Дипмиссия

Глава 19 В разбойных краях

Эх… Поставить бы здесь избушку крепкую, да наезжать иногда для отдыха. Уголок-то замечательный!

Чертов отшельник, нет бы здесь расположиться! Как-никак, а мимо транспорт ходит, продать-передать что-то можно, заказ сделать за услугу или дичь добрую. Пообщаться, в конце концов, словом перемолвиться, чтобы родную речь не забыть!

Но тогда ты уже не отшельник, а промысловый бирюк на выселках, а это совсем другое дело. К такому и добрая женщина может прибиться, чтобы умело выпилить из бирюка то, что ей нужно — женщины в этом деле практически никогда не ошибаются.

Вот только большинство закоренелых отшельников живёт среди болотин, чёрных падей и диких урочищ не потому, что им там очень нравится, просто они не нашли себя не только в городе, но и в деревне. Комплексы пучками и серьёзные проблемы с психикой, маниакальное недоверие к кому-либо и неверие во что-либо, да собственный сволочной характер, порождающий неспособность адекватно взаимодействовать с миром — вот тебе и уход в глушь, что многим ошибочно покажется творческими исканиями начинающего поэта-почвенника и очень романтическим поступком.

Такой нелюдим если и поставит избёнку в этом благодатном оазисе на ключевой остановке, то проживёт здесь недолго. Чудак быстро со всеми разругается вдрызг, выклянчит что-то и обманет, будет хитрить и мелко пакостить, пока мужики с Дикой дороги ему голову не пробьют…

Нет, если уж и ставить здесь корпускулу цивилизации, то сразу целое хозяйство, большую заимку, а то и хутор с постоялым двором да харчевней. Нормальный бизнес будет со временем, кстати. Это же магистраль.

Дипломатическая миссия на Дикой дороге, какой же это сюрреализм, честное слово!

Образцово пасторальное озерцо, в котором наверняка есть хорошая чистая рыба. Всех дел — вытащить из багажника и собрать спиннинг, прицепить блёсенку из набора… По краям поляны спокойно гуляют жирные платформенные куропатки, которые опасались пришельцев лишь первые десять минут. Зайца видите? А они есть. Всех вторых дел — достать из салона «бенельку» и вбить в магазин патроны с утиной дробью.

Но ничего этого не будет, господа-товарищи, потому что дикое дело творится на Дикой дороге! Вместо печёных куропачей и жареных на рожнах карасей в две ладони мы едим совершенно городскую, причём не самую лучшую, пиццу «Пепперони», давеча купленную в австралийской Канберре. Разве что свежий кофе сварили на примусе.

Не будет, потому что я не разрешил, — дипмиссии надо преодолеть эти заповедные просторы засветло, ведь все уже убедились, что капитан гарнизона в напутствии слова лишнего не сказал.

Эх! Открытка! Рекламный проспект!

Идеальное лесное озеро с ручейком, сбегающие к нему берега, вдали — гостеприимный лиственный лес с ручными белочками и дятлами.

Щёлк! Кадр года! Шикарный белый внедорожник, рядом с которым профессионально позирует именитому фотохудожнику компания вызывающих безусловную симпатию людей — красивая молодая женщина со стаканчиком апельсинового сока в ухоженной руке, крутого вида юный чувак-рокер с кружкой горячего кофе. И брутальный мужчина с очень умным лицом и гаванской сигарой; от облика этого альфача красавицы-читательницы глаз оторвать не могут, вздыхая в истоме…

Шумно покряхтев, я кое-как разогнул коленные суставы и принял нелёгкое решение:

— Садимся в «Ниву», пацаны и чикули! Дино, собирай шмот, проверь, не остался ли мусор. Пора ехать!

Екатерина Матвеевна с сожалением вздохнула, клятвенно пообещав озерцу:

— Лично я буду всегда вспоминать это чудное место, как одно из самых красивых…

Я уже открыл водительскую дверь, как издали кто-то подал громоподобный рык, на который обернулись все.

И сразу увидели Нечто, вышедшее из леса.

Нет, не из леса.

Нечто стояло на дороге, по которой мы явились на поляну.

Вся кровь в организме мгновенно загустела в ожидании дозы адреналина.

— Твою ж ты мать… — еле слышно прошептали мои застывшие губы.

Быстро облизнул их, удивляясь тому, что они успели пересохнуть и потрескаться.

Высокое и разлапистое существо бурого цвета неподвижно стояло возле дальнего конца большой поляны и словно чего-то ожидало.

Ужас! Одно дело читать и слышать, нервно представляя в мыслях возможную встречу с такой тварью, и совсем другое — увидеть её самому. Пещерник был действительно огромен, росту в нём было не меньше пяти метров, и это на четырёх-то костях!

— Ма-амочки…

— Не дёргаемся. Внутрь её, — приказал я.

Скрипнула пассажирская дверь, что-то испуганно пискнула Екатерина.

Жутковатая, немного сплющенная сверху огромная башка чудовища отреагировала на новые звуки и точно, как по наводке, довернулась в нашу сторону — слух у этой падлы хорош, этого не отнимешь! А вот зрение не очень.

Что-то в моих мозгах тяжело заворочалось, надсадно заскрипело, подсказывая, что сейчас надо не пытаться размышлять и разглядывать, а либо подпускать и открывать огонь из двух стволов на поражение — цель, как на ладони! Либо, что куда как разумней, рвать когти полным ходом!

