Диверсионная команда

XXI

Сухой хворост горел ярко, без дыма и почти без шума, лишь иногда в огне трещали сучья, выбрасывая небольшие горсти искр. Вокруг выложенного из битых кирпичей очага молча сидело шестеро диверсантов. Угрюмые, заросшие щетиной лица, красные от усталости, запавшие глаза. Орудуя ножами, разведчики резали засохшие куски вяленого мяса и хрустели сухарями. Продуктов осталось совсем мало, доедали последние остатки, чая совсем не было, из чайника пили горячий отвар каких-то сушеных кореньев из запасов прапорщика Зульфибаева. Отвар был горьковатым и пахнул то ли укропом, то ли сельдереем. Держа двумя руками алюминиевую кружку, мичман Лебедев мечтательно произнес:

— Сюда бы топленого сала, мировая похлебка получилась бы.

— Ага, — отхлебывая из своего котелка, поддержал разговор Ковалев, — а в тюрьме сейчас макароны дают.

Фраза из знаменитой кинокомедии в другой раз вызвала бы взрыв смеха, а сейчас бойцы лишь улыбнулись, не до шуток. Поев, майор Чечетов запил сухую лепешку отваром, сунул кружку в рюкзак, бросил хвороста в огонь и стал ожидать, когда остальные закончат трапезу. Разгоревшийся костер осветил красным стены большой комнаты, по потолку забегали тени. Ужин заканчивался, разведчики допивали отвар, прятали в вещмешки свою нехитрую утварь, вытирали об одежду ножи, засовывали их в ножны. Когда все было закончено, Чечетов снова подбросил в очаг хвороста.

— Теперь нам точно известно, — произнес задумчиво майор, глядя на блики света на кирпичной стене, — Нурадин послезавтра покидает резиденцию Д’Олэнторна и возвращается на границу к своим таджикам. У нас остался один день и две ночи. Чем мы располагаем?

Вопрос касался наличия взрывчатки и относился к Киму.

— У нас пять килограммов пластика, семь двухсотграммовых шашек тротила и два десятка гранат различных систем, — произнес старший лейтенант, яростно чеша затылок (все-таки набрался вшей от той тюбетейки), потом добавил: — Есть три одноразовых гранатомета.

— Маловато будет, — задумчиво произнес Чечетов.

— Может, еще один форт-пост накроем, — предложил Лебедев. — У них там как в универсаме, всего полно. Если не найдем взрывчатки, там будут наверняка мины, снаряды, гранаты. А при умелом использовании эти штуки пострашнее чистой взрывчатки.

— Нет, мы не можем засветиться, — покачал головой майор, — а тем более таскать ящики с пиротехникой по ночному городу во время комендантского часа. Ладно, пока этот вопрос опускаем. Что у вас, Садык?

Заросший черной бородой, одетый в грязный рваный халат смуглолицый прапорщик был похож на настоящего дикого кочевника. Сидя по-турецки, Зульфибаев положил на колени руки и, глядя на горящие ветви саксаула, заговорил:

— Мы видели то же самое, что и вы, — танки, палатки, броневики, минометы, безоткатные орудия. Кстати, они разобраны и уложены во вьюки. Видимо, полк собирается вскоре покинуть Кабул.

— Естественно, — усмехнулся Чечетов, — как только Нурадин покинет Кабул, вслед за ним уберется и Д’Олэнторн. А вот тогда и младшему Хектиму здесь будет делать нечего. Но у нас нет времени ждать. Что еще?

— В двух кварталах от резиденции в одном из дворов мы нашли заброшенный колодец. Великолепный «черный ход» на случай отхода.

— Это, конечно, хорошо, но не решает главной проблемы. Как мы выйдем на Нурадина?

— Послезавтра он сам выйдет за ворота резиденции, — заговорил молчавший до сих пор Волин.

— Дельное замечание, — кивнул майор, — только это нам мало что дает. Во-первых, Нурадина будет сопровождать целое стадо охраны. Во-вторых, мы не знаем, в какой из машин будет сидеть мулла. А это уже настоящая проблема. Даже если мы разметаем «духов», а их там несколько сотен, вряд ли удастся уничтожить весь таджикский конвой до того, пока нас самих не перемочат. Лобовая атака не с нашими силами.

Наступила гробовая тишина. Все бойцы группы погрузились в раздумья о предстоящей операции. Глядя на огонь, Игорь Волин непроизвольно вытащил из ножен блестящий клинок. В гранатном подсумке у него лежал узкий брусок заточного камня. Достав его, капитан начал править острие лезвия. Под скрежет бруска о сталь Волину легче думалось.

«Это больше напоминает игру в карты. Когда знаешь, что у противника карта сильнее. И выиграть можно только одним способом... Вытащить из рукава козырного туза».

Закончив править лезвие ножа, Игорь обтер его о штаны и попробовал режущую кромку об ноготь большого пальца. От едва заметного прикосновения на ногте образовалась зарубка, как на коре дерева.

«Козырный туз, — мысленно произнес Волин, — что же нам может послужить форой в этом деле? Этим самым козырным тузом? Может, действительно где-то по маршруту движения таджикского эскорта заложить мощную мину? Оставить припаркованную машину или брошенную арбу со взрывчаткой? Проблема. Наверняка дорогу будет проверять служба безопасности Раббани, по крайней мере в самом городе. А брошенную арбу (которую тоже где-то надо достать) запросто утащат бродяги. Можно было бы заложить заряды вдоль дороги и уничтожить весь эскорт фланговым ударом. Но чтобы столько техники уничтожить, надо много взрывчатки. А ее нет».

— Надо бы колонну машин за раз одним махом перемолотить, чтобы никто из «хачиков» не смог выскочить. Там и Нурадина похороним, — задумчиво произнес Ким.

— А если его вообще не будет в колонне? — не согласился со старшим лейтенантом Зульфибаев.

— А тут я с тобой не согласен, Садык, — в разговор включился майор Чечетов, — Хектим мне доверительно сообщил, что после того, как мы штаб Нурадина разнесли, произошло много изменений среди таджиков. Авторитет бывшего муллы сильно пошатнулся, и теперь тому надо торопиться, чтобы укрепить его. Нет, он обязательно поедет.

— Вот бы зажать этот конвой где-то в ущелье, — мечтательно произнес Лебедев. — С флангов накрыть гранатометами, а в лоб счетверенкой Владимирова или лучше «золушкой», чтобы только щепки летели.

Волин на мгновение представил себе картину, описанную мичманом, и тут же в его мозгу вспыхнул ответ на задачу.

— Стоп, — вскрикнул капитан и взглянул на Чечетова. — Командир, есть идея...

