Диверсионная команда

I

Турбины «Антея» натужно гудели. Многотонная машина пробиралась сквозь толщу облаков на десятитысячной высоте.

Капитан Волин открыл глаза и осмотрелся. В грузовом отсеке было темно, лишь в хвостовом горела красная лампочка предупреждения. Игорь Волин никого не видел, но знал, что рядом сидят бойцы его группы.

— Проверить амуницию и оружие, — пересохшими губами произнес он привычную фразу. И начал себя ощупывать. «АК-74» со сложенным прикладом на груди, под лямками парашюта, «ПМ» в кобуре на правом бедре, тоже прижатый лямкой. Штык-нож на поясе возле подсумков с запасными магазинами, стропорез в чехле на голенище ботинка, НРС на груди с левой стороны, рукояткой вниз, упирается в пластиковое цевье «Калашникова». Ранец десантника на месте, на правой руке фосфорическим светом горит высотомер.

Вроде все в порядке.

Неожиданно гул турбин сменил тональность, а Игорь почувствовал, как от давления закладывает уши. «Антей», выполняя противорадарный маневр, снижался.

«Скоро десантирование», — подумал каждый из группы парашютистов-разведчиков. Для кого-то это был прыжок не первого десятка, для кого-то, может, приближал заветную цифру «100». Но Волин после четырех лет училища и девяти лет службы эту цифру давно оставил позади. И для него это был всего лишь эпизод из жизни офицера спецназа морской пехоты.

Ну вот, давление стабилизировалось, через несколько минут под потолком вспыхнули лампы освещения. Со стороны кабины пилотов загремели ботинки бортинженера. Высокий и худой, в синей летной техничке и коричневом шлеме, он пробежал мимо парашютистов, бросив на ходу:

— Приготовились, мальчики.

Волин поднялся со скамьи, посмотрел на свою группу. Впереди стоял невысокий, плотно сбитый старший сержант Валентин Завада, за ним высокий вихлявый парень с курносым конопатым носом — ефрейтор Андрей Виник. Дальше — младший сержант Юрий Жарков с характерным лицом боксера. За ним — низкорослый квадратный радист со странной фамилией Луч. Группу замыкал рядовой второго года службы Василий Иванов. Героическая личность разведбатальона бригады морской пехоты — дважды дослуживался до сержантских лычек и дважды за самовольные отлучки из расположения части эти самые лычки публично сдирались с него на построении батальона.

Капитан спецназа морской пехоты Черноморского флота Волин не первый раз прыгал с этой группой. Да и вообще этих людей знал лучше, чем своих родственников. Игорь Волин за полтора года хорошо изучил бойцов и знал, кто чем дышит и что от кого можно ожидать.

Широкомасштабные учения, которые устраивало руководство ГРУ для всех частей специального назначония, должны были показать боеготовность подразделений, подготовленность солдат и офицеров. Волину такая проверка была не впервой. К учениям он отнесся спокойно.

Зазвенела сирена, вместо красной лампочки вспыхнула зеленая, с зубодробительным скрежетом стала опускаться хвостовая аппарель самолета.

— На выход, шагом марш, — тихо проговорил Игорь. Разведчики вразвалочку, соблюдая дистанцию, двинулись к хвосту «Антея». Держась за поручень, у аппарели стоял бортинженер. Улыбнувшись морпехам, он подмигнул и гаркнул:

— С богом, мальчики!

В одно мгновение группа исчезла в фиолетовой ночи ...

...Перелет из сырого Лондона в знойный, грязный Исламабад на этот раз прошел не так гладко для сэра Д’Олэнторна, как предыдущие тридцать лет работы в Интеллидженс сервис на Среднем Востоке. В аэропорту нового эмиссара британской разведки встречал молодой человек арабского происхождения. Несколько ничего не значащих приветственных фраз — и сопровождающий, подхватив багаж англичанина, устремился к стоянке машин. Через полчаса Чарльз Д’Олэнторн вошел в свой номер «люкс» в самой дорогой гостинице Пакистана. В номере было прохладно. Дав бою, принесшему его чемодан, несколько мелких монет, сэр Д’Олэнторн запер за ним двери. Все, можно перевести дух. Эмиссар рухнул на большое кожаное кресло, прикрыв глаза, задумался, что сначала: душ или пиво? Решил — душ. Вода одно из немногих природных средств, которое так эффективно снимает усталость и возвращает бодрость. Через полчаса Чарльз вышел из душа с полотенцем вокруг бедер, на плечах у него блестели капли влаги. Он себя чувствовал прекрасно. Открыв холодильник, извлек оттуда запотевшую банку пива. Теперь можно и расслабиться, посмотреть телевизор.