Но было во мне и сдерживающая сила — спасительная трусливая часть сознания боролась с незнакомым до этого момента чувством обязательства, которое государев исследователь принял из рук пославшей его вдаль Империи…

— Стрелять, падре? Или делаем тихоход? — по-русски прошептал рядом Дино с ружьём в дрожащих руках.

Какого дьявола он не у пассажирской двери⁈

И куда стрелять?

На сто восемьдесят метров из гладкого?

Тяжёлый зад, как у эфиопской гиены, лапы чуть поджаты, словно у кошачьих перед прыжком. Скатанная в кевлар шерсть, кость толщиной в три пальца, до чёрта тугого жира — мои ППС летит в багажник! Пулями Гуаланди в упор ещё можно, но это для античных героев.

Гонта, жадная душа, ну почему ты не дал мне АКМ⁈

— В машину… — услышал я свой шёпот. Рука медленно потянулась к замку зажигания и запустила двигатель. Новый звук пещерника озадачил, редко он слышит шум мотора либо же ещё не слышал вообще, свеженький.

Я достал бинокль. Бернадино упрямо стоял с «бенелли», положив полуавтомат на открытую дверцу. Сказал ведь, в машину!

— Фотографируй, сын. И смартфоном Кати тоже, — негромко приказал я. Тут он спорить не стал.

«Успеешь удрать, Горнаго, успеешь. Фото нужны, очень нужны. Нам, туркам, руководству…».

Тварь за нами пристально наблюдала. В бинокль я видел красные, чуть ли не светящиеся глаза и каким-то образом чувствовал тяжёлый подслеповатый взгляд существа. Изучающий и обещающий жертве самое страшное, чего она даже представить себе не могла. По лицу ударило струей холода.

Всё-таки это медведь. Реликтовый, пещерный, «синтетический», как утверждают некоторые, но медведь. Медведей я видел много, далеко и вблизи, в таких уж краях вырос. Убегал, бросая вёдра с грибами, и спокойно уезжал, показывая косолапому смелые дули. Покупал три лицухи, добывал и разделывал, отвозил мясо на санэпидконтроль и ел во всех видах.

Точно, медведь. Хотя…

Чудовище покачало массивной головой из стороны в сторону и вдруг резко нагнулось к земле, вспахивая дёрн перед собой мощной лапой. Сказать, что я просто напугался, значит бессовестно соврать. Да я никогда в жизни так не трясся!

Это был какой-то абсолютно нереальный, выдуманный не совсем нормальным программистом-синтезатором Смотрящих ужас, справиться с которым было очень сложно.

И тут этот монстр поднялся! Рывком! Однако долго стоять в неудобном положении пещерник не собирался. Нижняя часть туловища резко согнулась, затем тело распрямилось и прыгнуло — вперёд и наискосок, на другую сторону дороги, одним махом покрывая расстояние метров в пятнадцать! При таких габаритах!

После второго рывка он стал ещё ближе к нам.

— Валим! — я плюхнулся на жалобно скрипнувшее сиденье, протянул бинокль назад и увидел побелевшую Селезнёву, сжимающую в руке дерринджер.

— Катя, фотографируй! Ты молодчина, только палец убери со спуска!

Это в кино любимый автомобиль главного героя или героини, до этого битый год заводившийся без осечек, в критический момент вдруг глохнет, сука такая, непременно подводит своего хозяина, не заводится или застревает. Вжик-вжик! Враг всё ближе и ближе, а он всё вжик-вжик! Газ-газ, а колесо в яме! Герой седеет, зрители матерятся, роняют попкорн, но смотрят.

Хрен вам, грёбаные реликты! Русская «Нива» своих не подведёт!

Внедорожник спокойно и гордо покатился вперёд, прицеп издевательски покачивал задом. Чудовище махом вылетело на трассу ещё ближе, очень огорчилось, что добыча свернула пикник, и решило погоняться.

— Погнался! — сообщил Дино.

— Вижу! — подтвердил я, глядя в зеркала, и поддал газку.

Через минуту зверь остановился с пробуксовочкой и заносом, подняв над полянкой облако пыли.

Всё понятно с тобой, выдохлась, «синтетика», не хватает тебе энергии, чтобы гоняться за русской дипломатической службой! Ты ведь, тварюга реликтовая, как любой полновесный хищник, долго бегать звонким галопом или пошлой рысью не обучен.

Ох, проклятье, сердце сейчас застрянет в горле! Это даже не стресс — это какой-то «прединфаркт»… Пальцы на руле подрагивали, правое колено тоже. Но чем дальше «Нива» удалялась от заветной полянки с лесными эльфами, рекламными проспектами и кусками недоеденной пиццы на утерянном полотенце, тем быстрей спадало напряжение в салоне.

Так и не починенный видеорегистратор привычно игнорировал левитановские пейзажи, тихо ворчал двигатель, постукивал позади прицеп… А я-то что ворчу? Соберись, Горнаго!

Глядя в зеркала заднего вида, я прекрасно видел только что пройденный участок пути, эту армированную корнями рыжую грунтовую ленту, уходящую в прошлое… Прямой участок с оставшимся где-то позади пещерником закончился крутым поворотом, и дорогу в зеркале словно кто-то ножницами отрезал, спрятал в лесу.

Страх в душе всё-таки оставался: а если заглохнет двигатель, что будем делать? Однако уехал я уже довольно далеко, да и пещерник не лось, километры за нами наматывать он не будет.

— Ха! Я уже говорил вам, что этому…

— Отшельнику! — быстро подсказала Катя.

Дино изумлённо посмотрел на неё, но мужественно продолжил несколько угасшим голосом:

— … я не завидую?

Чему тут удивляться, Голливуд все смотрели, эти фразочки крепко засели в головах зрителей.

