Диверсионная команда

X

Артур Васильевич Прокопенко приходил на работу ровно в восемь утра и старался уходить не позже пяти вечера. Это была многолетняя привычка, выработанная за годы работы в посольстве СССР в Тегеране. Тогдашний его шеф говорил: «Работать надо продуктивно и в отведенное время, чтобы иметь время на отдых. Авралы, как правило, не решают глобальных проблем, но вырабатывают людские и производственные ресурсы, срывая графики». За долгие годы работы в разведке Артур Васильевич убедился в справедливости этих слов.

Кабинет начальника отдела Среднего Востока находился на первом этаже и выходил окнами на парк управления. Сев за свой стол, генерал Прокопенко нажал кнопку вызова секретаря. Он уже знал о шифровке, касающейся операции «Упреждение». Секретарь начальника отдела носил звание майора и в свое время работал оперативни -ком, но по состоянию здоровья пришлось оставить эту работу. С обязанностями секретаря майор справлялся довольно успешно. Радиограмма от кабульского резидента сообщала:

«В самое ближайшее время должна состояться встреча президента Раббани с Абдулханом Юсуфом Нурадином в Кабуле. Переговоры на тему внутренних проблем Афганистана. Президент Раббани попытается склонить лидера таджикской оппозиции на свою сторону. Нурадин уже в Кабуле, ведет себя сдержанно. Его интересуют выгоды для таджикской оппозиции в ходе заключения альянса. Английский эмиссар ожидает окончания переговоров. Встреча может состояться в ближайшие десять дней».

Генерал Прокопенко бросил листок шифровки на стол, его раздражению не было предела. «Если с утра неприятности, то это на весь день». Сегодня утром позвонила жена из Москвы, там начались манифестации против решения президента о роспуске Верховного Совета России. Все как один: коммунисты, анархисты, какие-то течения демократов начали митинговать против этого решения. Все смешалось, внизу бурлят народные массы, вверху всех подзуживает вице-президент со своими чемоданами компромата, откуда-то появились грязные публикации про министров безопасности и внутренних дел.

«Заваривается крутая каша», — говорили профессионалы из аналитического отдела Службы внешней разведки, суеверно сплевывая через левое плечо и радуясь, что их организация находится отдельно от Министерства безопасности, а то и здесь бы могли не усидеть на своих местах при очередной чистке.

«Чистка, чистка, — мысленно проговорил генерал, глядя на листок с донесением, — уже однажды подчистили, вместе с путчистами выгнали лучших спецов, раскрыли перед Западом свои секреты, сдали десятки завербованных агентов по всему миру. Остались голые, как Адам на выходе из |Рая. Чистка. Дочистились уже, в угоду американцам было ликвидировано подразделение супердиверсантов «Вымпел». Янки же не уволили ни одного своего «зеленого берета» из десятитысячного корпуса. Теперь СВР, чтобы выполнить «хирургическую» операцию, надо обращаться за помощью к армии...»

Артур Васильевич нервно начал постукивать пальцами по полированной крышке стола.

«Да уж, «Вымпел». Еще каких-то пару лет назад парней выбросили бы с самолета. Парашют «крыло» подобно дельтаплану мог бы доставить бойцов с территории Таджикистана прямо к штабу Нурадина. Управились бы за несколько часов, ну за сутки от силы. А армейцам надо время на проработку операции, на подбор группы, да и пока группа на своих двоих дотопает до крепости...

Неудивительно, что Нурадин до сих пор жив и здоров, путешествует по Афганистану. Надо что-то делать, пока...»

В дверь постучали, вошел майор-оператор с новой депешей.

— Сообщение из Исламабада, — доложил он, положив новый лист поверх предыдущего.