Проходя через холл, эмиссар заметил большое зеркало, остановился перед ним. В зеркале он увидел крепкого мужчину, ростом шесть футов два дюйма. Несмотря на свои пятьдесят четыре года, он обладал великолепной мускулатурой, жестким волевым лицом и серыми, слегка прищуренными глазами. Седеющие виски придавали ему лишь дополнительный шарм. В зеркале отражался наследник графского титула Д’Олэнторнов и продолжатель этого знаменитого рода, ведущего свою родословную чуть ли не от Ричарда Львиное Сердце. По крайней мере, дворянский титул его предок получил от самого короля.

Сэр Чарльз Мортимер Д’Олэнторн попал в лапы английской разведки сразу по окончании Кембриджа. Тогда-то молодому бакалавру, специалисту по истории Среднего Востока эпохи Александра Великого предложили увлекательную работу. Иран, Афганистан, Пакистан, Индия, раскопки, изучение древних папирусов, манускриптов. Это же мечта любого начинающего историка. Но едва его нога ступила на пыльную землю Востока, как старшие коллеги по экспедиции объяснили бакалавру, что вся эта история не больше, чем «крыша», прикрытие на языке разведчиков. Чарльз Д’Олэнторн никогда не был любителем дешевой бульварной писанины на тему «плаща и кинжала». Но неожиданно эта работа его захватила, он ею увлекся. Карьера молодого разведчика пришлась как раз на пик «холодной войны». И шпионя в пользу британской короны, Д’Олэнторн искренне считал, что спасает «свободный мир» от «красной агрессии».

За десять лет Чарльз Мортимер Д’Олэнторн защитил две диссертации по истории Востока, стал профессором. А другой стороной медали было то, что он стал одним из лучших экспертов по проблемам этого региона. С этого момента его переводят в Лондон, в аналитический отдел «МИ-5».

Женившись в довольно позднем возрасте, граф Д’Олэнторн спешил наверстать упущенное время. Сейчас у него пятеро детей и жена — сама прелесть. С вводом советских войск в Афганистан руководство Интеллидженс сервис закрепляет Чарльза Д’Олэнторна за этой страной. Он неоднократно вылетает в Пакистан для разветвления новой разведсети, посещает лагеря подготовки моджахедов, сам вербует для этих лагерей инструкторов из отставных английских командос, закупает для повстанцев оружие и медикаменты, затем передает их полевым командирам в обмен на русских пленных. Пленных после допросов и вербовки он передавал Международному Красному Кресту. «Перестройка» и последовавший за ней вывод советских войск поубавили работы профессору истории. Чарльз Мортимер Д’Олэнторн уже всерьез подумывал уйти в отставку и посвятить себя семье и науке. Но, как всегда в такие моменты, происходит что-то, что снова заставляет изменять планы и намерения. Развал Советского Союза, гражданская война в Таджикистане снова заставили мобилизовать все силы Восточного отдела. Больше года шла обработка информации, ее изучение, подготовка соответствующей «почвы». И вот теперь Д’Олэнторн прибыл в Пакистан, чтобы наконец начать большую операцию английской разведки. Возможно, самую крупную за последнее десятилетие.

Зазвонил телефон, сэр Чарльз нехотя поднялся с кресла, взял трубку.

— Да, Д’Олэнторн, слушаю.

— Добрый день, мистер Д’Олэнторн, вас беспокоит Фишер, Джеймс Фишер, — в трубке раздался знакомый мягкий баритон, — мы с вами встречались в Гарварде на симпозиуме по истории Персидского государства.

— Чем обязан? — сухо поинтересовался Д’Олэнторн.

— Мистер Д’Олэнторн, я уже больше года в этой варварской стране и не знаю, когда придется вернуться домой. Случайно узнал о вашем приезде ... ну, одним словом, почему бы нам вместе не поужинать?

— Я сегодня сильно устал с дороги, — проговорил сэр Чарльз и тут же в уме прикинул, что через два дня ему надо выехать в Кабул. А выехать, не узнав, чего от него хочет американец, просто непрофессионально.

— А что, если мы поужинаем завтра?

— Отлично, — обрадовался американец, — запишите, девятнадцать ноль-ноль, ресторан «Шахерезада», я закажу кабинет.