— Тачка, — напомнил я.

— Тачка? — переспросил сын.

— Боже мой… — выдохнула Селезнёва.

— Конечно, тачка! — догадался adottato. — Он его сожрал!

Ещё одна загадка раскрыта? Невесело как-то вышло…

Препятствий на трассе не видно. Дикая дорога, огибавшая холм поверху, тянулось лентой, ровная, вся такая свеженькая, мирная.

Грибков заповедных пособирать не хотите ли?

Ну и правильно.

После пары поворотов такая разнообразная лесная магистраль опять выпрямилась. С пятачка на вершине плато открылся грандиозный вид на бескрайнюю равнину. Большие прерии, так её называют австралийцы, или на Турецкую долину, как это принято у их соседей по атласу.

Чуть ниже виднелась речушка, через которую был перекинут стандартный каменный мост. Рядом, возле небольшой площадки с группой пеньков за ручьем, местом обычного кратковременного отдыха водителей, торчал когда-то и кем-то вкопанный ошкуренный столб непонятного назначения. Наверху что-то висело, а ниже была прибита белая табличка. Отсюда не разобрать, угол неудобный.

Правее столба в землю предусмотрительно вкопан грубо сколоченный столик, а чуть дальше на земле виднелся почти полностью проржавевший остов сгоревшей легковой машины.

— Екатерина, посмотри на карте, что отмечено в этом месте?

— Написано «Bear Creek»… О, нет! Только не это!

— Катя… Что ещё?

— А? Дорожный знак «Парковка для педальных велосипедов»…

Мы с Дино рассмеялись. Это было неожиданно!

— Юмористы… — оценил я.

«Нива» поехала медленнее, спуск есть спуск, на нём разгоняться не нужно. За мостом трасса переходила в длиннющую прямую просеку, прорезавшую сначала могучий сосновый бор, а затем устремлявшуюся в тёмнохвойный лес довольно мрачного вида из детских страшилок и русских сказок про Бабу-Ягу.

В общем, мы в сказке.

Таблички с названием реки перед мостом не оказалось, не торопятся власти двух анклавов с гидрографией и дорожными знаками. Проехав через каменный мост, я остановился возле столба, обернулся и небрежно бросил речке и мосту:

— Да что вы знаете о медведях…

Кустарная надпись на белом прямоугольнике с педальными велосипедами присутствовала. А место действительно очень удобное для кратковременной остановки: проточная вода под боком, обзор позади замечательный, чаща — только к востоку, но бор с корабельными соснами светел и прозрачен, солнце пробивает его насквозь, просматривается массив хорошо.

Высокий столб имел короткую перекладину крестом, спрятанную под короткой двухскатной крышей. На одной стороне перекладины висел большой закопчённый котёл с поварёшкой, а на другой — увесистый холщовый мешок небольшого размера. На самом столбе пониже были вбиты три гвоздя — для творческих дополнений. Извините, парни, но не с нашим куцым скарбом оставлять здесь что-то габаритное…

Недолго думая, Дино подпрыгнул, легко подтянулся и снял мешок, затянутый правильным узлом, который не сложно распустить.

— Что там?

— Соль, — коротко ответил он, осторожно лизнув сероватые крупинки, и пошел к кустам на отлив.

Люблю я компанейские традиции на трассах! Вроде бы мелочь, это же не продукты и дрова для ночлега, заботливо оставленные в таёжной избе, а на душе сразу становится светлей и легче, словно ты не один стоишь на коротком перекуре.

— Хорошо вам, мальчикам. Отвернулся, достал и всё, — проворчала лесная русалка.

— Уважаемая мадам Катрин, Екатерина Матвеевна… Чего сидим, кого ждём!

— Я не поняла… — протянула она, озадаченная.

— Разве вам не хочется сбегать в уютные кустики?

— Хочется! Но я не пойду в кустики, там медведи! — категорически заявила Селезнёва, инстинктивно вжимая спину в сиденье. Посмотрела в сторону леса. — Там точно медведи!

— Вы давеча такого медведя видели, что всех остальных можете хавать на завтрак! — уверил я. — Сынка, пальни в воздух пару раз!

Два выстрела из «бенелли» с треском разорвали лесную тишину, среди сосен затрещало, запищало, побежало и утихло.

— Вот видите, мадам? Все медведи разбежались. Нуте-с!

— Я боюсь! Ты вообще помнишь, что сказал мистер Касвелл? «Никогда не позволяй своим людям отходить от машины и углубляться по нужде в чащу, ничего хорошего их там не ждёт».

Крыть было нечем.

Мы переглянулись, не сговариваясь, а лишь кивнув друг другу, взяли стволы и пошли в сторонку, тактично отворачиваясь от машины и освобождая начальству пространство для маневра.

— Всё! — тонко пискнул женский голос.

Затем в порядке эксперимента я решил попробовать установить радиосвязь с дежуркой Форта Доббс. Дино забросил антенный провод на столб. Через десять минут попытки были прекращены, бесполезно. Плато надёжно перекрывает радиогоризонт, а практика дальней радиосвязи с Чекпойнт Чорлу неизвестна.

Со сгоревшей легковушкой разобраться не удалось. Конечно, никто автомобиль в таком виде к речке не тащил, скорее, всего, возгорание произошло здесь, во время ремонта на стоянке. Зря тут оставили, настроение путникам такой металлолом не поднимает.

— Можешь опознать марку?

Дино пожал плечами, неохотно походил вокруг ржавого каркаса.