Заседание Совета Безопасности ООН последнее время все больше и больше напоминало операционный зал биржи. За большим круглым столом сидели члены Совета Безопасности, перед каждым стояла табличка с названием страны. Мир полыхал междоусобными войнами. В Европе лилась кровь, в разорванной на куски Югославии мусульмане обвиняли сербов и хорватов в геноциде, сербы хорватов и мусульман, хорваты в свою очередь не отставали ни от тех, ни от других. Лилась кровь, горели дома, гремели взрывы. А здесь, в Совете Безопасности, шли дебаты, бесконечные словопрения. Хотя было ясно: кто богат и силен, тот и прав.

Представитель Белого дома, отвечающий за внешнюю политику США, не мог дождаться перерыва, во время которого ему предстоял неприятный разговор с английским министром иностранных дел. Вчера президент звонил премьер-министру Великобритании и довольно долго говорил о ситуации на Среднем Востоке. В конце концов премьер сказал, что прилетающий министр уполномочен провести негласные переговоры. В тот же вечер президент вызвал к себе госсекретаря. Беседа была коротка. Напоследок президент сказал:

— Урегулируйте этот вопрос, но так, чтобы результат был в нашу пользу.

Вот как раз над этим госсекретарь и ломал голову. Наконец был объявлен перерыв. Посланники государств не спеша направлялись к многочисленным выходам из зала заседаний. Английский министр немного задержался, давая большинству покинуть зал, и двинулся к американскому госсекретарю. Американец сказал:

— Хэлло. Не хотите мне составить компанию выпить хорошего кофе? Я знаю недалеко отсюда приличный бар.

Без того продолговатое лицо британца вытянулось еще больше (госсекретарь отметил про себя: «Психологическая атака удалась. Он не ожидал такого поворота, слишком драматизирует сложившуюся ситуацию. Его надо подавлять бесшабашностью»).

— Вы что, хотите проводить переговоры в баре? — багровея, спросил министр.

— А вы хотите, чтобы мы устроили негласное совещание по весьма конфиденциальному вопросу, уединившись в одном из здешних кабинетов? — с усмешкой спросил госсекретарь. — Вам не кажется, что это может привлечь к нам внимание не только представителей других государств, но и любопытных журналистов, которые шляются здесь в поисках сенсаций.

Министр иностранных дел молчал, янки решил его добить.

— Но если время терпит, — продолжал он, — через пару дней мы можем съездить на мою виллу и там, соблюдая этикет, провести секретные переговоры.

— Нет, — наконец выдавил из себя англичанин, — время не терпит. Вернее, я хотел сказать, что это не тот вопрос, который нужно решать очень долго.

— Отлично, тогда поехали.

Через несколько кварталов желтый «Форд» с черными шашечками остановился перед вывеской «Стриптиз-бар». И чернокожий толстяк таксист объявил:

— Ваш адрес, господа.

— Отлично, — проговорил госсекретарь, протягивая водителю кредитную карточку. Пока таксист пробивал через свой компьютер необходимую сумму, министр иностранных дел выбрался наружу и, как статуя, замер перед вывеской. Американец забрал свою кредитную карточку и захлопнул дверцу машины. Госсекретарь, обернувшись, увидел неподвижного англичанина, на которого с крыши потоком стекала дождевая вода.

— Что с вами, дружище?

— Вы решили меня скомпрометировать? — спросил v англичанин, указывая глазами на вывеску.

— А, это, — отмахнулся госсекретарь, увлекая своего спутника вовнутрь, — тихое место, никому в голову не придет здесь нас искать. Тем более что стриптиз тут показывают лишь в темное время суток.

В баре было тепло, сухо и полутемно. Эстрада, где танцевали стриптизерши, была затемнена. Свет горел лишь над стойкой бармена, да на занятых столиках горели светильники, но таких было немного. Госсекретарь выбрал место возле музыкального автомата. Бросив туда несколько мелких монет, он поставил пластинку кантри, заказал две чашки кофе. Когда заказ был выполнен, спросил у британца:

— Итак, что вы хотели?

— Благодаря неумелым действиям вашего представителя сейчас ситуация накалена до предела.

— Что мы можем сделать?

— Отменить задуманное.

— А какие нам с этого выгоды?

— Взамен, — министр сделал небольшую паузу, — мы предлагаем равноправное партнерство.

— Пятьдесят на пятьдесят?

— Да.

— Гарантии? — Госсекретарь решил дожать британца.

— Наш друг, — произносить вслух имя лидера таджикской оппозиции министр не решился даже при играющем автомате, — выставил слишком дорогие условия. Наш Кабинет министров сейчас подсчитывает, во что это предприятие обойдется казне. Завтра вам передадут его требования, после изучения которых мы сможем встретиться и обсудить все детально. А после подписать трехстороннее соглашение.

— А до тех пор?

— До тех пор переговоры замораживаются, — отхлебывая из своей чашки кофе, проговорил британец, — но мы бы хотели услышать, что и с вашей стороны не будут предприняты агрессивные действия.

— Само собой разумеется.

И мужчины пожали друг другу руки.

«Самые короткие в моей практике переговоры, — подумал госсекретарь, — а может, и во всей истории дипломатии».

Взяв со столика свою чашку, министр иностранных дел Британии внутренне содрогнулся. «Боже мой, в каких местах приходится творить историю империи».

Заключительная фаза операции «Контрольный выстрел» должна была пройти на окраине Кабула. Рано Турхамадин выбрал место для засады на территории брошенного военного городка советского мотострелкового полка. Здесь, среди руин, можно было легко укрыться и незаметно отойти. Маршрут отхода тоже был выбран российским резидентом, после выполнения задания «стрелки» должны будут податься не в горы (что естественно для нормального мышления), а, наоборот, просочиться обратно в Кабул. Место, где можно укрыть диверсантов, Рано уже подобрал, это будет подвал его собственного особняка.

— После того как все будет закончено, — сказал Турхамадин, указывая на карту-схему Бойко, — вы отойдете к дальней стене городка. Там есть пролом в бетонной ограде. В трехстах метрах к востоку будет глубокий высохший арык. По нему вы доберетесь до земляной дамбы. Там вас будет ждать Ахмед. Потом, когда все утихнет, Ахмед вас выведет к границе.

Подполковник дотошно изучил карту. Она была выполнена тщательно. Валерий ногтем большого пальца провел из нескольких точек на территории городка линии в направлении дороги, потом обвел ногтем еще несколько точек, на мгновение задумавшись, сказал:

— Хорошо, на месте сориентируемся. А как мы попадем в этот район?

— Вас туда отвезет на грузовике Ахмед.