Сообщение из посольства в Пакистане тоже было не из радостных:

«Из проверенных источников стало известно: в Исламабаде состоялась встреча американского резидента Фишера с прибывшим туда же руководителем отдела Скоттом Вернером. В тот же день после совещания в отеле «Калиф» шеф отдела Вернер вылетел в США. Джеймс Фишер несколько дней потратил на вербовку большого отряда кочев-ников-пуштунов. Позавчера во главе этой группы он отправился в Афганистан. Предполагаю, это связано с предыдущей встречей Фишера и английского эмиссара Д’Олэнторна».

Визит руководителя отдела Среднего Востока в Пакистан говорил о заинтересованности ЦРУ, а значит, и определенных деловых кругов США. Это может обозначать множество вариантов, от заключения тандемного соглашения между США и Британией в отношениях с таджикской оппозицией и до ликвидации Нурадина с последующей заменой его другой политической фигурой. Но это все не более чем предположения.

В первую очередь необходимо было довести до конца операцию «Упреждение», только после положительного результата можно планировать дальнейшие действия разведки. Вслед за операцией необходимо провести ряд внешнеполитических акций со стороны Министерств иностранных дел России и Таджикистана, можно подключить кого-то из других бывших среднеазиатских республик. Но это надо согласовать с главным.

Прокопенко поднял трубку телефона, напрямую связанную с кабинетом директора Службы внешней разведки, но, немного подумав, положил ее обратно, вместо этого нажал кнопку селектора.

— Иван Иванович, свяжитесь с ГРУ, мне нужно побеседовать с генералом Журавлевым, — попросил он секретаря.

...Безжалостное солнце обручем висело высоко в выгоревшем бесцветном небе. Горячий ветер гнал по пустыне Регистан шапки сухих кустов, оторванных от зыбкой песчаной почвы.

Песчаный вихрь забивал пылью глаза, ноздри лошадям и всадникам.

Джеймс Фишер ехал на тонконогом вороном скакуне. Выходец из южного штата Алабама, некогда принадлежавшего рабовладельцам и плантаторам, Фишер с детства ездил верхом, и любимым его развлечением было посещать ковбойские шоу «Родео». Одетый в бурку из верблюжьей шерсти, белую чалму, американец защитил глаза от песка большими очками для горнолыжников, а нос и рот прикрыл шелковым платком на ковбойский манер. Ехавший рядом с ним глава отряда Самир Баш был одет попроще: в потертый грубый халат, чалму из выцветшей материи. Из-за его спины торчал длинный ствол английского «бура». Кочевник Самир Баш был ненамного старше своего спутника, но постоянные скитания по пустыне высушили кожу его лица, сделав ее жесткой и морщинистой, как у сушеного фрукта.

Фишер оглянулся назад. За его спиной, как хвост сказочного дракона, тянулась на сотни метров кавалькада из вооруженных всадников. Эти воины, как и их предводитель Самир, не были скотоводами, они не растили виноград, не сушили курагу. Всю свою жизнь они были наемниками. Как всякое ремесло, наемничество переходило от отца к сыну. А началось это много веков назад. За деньги, товары, оружие, продовольствие они помогали воевать между собой местным феодалам. За плату их могли нанять дехкане, чтобы обуздать обнаглевших разбойников. За часть добычи они могли помочь разбойникам разграбить купеческий караван. Но по-настоящему богатели во времена больших войн.

Американский резидент не одну сотню тысяч выплатил Самиру и ему подобным полевым командирам за ценные разведсведения. Или когда выкупал у них пленных солдат. И Самир Баш, и другие кочевники не были фанатичными воинами ислама, они запросто могли отказаться от операции против советского конвоя с горючим, если торговцы наркотиками платили больше за сопровождение каравана с опиумом.