— Падре, они все стали такими одинаковыми…

Зато перед самым отъездом он неожиданно вспомнил о действительно важном:

— Разве нам не нужно оставить здесь записку с предупреждением о пещернике?

Толковое предложение. Конечно, соответствующую информацию на турецком посту я сразу вывалю, ещё и фото покажу, но с запиской оно будет надёжней. Екатерина быстро написала предупреждение с указанием расстояния от Медвежьего ручья, и передала листок мне.

— А где автограф? — возмутился я. — Предлагаю подписать так: «Орнитологическая группа КГБ СССР», мы тоже прикалываться умеем. Дай ручку!

— Йес! Кей Джи Би! — с восторгом воскликнул Дино.

— Вы совсем сдурели⁈ Чтобы нас потом допрашивали с полиграфом⁈ Дай записку!

Катрин размашисто поставила свою подпись с расшифровкой, и Дино опять полез на столб.

Здесь очень хорошая трасса, во всяком случае, после «дубовой грунтовки». Я придавил педаль газа, с удовлетворением ощущая, как разгоняется «Нива» с полупустым прицепом, и погнал её дальше. Скорость движения на какое-то время резко возросла. Уже через десять минут убедившись, что полотно более-менее ровное, а хрустящих сучков и кочек под колесами пока что нет, я осмелел настолько, что уверенно держал на спидометре 40 км/час.

— Протяжённость таёжного участка шестьдесят два километра, — сообщила Селезнёва, уставшая сидеть позади и перебравшаяся, пока всё спокойно, на штурманское место. Дино тут же воспользовался ситуацией и растянулся на заднем сиденье, сложив косуху под голову. Вот же возраст, спать могут где угодно.

— Примерно через полтора часа окажемся на равнине, — прикинул я.

— А пошустрей нельзя? Темнеет здесь быстро.

— Как дорога позволит…

Тем временем погода начала меняться, на небе появились тучи, через которые солнце пробивалось всё реже и реже. Сумрачно. Просека узкая, сосны высоченные, подлеска больше.

Атмосфера становилась всё более разбойная и потусторонняя одновременно. Появились высокие густые ели и пихты. Две стены деревьев словно начали постепенно обжимать узкую жёлтую дорогу, наступать на неё своим тревожным мраком, пугать путников безнадёжной чёрной перспективой вдали, выдавливая их назад, заставляя вернуться и не соваться сюда впредь.

— Теперь я знаю, что такое темнохвойная тайга.

— Она же черновая, ага, — охотно поделился я. Действительно, темно стало. — В такой много елей, пихты и кедра, ну, кедровой сосны. Можжевельник, немного берёзы, где её нет…

— Ты видел⁈ Нет, ты это видел?

— Что там? — насторожился я, быстро оглянувшись назад.

— Показалось? Ох… Что-то мне, Максим, не по себе стало, — призналась Екатерина. — Мерещится, что за стволами стоят какие-то размытые фигуры, сначала застывшие, а затем они начинают двигаться от дерева к дереву.

— Таковы уж эти странные игры света и тени… — глубокомысленную фразу я произнёс только потому, что она мне в своё время очень понравилась. Ими всё можно объяснить, любую хрень, ради которой лень открывать нормальные учебники.

— Это что, мы-то на машине… А представь, что идём через этот лес пешком? Ка-ак хрустнет что-то! Да так громко, словно выстрел грянул, тогда вообще жуть!

— Бр-р… — поёжилась Екатерина.

Начало казаться, что света в природном туннеле стало недостаточно. Или не казаться? В конце концов, мне пришлось включить ближний свет.

Ещё недавно серое, даже белесоватое предвечернее небо над естественным тоннелем стало быстро меркнуть, темнеть, будто покрываясь чёрными кляксами, Непролазный высокий ельник, подступающий к дороге слева и справа, словно как-то напрягся, завидев нас… Лес наклонился к дороге, насупился, по вершинам пролетел лёгкий ветерок. Только дождя с громом и молниями и не хватало.

— Самая разбойничья погода, между прочим, — доверительно поведал я спутнице, решив развлечь, поддержать спутников. — Именно в такую мерзкую погоду енисейских золотоискателей и грабили налётом из засад! Специально выбирали момент! Дух у путников падает.

— Надеюсь, у тебя не упадёт? — ехидно спросила Катя. — И вообще, откуда ты это знаешь? Про погоду.

— В краеведческом музее читал… Лес просматривается хуже. Считается, что звуки и становятся более глухими, особенно если туман ляжет… Вот так и выжидали. Затаятся варнаки беглые у тропы на подъёме, где лошади не могут быстро тянуть повозки, и ждут под сукном. А огольцы в обозе, что суровым промышленником с прииска золотишко охранять поставлены, знай, с возчиками болтают о всякой ерунде, вместо того, чтобы по сторонам смотреть… Тут-то на них из кустов ка-ак прыгнут живорезы с кистенями да ножиками! Ещё и стрельнут из пистоля! Хоп! И нет обоза.

Минут семь ехали молча, а потом Екатерина с хмурым видом спросила:

— Ты меня пугаешь?

— Господи, ну зачем? Да и что нас напугает, Екатерина Матвеевна, мы уже стреляная команда! — отмазался я. — Педаль в пол, и ушли самолётиком!

— Ну-ну.

— Вообще-то, старина Касвелл говорил, что плохие парни на лесном участке Дикой дороги ещё не были замечены, Кэт. Здесь ведь только австралийские конвои проходят да турки с контрабандой.

— Что вы гадаете? Турки — главные дорожные грабители! Больше некому, — неожиданно раздался за спиной голос проснувшегося Бернадино.