Бойко взглянул на невысокого коренастого Ахмеда, бывший пилот сменил кожаный комбинезон пилота на шаровары, домотканую рубаху до колен и выцветший тюрбан и был похож на обычного дехканина. Подполковник вспомнил, как прошлой ночью Ахмед деловито поливал планер бензином, а затем, как профессиональный бейсболист, отойдя подальше, запустил в него алюминиевый цилиндр зажигательной гранаты. В одно мгновение летательный аппарат превратился в огромный полыхающий костер. Через четверть часа от планера остался черный силуэт на песке. Разведчики ногами разметали пепел, искажая изображение силуэта, остальное довершит ветер, перегоняющий океан песка по бескрайним просторам пустыни.

На рассвете разведчики загрузились в кузов «КамАЗа», переодевшийся пилот сел за руль, а Рано Турхамадин расположился рядом. Грузовик поехал по пескам, оставляя за собой глубокую борозду. Через час, когда солнце высоко поднялось над пустыней, «Урал» присоединился к большой колонне других грузовиков. Никто не обратил внимание на присоединившуюся машину, из чего Бойко заключил, что все было оговорено заранее. Несколько часов изнурительной тряски закончились остановкой у контрольно-пропускного пункта перед въездом в Кабул.

Солдаты выборочно осмотрели несколько машин, но «КамАЗа» Турхамадина по-прежнему остался нетронутый. Лишь проезжая мимо баррикады из бетонных плит, грузовик притормозил возле немолодого бородача, одетого в офицерский китель без погон. Увидев Турхамадина, бородач улыбнулся, поприветствовал громким возгласом. Рано передал офицеру большой пакет, обернутый бумагой, бородач спрятал пакет за спину и помахал рукой вслед удаляющемуся грузовику.

Сейчас разведчики сидели на складе, заваленном товаром, предназначенным полкам Раббани. Сидели молча, курили, каждый думал о своем. А тем временем командир группы «стрелков» и резидент заканчивали обсуждать подготовительные вопросы.

— Вам необходимо попасть туда перед началом комендантского часа, — произнес Рано, — в это время улицы пустеют, вас никто не заметит.

— Хорошо, а как же ваш водитель?

— За него не беспокойтесь. У Ахмеда есть специальный пропуск, подписанный самим президентом.

— Ого. Хорошая «крыша».

— Стараемся, — усмехнулся Турхамадин.

— Теперь о главном, — произнес подполковник, извлекая из нагрудного кармана небольшой пластмассовый футляр, похожий на портативный магнитофон-плеер.

— Вот, — сказал Бойко, протягивая Рано футляр, — это передатчик, хотя выглядит как плеер, впрочем, так и есть сейчас. Но стоит вам открыть кассетницу и нажать красную кнопку с левой стороны, включается передающее устройство. Кнопка «воспроизведение» в данном случае служит «ключом». И давайте договоримся так: длинный сигнал обозначает «приготовиться», количество коротких сигналов — в какой по порядку машине едет Нурадин. Два длинных обозначают «отбой». Ну понимаете, на войне все бывает.

— Понимаю, — согласно кивнул Рано, — давайте начинайте грузиться, до начала комендантского часа остается сорок минут. Надо поторапливаться.

Когда последний разведчик забрался в кузов, Турхамадин на пару с Ахмедом заложили десяток ящиков с рисом, преграждая обзор посторонним. Опустив брезентовый полог, водитель сел в кабину. Взревел мощный двигатель, Рано поспешил отворить ворота, сделанные из толстых досок, обитых листовым железом. Возле склада размещался опорный пункт правительственных войск, гарантия от разграбления.

Сквозь щель в брезентовом тенте подполковник наблюдал за улицами Кабула. Пустеющие на глазах тротуары свидетельствовали о приближающемся комендантском часе. «КамАЗ», не снижая скорости, едва вписывался в узкие повороты. Грузовик подпрыгивал на ухабах, разведчики тихо матерились. Наконец Бойко увидел длинный забор из серых бетонных плит. Некоторые плиты обвалились, в других были проломы с рваными краями, из которых торчали ржавые прутья арматуры. За забором виднелись развалины казарм. После ухода Советской Армии кабульцы разворовали военный городок, унеся все более-менее подходящее в хозяйстве, а то, что нельзя было унести, впоследствии было разрушено во время многочисленных боев.

Со стороны кабины раздался стук — это был условный сигнал.

— Парни, вперед, — скомандовал Бойко.

Двое «стрелков» подняли люк в полу кузова и по одному, придерживая оружие, сигали вниз. Оказавшись между колес машины, разведчик замирал, но едва «КамАЗ» проезжал, он тут же откатывался в сторону забора. Через несколько секунд, убедившись, что посторонних глаз нет, «стрелки» проникали на территорию городка.

Оставшись один, Валерий Бойко подхватил ранец с зарядами к многоразовому гранатомету, сам «вампир» повесил на грудь. Другой рукой взялся за крышку деревянного люка. Проскользнув в узкое прямоугольное отверстие, подполковник почувствовал, как подошвы ботинок стали тереться о дорогу. Установив крышку люка на место, он разжал руки и рухнул на землю. В лицо ударила тугая струя угарного газа. Над головой заскрежетала коробка передач. Машина увеличила скорость и через минуту скрылась из виду. Проскользнув за ограду городка, Бойко включил на груди передатчик радиостанции, быстро сделал перекличку, все «стрелки» были в сборе.

Быстро сгущались сумерки, ночь окутывала беспокойную столицу беспокойного государства. Когда же стало совсем темно, разведчики надели приборы ночного видения. Теперь предстояло едва ли не самое трудное — подобрать удобные позиции для «стрелков». В течение часа подполковник Бойко обследовал ближайшие к дороге строения. В конце концов лучшие позиции оказались на крыше бывшего офицерского общежития. Отсюда открывался большой участок открытого пространства, с левой стороны от дороги раскинулся ровный, как стол, пустырь. Во время обстрела проезжающим по дороге будет негде укрыться, кроме как за своими машинами. Чтобы лишить их и этого укрытия, подполковник усадил троих стрелков прямо под бетонной оградой. Через проломы в стене они будут уничтожать тех, кто будет прятаться под машинами или попытается достичь «мертвой зоны» за бетонной оградой.

Сам же Бойко расположился на третьем этаже кирпичной казармы в стороне от засады. Это была великолепная позиция, можно было убить двух зайцев: во-первых, оснащенный гранатометом боец запросто закроет отход назад колонне Нурадина, а во-вторых...

