Дипмиссия

Глава 17 Австралия, которую мы потеряли

Белые пятна на карте Платформы-5 не исследованы и на десятую часть, что открывает дорогу к новым находкам и приключениям. Но всё это нужно фиксировать. Между тем, я третий день забываю спросить Селезнёву, не найдётся ли у неё новой записной книжки, а лучше бы обычного ученического блокнота. Несмотря на мелкий почерк, которым я сжато описываю увиденное и услышанное, в моём странички почти закончились — остались жалкие три листа, а это почти что ничего.

Дневничок веду не только я, Катя тоже что-то фиксирует. Однако мы не сверяемся и не подглядываем друг у друга, так будет больше деталей, нюансов и даже озарений, значение которых станет понятным лишь много позже. Примитивные дневники — лучший помощник как при составлении красочных отчетов для высокого кабинетного руководства, так и для создания ветеранских мемуаров в почтенной старости. Надеюсь, что она, несмотря на неважнецкие пророчества Кастета для нашего непоседливого брата, у меня всё-таки будет.

Мы продолжали уверенно подниматься вверх по Гангу, который к востоку становился всё уже и уже. Обычно тёмная, вода широкой реки стала настолько прозрачной, что сквозь её толщу то и дело можно было разглядеть дно с колышущимися водорослями и снующими между ними рыбами. Ниже Шанхая воды Ганга становятся мутно-белыми — всё зависит от местности, по которой пролегает речное русло. Там, где на дне имеется растительный перегной, вода приобретает прозрачность, а глинистое дно неизбежно обеспечит мутность.

Геология местности изменилась, река поменяла характер — начался участок разветвлённой водной системы. «Керкира» снизила скорость и всё чаще начала описывать виражи. Начали попадаться красивые острова, похожие на плывущие по Гангу корабли. Появилось много излучин, в том числе настолько крутых, что с переломного мыса открывается круговая панорама, Вот с этого хорошо видна перспектива реки в обе стороны, — слева вверх по течению, справа — вниз. Некоторые излучины давно живут своей жизнью, превратившись в тихие старицы.

Однако обширных мелей, порогов и перекатов нам не встретилось ни разу. Скуфос утверждает, что водные преграды начинаются восточнее, ближе к истоку в горах.

Природа по обоим берегам тоже сильно изменилась. Деревья вдоль берега — огромные растения вековой давности, освободившиеся от густой поросли кустарника, они вытянулись на высоту многоэтажного дома. В таком лесу пытливый взор любознательного наблюдателя может проникать глубже в неведомый мир.

С каждым километром пути лес всё сильней закутывался в ауру мистической тайны, спрятанной под кроной могучих деревьев, на огромной высоте сплетающих ветви в сплошной тёмно-зелёный полог. Лишь кое-где сквозь это покрывало к прелой прошлогодней листве пробивались и тут же гасли золотые копья солнечных лучей. Густой мягкий ковер приглушал шаги крупных животных, но зато их чаще можно было заметить.

«Керкира» двигалась мимо этого природного великолепия по многократно проверенному капитаном судовому ходу, шествуя в атмосфере благоговения, которое испытываешь разве что под сводами большого храма. Разговаривать рядом с берегом все стали тише, спокойнее, и даже Панайотис понизил свой зычный командный голос до камерного.

Об этих местах наш шкипер, без всякого сомнения, знает многое. И это знание, приобретённое трудом и личным опытом, — тоже капитал, ценный ресурс, без которого невозможно осваивать затерянные миры.

Вот что он сказал про эти чащобы:

— Леса всегда могут внести свои коррективы в ход событий… Возможно, местные духи будут более благосклонны к тем, кто много лет служат добру. Но они точно приложат руку, — или что там у них есть вместо рук, — к тому, чтобы вычеркнуть из списка живущих записного негодяя…

— Как вычеркнуть? — спросил Дино.

— Как угодно, у леса много способов! Через три минуты пребывания на берегу несчастному откусит конечность изголодавшаяся пантера, либо же в чащобе на голову внезапно свалится тяжеленная ветка. Духи умеют наказывать… Я, господа, — бывший прихожанин одного из храмов Элладской православной церкви на острове Корфу, а окна отцовского дома выходили на Влахернский монастырь, господа. И мне, человеку, свято верующему в единого Бога Отца Вседержителя и Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, было сложно признать мощь духов и способность шаманов с ними договариваться… Но чёрт возьми! Всего две ночи, проведённые в палатке под этим пологом, любого заставят поверить, что этот лес — живое существо!

