил в воображении ужасающую картину и принял единственно верное решение:

— В жопу эту цесарку! Давай лучше подарим её молодой маме, — он показал глазами на симпатичную эфиопку с малышом на коленях. — Продаст эту зверюгу, заработает, ребёнку что-нибудь купит.

— Продаст, это они умеют, — подтвердил я, на секунду оглянувшись. — Ну, тогда иди, добытчик, вручай! Чего ты на меня глаза вытаращил, тренируйся, водитель автобуса! Только смотри, чтобы она тебя на обратном пути в мужья не украла.

Вот уже и предгорья. Ещё чуть-чуть, и уже не безымянные горы, а местные швейцарские Альпы обступят дорогу с обеих сторон. Длинная левая петля, поворот направо, и поехали крутиться змеёй меж скал и сосен! А там и Плохой лес, ну и названьице… Ну что же, надо бы свериться с картой. Я обернулся и сообщил без микрофона:

— Короткая остановка!

— Что стоим, кого ждём? — спросил Лунёв.

— Пожалуй, она где-то здесь… — пробормотал я, вглядываясь в экран смартфона, которым сфотографировал дополненную юнгой карту в кают-компании. — Дальше никакого ответвления быть не может, горы не позволят.

— Ты про ту самую лесную тропу на Шанхай? — догадался Кастет. — У тебя что, карта есть?

— Вольная зарисовка якобы с рассказа Потапова. По словам источника, так что информация не проверенная.

— Расскажешь, от кого?

— Извини, но нет, конфиденциально.

Мне совершенно не хотелось, чтобы Кастет заявился на базу флота и закатил там вполне обоснованный с профессиональной точки зрения скандал — от главного разведчика Союза скрыта важная информация. Не подставлять же мальчишку, а значит и капитана.

— Всю имеющуюся инфу ты уже получил от меня. И поверь, я рассказал и показал лучше, чем этот бестолковый «источник».

Пассажиры начали поворачиваться в сторону горной гряды к югу и внимательно всматриваться, сами не зная куда. Лес находился в паре сотен метров от дороги, а за ним просматривались беспорядочно навороченные серые каменные глыбы и рыже-чёрные осыпи. Что там высматривать? Рассмотреть человека или зверя на таком расстоянии практически невозможно.

На сталкер думал иначе.

— Макс, дверь открой, в бинокль гляну.

Не отрываясь от окуляров, раззадоренный перспективами сталкер начал шёпотом пояснять:

— До сих пор участок считался бесперспективным… Швейцарцы с коллегами из Абебы дорогу зачистили, подразумевалось, что они и локалки все нашли и обобрали… А тут, я смотрю, такие массивы! Десяток локалок потеряться может.

Стена леса действительно впечатляла. И это он ещё не видел, какой высоты корабельные сосны стоят в Плохом лесу.

— Сбегать по-быстрому, что ли… — еле слышно прошептал комсталк.

— Костя, даже не думай, — не на шутку встревожился я.

— Слушай, Макс, ну это же вездеход, ты сам говорил. Танк! Давай просто прокатимся разок по травке вдоль кромки леса! Разок! Вдруг сразу фарт выглянет? — волкодав уже не мог бросить найденный след без веских причин.

— Прекращай, — я начал злиться. — Ты вообще помнишь, что у нас пассажиры за спиной? Это я тебе тоже говорил, если забыл. Лезь назад, давай, ехать пора, скоро темнеть начнёт!

— И Федю сейчас хрен достанешь… Вернусь, радиозапрос отправлю. Хотя… Вряд ли это что-то добавит, прав ты. Эх, какие тут места, какие перспективы!

На этот раз про отпуск напарник ничего не сказал.

Автобус Курста со спущенными колёсами стоял в четырёх сотнях метров от нас, такое расстояние Кастет назвал относительно безопасным. Ему виднее.

— Это он, ты уверен? — спросил Костя по рации. Мог бы и просто с крыши крикнуть.

— Да, бело-голубой «Шаолинь» Курста. Два автобуса на всей трассе, что тут думать. Эфиопы год как грозятся свой запустить, а толку…

В бинокль хорошо просматривались невысокие вершины здешних Альп, густой хвойный лес и поворот скрывающейся в нём магистрали. «Китаец» замер не на правой стороне дороги, а на левой, словно уходил от столкновения. Курст не тот человек, чтобы гонять по встречке, даже если дорога пустая.

Оглянулся. За стеклом автобуса змеилась, оставаясь за кормой, жёлто-серая лента дороги, в салоне смолкли разговоры, и даже двигатель автобуса как будто стал работать тише.