Открыв крышку ранца, Валерий достал небольшой металлический футляр, открыл его, извлек оттуда прибор, сочетающий в себе оптический прицел и мини-компьютер. Электролазерная система наведения была специальным оборудованием для сверхточной стрельбы. Подсоединив прибор к трубе уже собранного гранатомета, Бойко вскинул «вампир» на плечо. Правым глазом припал к окуляру прицела, обтянутого резиновым амортизатором, нажал кнопку включения, на экране вспыхнул ядовито-красный свет и высветилась координатная сетка, в центре которой был круг с двумя жирными полосами. Чтобы точно поразить цель, необходимо совместить продольную и поперечные полосы в крест. Медленно поворачивая ствол гранатомета, Бойко обнаружил всех «стрелков». У него действительно была удачная позиция, вся группа как на ладони. Подполковник Валерий Бойко выполнял тайную инструкцию командования:

«Ни один труп не должен попасть в руки моджахедов».

Действительно, каждый из «стрелков» был оснащен новейшими образцами стрелкового оружия, которое может послужить неопровержимым доказательством вмешательства в чужие дела, а этого допустить никак нельзя. Бойко посмотрел на золотистые цилиндры с хвостовыми стабилизаторами. Это были специальные зажигательные гранаты, снаряженные особой смесью термита и пирогеля. При взрыве образуют очаг огня в радиусе пяти метров и горят в течение пяти минут. За это время от человека остается лишь горсть праха, металл же расплавляется до неузнаваемости. После этого никто не посмеет обвинить во вмешательстве ГРУ или СВР. Отложив заряды, предназначенные для «внутреннего пользования», подполковник достал из ранца две полуметровые реактивные гранаты, выкрашенные в зеленый армейский цвет. Это было эффективное средство для борьбы с бронетехникой, если Нурадин будет ехать в танке, БТРе или, на крайний случай, в бронированном лимузине (хотя какой дурак вздумает лезть в горы на этой таратайке), то противотанковая граната будет очень кстати. А если Нурадин поедет в обычной машине «УАЗ» или джипе? Кумулятивная струя лишь «прошьет» автомобиль насквозь, в сущности, не причинив вреда пассажирам. Как опытный диверсант Валерий знал, что надо делать. Оставив одну противотанковую гранату такой, какой сдал армии завод-изготовитель, вторую при помощи «оборотня» аккуратно разобрал. Вскрыв боевую часть, подполковник любовно погладил пальцем стальное напыление на кумулятивной воронке, главный поражающий элемент для экипажей танков, сейчас в этом надобности не было. Вывернув из наконечника гранаты взрыватель, Бойко вставил в воронку заряда осколочную «лимонку». Выдернув чеку, придержал пальцем предохранительный рычаг, пока не надел носовой корпус реактивной гранаты. Сборка гранатометного выстрела заняла меньше минуты. Теперь, кроме зажигательных зарядов и кумулятивного, в арсенале диверсионной группы появился новый боеприпас — осколочно-фугасный. При падении в машину реактивная граната пробьет металлическую кабину. При ударе о металл деформируется наконечник, который в свою очередь сомнет предохранительный рычаг «лимонки». Взрыв лимонки вызовет множество осколков ее рифленого корпуса и детонацию заряда реактивной гранаты. Давление, вызванное взрывом осколочной гранаты, силу взрыва направит в обратную сторону. Вся эта хитроумная реакция произойдет почти в одно мгновение и внутри машины. У пассажиров не будет никакого шанса.

До рассвета оставалось еще прилично времени, можно было отдохнуть. Прежде чем расслабиться, Бойко еще раз поднял на плечо гранатомет и еще раз обследовал позиции «стрелков». Четверо на крыше лежали в непринужденных позах, отдыхая перед завтрашним боем.

Трое других, что должны будут вести огонь из-за ограды, сейчас перебрались за забор. Двое лежали вдоль дороги с автоматами на изготовку, глядя по сторонам. Третий, орудуя ножом, долбил утрамбованную землю грунтовой дороги. Возле него лежал большой темный предмет, по форме напоминающий консервную банку из-под сельди. Подполковник знал, что предмет не что иное, как фугас со взрывателем дистанционного подрыва, а по фигуре узнал сапера — это был «терминатор» Алексей...

Сицилия — самый большой остров Средиземноморья — занимает господствующее стратегическое положение в этом регионе. Отсюда можно было контролировать не только юг Европы, но и север Африки, и страны Ближнего Востока.

Первыми это поняли гитлеровские генералы в годы Второй мировой войны, тогда с Сицилии осуществлялась поддержка Африканского корпуса фельдмаршала Роммеля, По окончании Второй мировой местоположением острова решили воспользоваться американцы, а образование НАТО позволило им создать на острове военно-морские и военно-воздушные базы. Считаные часы требуются современным самолетам, чтобы достичь Бейрута или Триполи, беспрепятственно отбомбиться и вернуться назад. А во время войны в Персидском заливе действия стратегической авиации, базирующейся на этом непотопляемом, созданном природой авианосце, распространились уже до Багдада. Теперь генералы из Пентагона вынашивали новые планы.

Герои «Бури в пустыне», подполковник ВВС Уильям Кинли и майор Эндрю Виртус, прибыли на Сицилию специальным рейсом. В аэропорту их ждал немногословный капитан военной полиции, двое сержантов из того же департамента на мощном вездеходе «Хаммер». После короткого представления капитан предложил обоим старшим офицерам проехать с ним. Ни Кинли, ни Виртус не возражали, слишком поспешно их откомандировали из Невады в Европу, наверняка что-то срочное. Через два часа плоскомордый «Хаммер» въехал на территорию американской военно-воздушной базы вблизи города Катания. Упразднив до неприличия процедуру регистрации вновь прибывших, офицеров сразу же направили к начальнику базы. В просторном кабинете, со вкусом обставленном добротной дубовой мебелью, стены были украшены фотографиями летчиков-асов, когда-либо служивших на этой базе. В центре кабинета стоял массивный письменный стол, над которым висели звездно-полосатый флаг Штатов и портрет последнего президента. В кресле за письменным столом вместо командующего базой сидел дивизионный генерал Роберт Кеснер, начальник отдела особых операций объединенного штаба ВВС. Оба прибывших офицера его хорошо знали, как и он их.

— Джентльмены, — произнес генерал вместо приветствия, — надеюсь, что за время перелета через Атлантику вы хорошо выспались. В противном случае сожалею, но ближайшие двенадцать часов вам спать не придется.

— Сэр, — как старший по званию первым заговорил Кинли, — нас вывезли сюда, не объяснив, в чем дело. Хотелось бы знать, к чему такая поспешность.

— Мы проводим совместную операцию с ЦРУ. На сегодняшний день условия сложились так, что мы можем выполнить их заказ и неплохо поработать на себя. Ваша задача, подполковник, доставить в Кабул контейнер со специальным грузом.