Места, по которым в среднем и нижнем течении протекает Великий Ганг, в принципе не исследованы. Заметив очередную безымянную речушку, я попытался представить множество притоков у реки, и ведь все они до сих пор не занесены в реестры и на карту.

Растительность здесь просто удивительна. Мы пытались гадать, мучительно вспоминая когда-то услышанные термины и безуспешно спорили в попытках классификации здешней флоры, но только Панайотис подсказывал верные названия гигантских деревьев: местные пинии, эвкалипты, секвойи и множество других пород, благодаря обилию которых воздух над рекой был наполнен живительной силой.

Там, где подлесок сохранялся вдоль ручьёв, на тёмных стволах огнём горели под тонким солнечным лучом яркие орхидеи, пунцовые звёзды и синие гроздья бесчисленных волшебных цветов и переливающиеся в разноцветной пестроте ленты лишайников.

В дремучих лесах всё живое неустанно тянется к свету, каждый побег отчаянно пытается пробиться повыше, вырваться из густого сумрака, оплетая стволы рослых соседей. Здесь даже обыкновенная крапива и жасмин обвивают кедры, пробираясь к самым вершинам. Внизу, под сводами зелени, мелких пташек не слышно, но где-то там, на высоте, идёт непрестанное движение птиц, змей и древесных грызунов.

Вот по волнистому зелёному ковру через колоннаду стволов неуклюже прошлепал какой-то странный родственник медведя. Местный пещерник? А вот страшный для всего живого леопард, охотящийся вдоль ручья! Огромная кошка подняла голову над кустами, реагируя на шумы двигателя. Если не заметить, что вместо густого кустарника возле берега растёт тростник, то и не догадаешься о существовании этого ручья и открывающегося вдоль него пути в волшебное царство.

Парочка больших орлов, смешно склонив головы в разные стороны, с изумлением разглядывала с соседних вершин необычную пыхтящую лодку, пробирающуюся вдоль границы с таинственным лесным сумраком. Неведомое окружает нас со всех сторон. Кто может знать наверняка, чего следует ожидать за этой узкой прибрежной линией?

В общем, жизнь идёт, река течёт, а человек упорно старается познать неизведанное.

Когда на небе появляются скрывающие жаркое солнце облака, а так же вечером, лучшим местом для времяпрепровождения на судне однозначно можно считать большую огороженную площадку с трёх сторон рубки. Позади её расположена каюта капитана. Боковые стороны площадки экипаж условно называет «крыльями мостика», на деле же это настоящие террасы, где можно поставить шезлонги и столик. Если шкипер не будет против, конечно.

Скуфос не против.

— Да, вы правы, мне приходилось слышать много разных преданий, и за некоторыми, безусловно, что-то кроется. Чем ближе узнаешь Великий Ганг, друзья мои, тем охотнее начинаешь верить, что в этих краях возможно решительно все! Люди изучили лишь десяток километров вдоль притоков, текущих по речным долинам, а дальше начинается полная неизвестность… Что там кроется?

— Предел фантазиям всё же должен быть, — заметил я.

— Предел? Разве мы, жалкие людишки, которых необъяснимым, поистине сказочным образом перебросили на другую планету, не убив по дороге космической пустотой, имеем право устанавливать пределы фантастического? Мы верим во всемогущих Правителей, но боимся поверить в реальность того, что по земной привычке считается древней мистикой? В какой же стране, как не в этой, только и следует ждать всяких тайн и чудес? Нет, Максим, языческое колдовство местных дикарей — вовсе не вымысел! — с жаром говорил он, придерживая рукой открытую дверь рубки и чуть её раскачивая, хотя стоять так, постоянно поглядывая на монитор, ему было неудобно.

— Меня уже ничто не удивит. Я встречал деревенских знахарей, которые быстро и легко погружали человека в сон на сутки. Их уважают, ценят. Один из таких умельцев-стоматологов без боли рвёт людям зубы в Шанхае… Видел вождя племени, который при мне усмирял зверей и командовал ими, словно домашними животными, видел предсказателей будущего…

— Хотелось бы посмотреть на таких, — промолвил мой парень.

— Не советую, малыш! Даже их духи не знают, что они ему посоветуют в следующий миг.

— В лягушку превратят, прикинь, Дино? — хмыкнул я.

Капитан кивнул и замолчал.

— Ах, как же хорошо у вас, господин Панайотис! Однако, скажу честно, я уже прилично соскучилась по цивилизации, — чуть капризно призналась Екатерина свет Матвеевна, занявшая самое удобное кресло на правом борту.