В мозгу профессионального разведчика, как на табло предупреждения, вспыхнуло слово «Шахерезада». Может, просто случайность... но у разведчиков высокого класса не бывает случайностей. Д’Олэнторн хорошо знал Фишера, резидента ЦРУ, и по произнесенному как бы вскользь слову знал, что разговор с янки пойдет о предстоящей операции.

...Земля стремительно приближалась. Держась за стропы парашюта, Волин следил за площадкой приземления. Небольшая поляна из темного пятна сперва стала серой, затем серо-зеленой, затем зеленой с серебристым блеском росы. Над верхушками сосен витали клочья утреннего тумана. Приземлился как положено, с носка на пятку и падением на бок. Туже подтянул на себя стропы, отстегнул лямки парашюта, скомкал купол. Схватив парашют в охапку, бегом бросился к месту сбора. На поляне уже собрались диверсанты. Волин вгляделся в их лица: Завада, Луч, Жарков, Иванов. Кого же нет? А, Виника...

— Где ефрейтор? — спросил Волин, бросая в общую кучу парашют и свой шлем.

— Я видел, его отнесло на северо-восток в лес, может, на дереве завис, — произнес Завада.

— Так, парашюты зарыть и замаскировать место, я в лес, скоро буду. — Прижав к груди автомат, капитан трусцой побежал в темную чащу. Виника он нашел быстро, ефрейтор действительно повис на дереве. Купол парашюта зацепился за верхушку сосны.

— Режь стропы, — приказал ему Волин.

— Да, вы чё, товарищ капитан, мне начальник ПДС голову за порчу парашюта оторвет, — возмутился ефрейтор.

— Режь, или я тебе ноги из жопы повыдергиваю, — процедил сквозь зубы Волин.

Ему не хотелось начинать операцию с мордобоя. Но если потребуется кулаком заставить подчиняться старшему, он готов.

— Слушаюсь, — буркнул ефрейтор.

Стропорезом отсек стропы и рухнул на землю. При падении его подстраховал капитан. Затем, расстегнув лямки, скомандовал:

— Живо на дерево за куполом.

Пока Виник лазил за куполом, капитан саперной лопаткой вырыл небольшую яму. Затем в эту яму бросили порезанный парашют и шлем десантника. Быстро зарыл, прикрыв яму свежим дерном. Волин извлек из нарукавного кармана комбинезона небольшой флакон с жидкостью, отбивающей нюх у собак.

Все вокруг щедро полил этой жидкостью, затем хлопнул ефрейтора по плечу, сказал:

— Пошли.

На поляне их уже ждала группа с автоматами на груди в камуфлированных кепках и с измазанными гуталином лицами. Последний писк моды армейского спецназа.

«Нашли, что копировать у американцев», — усмехаясь, подумал Волин. Вслух произнес:

— Ладно, становись.

После того как диверсанты выстроились, скомандовал:

— Теперь попрыгали, мальчики.

Ни у одного из прыгающих ничего не зазвенело, не загрохотало, все было тихо.

— Так, двинулись. Первым Завада, за ним Жарков, Виник, Луч, замыкающий Иванов. Рысью марш.

Группа бесшумно побежала по направлению к лесу. Волин напоследок еще раз оглянулся. Вокруг все было тихо.

Первые солнечные лучи уже начали окрашивать в бледно-розовый цвет небо над лесом...

Ресторан «Шахерезада» был достопримечательностью Исламабада. Самый фешенебельный ресторан города был и самым дорогим. Пообедать или поужинать в нем мог себе позволить лишь очень богатый человек. Как только сэр Д’Олэнторн зашел в душное полуподвальное помещение, его сразу же встретил метрдотель. Это был еще один экзотический экспонат Востока — двухметровый верзила, весивший не меньше двухсот килограммов, был одет в синие атласные шаровары, красную рубашку с широкими рукавами, поверх которой была надета черная бархатная жилетка, расшитая бисером. На голове над черными как смоль кучерявыми волосами сидела феска, шапочка, пошитая, как и шаровары, из синего атласа. Метрдотель при виде англичанина изобразил подобие улыбки, задрав кверху дугообразные усы, и на хорошем английском произнес:

— Вас ждут, сэр Чарльз.