— Но не легче и эффективнее было бы доставить груз со стороны Пакистана или хотя бы из зоны Персидского залива?—сказал майор Виртус.

— Я же вам сказал, мы работаем не только на ЦРУ. Ваш маршрут проходит отсюда на Кабул и из Кабула на нашу базу в Саудовской Аравии, в районе Медины.

— Хотелось бы узнать весь маршрут, это возможно? — поинтересовался Кинли.

— Вполне, — улыбнулся генерал.

На его столе лежала полетная карта. Взяв со стола узкий позолоченный нож для резки бумаги, Кеснер использовал его как указку. Показав на Сицилию, он произнес:

— Отсюда вы взлетаете, пересекаете Ионическое море, проходите над Грецией. Дальше через Эгейское море идете на малой высоте, пересекаете Дарданеллы, Мраморное море, Босфор. В районе пролива курсируют наши суда-разведчики, они не только поставят электронные помехи в коридоре вашего маршрута, но и сделают проводку по высоте. Войдя в Черное море, — указка поползла дальше, — будете следовать вдоль нейтральных вод. В районе мыса Инджебурун вас дозаправит летающий танкер.

— Мы можем с танкером разминуться, — снова подал голос майор, — полет ведь будет проходить в полной секретности.

— Нет, вы не разминетесь, на вас будут наводить танкер через разведывательный спутник. После дозаправки следуете через территорию Турции на иранский город Тебриз, вдоль Каспийского моря на Мешхед, а оттуда на Кабул. Сбросив груз, выходите на территорию Пакистана. В районе Кеветта вас дозаправит еще один танкер. Дальше вы пересечете пакистано-иранскую границу на линии городов Захедан и Бендер-Аббас. Потом Персидский залив — и посадка на нашей базе. Весь полет от Турции до Эр-Рияда проводите на сверхбольшой высоте.

— Каким образом будет совершен сброс контейнера? — спросил подполковник Кинли.

— Контейнер изготовлен в виде авиабомбы крупного калибра. И оснащен стопорным парашютом и системой радионаведения. Вы сбросите контейнер на сигнал радиомаяка, а дальше он сам приземлится в указанное агентами ЦРУ место. Есть еще какие-то вопросы?

— Сэр, почему для этой миссии выбрали нас? — спросил Виртус.

— Вы отличные пилоты с большим боевым опытом. Знаете район места действия, и кроме того, в случае какой-то экстремальной ситуации вы запросто сойдете за местных.

Действительно, оба пилота были черноволосые, кареглазые. Их кожа, задубленная безжалостным солнцем Аравии и Невады, была темно-коричневой, как у кочующих бедуинов. К тому же подполковник в годы учебы в колледже изучал арабский язык, для Ирана он не подходил, но все же...

— Еще вопросы есть? — спросил генерал. Оба летчика молчали, глядя прямо перед собой. Они уже все решили.

— Хорошо, идите готовьтесь, через час вылет...

Кроме непосредственных дел, которые приходилось выполнять начальнику оперативного отдела ГРУ, Андрей Андреевич Журавлев не забывал о параллельных операциях диверсионных групп в Кабуле. И если о второй группе было все известно, то первая как в воду канула. Каждое утро Андрей Андреевич требовал из информационного отдела отчет о ситуации в Кабуле. Он был в курсе всего происходящего, от исчезновения Мансура Хектима до движения на Кабул большой механизированной группы Исмаила Хана. В столице Афганистана что-то назревало, но что?

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Журавлев, складывая в папку материалы по реорганизации армейской разведки приграничных округов.

— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? — В кабинет вошел офицер информационного отдела.

— Что там у тебя?

— Последние данные по американской операции «Шер-хан».

Скрывая нетерпение, Журавлев ровным голосом сказал:

— Давай посмотрим, что там.

Офицер положил на стол тонкую кожаную папку.

— Разрешите идти?

— Идите, капитан.

Тяжелая дверь из благородного кедра бесшумно закрылась. Журавлев несколько секунд смотрел на черную кожу папки, потом аккуратно открыл ее. Внутри лежал листок с десятью строчками машинописного текста, внизу стояла подпись «Зяблик». Так называлась русская певчая птица, и пела эта птичка не откуда-то, а из госдепартамента США. Андрей Андреевич быстро прочитал текст, затем откинулся на спинку кресла. Новость не из самых веселых. Что-то надо предпринять. Зазвонил телефон. Подняв трубку, генерал произнес:

— Журавлев слушает.

— Андрей Андреевич, это Прокопенко, нам надо встретиться.

— Понимаю, — сказал Журавлев, не отрывая взгляда от кожаной папки. — Где? У вас или у нас?

— Может, для разнообразия в «Метле»? — спросил Артур Васильевич.

— Где-где?

— Бывшая пельменная, а нынче самая престижная дискотека «Метелица» на Новом Арбате, — пояснил Прокопенко.

— Дискотека? — опять переспросил Журавлев.

Он прикидывал варианты: «Тогда почему не ресторан?» И тут же отбрасывал эту идею. В ресторане генералы из разных ведомств могли запросто попасть в фокус МВД или ФСК.

«Не хватало еще, чтобы по старой памяти контрразведка сюда сунула свой нос».

А вот дискотека — это не то место, куда сунутся «пердуны в лампасах», — идеальное место.

«Молодец разведчик, четко рассчитал», — мысленно похвалил Прокопенко начальник оперативного отдела военной разведки.

— Талащицкого брать?

— Обязательно, эта проблема касается нас всех. Итак, через час?

Журавлев набрал номер главного диверсанта страны.

— Алло, — донеслось из динамика трубки, — Талащицкий у аппарата.

— Здравствуй, Владимир Иванович, это Журавлев. Как житье-бытье?

— Да как у всех в армии, — буркнул командующий спецназом ГРУ. — Нас дерут, а мы крепчаем.

Журавлев знал причину такого настроения собеседника. Вчера в очередной раз министр обороны «раздавал на орехи» военачальникам разного ранга за недавние события. Досталось и Талащицкому.

Со свойственной молодому министру казарменной прямотой он накинулся на Талащицкого:

— Тут такая каша заварилась, а прославленные диверсанты дурью маются. Нет, чтобы смутьянов без шума вырезать.

На подобное незаслуженное замечание командующий разведывательно-диверсионных частей военной разведки ответил министру, вложив в этот ответ весь багаж дипломатии, накопленный за годы кабинетной службы.

— Вырезать недолго, — спокойно произнес генерал-майор, —знать бы заранее, кому отвечать придется.