— Хочется увидеть большие каменные дома, фонари, улицы с гуляющими людьми в красивой одежде, автомобили, кафе, маленькие магазинчики…

Наша русалка вальяжно расположилась у поручней со стаканом сока в руке, её гордый тонкий профиль на фоне зелени оттеняла голубая краска палубы.

— Сколько каменных домов в Канберре? — спросила она.

— Не одного, — быстро ответил Панайотис.

— Странно… Даже в Шанхае немало каменных домов. Это же город?

— Разумеется, город, что же ещё? Деревеньки в несколько домов вы видели, — снисходительно согласился капитан.

— А в других городах что?

— Екатерина, вообще-то, только у нас, после присоединения Берлина, есть два полноценных города… — мягко напомнил я истомившейся в неге начальнице.

Расслабилась она что-то. Давненько по нам никто из луков не стрелял.

— Два? А как же Заостровская? — не согласилась она.

— Пока что это просто большая станица, хотя кирпичные дома там уже есть. Здание администрации, клуб…

— Ой, да ладно! — прервала меня базельская русалка. — И всё-таки, Скуфос, как выглядят другие… поселения Австралии?

— Насколько мне известно, других городов в двух днях пути от Канберры не существует, дорогая Кэт. Как не существует никакой Австралии в вашем понимании.

Дино открыл рот, дорогая Кэт опустила солнцезащитные очки на кончик носа. Да и я не нашёлся, что сказать.

Как так нет Австралии? Мы куда плывём, вообще?

— Вижу ваше искреннее удивление, господа русские! — первым отреагировал на немую сцену капитан. — Однако я ещё больше удивляюсь тому, что перед началом своей экспедиции вы не удосужились провести хотя бы примитивную разведку!

— Что вы имеете в виду, Скуфос? — наконец выдавил я.

— Канберра — это и есть вся «Австралия», небольшой провинциальный городок с одной улицей! Ни одной деревни там нет, только временные шалаши охотников и рыбаков! — с непонятной гордостью ответил он. — Святые боги, ну кто вам сказал, что дело обстоит как-то иначе?

— Подождите, Скуфос, но ведь там живут австралийцы! — повысила голос ничего не понимающая Селезнёва. — И как же тогда называется этот селективный кластер?

Капитану явно нравилось нас эпатировать, наблюдая за неподдельным удивлением пассажиров, поэтому он не спешил вываливать все детали сразу.

— В том-то и дело, что они не селекты! Австралийской общине Правители не предоставили такой привилегии, посчитав, что этот продукт метаний англосаксов по планете имеет ничтожное цивилизационное значение! Ответьте сами себе честно, какой вклад сделали австралийцы в историю развития человечества? Изобрели материк-тюрьму? Устроили относительно благополучное захолустье на отшибе? Женщины Канберры шутят, что если вы хотите узнать, что у австралиек нынче в моде, вам нужно изучить купленный в Лондоне журнал Vogue двухлетней давности! Потому что его везли в Австралию два года!

В этот момент Екатерина Матвеевна рассмеялась над вспышкой греческого темперамента.

— Но кто же тогда там живёт? — спросила она, на всякий случай отставив стакан на столик.

— Обычный монокластер. Позже к нему присоединился монокластер австралийских бушменов, белые новозеландцы, маори и тасманийцы. Правда, наши Правители усовестились и принялись насыщать общину австралийскими лостами.

— И как они называют свою землю? — спросил Дино.

— Жители Канберры не стали изобретать что-то новое, возродив земное название области вокруг города — «Австралийская столичная территория», федеральный субъект в составе Австралийского Союза…

— Извините, Скуфос, вы утверждаете, что австралийцам не дали канал поставки? — решил уточнить я. й

— Ну, конечно же! Как известно, терминал двухсторонней связи и плиту телепортации заказа получают лишь селекты. Но только после выполнения определённых условий. Впрочем, не так уж всё грустно в тихой Канберре… — добавил он и вдруг улыбнулся.

— Я им давно и во всём помогаю. Честно говоря, это мой городок, и это моя «Австралия».

С булочками и большим кофейником в руках вернулся с камбуза Дино, отправленный капитаном для обеспечения промежуточного перекуса. Эта пауза позволила нам с Екатериной хоть как-то собраться с мыслями.

— Признаю, господин Панайотис, мы действительно собрали крайне мало информации об этой Австралийской столичной территории, и причиной тому стала катастрофическая нехватка источников, — произнося это, Катрин покладисто кивала головой. — Но нам повезло встретить вас!