Катя вздрогнула и обернулась.

— Фу, ты! Решили вдвоём меня напугать до смерти? Выспался?

— Наверное… Это вы их не знаете! А я знаком с турками из Германии. Они не гангстеры, конечно, но когда их много, могут ограбить.

— Прямо все турки? Ну-ну. Видишь, Катя, вот и ценные консультанты подтянулись! — подмигнул я Селезнёвой.

— Мне в туалет надо.

— Сильно?

Но после моей язвительной реплики adottato замолчал, как устрица.

Что ж, придётся останавливаться, надо местечко поспокойнее присмотреть. У детей вечно так: то пить, то писать.

Ого! Лес остался позади, впереди простиралось бескрайняя гладь равнины. Где-то виднелись невысокие пологие холмы, ближе можно было различить группы деревьев и кривые шрамы оврагов. Надо отсюда всё рассмотреть, подъедем ближе, и горизонт приблизится.

— Это прерия или саванна? — спросил парень, опуская бинокль.

— Степь, конечно! — уверенно заявила Екатерина Матвеевна. — Я такое видела в Казахстане.

— Да кто ж его разберёт… — неопределённо ответил я. — В Евразии они так и называются, степи. В Северной Америке скажут: прерии, в Южной Америке — пампасы, в Австралии такие равнины вообще не имеют устоявшегося названия… Пока нет официальных географических карт, всегда сталкиваешься с мешаниной терминов. Что на Зусулке, что на Пакистанке или за Волгой люди называют их, как им заблагорассудится.

С небес начало покапывать, температура немного понизилась, но этого хватило, чтобы стало зябко. Избаловала нас обычная для этих мест дневная жара.

— Все сделали свои дела? Тогда вперёд, в пампасы! — торжественно провозгласил я.

Хлопнули двери. Наша верная «Нива», уже заслужившая эпитет «боевая», чуть присев при загрузке экипажа, зашелестела стартером, вгляделась в дальнюю даль фарами и бодро покатила в очередную неизвестность. Дикая дорога на равнинном участке пока что была хорошая, а обещала стать ещё лучше. Так, во всяком случае, говорил в телефонной записи Ричард Касвелл:

'При движении по прериям есть свои особенности. Магистраль ровнее, там мало поворотов и слепых зон. Видно далеко, необходимости в остановках нет. По пути попадётся всего один холм, объезд сбоку с небольшим подъемом. Встречаются лесистые участки — небольшие низкие рощи. На этом отрезке пути тебе встретятся всего один ручей с отличной водой, и небольшая река, набирать воду в которой я тебе не советую — в ней много извести. К озёрам тоже не сворачивай, потеряешь время зря.

Угрозы со стороны диких животных в прерии не возникнет, если ты будешь соблюдать простые правила и быть предусмотрительным. Раньше за каждым проезжающим авто увязывалась стая шакалов, но они уже хорошо знают, что такое ружьё и винтовка… Больших степных волков вы заинтересуете только в случае серьезной поломки, но и они не будут подходить, пока не понизится ваша способность к обороне. С человеком в прерии никто не хочет связываться.

Опасность может представить кочующее стадо бизонов, которое начнёт переходить дорогу. Стой спокойно и жди, не пытаясь поторопить их или отпугнуть, самцы могут посчитать это угрозой стаду. Избегай такого конфликта, ведь быки легко сомнут ваш авто, как пустую пачку сигарет.

Следов человека там гораздо больше, чем в лесу. Через треть пути ты увидишь безымянное Сгоревшее Ранчо, так оно и обозначено на карте, смотри… Никто не знает, кто его основал, что там произошло, и куда пропали люди. Место плохое, задерживаться там бессмысленно. Какое-то движение по магистрали можно обнаружить только за этим ранчо, но вероятность встретить автомобиль мала. Чаще попадаются мотоциклисты, и я ума не приложу, зачем они забираются в такую даль.

В двадцати двух километрах перед Чекпойнт Чорлу расположен кэмп-караван Троя. Это небольшая страусиная ферма с мотелем и придорожной кофейней, где можно без опасения остановиться на ночь. В этой зоне могут быть конфликты с Серыми байкерами, курдской группировкой, которая не первый год занимается поисками золота в районе невысокого хребта Тавр, расположенного чуть севернее, его хорошо видно… Нападают они редко, чаще всего опасаясь карательных акций, но это единственная серьёзная опасность на участке, так что советую тебе быть решительным, но осторожным…'.

Мы торопились.

Назойливый мелкий и редкий дождь ещё не успел превратить глинистую дорогу в вязкую кашу, поэтому скорость было хорошая, уже отвыкли от такой. Но к Сгоревшему Ранчо я ехал неожиданно долго. Сначала машина почти поднялась на пологий лысый холм без названия. Затем по левой дуге миновала траверзом бесконечный ряд одинаковых карликовых пихт, проехала мимо скального выступа, подозрительно похожего на развалины какого-то замка, и только тогда снова опустилась в прерию, оставив с левой стороны небольшой обрыв.

Скоро дорога стала похуже. Не настолько, чтобы у боевой «Нивы» возникли серьёзные проблемыэто заняло какое-то время. Теперь уже справа от меня потянулась песчаная обочина с редкими кустиками, и я свернул прямо на неё, почувствовав, как на неожиданно мягком грунте начали немного вязнуть колёса. Затем, глупо наплевав на осторожность, зашёл в вираж прямо по откосу, чуть не забуксовав в прорытой дождевым ручейком канаве. Но всё обошлось: полноприводная «Нива» вскарабкалась на твёрдую грунтовую ленту дороги, и я поехал почти прямо на восток, прикидывая, удастся ли вернуться в цивилизацию засветло…

— Вижу ранчо! — крикнул Дино, пересевший на пассажирское сиденье.