Министр сперва опешил (ударили по больному), а затем разошелся трехэтажным матом и угрозой немедленной отставки и так далее. Но короля делает свита, она же короля и убивает. В ГРУ ГШ, как в любой мощной организации подобного типа, существовали незримые течения, которые затрагивали и свиту министра обороны. Именно эта свита и объяснила молодому и вспыльчивому генералу армии, что людей, подобных Талащицкому, не выгоняют в отставку, как состарившегося пса, а с почетом провожают в запас и не после такого скандала. Буркнув что-то невразумительное, вроде: «Черт с ним, пусть служит», министр уехал в Кремль, где чувствовал себя после октябрьского путча настоящим героем и спасителем Отечества, не то что здесь, среди этих угрюмых солдафонов.

— Тут вот какое дело, Иваныч, — проговорил Журавлев. —Ты не сильно занят?

— Сегодня вроде нет. На днях собираюсь съездить в Чучковскую бригаду с ревизией. А так вроде свободен.

— Ну и хорошо, — улыбнулся Журавлев, — снимай свой мундир. Надевай цивильный костюм, машину тоже можешь не брать. Нас пригласили на дискотеку, расслабимся.

— На дискотеку? — недоумевающе переспросил Талащицкий. — Пригласили? Кто?

— Прокопенко, — последовал короткий ответ...

Оторвавшись от шланга топливозаправщика, стратегический бомбардировщик «В-2» «Стеле», поднырнув под огромное брюхо воздушного танкера, устремился на восток.

Черный треугольный силуэт самолета заскользил над гладкой поверхностью воды. В это время года Черное море обычно неспокойное, бурное. Но сегодня погода была как на заказ. Полный штиль и низкая густая облачность обеспечивали самолету-крылу скрытый полет, не прибегая к технологии «невидимки».

— Черт возьми, Вилли, — проговорил второй пилот Виртус, управляющий на этом участке бомбардировщиком, — никак не могу понять, что задумали эти умники из штаба специальных операций. Зачем доставать левое ухо правой рукой? Ведь легче же было сбросить груз на Кабул со стороны Пакистана.

— Друг мой, — произнес подполковник Кинли, следя за дисплеем бортового компьютера, контролирующего маршрут самолета, — ты еще только учился летать в Колорадо, а я уже в качестве летчика на «Корсаре» готовился к вторжению в Иран. Это было в 81-м году, когда ЦРУ и Пентагон разработали операцию «Орлиный коготь», целью которой было якобы освобождение посольства, захваченного в Тегеране. На самом деле генералы хотели спровоцировать большую войну, чтобы впоследствии ликвидировать зарождающийся в этом регионе очаг исламского фундаментализма. Но операция «Орлиный коготь» провалилась, спецназ не ворвался в Тегеран, и нам не пришлось их прикрывать. Война отложилась, но это не значит, что ее не будет совсем.

— Для чего же развязывать новую войну? — недоумевал майор.

Он был настоящим боевым летчиком, бомбил Триполи и Панаму, Багдад и Басру. Но восторга от войны не испытывал, считая, что долг военных сохранять мир.

— Никто не собирается затевать войну. Но после того как Хусейну намяли бока, Иран — единственная сила на Среднем Востоке, обладающая мощной армией (кстати, выстоявшей в войне с Хусейном), авиацией и флотом. Последнее время там ведется обновление вооружений. К чему бы это? И знаешь, что я думаю?

— Что? — спросил Виртус, не отрывая взгляда от приборной доски управления.

— Обрати внимание на географию. Большая часть соседних с Ираком государств находятся в шатком положении. Ирак с «заломанными руками» после «Бури в пустыне», Афганистан не может поделить власть между полевыми командирами. А на севере Армения, Азербайджан и еще Грузия. Все это прямо напрашивается, чтобы сильный сосед взял их под свою опеку. Для оправдания захвата чужой территории можно подобрать любую формулировку.

— Мы-то здесь при чем? — не унимался майор.

— Мы при всем. США — мировой лидер, и поэтому необходимо контролировать баланс сил во всем мире.

— Но ведь есть мировое сообщество.

— Вот именно, — усмехнулся Кинли.

Нажав кнопку контроля вооружения, он показал боковой монитор. На черном экране высвечивался контейнер. Указав на него, полковник сказал:

— Обрати внимание, дружище, на контейнер, который мы везем. У него форма авиабомбы. В носовой части находится, электронное устройство наведения, чтобы падать точно на радиомаяк. А в хвостовой части этого контейнера находится стабилизатор для управления полетом, точно такой же, как на больших авиабомбах. И тормозной парашют для мягкой посадки.

— Ты хочешь сказать... — встрепенулся майор.

— Я хочу сказать, что у нас на борту находится контейнер, выполненный в виде авиабомбы большого калибра. Мы везем этот муляж через Иран для того, чтобы наши генералы из Пентагона убедились в эффективности «Стел-сов». Потому что, когда придет день X (а это когда-нибудь да произойдет), первыми стартуем мы, «невидимки». Нам предстоит бомбить радары, зенитные батареи, аэродромы истребителей.

— Выходим на линию Батуми — Трабзон, — доложил второй пилот.

— Приготовиться к включению режима «Стеле», — скомандовал Кинли.

Оба пилота защелкали тумблерами установки переотражающих пластин изотропного рассеивания радиолокационных волн.

Выставив угловые отражатели, подполковник взял управление самолетом на себя. Сейчас надо было пробить атмосферный слой облаков и подняться под «потолок».

В тот момент, когда угловатый самолет-крыло, задрав остроносую кабину, стремительно начал набирать высоту, в динамиках пилотов неожиданно прозвучало:

— «Маугли», «Маугли», вызывает «Скала Совета».

— «Маугли» слушает, — ответил Кинли.

— Акела промахнулся, — прозвучало в динамике. — Повторяю: Акела промахнулся.

После этого наступила тишина.

— Вот дерьмо, — выругался в сердцах подполковник, только что прозвучавшая фраза обозначала только одно — отмену предстоящего полета.

«Стеле», завалившись на крыло, сделал крутой разворот и взял курс обратно...

— Операция «Шерхан» отменена, — сообщил рейнджерам Джеймс Фишер, расшифровав только что полученную на его имя радиограмму. — Вам приказано этой ночью прибыть в лагерь миссии ООН. Завтра утром вас отправят на пакистанском грузовом самолете в Пакистан, а потом в Европу.

— Что значит — операция отменена? — переспросил майор Моул, он, как бойцовый пес, почувствовав кровь, теперь рвался в бой.

— Там, — резидент указал на низкий потолок подвала, — смогли договориться с англичанами. Вы утром улетаете, а я отправляюсь к Д’Олэнторну на переговоры.

— Слава богу, — перекрестился первый лейтенант Эймс Колхейр, он больше всех был недоволен предстоящей операцией, считая, что подобное решение тупиковой ситуации неприемлемо между союзниками.