— Спускаюсь, зови наших, выходите к дороге.

— ROGER, принял-понял, — буркнул я в рацию больше из вредности и сунул её в нагрудный карман куртки. Ну, скажи ты в люк, зачем этим радиообменом лишний раз народ напрягать? Они и без того в напряге.

Подошли Марат с Игорем, оба при оружии.

— Ну что, парни, подтвердились худшие опасения, встречный автобус пустой, водителя Курста нет, пассажиров тоже. Макс, а ты увидел кого-нибудь?

— Никого, — покачал я головой. — Лишь несколько чемоданов позади машины.

— У меня такой же результат. Значит, всё просто, автобус был атакован, — продолжил Кастет. — Есть характерные отметины, оба левых колеса пробиты. Вопрос: где пассажиры, и что с ними? Вариантов два: эвакуировали или пленили. Второй вопрос: трупы всё-таки где-то лежат или нет? Варианты ясны. Ответ узнаем, когда подъедем ближе. И третий вопрос: где нападавшие? А вот тут нет никакой ясности.

— Надо подкатывать, война план покажет, — предложил Марат.

— Давай заранее не воевать, парни, хорошо? — попросил я. — И вообще, нам надо довезти всех живыми.

— Да прав Марат, чего тут выжидать? Темнеет, — напомнил Игорь. — Как бы в Базеле кабаки не закрылись.

— Не закроются, — пообещал я туристам.

— Хорошо… Группа, слушай инструктаж, — строго заговорил Кастет. — По команде «К машине!» Марат вылетает через заднюю, Игорь через переднюю дверь, я прикрываю из салона. Паксы выбегают, приземляются за обочиной, притворяются бумагой. За это время парни успевают присмотреть укрытия и отползают к ним. Если таковых нет, лежат за колёсами, держат каждый свою сторону. Сигнал «Пустой» — после пяти выстрелов и дозарядки барабана по ситуации, так вы не уроните эстафетную палочку. Максим, постарайся остановиться рядом хоть с какими-нибудь укрытиями. Затем сам прыгаешь через капот, летишь через переднюю и помогаешь тому, у кого больше напряг. Либо работаешь по моей команде. Всё понятно?

— А ты? — спросил я.

— Я, Макс, найду себе задачу по обстоятельствам места действия. Всё, вызывай базельский пост полиции.

— КПП «Юг», начальник блокпоста Рольф Бютикер, заслуженный гауптман гвардии Базеля, — автоматически уточнил я.

— Да без разницы. Марат, Игорь, пока что остаётесь здесь, наблюдаете, силуэтами не хвастайтесь. Я в салон, беседовать с пассажирами. Стоп! Так… ты, Марат! Отдай свой наган Игорю и забери из салона «бенельку», патронташ лежит рядом.

Пш-ш…

Эх, сразу бы достучаться! Хорошо, что я глубже в горы не уехал, хрен бы среди скал связались. Дальше связь только с перевала. До него не так уж и далеко, но сейчас это не имеет значения.

Пш-ш…

— «Берлин-Транзит» вызывает пост «Базель-Юг».

И так три раза. Ну, отвечайте, служивые!

Пш-ш…

— «Базель-Юг», жду ответа. Вызывает «Берлин-Транзит», нужна помощь.

Щёлк! Есть!

— Говорит Рольф Бютикер. Запаздываешь, Макс Горнаго, скоро ночь. У тебя всё нормально? Или ты уже нашел автобус?

Фу-у… Камень с сердца.

— Да, нашёл. Было нападение. Почему вы не сообщили в Аддис-Абебу?

— Как им сообщить, если они антенной в заднице ковыряют?

— Принято, где пассажиры?

— Курст вызвал помощь, он пробил шины, скорее всего, помогли. Людей эвакуировали парни из патруля, они были рядом. Я гонял из города ещё два авто, забрали всех. Пассажиры в Базеле, Курста жена отпаивает шнапсом.

— Спроси про багаж… — шепнул рядом Лунёв.

— Рольф, багаж и груз забрали?

Возникла пауза.

Пш-ш… Щелк!

— Макс, в отчёте написано, что всё забрали.

— Странно, гауптман, очень странно. Мы видим чемоданы, не меньше пяти, не вскрытые. Их сняли с багажника на крыше.

— Ты не ошибаешься?

— В чём, гауптман? Я их вижу прямо сейчас.

Опять пауза.

Пш-ш… Щелк!

— Но ведь в отчёте… Макс, я не понимаю, как это может быть! Проклятье! Тут дело нечистое! Будь предельно осторожен, они могут вернуться! Я отправляю навстречу патруль.