Теперь за рулём самолично Екатерина свет Матвеевна. Ибо у нас гендерное равноправие, честь надо знать, мужикам пора отдохнуть, а машиной она управляет хорошо. Аккуратно.

— Останавливаться не будем! — предупредил я.

— Падре…

— Дино, сутки ещё не прошли, а у нас уже целая корзинка приключений! — сказала Селезнёва. — Всё интересное и ценное, что там могло быть, давно найдено и утащено. А наступить среди головешек на какую-нибудь ядовитую змею или на ржавый гвоздь можно запросто.

— Вы скучные, как все взрослые, я на вас обиделся, — надулся сынуля.

— Гитару тебе в Стамбуле куплю, — пообещал я.

— Хорошую?

— Акустическая Gibson J200, самая знаменитая «Джамбо».

— С чехлом и ремнём?

— О чём ты… Конечно!

— Я уже не обижаюсь.

Вот так всё просто. Давно хотел гитару купить.

Тем не менее, возле Сгоревшего Ранчо Селезнёва машинально снизила скорость, и мы медленно проехали мимо этого странного и печального памятника первопроходцам. Смотреть здесь действительно было не на что — между головешек и обгорелых столбов давно выросли деревца и кусты, периметр ограждения еле угадывался.

Мрачная аура случившейся когда-то беды давала о себе знать. Жили люди, жили…

Вот ведь сущность человеческая, вечная игра в рулетку! Не могут люди унять в себе тягу к активной деятельности, им всегда хочется что-то созидать, пробовать, рисковать.

Ведь совсем недавно все мы появились на этой планете со странным названием Платформа-5, сказать по совести, настоящее освоение планеты ещё не началось! А такие памятники и связанные с ними странные, необъяснимые истории уже появились… копятся загадки. Но решать их, распутывать сложные узелки событий, непонятных мотивов и причин некому…

Они ещё долго будут ждать своих краеведов-энтузиастов и профессиональных историков, которые только и смогут пролить свет на удивительные дела дней минувших, вскрыть и запечатлеть в хронологиях историю движения народов в неизвестность и поведать потомкам о подвижничестве первых людей нового фронтира. Сколько их, фронтиров, уже было в истории человечества… Казалось бы, закончились они, и нет пространства для новых. Ан нет!

Нам же остаётся только молча проехать мимо, оставив на память фото и короткую запись на дефицитных страницах путевого дневника.

— Фото не сделали! — крикнул я. — Катя, сдай назад.

«Вечерело» — есть такое вступительное словцо в художественных текстах. Так вот, вокруг, гадство, откровенно вечерело. А пилить ещё километров шестьдесят. Да мы и без подсказок спешили… Возле «чистого ручья» останавливаться для пополнения запасов питьевой воды не стали, вполне хватает имеющегося запаса. Время уже реально поджимало.

Шакалы стаями по обочинам, говорите?

Огромные голодные волки, выбирающие вымотавшуюся жертву? Никого мы вокруг не видели, ни бизоньих стад, ни антилоп. «Нива» упрямо катилась к Стамбулу, предлагая всему новому миру подождать. А там и мы подтянемся, чтобы уютно расположиться в тепле и пропустить рюмочку живительного нектара для реставрации нервной системы.

Километров за двадцать до реки, пить из которой категорически запрещено, в кювете слева от дороги в статусе «полный хлам» на подвеске лежал неопределённого цвета японский пикап «Джимни», очень редкая вещь. Боковые стёкла — в крошево. А вот лобовое аккуратно вытащили. Кишки тоже выдраны с корнями, о сиденьях и говорить не стоит. Даже дверные ручки спёрли! Самое неприятное из увиденного — множественные пробоины в бортах от автоматных очередей, маленький джип люто расстреляли с хорошей кучностью, с короткого расстояния. Значит, из засады.

Расстреляли, а потом обобрали до винтика, такие, брат, дела.

Местность чуть холмистая. Что называется, на рельефе много складок местности — это мешало двигаться быстрей, заставляя всех нервничать.

О-па! Вдали показались и тут же погасли слабые огоньки.

Опять появились!

Экипаж заметил их одновременно, и какое-то время мы азартно спорили о том, кто из нас первый молодец.

Конечно же, прямо по курсу тот самый кэмп-караван Троя, где есть страусы, кофе, надеюсь, что не только с сахаром, но и с кебабами, и мотель, что бы это ни значило.

Я вообще думаю, что в каком-нибудь глухом углу вроде того, где по воле Смотрящих оказались евреи, турки назвали бы это место аулом или караван-сараем. Но Стамбульский анклав стоит не просто на связующей магистрали, но и на берегу моря, а транзитный статус обязывает. Впрочем, Турция не только азиатская страна, но и европейская, кое-что европейское им не чуждо.

«Нива» заехала в вытянутую вдоль пересохшего ручья лощину, огоньки тут же перестали мигать. Но Дино, высунувшись из окна, всё ещё пытался на этот раз заметить огоньки первым, детский сад.

Что-то он всё-таки заметил и тут же крикнул:

— Стой!

Селезнёва на рефлексе остановила машину.

— Щёлкает впереди, падре, похоже на выстрелы…

— Да? Выпусти-ка меня, — озабоченно сказал я.