— Нам врываться к ооновцам или есть другой вариант? — спросил Терри, первоначальный пыл понемногу стал утихать: все-таки высшая победа — это избежать боя.

— Нет, на рассвете у ворот миссии вас будет ждать грузовик Красного Креста, на радиаторе машины американский герб. На этой машине вы поедете на аэродром. В кабине будет наш агент Генри Кафе. К машине подойдете лично вы, майор, он знает вас в лицо. Он назовет ваше имя, вы его — это будет вместо пароля.

Терри неожиданно обратил внимание, как за последние несколько минут изменился Фишер. Сгорбленная недавно спина распрямилась, смотреть стал свысока, голос властный. Настоящий предводитель.

«Нуда, теперь-то ему ничего не угрожает. Ишь как расхрабрился, настоящий супершпион...»

Впрочем, на Джеймса ему было наплевать, главное, чтобы к группе не было никаких претензий от командования.

— Ну хорошо, Джеймс, где твой афганский друг? Надеюсь, ему не составит большого труда отвезти нас утром к миссии ООН.

— На этот раз, джентльмены, должен вас огорчить, — скрестив руки на животе, произнес Фишер, — Рано Турхама-дин уехал вчера из Кабула по своим купеческим делам. И вернется только завтра, когда вам надо уже быть в самолете.

— Ладно, — махнул рукой Терри и тут же обратился к своим подчиненным.—Так, парни, собирайте барахло наше, скоро выступаем. — Потом добавил: — В дальнем углу мешки с рваными вещами афганцев. Выберите что получше, пойдем пешком через Кабул...

...Пройдя вдоль светящихся витрин Нового Арбата, двое генералов в длинных плащах остановились возле дискоклуба «Метелица».

Глядя на горящую разноцветными огнями рекламную вывеску дискотеки, Талащицкий недовольно произнес:

— Кто бы мог подумать, что такое получится из пельменной.

— Все течет, все изменяется, — философски заметил Журавлев.

— Ну, наконец-то, — раздался знакомый голос.

Возле стеклянной двери, ведущей на дискотеку, стоял

Прокопенко. Высокий, широкоплечий и тоже в черном плаще.

В зале гремела музыка, по потолку метались световые блики «юпитеров», а танцующая внизу масса молодежи напоминала кипение битума. К вошедшим устремился администратор.

Он усадил новых посетителей в дальнем углу.

Прокопенко заказал джин с тоником, Журавлев двойную порцию виски «Бурбон». А Талащицкий, глядя на официанта в упор, угрюмо сказал — водки.

Прокопенко произнес:

— Последняя информация из Вашингтона. Американцы с англичанами договорились на совместное «разыгрывание таджикской карты».

Уже была информация о сворачивании маневров британского Королевского флота у берегов Пакистана. Кроме того, станция ДОН в Крыму засекла в воздушном пространстве нейтральных вод военный самолет. После классификации определили стратегический бомбардировщик «В-2» «Стеле». Самолет долетел до грузино-турецкой границы, затем, круто развернувшись, ушел в сторону Босфора. Произошло это сразу после переговоров в Вашингтоне.

— Да, им еще действительно надо просчитать весь гешефт и присмотреть, чтобы один другого не надул. А пока Нурадин должен вернуться к своим людям. — Прокопенко глотнул из своего стакана.

— Он покидает Кабул завтра, — показал осведомленность своего департамента Журавлев.

— Да, — подтвердил генерал СВР, — брожения среди таджиков начались нешуточные, мулле придется прилично поработать языком, чтобы восстановить статус-кво.

— Если придется, — буркнул Талащицкий и залпом выпил свою водку. Выдохнув, спросил: — Как там наши «стрелки»?

— Группа прибыла в Афганистан без потерь. Сейчас находится на исходной позиции. Если действительно Нурадин завтра покинет английскую резиденцию, то, значит, завтра будет проведена операция «Контрольный выстрел». Будем надеяться, что удачно.

— Дай-то бог, — кивнул Талащицкий.

— О первой группе вам ничего не известно? — спросил Прокопенко.

— Ничего...

Диверсанты собирались не спеша и тщательно набивали патронами автоматные магазины, снаряжали гранаты, подгоняли экипировку..

Капитан Волин, протерев промасленной ветошью автомат Иванникова, вставил новый магазин с дозвуковыми патронами, зачехлил оптический прицел. Отложив оружие, поднялся на ноги. На поясе повесил две «лимонки», в карман штанов сунул наступательную гранату «РГ-5». Проведя рукой по подсумку со снаряженными магазинами, застегнул его подсумок, вставил в ножны клинок. Потом из кобуры вынул длинноствольный «стечкин». Вытащив обойму, проверил наличие патронов, затем загнал обойму в «АПС», оттянул ствольную крышку пистолета, дослал патрон в патронник и, не ставя оружие на предохранитель, сунул его обратно в кобуру.

В стороне сидел мичман Лебедев. Сжимая лезвие финки, он тщательно выбривал намыленное лицо. Присев на корточки перед мичманом, Волин с усмешкой спросил:

— Михалыч, на хрен тебе эта цирюльня?

Закончив бриться, Лебедев из почти пустой фляги вылил на ладонь остаток спирта и тщательно протер им раскрасневшиеся щеки.

— Понимаешь, Игорек, — фыркнул по-лошадиному мичман, растирая щеки, — на флоте есть такая традиция — перед боем надевать чистое белье. А где я здесь найду чистое исподнее? Вот решил рожу привести в порядок. Ферштейн?

— Ферштейн, —согласно кивнул капитан.

Диверсанты заканчивали сборы. Остатки продуктов и медицинских препаратов сложили в один рюкзак. Рядом с этим рюкзаком лежала винтовка Драгунова, пулемет Калашникова и автомат, оснащенный глушителем и оптикой. Сверху рюкзака лежала бухта толстого пенькового каната, которую сегодня днем Садык Зульфибаев выменял на одноразовый американский гранатомет.

Закончив перешнуровывать ботинки, майор Чечетов по старой привычке попрыгал, проверяя, не звенит ли что-нибудь, взял стоящую у стены винтовку «М-16» и объявил:

— Уже достаточно темно. Выходим отсюда и идем по улице группой, как будто патруль.

— А если наткнемся на настоящий патруль? — спросил Ким, затягивая на талии ремень с подсумками.

— Нам терять нечего. Уничтожим патруль, трупы даже прятать не придется. Утром всем уже будет не до этих несчастных. А сейчас: первыми идем я и Михал Михалыч, за нами Волин и Ким, дальше Ковалев, Зульфибаев и Зиновьев. Последние двое несут оружие, рюкзак и веревку. Когда мы выйдем к площади, Садык вместе с Зиновьевым отнесут оружие и провиант к тайнику и подготовят путь к отступлению. Потом возвращаются к нам.