Беседуя с главарем кочевников, Фишер вспомнил, как однажды он с Д’Олэнторном прятались двое суток в полузаваленном строении. А наверху в кишлаке вовсю «шурудил» советский спецназ. Хорошо тогда была проведена операция русскими. Без вертолетов и артиллерии позволили отряду Малу Хана выйти из кишлака, а потом окружили, и тут началось... И авиация, и артиллерия, и крупнокалиберные пулеметы на главенствующих высотах секли кинжальным огнем. Лишь небольшой группе во главе с Малу Ханом и западными разведчиками удалось прорваться обратно в кишлак. Но разве там спрячешься, когда следом бегут советские десантники. Малу Хан успел укрыть Фишера и Д’Олэнторна, а сам со своими воинами заперся в доме деревенского старосты и отбивался до тех пор, пока советский вертолет не разнес дувал ракетным залпом. Солдаты потом долго разбирали завал, выносили трупы, офицеры их тщательно сортировали, видимо, искали иностранцев. А не найдя, устроили обыск, двое суток десантники обыскивали кишлак, все перевернули вверх дном, даже бросали гранаты в колодец, а заглянуть в полуразрушенное строение не догадались. После ухода советских солдат Фишер и Д’Олэнторн еще десять дней прожили в этом кишлаке в ожидании прихода другого отряда повстанцев. Первым пришел Самир Баш, за доставку в Пакистан «неверных» он взял символическую плату — миллион афгани. Джеймс нисколько не сомневался в том, что, предложи ему русские или ХАД за них сумму больше этой, Самир и минуты не стал бы думать, продал бы.

Мысли американца вернулись к фигуре английского эмиссара. Чарльз Мортимер Д’Олэнторн, высокомерный чопорный аристократишка, даже после того случая не изменил своего отношения к товарищу по несчастью, всем своим видом показывая, что они не ровня. Но Фишер ему прощал высокомерие, уважая англичанина за профессионализм и выдержку.

Самиру Башу уже было выплачено пятьдесят тысяч долларов за ликвидацию сэра Чарльза и еще столько же придется доплатить за то, что его люди устроят имитацию мятежа. Опытному воину американской разведки было невдомек, что Самир, кроме полученных пятидесяти тысяч с Фишера, получил еще десять с сотрудника английского посольства за то, что посвятил его в планы американского коллеги.

Сморщенное лицо кочевника оставалось бесстрастным, хотя в душе он был доволен. Ему не придется устраивать мятеж в Кабуле. А он и не хотел ссориться с нынешней властью —зачем. Мятежи, как правило, подавляют, и очень кроваво. А наемники не любят лить свою кровь ни за какие деньги. Единственное, о чем жалел Самир, что англичанин заплатил десять тысяч за информацию, а не дал пятьдесят за труп американца...

Страсти в столице все накалялись, митинги переходили в манифестации, которые милиции и ОМОНу с трудом удавалось разгонять. Местных милицейских сил явно не хватало, в ближайшее время ожидалось прибытие частей ОМОНа из других городов. Противостояние между правительством и парламентом нарастало. В Белом доме отключалась вода и электроэнергия. Некоторые одумывались, выходили, но большинство продолжало заседать, принимать какие-то решения. Давать интервью различным журналистам на тему «президентской узурпации власти, добытой в кровопролитной борьбе с тоталитаризмом». Такие заявления в адрес первого демократа России были сенсацией, и на нее, как мухи на дерьмо, слетались журналисты со всего мира. Все знали — скоро поток слов иссякнет, и тогда одна из сторон должна будет перейти к делу. Тем более что после обещания министра обороны: «Армия вмешиваться не будет» — руки у многих уже чесались.

Выпускник Академии Главного разведуправления Генштаба подполковник Журавлев с первого дня был в Афганистане и видел, как «червоточина» начинает пожирать «никем не победимую». По долгу службы Журавлеву пришлось мотаться по всему Афганистану, и он видел реальное положение вещей. Получив через два года звание полковника и место при разведуправлении армии, Андрей Андреевич познакомился с одним из главных политруков армии. Генерал-майор Брянцев относился к афганской экспедиции так же, как и полковник Журавлев. После многочасовых бесед оба старших офицера пришли к мысли о создании проекта военной доктрины для 40-й армии в Афганистане.