— Вы даже не представляете, насколько вам повезло! — с готовностью согласился польщённый Скуфос. — Скажу больше: вам повезло вдвойне, потому что вы не стали меня обманывать, а сразу сказали, что направляетесь не в «австралию», а транзитом в Турцию.

Я поёжился. Ну… мы ведь не совсем и не во всём признались. Как повёл бы себя этот мафиозо, узнай он об истинной цели экспедиции?

Капитан продолжал:

— В Канберре обычному путешественнику, а порой встречаются и такие чудаки, больше одного дня делать нечего. Почувствовав ложь, я мог сделать неприятные для вас выводы, и наше общение, мадам Кэт, происходило бы совсем иначе.

— Нас предупредили, что вы серьёзный человек. Очень хорошо, что случилось так, как случилось, — спокойно ответствовала наша начальница, ничуть не изменившись в лице.

Не, братан, нашу Катю ты на понты не возьмёшь!

— Серьёзный человек… — Панайотис задумчиво пожевал какую-то мысль губами. — Тогда признавайтесь, размышляя обо мне, вы первым делом подумали о наркотиках?

Вот это был удар поддых!

Даже Селезнёва лишь что-то промямлила, не сумев ответить связно.

Выручил Дино.

— Подумали, — признался мальчишка простецки. — Но только сначала! Мы быстро поняли, что наркота не ваш бизнес. Я видел пушеров в Базеле, одного даже ударил ночью доской по башке. Хорошо ударил, он уже не смог вытащить револьвер. Иначе бы…

Панайотис понимающе кивнул: действительно, мог и пристрелить, а кому это понравится?

— О, господи… — Екатерина закрыла лицо ладонью.

— У вас совсем другое лицо и глаза, — заключил adottato.

— Ты неплохо разбираешься в людях, Бернадино. Подойди, мой юный друг, дай я тебя обниму! — воскликнул капитан и добавил, оглянувшись на меня. — Очень перспективный молодой человек! Очень.

Из дверей рубки высунулся матрос и что-то сказал капитану на непонятном языке.

— Спешу сообщить, что всё идёт по плану, вахтенный только что связался по радиосвязи с Канберрой! — поделился информацией Скуфос. — Мы уже близко. Поэтому давайте об остальном поговорим на берегу, хотя уже сейчас не хочется с вами расставаться. Таких собеседников у меня не было давно! Берите бинокли, сейчас опять начнутся красивые места!

Вокруг был безграничный простор и необъятная ширь горизонта. Куда уж красивее.

Я ожидал увидеть здесь большую бухту, в глубине которой притаился этот затерянный городок, но австралийские отцы-основатели поступили умнее.

Канберра стоит на берегу протоки, где течение ещё меньше, чем в главном русле, а самым ленивым рыбакам достаточно перегородить её сетями, чтобы вдосталь наловить какой-никакой рыбы. Правда, любой речной народ ещё нерастраченной Платформы-5 давно избалован речным изобилием, и абы что есть не станет. У всех припасены особые прикормленные места, где водится самое сытное и деликатесное.

«Керкира» неторопливо, словно прогуливаясь по променаду, прошлась вдоль всего городка, пришвартовавшись в самом конце города, неподалёку от весьма странной, и в то же время внушающей уважение постройки. Рядом с ней находился стандартный полосатый шлагбаум КПП, перегораживающий выезд к мосту через ручей и далее на грунтовую дорогу, ведущую на юго-восток в сторону Турции.

Аппарель опустилась на песок, и мы быстро выкатили «Ниву» на берег. Оставив несколько растерявшуюся на суше экспедицию русских возле машины, капитан быстро пошёл вперёд.

Шлагбаум добросовестно охранялся парой стражников в полном боевом снаряжении и с винтовками на плечах. Один из охранников отвернулся и что-то крикнул в рацию на непонятном языке. Через минуту послышался громкий топот ног по ступенькам, и на улицу выскочил скуластый, с тонкими усиками на суховатом лице начальник стражи в бежевых шортах и милитари-рубашке с короткими рукавами. Не обращая внимания на группу людей возле незнакомой машины, он кинулся к капитану, встречая «губернатора острова Борнео» более чем приветливо.

— Ждите!

Наш патрон в обнимку с офицером скрылся в здании, а мы принялись всё вокруг разглядывать и тут же осмысливать увиденное.