— ROGER, Рольф, постараюсь, OVER, ухожу из связи.

М-да, расклад невеселый.

Зябко что-то. Солнце нырнуло за скалы, сразу стало сумеречно и прохладно.

— Что делать будем? — спросил Кастет у всех. — Вариант вернуться есть?

— Назад? Не знаю, — я неуверенно покачал головой. — Это почти двести километров и пять часов. Ночью. И я не уверен, что нам хватит бензина.

— Чё, тогда дерзновенно! Так это, до какого часа кабаки работают? — поддержал товарища Марат.

— И уйти не дадут спокойно, трахома… Едем вперёд, — решил Кастет. — Двери не закрывай, парни, вы стоите в дверях. Помните, ваше дело, как и паксов — превратиться в плоскость. Макс, если начнётся, прикройся «китайцем». Ой-ой-ой! Говорила мне мама…

— Чё говорила? — шмыгнув носом, поинтересовался Игорь.

— Не ходите, дети, в Африку гулять.

Всё произошло очень быстро, позже я сильно удивлялся этому.

Трупов возле автобуса Курста не было, живых тоже. Пять не вскрытых и три выпотрошенных чемодана — их стащили с багажника на крыше, когда машины патруля уже героически рвали когти с перепуганнными до смерти пассажирами. Наверное, правильно сделали, им было не до багажа. Так что чемоданы грабили позже. И ещё не успели обобрать все.

Кусты имелись. Кастет не стал дожидаться реакции противника. Автобус ещё катился, когда он рявкнул:

— К машине!

Хорошо проинструктированный народ буквально выплюнул сам себя из автобуса. И только тогда раздался первый выстрел! Сжимая ППС в левой руке, я заячьим прыжком перелетел через капот, даже не ударившись о стойку, и оказался на дороге. Упал, не понимая, где кто, и на всякий случай засадил три очереди в сторону врага, переводя ствол справа-налево, как завещал великий Кастет.

Рядом, за кустом, бодро захлопал наган, а слева настоящей гаубицей рявкала моя «бенелька», снося всё живое и неживое дробью «четыре ноля».

— Рацию не забыл? — прозвучало возле уха.

Я промычал что-то невразумительное и согласно мотнул головой.

— Тогда я пошёл. Ты это, перезарядись, — буднично сообщил Лунёв и мельком глянул на меня.

Кастет, которого полчаса назад пассажиры могли принять только за набитого житейским опытом мужичка, вдруг разительно преобразился. Он подобрался, как тигр перед прыжком, атакующе подал голову вперёд, улыбаясь вымороженным оскалом акулы, и оттого выражение остекленевших глаз стало ещё страшней — именно так и должны выглядеть глаза убийцы.

Секунда, и комсталк испарился.

— Осторожней! — крикнул я, оглянувшись. Пассажиры действительно превратились в листы бумаги. — Костя работает! Не давайте им высунуться!

Выстрелы захлопали снова, но уже не заполошно, а зряче. А у меня наконец-то получилось отсекать тройкой!

Почему-то наступила тишина.

Стали слышны крики птиц. И вдруг эту тишину разорвали две короткие очереди.

Что там, падла? Может, пойти перебежками? Я вставил новый магазин и приподнялся.

— Прикрывайте!

Пш-ш…

Щёлк!

— Хорошо воюем, русские! — раздался в эфире хриплый голос Лунёва. — Выхожу! Не подстрелите камрада, мне ещё внуков дожидаться.

Первым с земли поднялся Марат, затем остальные. Я начал отряхиваться от мелких камешков вперемешку с глиной из осыпи, а Игорь с озабоченным лицом сосредоточенно продолжал стоя набивать барабаны обоих револьверов.

Кастет неторопливо вышел из-за расстрелянного в решето бело-голубого «Шаолиня». За спиной у комсталка висела пара трофейных штурмовых рюкзаков, в руках он нёс по «калашникову», их брезентовые погоны как-то пьяно подметали землю.

Лицо как лицо, улыбка как улыбка.

— Представляете, захожу я за камень, а там двое мужчин вполне приличного вида… Увидели меня, и застрелились.

Пш-ш…

— Рольф, принимаешь?

— Слышу хорошо, где находишься, Макс?

— CONTACT. Повторное нападение. Там же.

— ROGER. Что с твоими людьми?

— Мои целы. Два COCKADAU, чужие. Застрелены. Продолжаем движение, ловим твой патруль. OVER.

— Как это случилось?

— После, Рольф, после… Мы едем. OUT.