Двигатель работал еле слышно, ровно, ну чисто швейцарские часы — хорошо поработали базельские мастера. Особенно порадовал «карбодед», как я по традиции наших автомастерских назвал старого специалиста по топливным системам из фирмы Макса Лернера.

Пригнувшись, мы осторожно поднялись наверх. Отсюда огни было видно хорошо. И выстрелы слышно. Я оглянулся.

Селезнева уже сама всё поняла. Она подкрадывалась к нам, через кусты, выключив перед этим ближний свет и габаритные огни. Всё верно, надо не дать обнаружить себя раньше, чем мы сами разберёмся в обстановке. Кэмп-караван Троя располагался за еле заметным холмом, возле которого дорога делала небольшую петлю. Это позволяло приблизиться к ферме на довольно близкое расстояние незамеченными.

Оперативный штаб совещался меньше минуты, всё лежало на поверхности — надо что-то решать. В состоянии полной неопределённости оставаться в лощине на ночь нельзя, место крайне неудобное и опасное. А двигаться мы можем только вперёд, обратной дороги нет. Небо затянуто облаками, впереди ночь, хоть выколи глаза.

— Дино, тяни сюда антенный провод! Я наблюдаю отсюда, вы пытаетесь установить связь с фермой, рация у хозяев наверняка есть. Если там что-то случилось, они попытаются вызвать Чекпойнт Чорлу. Стучитесь на первых двух каналах, дальше обычно не лезут.

Выстрелы продолжали безобидно щёлкать. Ну, что там могло случиться? Шли минуты.

— Пока не получается! Связь плохая, помехи! — крикнула из открытой двери Екатерина.

— Стучитесь!

Можно было предположить нападение тех самых неведомых турецких волков, возжелавших страусятины, если бы не пара коротких автоматных очередей. Нет, определённо это нападение, извне или внутренний инцидент.

— Есть связь! Но шуршит! — возвестила Катя.

Через пару минут оба вскарабкались на гребень.

— Значит, так, — чуть захлёбываясь от волнения, начала рассказывать Екатерина. — Это нападение, осада! Напавших вроде бы не меньше пяти, бандиты приехали на скутерах или мотоциклах… Фермеры пока отбиваются. Хозяина зовут Халил Чемберджи, он просит помощи. Что будем делать?

— Легко! — по-русски лихо изъявил готовность вписаться мой парень.

— Прекращай, давай. Лёгкий какой… — поморщился я. — Если они захватят ранчо… Екатерина Матвеевна! Я готов. Мне на трассах всегда люди помогали, а я им. Но такое решение принимать только вам, извините.

Не так-то просто принять решение в такой ситуации, но без этого начальник не начальник.

— Помогаем! — выдохнула Селезнёва. — На этом всё, дальше командуй сам!

— Ну, что… Подбираемся аккуратно, машину в какой-то момент оставим Катрин, она будет на связи с фермой… Дино, только пулевыми для начала, пусть пожужжит над бошками. Надеюсь, отпугнём их. Дальше работаешь из «парабеллума», говорят, он точный… Вот и проверим, мать его! В целом же действуем по обстановке, такая наша дислокация. Поехали!

На минимальной скорости Екатерина в накрывающей округу темноте медленно подкрадывалась к Трое.

Стрельба не прекращалась, наоборот, плотность огня возросла — лупили все. Доехав до поворота, за которым экипаж оказался почти у самого поселения, машина остановилась.

— Держи связь, жди нас, — наказал я, уже выбравшись наружу с автоматом. — И прошу тебя, Кать, не надо встревать в мужское дело… Ты — глава дипломатической миссии.

Отсюда поле боя было видно отлично, подобрались мы даже ближе, чем я рассчитывал.

Метров сто двадцать.

Серьёзно воевали, собственно, двое: один злодей с длинной винтовкой, марку которой я даже не пытался определить, а вот второй явно с «калашниковым»! Серьёзное вооружение у хлопцев… Эти били неторопливо и прицельно, не давая хозяевам высунуться.

Остальная троица расположилась чуть дальше, беспорядочно и без особого успеха обстреливая вытянутое одноэтажное здание фермы из обычных, похоже, охотничьих двустволок. Тем не менее, они постепенно подбирались всё ближе к подворью, готовясь к решающему штурму. И он начнётся, как только главным стрелкам удастся свалить кого-нибудь из хозяев, рванут под шоковую ситуацию.

— Так… Я ударю по этой паре, а ты по обезьянам с ружьями.

— Падре, давай вместе по главным! — возразил Дино. — Так надёжней! Это дерьмо без старших само убежит, я знаю!

— Хорошо, — кивнул я, тщательно прицеливаясь. И тихо добавил, — Начали.

Сбоку загрохотало, как в кузнечном цехе.

Я бил частыми тройками, изо всех сил стараясь как можно быстрей выравнивать прицел. Первый магазин вылетел моментально. От волнения не сразу попал вторым в приёмник. Дав пару очередей, оставшуюся половину магазина выпустил по «охотникам», хотя особой необходимости в том не было.

Сынуля оказался прав на сто процентов.

Только заподозрив, что оба главных стрелка прекратили огонь, приуныв конкретно, хотя это было именно так, троица быстро подняла с земли какие-то мопеды и с завидной скоростью пошла в отрыв, быстро скрываясь с места преступления.

Дино опустил ружьё, и теперь размеренно стрелял из пистолета по лежащим телам.

— Хватит, сынка, не зверей, береги патроны!

Стрельба стихла.

— Передай Селезнёвой, чтобы связалась с фермой и сообщила: нападение отражено, хватит стрелять… Скоро приедем. И подгоняйте сюда машину.