Журавлев и Брянцев писали, анализировали, составляли прогнозы на сложившуюся ситуацию. В результате получился труд не на одну сотню листов, где давалась трезвая оценка происходящему. Как военный специалист, Журавлев доказывал нецелесообразность дислокации воздушно-десантных частей в Афганистане, которые теперь выполняли функции охранных частей, мотострелковых и порой даже стройбата. Десантники выполнили свою задачу на начальном этапе, когда требовалось в срочном порядке захватить аэродромы, воинские части и другие стратегические объекты. Теперь десантников должны заменить горно-стрелки, которых практически не было в Советской Армии. Но в Советском Союзе достаточно горных массивов, где можно было создать несколько учебных центров. Следовало изменить структурный состав армии, для Афганистана не подходили полнокровные дивизии, их следовало заменить бригадами. В отчете давалось подробное описание такой бригады, состоящей из двух батальонов горн-острелков, аэромобильного батальона и батальона тяжелого вооружения — артиллерия, минометы. Следовало убрать из Афганистана мотострелков, занимающихся охраной объектов, и заменить их частями внутренних войск, которых этому обучали. Реактивную авиацию (штурмовики, истребители, фронтовые бомбардировщики) тоже вывести.

Их радиус действия позволял базироваться на приграничных аэродромах. Но, самое главное, необходимо было закрыть границы с Пакистаном и Ираном, тем самым лишить повстанцев возможности отхода, постоянных баз и пополнения ресурсов. Создание ЧОНов, набранных из офицеров Советской и Афганской армий, применение опыта борьбы с басмачами в советской Азии с учетом современных условий и технологий.

Генерал Брянцев больше писал о политическом аспекте доктрины. Приводил примеры из истории, указывая на зарождающуюся анархию в рядах армии. Требовал введения жестких судебных санкций вплоть до расстрела перед строем. И в то же время писал о статусе военнослужащего «ограниченного контингента». Необходима не только финансовая и льготная компенсация, но и психологическая адаптация человека, побывавшего на войне. Он не должен быть забыт государством.

«Афганистан должен стать символом очищения, туда должны набираться добровольцы, не только призывники, но и осужденные из дисциплинарных батальонов и исправительно-трудовых колоний с первой судимостью, чтобы люди кровью могли искупить вину перед Родиной и вернуться с честью к нормальной жизни». Генерал-майор Брянцев подробно говорил о политическом и военном аспектах молодого правительства Афганистана. По его мнению, армию афганцев следовало обучить. Защитники Апрельской революции сперва должны стать зрелыми и в военном отношении обученными, только тогда они смогут противостоять повстанцам, которых вооружают и готовят западные страны. В конце политрук ушел в дебри цитирования вождя мирового пролетариата, чем подчеркивал правильность составленного доклада.

Доклад был оформлен по всей форме и отправлен в Москву, один экземпляр в Министерство обороны, другой в ЦК КПСС. Ответ долго не заставил себя ждать. Через неделю прибыло предписание обоим «писателям» явиться: Брянцеву в Главное политуправление, Журавлеву в ГРУ. В течение следующих двадцати четырех часов генерал-майор Брянцев был уволен в запас и впоследствии умер от обширного кровоизлияния в мозг. А Журавлева разведка «не сдала», укрыв его в своих недрах —в аналитическом отделе, где полковник получил новое задание — подготовить подробный отчет об ирано-иракском конфликте.