Я недоверчиво осмотрел странные фигуры рейнджеров в устаревшем пустынном камуфляже с розочками в погонах. Лица были почти полностью покрыты сложной, пугающей татуировкой. На ремнях у них висели короткие лакированные деревянные дубинки с такими же узорами. В целом, морды у стражников выглядели зверскими.

— Боже милостивый! Какие же они страшные, — шепнула мне на ухо Екатерина.

— Задолбали, — негромко ответил я. — Сил уже нет для всей этой машины времени с необходимостью отличать обычных людоедов от фанатиков-каннибалов, разбираться в татуировках и ритмах боевых бубнов. Какой-то каменный век!

— А я на палубе три стрелы подобрал! — похвастался adottato. — Еле отыскал целые и с наконечниками.

— Бернадино, зачем они тебе? — удивилась Екатерина Матвеевна.

— Там есть какие-то узоры, надо будет показать их учёным. А если не удастся продать им, повесим в кабинете Катрин, — деловито заявил Дино и тут же раскрыл задумку. — Мачете у нас уже есть! Жаль, что никто не забросил от злости на борт «Керкиры» большой кожаный щит, а падре зачем-то подарил отличный шлем румыну… Они отлично смотрелись бы на стене. Но ничего, может, повезёт, и мы снимем что-нибудь интересное с трупа!

— С чьего трупа? — ошалело спросила Селезнёва.

— С чего-нибудь! Будут же по пути какие-нибудь трупы, да, падре?

— Ты ж мой маленький зуав! — радостно вскричал я. — Слышите эти слова героя, Екатерина Матвеевна? Ни расслабляющему чувству вседозволенности государевого человека, ни комфорту роскошного салона «Нивы» не подвластен боевой азарт в жилах мужчин! В крови воинов, воспитанных с юных лет или сделавших себя самостоятельно с приоритетом отваги и силы перед всеми другими качествами, так ценимыми в вашем плюшевом цивилизованном мире! Мужчин, приученных к лишениям, вкусивших радость кровавых побед, одержанных в поединках с опасными животными и ещё более опасными людьми!

— Что стар, что млад — два дурака… — констатировала начальница.

Как анонсировал Скуфос, роль Замка, Храма или Цитадели, в общем, главной крепости и достопримечательности анклава, здесь выполняет специфическое укрепление необычного вида — монументальная деревянная башня с двумя угловыми бастионами, занятая очнувшимся в ней первым губернатором Канберры Артуром Доббсом, и названная так в его честь.

Постройка столь капитального форта обошлась бы городской казне в кругленькую сумму, но австралийцам повезло, получили даром.

Форт-Доббс это добротное, основательное здание, которое представляет собой прямоугольник со сторонами пятнадцать на двенадцать метров, огромный сруб с бастионами в противоположных углах со сторонами пять на пять и высотой семь метров. Наибольшая высота здания, как мне сказали, составляет восемь метров. Толщина стен, сложенных из пропитанных огнестойким составом дубовых бревен, с высотой постепенно уменьшается с полуметра до двадцати сантиметров. В небольшой деревянной цитадели имеются три этажа, и с каждого из них при необходимости одновременно могут вести эффективный огонь десятки человек.

Форт прекрасно расположен возле Третьего ручья, одного из трёх небольших притоков Ганга, соединяющихся с протокой в городской черте и возле Канберры.

Здесь под командованием капитана рейнджеров Канберры Ричарда Касвелла и лейтенанта Фрэнсиса Брауна постоянно размещены шестеро боеспособных мужчин, и ещё столько же горожан по графику постоянно находятся на подмене. Судя по физиономиям личного состава, их чистой одежде и хорошему снаряжению, офицеры и солдаты выглядят вполне здоровыми, довольными службой, жизнью и находятся в прекрасном расположении духа.

Над Канберрой ослепительно сияло отливающее медью солнце, тени от одиночных деревьев чернели на свету так же четко, как и сами стволы и кроны. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, в воздухе стояло еле слышное жужжание насекомых. Позади форта, прямо возле ручья, служивыми разбит обнесенный кактусовой изгородью небольшой сад с цветущими кустами — удивительная пастораль!

Но ещё большее удивление вызывали два большущих дощатых амбара или ангара, стоящих на площадке сбоку от форта. Эти-то здесь для каких целей поставлены?

Наконец нас пригласили внутрь форта. Следуя за Скуфосом на второй этаж монструозной «избы», мы оказались в просторном кабинете капитана рейнджеров Канберры Ричарда Касвелла, того самого офицера, скуластого и с усиками. Он неторопливо вписывал в журнал наши данные, а у членов дипломатической миссии появилась возможность всё подробно рассмотреть.