Смотреть на трупы Екатерина Матвеевна конечно же не пошла. Сидела на водительском месте, то и дело подавала знаки, поторапливала.

Пока Дино профессионально производил шмон, вытаскивая из карманов и рюкзаков личные документы, деньги и прочее, я осматривал трофейное оружие. Винтовка была прилично повреждена попаданием пули из ППС, зато автомат невредим. Я присмотрелся.

Оказалось, что это изделие из страны болгарского перца и короля российской эстрады, которая не осталась в стороне от производства клонов «калашниковых». Старый добрый АКМ в калибре 7,62×39 мм с классическим деревянным прикладом выглядел, как новенький! Выпущен давненько, но со складов длительного хранения Смотрящие его подняли совсем недавно. Оба ствола и наличные патроны я положил в багажник. Винтовку отдам хозяину ранчо, отремонтировать её несложно.

— Падре, один мотоцикл цел! А второй не совсем… — раздался виноватый голос Дино.

Я подошёл. Не, братцы, это не моя работа. Тяжёлая пуля Гуаланди буквально разворотила переднюю вилку.

— Ты хорошо стрелял, сыночка, — признал я.

Дино пожал плечами и промолчал.

Если без лирики, то это обычные мокики белого цвета с претензией на лёгкие мотоциклы от турецкой фирмы Kuba Motor CG 50 PRO. Четырёхтактный двигатель с воздушным охлаждением где-то на пятьдесят кубиков, пятиступенчатая КПП, шины разного размера, переднее колесо с дисковыми тормозами, заднее — с барабанными. Багажник с дугой, окаймляющей второе посадочное место, всё хорошо знакомо по «китайцам».

Зато есть стильная квадратная оптика с большими поворотниками и световозвращателями по бокам. Задний фонарь тоже довольно внушительный для столь скромной техники, приятный дизайн. Тем не менее, весит он сотню килограммов, не меньше.

— Что решил, падре? — голос сына отвлёк меня от созерцания.

— Винтовку и поврежденный мокик отдадим хозяину, целый забираем. Тебе он нравится?

— Мне⁈ — не поверил своим ушам Дино.

— Кому же ещё? С бою взято, значит, свято, запомни это правило.

— Гитара отменяется?

— Причём тут гитара? Это другое.

Ошалевший от водопада ништяков adottato чмокнул меня в щеку, и мы принялись с руганью заталкивать трофеи на прицеп.

По мере приближения к ферме в полутьме проявлялись детали планировки и особенности общего вида и духа провинциального объекта под названием кэмп-караван Троя. Трактор и легковая машина. Два больших амбара, в одном из которых живут страусы, три сарая поменьше, да, здесь есть чем поживиться…

Впечатляла большая площадь хозяйства за крепкой оградой, как и солидное здание с центральным крыльцом и парой декоративных деревьев, сбоку. Пристройка пониже с окнами в рядок, наверное, и есть мотель. Глухо гавкали собаки на привязи, молчавшие в тряпочку во время пальбы.

Заметив приближение «Нивы», хозяева включили всю имеющуюся иллюминацию, ярко заполыхала стильная вывеска с красивой надписью «Troy».

Весь гарнизон встречал нас возле распахнутых ворот: глава семейства с супругой, дочь чуть постарше Дино, и два пацана-погодка, года на три младше моего орла.

Халил Чемберджи, владелец фермы, выглядел совсем не так, как мне представлялось. Невысокий, худощавый, с вытянутым европейским лицом, он ничуть не напоминал торгаша с турецкого базара или прилипалу с бубликами на голове в порту Антальи.

Екатерина Матвеевна представилась, представила нас, коротко рассказала, как было дело, а я добавил, что повреждённый мотоцикл и винтовку отдаем им в качестве компенсации морального ущерба и в знак русско-турецкой дружбы, починить их нетрудно.

А вот тела оставили на месте, так как возиться с ними времени нет. На что Чемберджи пренебрежительно махнул рукой, сказав, что завтра уберут сами, бывает в фермерской жизни и такое. Семья держалась с достоинством. Они не рассыпались в благодарностях с поклонами, а отвечали на помощь сердечно и искренне.

— Вы для нас самые уважаемые гости, поэтому мы вас не отпустим! Скоро будут готовы кебабы на гриле и всё, что положено. Располагайтесь в мотеле. Дорога на Чорлу отличная, с утра доберётесь за час!

Бли-ин… Вообще-то, мне очень хотелось побыстрей завершить этот тыгыдым-шутер и оказаться в нормальном городе, где нет пещерников, бешеных лосей и моторизованных бандитов, расстреливающих на трассе автомобили. И можно хоть чуть-чуть отдохнуть от ответственности за жизни и здоровье свои подопечных.

Я посмотрел на напарников. Дино то и дело стрелял глазами в сторону дочки-красавицы, а братья не сводили глаз с его боевой косухи с запылившимися блестяшками и осторожно дотрагивались до кобуры «парабеллума».

— Слушайте, ребята, тут всего час ходу, возьмём что-нибудь с собой, а по дороге… — начал я.

— Нет! — решительно перебила меня Екатерина свет Матвеевна.— Хватит с меня этого чёртового «по дороге»! Я смертельно устала. Я вообще удивляюсь, как мне удалось всё это выдержать! И ещё: город наверняка большой, интересный, знакомиться с ним лучше не в полуобморочном состоянии и в темноте… Так что давай договоримся: сейчас мы отдыхаем, заслужили, честное слово.

Она вздохнула и уже тише добавила:

— Стамбул, Макс, — это совсем другая история.