Так с восемьдесят второго до восемьдесят восьмого и просидел полковник в аналитическом отделе ГРУ. Здесь было тихо и спокойно; работая над проблемами войны в Персидском заливе, он пережил трех генсеков, начавшуюся перестройку, его не коснулись новые веяния, хотя и до его докладов никому тоже не было дела. Вспомнили о полковнике, когда эти самые веяния начали сотрясать Центральную Европу, грозя разрушить не только «буферную зону», но и запад СССР. Националистические силы подняли голову в Прибалтийских республиках, в Закавказье начала литься кровь. Необходимы были срочные меры. За два месяца полковник Журавлев подготовил подробный план операции «Рекс», который носил не столько военный характер, сколько психологический. За двое суток был предусмотрен вывод из Западной группы войск четырех десантно-штурмовых бригад, они авиацией направлялись на Кавказ. Район базирования аэропортов: Баку, Тбилиси, Ереван, Краснодар. Расположение частей ДШБ занимают полки Псковской воздушно-десантной дивизии, самой боеспособной. Место дислокации псковичей занимает группировка «Золотая орда» из учебных ДШБ Туркестанского военного округа. А на их место будет направлена мотострелковая дивизия с Кавказа, после определенной переподготовки ее полки тоже можно будет использовать как части ДШБ. Психологический эффект был налицо. Во-пер-вых, «рексы», выдрессированные в ЗГВ, запросто бы навели порядок в любой из республик Кавказа (тогда в частях первого броска умели исполнять приказы беспрекословно). Во-вторых, появление Псковской дивизии в Восточной Германии стоило бы немало седых волос западным разведчикам и дипломатам. В-третьих, раскосые рожи «золотоордынцев» быстро отбили бы охоту бунтовать не только у прибалтов, но и у чехов и поляков. В-четвертых, использование Воздушно-десантных войск позволяло провести такую перетасовку в считаные часы.

Операция «Рекс» получила одобрение и в Генштабе, и в Министерстве обороны. Но наверху прозвучало обычное: «Не время, товарищи, Запад нас не поймет. А ведь есть уже подвижки в сторону нового мышления». Операция была зарублена, а ее создатель, получив чин генерал-майора, был отправлен в ссылку военным советником в Ирак.

Вернулся оттуда Журавлев только после оккупации Кувейта войсками Саддама Хусейна.

Девятнадцатого августа генерал-майор находился в отпуске. Со всей семьей он вылетел отдохнуть на Байкал. За последние несколько лет иракской ссылки соскучился он по сибирским просторам. Узнав о войсках на улицах столицы, о «болезни» Горбачева и ГКЧП, Журавлев тут же покинул пансионат и попытался вылететь в Москву. Но добрался он в столицу лишь к двадцать пятому, когда чета Горбачевых рассказывала о пережитых страхах, о том, как они боялись, что их отравят.

С появлением нового министра обороны в министерстве, Генштабе и ГРУ прошли перемены, увольнения, отстранения, новые назначения. Генерал-майор был назначен начальником оперативного отдела ГРУ и через месяц получил очередное воинское звание, генерал-лейтенант.

Служебная «Волга» въехала на территорию штаб-квартиры Службы внешней разведки России. Молодой щеголеватый лейтенант проверил документы и объяснил, как проехать. На стоянке среди нескольких машин Журавлев заметил знакомую «Волгу», которая принадлежала начальнику спецназа Талащицкому. Генерал-майор направился в Ясенево прямо с Таманского полигона. Возле стоянки Журавлева поджидал немолодой офицер в идеально отглаженной форме с погонами майора.

— Артур Васильевич, вас ждут, — козырнув, доложил офицер.

— Талащицкий давно приехал? — спросил генерал.

— Минут пять назад.

— Хорошо, пошли.

Офицеры прошли в здание Управления внешней разведки. В кабинете, кроме начальника Восточного отдела, сидел генерал-майор. Главный диверсант Российской армии был одет в яркий многоцветный камуфляж кубинских командос, который привез лет десять назад из Анголы. На столе перед Талащицким лежала камуфлированная панама американских рейнджеров, подарок американского генерала «бывшему вероятному противнику». Талащицкий на службу в кабинеты пришел недавно. После очередной чистки, устроенной новым министром обороны. Новый начальник армейского спецназа предпочитал духоте кабинетов простор полигонов и стрельбищ. Вот и сейчас Журавлев заметил на одежде Талащицкого плохо затертые следы грязи (ясно, снова был на полосе препятствий).