— Ясно, — ответил прапорщик, забрасывая за спину рюкзак и подбирая с земляного пола ручной пулемет. Зиновьев повесил на левое плечо снайперскую винтовку и автомат с глушителем, на шею — автомат и положил на крышку ствольной коробки руку.

— Выходим, — объявил Чечетов. — Гога, затуши костер.

Поверх пустынного камуфляжа рейнджеры надели лохмотья, найденные в старых мешках в подвале Турхамадина. Из головных уборов лишь нескольким удалось раздобыть плоские шапки паншерки, остальные же мастерили из лохмотьев подобие чалмы.

Сам майор Моул натянул на свою могучую фигуру длинную, до колен, рубаху и шерстяной жилет с двумя глубокими карманами по бокам, куда Терри опустил по магазину от «кольт-командо». Для того чтобы в случае надобности достать из-под рубахи другие боеприпасы, майор сделал два широких надреза, скрыв их полами жилетки. Своим подчиненным он посоветовал сделать то же самое.

Закурив сигару, рейнджер фамильярно обратился к резиденту ЦРУ:

— А вы, дружище, по-прежнему остаетесь в этой дыре? Или, может, с нами на аэродром, а оттуда в Европу? Несколько недель в раю —Ривьера, девочки, кабаки...

— Благодарю вас, Терри, — отозвался Фишер, — но мне надо остаться здесь. Я такой же солдат, как и вы, завишу от приказа своего командования.

«Как же, солдат, — хмыкнул командир рейнджеров. — Был бы солдат, не просил бы нашей помощи, сам бы пришил «томми».

Ухмылка Моула не ускользнула от цепкого взгляда разведчика, он уже хотел поставить на место солдафона, но ему пришла в голову дикая мысль:

«Их миссия уже закончена, и может, завтра вечером они будут пьянствовать где-то в Европе. Что им стоит свернуть мне шею и бросить в этом подвале», — резидент посмотрел на рейнджеров. Сейчас они были похожи на безумных дервишей или на разбойников Али-Бабы.

Он как можно спокойнее обратился к Моулу:

— Майор, я думаю, вам пора выступать, лучше подождать где-то недалеко от лагеря Красного Креста, чем потом сломя голову прорываться через проснувшийся Кабул.

— Вы думаете? — спросил майор. — А ведь вы правы, дружище. Эй, вы, — это обращение уже касалось рейнджеров, — поторапливайтесь, через четверть часа выходим. Движемся одной группой.

...Это была одна из спокойнейших ночей Кабула. Измотанный ночными канонадами, город спал тревожным сном.

Небольшой отряд рейнджеров направлялся в сторону миротворческого лагеря Красного Креста. Терри Ли Моул на этот раз не стал обеспечивать группу дозором и фланговым прикрытием, сейчас он вел группу целиком, монолитом.

Сам майор шел впереди, следом за ним шел первый лейтенант Колхейр с ручным пулеметом «миними» на изготовку, сержант Гисенд нес за спиной разобранную крупнокалиберную винтовку, сложенную в брезентовый чехол, на груди у него болтался короткоствольный автомат со сложенным металлическим прикладом. Идущие следом рейнджеры были нагружены электроникой обеспечения и рюкзаками с провизией, ощетинившись стволами штурмовых винтовок. Колонну замыкали радист Тарвит и лейтенант Мартинес.

Луис на ковбойский манер повязал на нижнюю часть лица шейный платок, тщательно пропитав его своей туалетной водой. От домотканой рубахи шел нестерпимо тяжелый дух немытого тела, пота и слежавшейся одежды.

Наконец узкая, заваленная хламом улочка сменилась открытым пространством площади. Слева от нее раскинулся темный многоэтажный дом времен королевского правления. Окна первого и частично второго этажей были заложены где кирпичом, где битыми кусками бетонных плит.

На противоположной стороне площади громоздилась куча битого щебня. Подрегулировав прибор ночного видения, лейтенант Мартинес заметил среди уцелевших развалин фрагменты, идентичные дому напротив.

«Наверное, так когда-то задумал архитектор», — подумал Луис.

Он пошел в армию, считая, что война — развлечение для настоящих мужчин. Но, попав на настоящую войну с ее кровью, болью и смердящими трупами, он усомнился в мужской романтике. Еще раз взглянув на мертвую темную площадь, Мартинес мысленно перекрестился: «Не дай бог Америке испытать, что такое современная война».

Запах туалетной воды уже выветрился, и сквозь платок пробивалось зловоние чужой одежды. Лейтенант с радистом уже хотели остановиться, чтобы поправить экипировку, но тут их остановила команда предупреждения.

«Дьявол, моджахеды», — выругался Мартинес.

Навстречу рейнджерам двигался небольшой отряд вооруженных афганцев. Американские разведчики потянулись к своим бесшумным пистолетам...

...Едва группа Чечетова вышла на площадь, как тут же столкнулась нос к носу с афганским патрулем.

— Твою мать, «духи», — вырвалось в сердцах у майора.

Негромким щелчком он подал знак диверсантам. Не делая резких движений, бойцы потянулись к своим ножам.

Волин обхватил пальцами правой руки длинную рукоять, большой палец отстегнул предохранительный клапан на ножнах. Мичман Лебедев сунул блестящий клинок финки в рукав. Ковалев и Ким ослабили на плечах ремни автоматов, чтобы сбросить их в случае потасовки. Майор Чечетов взвел курок «стечкина». Автоматический пистолет с привинченным глушителем был заткнут у майора за пояс на животе.

Две группы лжеафганцев медленно сближались, каждый из бойцов с напряжением ждал прямого контакта, когда кто-то из противоположной стороны попытается выяснить, кем является встретившийся отряд.

Чем ближе сходились разведчики, тем сильнее натягивались струны нервов. Достаточно одного неверного шага, одного неосторожного вскрика, чтобы завертелась кровавая карусель рукопашной. После которой вряд ли кто-нибудь из участников остался бы в живых.

Наконец группы сошлись. Ничего не говоря, майор Моул взмахнул рукой, на этот международный жест приветствия ответил майор Чечетов. Сжимая рукоятку пистолета, он не сводил глаз со старшего противоположного отряда, решив для себя: «Если что, первая пуля ему».

Ступая не спеша, как будто в замедленной съемке, обе группы расходились. И чем дальше они отходили друг от друга, тем свободнее начинали дышать бойцы.

«Фу, пронесло», — перевел дух Чечетов.

«Уф, обошлось», — вытирая со лба холодный пот, подумал Моул...