Выглядело это угловое помещение с двумя окнами, выходящими на реку и городок, просто умопомрачительно.

Ещё с порога оглядевшись, я сразу почувствовал здесь атмосферу собственноручно созданного комфорта, необходимого определённому типу людей, посвятивших всю свою жизнь суровой службе, опасному мужскому ремеслу, и в то же время не чуждых прекрасному. Интерьер кабинета свидетельствовал о том, что здесь идет вечный поиск компромисса между требованиями армейского порядка и беспечностью искателя приключений.

На полу лежал невесть откуда взявшийся красный восточный ковёр, соседствующий с пестрыми индонезийскими батиками. На стенах тут и там висели старинные мушкеты и пистоли, сабли, скрещённые африканские копья с широкими листовидными наконечниками и даже обтянутые буйволовой кожей овальные щиты, при виде которых Дино скривился от зависти.

Здесь были картины с живописными пейзажами, художественную ценность которых могла определить только наша русалка, и даже фотография владельца кабинета, стоящего с карабином возле туши какого-то поверженного точным выстрелом рогача. Вместе с двумя головами над камином — огромного бизона и горного льва, напоминавшие посетителю о том, что капитан Ричард Касвелл — ещё и записной трофейный охотник.

Всю комнату опоясывали бронзовые подсвечники, а посреди зала стоял темно-красный, почти чёрного цвета тяжёлый полированный стол с гнутыми ножками — большой ценности антикварная вещь, которой, казалось бы, совсем не место на фронтире, в пункте пограничного контроля.

Хозяин сидел за обтянутым зелёным сукном столом с письменными приборами и стопками бумаг по краям. Судя по видимой паузе в беседе старых товарищей, Панайотис уже успел рассказать ему о нас всё то, что посчитал нужным озвучить.

Поведя рукой в сторону главного стола, он пригласил нас расположиться за ним, а после и сам сел напротив, устремив на нас пристальный взгляд странных светло-серых холодных глаз. Было в нём нечто от потомственного таёжного охотника-профессионала — любителя вольных просторов, снегоходов, моторных лодок, собачьих упряжек и лошадей, характерными чертами которого являются выносливость, подтянутость и живость. Что сказать: он явно умён, авторитетен, храбр, опытен. Скорее всего, не женат.

Таков был первый англосаксонский рейнджер, которого мы увидели.

— Господа, я рад впервые видеть в Канберре русскую исследовательскую экспедицию. Скажу прямо, это внесло некое разнообразие в нашу жизнь, в которой не так уж часто появляются новые люди… Тем более, из столь дальних краёв! — чуть скрипучим голосом произнёс капитан, придвигая ко мне поближе плоский ящик с сигарами.

Мы с Екатериной благодарно кивнули.

— Уважаемый Скуфос сообщил мне, что вы намереваетесь добраться до Стамбула на собственном транспорте, что тоже весьма необычно для нашего тихого городка.

— У нас отличный советский вездеход! — сообщила Катя.

— Да-да, я видел вашу машину. Но вы одни, господа, а на Большой дороге случается всякое… Боюсь, что мне придётся вас огорчить, но конвой на Чекпойнт Чорлу отправился позавчера, и следующий будет только на десятые сутки. А турки, если у них всё будет в порядке, конечно, появятся лишь через пять дней. Однако перевозчики из Стамбула весьма скрытны, и не всегда готовы принять даже одиночных попутчиков. Таковые отправляются с нашими конвоями.

О-па!

Мы переглянулись. Екатерина Матвеевна растерянно смотрела на меня, не зная, что делать, и в её глазах была просьба — прими решение сам.

Всё это время Ричард Касвелл внимательно нас разглядывал, постукивая по руке курительной трубкой, ни единым словом не нарушая затянувшееся неловкое молчание.

— Разве мы не справимся? — тихо спросил Дино, толкая меня в бок.

Справимся.

Я подмигнул Селезнёвой и прямо посмотрел капитану Касвеллу в глаза, закалённые солнцем и ветром добела.

— Время не ждёт! Что ж, капитан, значит, отправимся в путь особым «русским конвоем» — в одиночку! К тому же за время странствий мы получили неплохой опыт путешествий по весьма опасным территориям.

Рейнджер одобрительно кивнул Скуфосу, тот же в ответ мягко улыбнулся. Возникла пауза.