— Присаживайтесь, Андрей Андреевич, — сказал Прокопенко и на правах хозяина предложил: — Кофе, минеральная вода, коньяк?

— Потом, сначала дела, — как можно мягче отказал Журавлев.

— Ну, если дела, тогда, пожалуй, начнем с этих шифровок, — разведчик положил на стол два листа машинописного текста. — Из информации, полученной от наших зарубежных информаторов, можно сделать вывод, что операция «ХЕ-103 «Упреждение» провалилась.

— Ну, я бы не был столь категоричен в оценках, — возвращая листы с радиограммами, тихо произнес Журавлев, — точнее было бы сказать, операция «Упреждение» по объективным причинам в какой-то мере вышла из-под нашего контроля.

— А точнее?

— Группа вышла в район штаба Нурадина в указанное время. Произвела налет, как было условлено планом, ликвидировав охрану и штаб, при этом захватив компьютерный банк данных Нурадина и личного компьютерщика (сейчас с ним работают в Душанбе ребята из местной безопасности, раскрыта подпольная террористическая организация внутри страны). Это положительные стороны операции. Отрицательное то, что за несколько часов до атаки спецназа Нурадин выехал на встречу с Раббани в Кабул. Старший диверсионной группы принял решение двигаться в том же направлении с целью довести операцию до завершения. Поэтому в оперативном отделе считают, что операция вышла из-под контроля. Но это еще не означает, что она провалилась.

Слушая начальника оперативного отдела ГРУ, Прокопенко с раздражением думал:

«Типичная армейская тактика, пройти в тыл, обнаружить штаб, перебить охрану, захватить «языка». Грубая работа, а здесь бы надо было подойти ювелирно, что называется, со скальпелем вместо штык-ножа». Но вслух генерал произнес другие слова:

— Как вы считаете, какова вероятность выполнения поставленной задачи?

— Командный состав группы в основном хорошо знаком с местностью, где ей придется действовать. В Афганистане они провели не один год, знакомы с местными обычаями и владеют языком почти в совершенстве. По крайней мере, командир группы и переводчик. Наши эксперты считают: шансы на успех «фифти-фифти». Я даю больше — процентов восемьдесят, что группа выполнит задание, — проговорил генерал Талащицкий.

— Но двадцать процентов таки остается, — не унимался разведчик.

— Чем дальше уходит группа, тем меньше вероятность оказания им помощи со стороны, — пожал плечами Журавлев.

— Кабул сейчас представляет собой город, где постоянно идет война, от мелких перестрелок до крупных мятежей. Как ваша группа сможет обнаружить Нурадина? — не унимался Прокопенко.

— У армейского спецназа свои методы добычи информации, —уклончиво ответил Журавлев.

— Я понимаю, — не сдавался глава Восточного отдела, — но лидер оппозиции — это нечто другое, чем вражеская ракетная батарея, склад боеприпасов или узел связи, здесь нужны другие методы. Им необходим координатор, который смог бы группу ориентировать и руководить ею.

— Пожалуй, вы правы, Артур Васильевич, —согласился Журавлев, но полностью раскрываться перед СВР он не собирался, — однако на сегодняшний день мы не имеем в Кабуле агента, который смог бы группу ориентировать.

— Хорошо, — после некоторого раздумья согласился Прокопенко.

— Мы бы смогли расконсервировать одного из наших «кротов». Но ему потребуется место встречи и опознавательный знак или пароль.

— К сожалению, Артур Васильевич, операция «Упреждение» носила характер узколокального применения. Вариант действия в Кабуле не был предусмотрен. У группы нет явок, нет паролей, она работает автономно.

— Что делать нашему координатору?

— Пусть находится поблизости от места, где пребывает Нурадин, диверсанты там объявятся.