— Время не ждет… Ну-с, — наконец произнёс капитан, — насколько я понимаю, ситуация такова, что отступать вам нельзя, молодой человек… Но это не значит, что надо прыгать куда-то очертя голову. Предлагаю задержаться на пару дней, проверить снаряжение и технику. При необходимости многое можно купить здесь… Кроме того, вам хорошо бы акклиматизироваться, в конце концов, уверяю, что это тоже важно.

— Отличная идея, так и поступим! — не спрашивая согласия, хлопнул ладонью по столу Скуфос. — Я покажу гостям мотель, а затем мы хорошенько пообедаем! Завтра я возвращаюсь в Манилу, оставив этих русских авантюристов тебе, Ричард. Уверен, вы найдёте общий язык.

Он поднялся, приглашая нас сделать то же самое, но Селезнёва торопиться не хотела.

— Минуту, господа! Мистер Касвелл, я услышала, что у вас бывают люди, путешествующие в одиночку. В недавнем конвое тоже кто-то был?

— Вы правы, — подтвердил капитан.

— Это была женщина?

Касвелл кивнул ещё раз.

Тут же последовали уточнения, и вскоре я с трудом сдерживался, чтобы не влезть в разговор — из сводного описания субъекта постепенно вырисовывался образ высокой сухопарой дамочки средних лет, скуластой и остроносой, с недовольно поджатыми тонкими губами и нервными руками.

Что б я лопнул, если это не таинственная транзитная пассажирка «Савойи» из Базеля, сошедшая на берег в Маниле!

— Вы её довольно точно описали, дорогая Катрин, она с одним саквояжем недавно прибыла в Канберру на большом «зодиаке». Кошмар холостяка! Недовольная всем леди средних лет, типичная высокомерная англичанка из числа тех, кого я на дух не переношу!

— Англичанка? — хором переспросили мы с Бернадино.

— Уж в этом-то я никогда не ошибусь, парни, поверьте! — самоуверенно заявил капитан.

— Вы помните, как её зовут? — спросила Селезнёва.

— О! Фамилия у неё весьма примечательная, скажу я вам, а вот имя… Имя не зацепилось в памяти, сейчас посмотрю в журнале учёта, — он быстро подошёл к своему столу, открыл нужную страницу и оттуда же громко ответил:

— Вот же чёртова скороговорка! Имя у неё Милдред! Мисс Милдред Марпл!

«Твою мать…» — прозвучало в голове.

Выходя из зала, Екатерина Матвеевна на миг обернулась, я это заметил. Главный рейнджер австралийцев, сидя в своём кресле, мечтательно смотрел на скрещённые африканские копья и сабли, вспоминая, какие приключения пережил сам, и о том, что обманщица-судьба уготовила нам… И я проникся твёрдой уверенностью, что если миссию и на суше ждут опасности, то более опытного и отважного советчика, чем капитан рейнджеров Ричард Касвелл, нам в этих землях не найти.

Не удостоив австралийцев почётным званием «селективный кластер», Смотрящие постарались как-то успокоить их обиду, снабдив анклав не только замечательной деревянной цитаделью, в которой может укрыться всё население Канберры, но и дюжиной почти таких же жилых срубов, что составляют основу нашего Посада. Все эти солидные дома первопоселенцев стоят в ряд вдоль протоки, формируя единственную улицу города, длинную, чистую и уютную. Дома ниже по течению и на противоположной стороне — новодел, как бы сказали у нас.

Конечно же, это не деревня.

Все деревни на Ганге и Рейне построены почти одинаково — неухоженная вытоптанная полоса не очень ровной земли у берега, пяток кривоватых домиков стоит у реки, а остальные как попало. Деревенские промыслы связаны с рекой, у каждой семьи есть долбленое каноэ или маленькая джонка. Моторных лодок в деревнях не увидишь.

В этом плане Канберра скорее ПГТ, посёлок городского типа. Кур и свиней непосредственно возле домов не видно, хотя где-то кукарекает. А вот декоративных цветов и прочей растительной декорации хватает.

Везде видны солнечные панели, электрические светильники, где-то тарахтят генераторы, на крышах стоят антенны. Долблёнок совсем мало, похоже, у них это считается детским транспортом для протоки. Моторка стоит напротив каждого дома. Большого причала нет, «Керкире» он не нужен. А вот деревянный пирс для швартовки лодок побогаче и помощнее имеется. В Канберре есть все признаки наличия ремёсел, технологий. Вопрос: где они берут топливо, инструмент и сырьё? Золото? Турки?