«Хорошенькая перспектива для «крота» получается, разыскать диверсантов и вступить с ними в переговоры от имени СВР. Добрые парни из спецназа наверняка перережут бедняге горло еще до того, как он откроет рот. Но другого выхода нет, нужно рисковать». Вслух же Прокопенко произнес другую фразу:

— Скажите, как можно еще подстраховать операцию?

Вопрос относился к обоим генералам. Журавлев кивком указал на начальника спецназа.

— Ну, — буркнул Талащицкий, — можем создать смешанную группу. Набрать в нее «терминаторов» и афганцев из «Фантомов». Через Саудовскую Аравию забросить их в Иран, а оттуда в Афганистан. Естественно, времени на детальную проработку операции уже не остается. Практически группу бросаем «на мясо».

— Сколько времени займет воплощение этого плана в жизнь? —совсем упавшим голосом спросил Прокопенко.

— Дней десять-двенадцать.

Сроки гигантские по сравнению с ежечасно меняющейся обстановкой, но тут уж ничего не поделаешь.

— Что же, готовьте группу, а мы со своей стороны обеспечим их координатором, базой и маршрутами отхода.

Оба генерала поняли фразу как прощание и одновременно поднялись со своих мест, но Прокопенко их задержал.

— Одну минуту, — произнес он, нажав кнопку вызова секретаря, — что, даже по чашечке кофе не выпьем?

Через минуту на столе секретарь расставил небольшие фарфоровые чашки с золотой росписью, такой же росписи кофейник. Бутылку армянского коньяка «Арарат», маленькие серебряные рюмочки и блюдо с бутербродами.

Генерал Прокопенко провозгласил тост:

— За плодотворное сотрудничество.

Генералы молча чокнулись, выпили.

Талащицкий достал из нагрудного кармана комбинезона пачку сигарет, закурил.

Прокопенко снова наполнил рюмки.

— Хочу выпить, — сказал разведчик, — за то, чтобы наступила стабильность, определенность. Хватит русским лить кровь русских.

— Да уж, — со вздохом согласились оба генерала. Каждый подумал об одном и том же, ситуация в Москве вряд ли разрешится сама собой, без крови.

— Не пойму, почему в свои разборки надо втягивать народ? —дымя сигаретой, произнес Талащицкий. — Ну не поделили что-то, так решите тихонько между собой, по закону. Не будоражьте народ, хватит одной гражданской войны.

— Как же, решат они между собой, — буркнул Прокопенко, потянувшись к сигаретам спецназовца. Артур Васильевич курить бросил давно, лет десять назад, и никогда его не тянуло к сигаретам, но вот сегодня снова захотелось почувствовать горький вкус табака, испытать легкое никотиновое опьянение, расслабившись в кругу единомышленников.

— Вся эта буча и затеяна, чтобы не было стабильности, — прикуривая, произнес начальник Восточного отдела. — Замутив воду в Москве, потом по всей России, можно спокойно удить жирную рыбу. А все к тому идет.

— Да что там говорить, — поддержал представителя внешней разведки генерал Журавлев, — пока в Москве идет словесная перепалка и готовятся булыжники — оружие пролетариата и «АКМ» просто оружие для выяснения своих отношений, в объявившей себя «независимой» Чечне полным ходом идет подготовка местной армии. И готовят ее не дикие пастухи, спустившиеся с гор, а профессиональные военные. Да и оружие идет со всех концов так называемого СНГ. Появились сведения о создании в Чечне завода по производству кустарного стрелкового оружия. Да что там оружие, есть информация о подпольных лабораториях по производству наркотиков.

— В госбезопасности менял руководителей и названия как перчатки, — сказал Талащицкий. — «Выхолостили» за последние пару лет безопасность, как могли, убрали следственный аппарат, разогнали профессионалов, спец-подразделения переподчинили. А о милиции и говорить нечего, она хиреть начала еще при втором Ильиче. А сейчас там честно работают разве что «отмороженные» фанаты... Остальные —жулье. И когда-нибудь это нам аукнется.