Плантации и сады разбиты где-то глубже. Со стройматериалом и дровами никаких проблем, лес рядом.

Люди ходят в хорошей европейской одежде, добротной обуви и выглядят вполне оптимистично. Общее впечатление о местных сложилось однозначное — нормальный для Платформы средний класс, люди с самоуважением, спокойные и приветливые. Вряд ли они собираются отсюда уезжать, зачем? Хочешь, махни в Стамбул. А в следующий раз сгоняй развеяться в Манилу.

Но чёрт возьми, как всё это работает детально?

— Что же ты раньше о мисс Марпл не сказала? — проворчал я уже в машине.

— О чём, Максим, о бабской болтовне? Мы разговаривали возле магазина с местными девчатами, всплыла эта приметная особа. По слухам, она наняла лодку и куда-то убыла. Может быть, в Шанхай, завершив здесь срочное дело. А может и нет.

— Ладно, но в следующий раз сообщай, — настоял я.

«Нива» медленно катила по улице вслед за трёхдверным «паджеро» в бирюзово-сером окрасе, персональным джипом Скуфоса, который ему заботливо подогнали прямо к дверям форта.

Мы проехали до самого конца на удивление длинной улицы, затем развернулись. Хозяин Канберры делал частые остановки и неторопливо показывал нам свои владения. Казалось бы, что можно показать на одной улице, но у него получилось, даже в Берлине я не видел такой чистоты и порядка, о чём и сказал к удовольствию Панайотиса.

— Значит, вы уже не удивитесь, узнав, что в Канберре, как и в земной Австралии, довольно жёсткое миграционное законодательство. Австралийцем стать очень непросто.

Удивило обилие легкового транспорта, автомобили есть почти у каждой семьи, правда, большая их часть стоит внутри подворий.

Скуфос затащил нас в универсальный магазин с хорошим ассортиментом, познакомив с владельцем. На всякий случай показал, где живёт и принимает пациентов местный эскулап-новозеландец. Затем мы подкатили к административному зданию, где энергичный грек вытащил на улицу какого-то чиновника и ткнул в нашу сторону пальцем. Автомастерская, оказывается, занимает треть одного из тех самых ангаров. Слава богу, не пригласил в местную школу…

Закончив беглый осмотр, сотрудники исследовательской экспедиции отправились к месту отдыха и вкусного питания — мотелю при харчевне под красиво оформленной вывеской «Shade Tavern».

Комнаты были чистые, просторные, неплохо обставленные, в действительно тенистой, благодаря высоким деревьям вокруг, харчевне. Вкусная и сытная еда, колёса — прямо под окном. Что ещё нужно для отдыха тесной компании перед дальней дорогой?

На прощание Скуфос Панайотис произнёс:

— Наверное, вы всё ещё ломаете голову, чем занимается этот странный гангстер… Да, в основном это транзит грузов из Стамбула в Манилу и дальше, потому что алчных и коварных турок никто в наши края пускать не собирается. Обращу ваше внимание, что стопроцентной контрабандой это назвать сложно, ведь может быть у независимой Канберры своё, особое законодательство? Золото? Смело можете размышлять и об этом… Однако же я был несколько удивлён, почему вы сразу не догадались о самом главном? Впрочем, ваша деятельность связана совсем с другими сферами… Поинтересуйтесь при случае, о чём говорит союз пистолета Маузера и револьвера «Смит-Вессон»?

— Чёрт… — прошипела Селезнёва, в досаде звонко щёлкнув пальцами. — Как я могла забыть⁈ Как⁈

— Ты о чём?

— Потом, Макс…

Панайотис понимающе хмыкнул.

— Вряд ли вы поплывёте домой морем, сезон спокойных вод на побережье к западу от Стамбула слишком короток… Если же будете возвращаться обратно сушей, дождитесь здесь меня, я буду рад помочь… А пока возьмите вот это.

Панайотис протянул три визитные карточки.

Самые обычные, проще простого. Никаких рамок и узоров, должностей и званий, только имя «Скуфос» крупными буквами.

Нюанс был один — карточки были сделаны из золота.

— В определённых местах и кругах от Стамбула до Шанхая они могут стать для вас талисманами удачи… Красивые, да? У важных людей должны быть красивые вещи. Пожелаю вам большой удачи и думаю, что увидимся мы не скоро… С американцами всегда сложно… Ну-ну, не расстраивайте меня удивлением, tovarishchi! Старина Скуфос не мог допустить мысли, что великую Россию настолько интересуют какие-то там турки.