В центре ресторана была балюстрада, освещенная с четырех сторон яркими прожекторами. На ней исполняла танец живота полнотелая женщина. Лицо танцовщицы прикрыто вуалью, и видны только глаза, а из одежды на ней были только два беличьих хвостика, прикрепленные к соскам тяжелой груди, да низ живота прикрывала накидка из ниток бисера. Вокруг балюстрады стояли низкие столики, возле которых сидели посетители, поджав под себя ноги, и зачарованно смотрели на движения танцовщицы. Колебания живота заставляли дрожать бисер, и беличьи хвостики шевелились как живые.

Небольшой кабинет изнутри украшен арабскими письменами, представлявшими собой некий экзотический орнамент. Под потолком висел светильник в виде волшебной лампы Аладдина, от нее вниз бил тонкий луч мутноватого света. Пол был покрыт толстым персидским ковром. Посреди кабинета на ковре стоял большой серебряный сосуд, от которого тянулся тонкий шланг. Возле сосуда, закинув левую руку за голову, а правой сжимая шланг с мундштуком на конце, лежал мужчина.

На вид ему было немногим больше сорока, невысок, спортивного типа, широкоплеч, большой лоб с залысинами, глаза с увеличенными зрачками и поволокой (скорей всего это из-за кальяна). Он был одет в бледно-голубые джинсы и белую, без рекламных рисунков футболку.

Увидев гостя, американец еще раз затянулся и, приподнявшись, протянул руку вошедшему.

— Добрый день, я Джеймс Фишер, — представился он. — Присаживайтесь, Чарльз, а лучше ложитесь.

Сэр Чарльз опустился на ковер, жалея о том, что согласился на встречу в этом балагане. Фишер трижды хлопнул в ладоши.

— Мустафа, можно подавать обед.

Тут же откинулась ширма, в кабинет вошел официант, одетый на манер метрдотеля в яркие восточные одежды. Быстрыми, ловкими движениями официант поставил на ковер перед американцем большое блюдо с пловом, блюда поменьше с ароматно пахнущей тушеной бараниной, кусками маринованной курятины, покрытыми соблазнительной корочкой. Убрав кальян, официант молча удалился.

— Угощайтесь, Чарльз, плов у Мустафы сегодня просто объедение. А шашлык будет вообще фантастическим, барашка я сам выбирал.

Слушая болтовню американца, сэр Чарльз пытался проанализировать своего собеседника:

«Для разведчика болтлив не в меру. Скорей всего это прикрытие, маскировка. Наверняка американцы решили отхватить себе кусок какого-то нашего дела. Им все мало. Вот сейчас этот янки замазывает мне глаза».

Снова вошел официант, возле блюда с пловом поставил серебряный инкрустированный графин и две серебряные пиалы и молча удалился.

Фишер приподнялся со своего места, взял графин и на треть наполнил пиалы тягучим бурым напитком.

— Это гранатовое вино, — произнес он тоном знатока и, подняв свою пиалу, добавил: — Предлагаю выпить за возобновление знакомства и будущее сотрудничество.

Последнее слово особенно не понравилось Д’Олэнтор-ну, но он опять не подал виду. Надо выяснить, что же все-таки хочет этот янки. Они чокнулись. Вино было сладким и терпким, с примесью каких-то ароматизированных трав. Англичанин слишком долго жил на Востоке и хорошо знал местные обычаи, знал, что приборы к такому обеду не положены. Захватив рукой щепотку зерен риса, опустил их в рот. Плов действительно был отличным, рис таял во рту. Джеймс Фишер последовал его примеру, немного пожевав, он закатил глаза от удовольствия.

«Ну же, пора и делом заняться», — мысленно подбадривал английский эмиссар своего американского коллегу.

Но тот не спешил. Ухватив большой кусок курицы, он с хищным хрустом впился в него зубами. Д’Олэнторн налег на плов, нельзя было показать свою заинтересованность во встрече. Поедая блюда восточной кухни, они еще несколько раз выпили.

Американец откинулся на спину и произнес:

— Пока шашлык подадут, мы сможем поговорить о наших делах.

— О наших? — удивился англичанин.

— Ну, конечно же, наших, — подтвердил Фишер и добавил: — С семьдесят девятого года здесь, на Востоке, мы рука об руку помогали местным дехканам бороться с советской оккупацией Афганистана.

— При чем тут Афганистан? — снова удивился сэр Чарльз. — О чем вы говорите?

— Я говорю об операции «Багира».

Д’Олэнторн закусил губу, именно такое название имела операция, подготовленная Интеллидженс сервис. Англичанин извлек из кармана пиджака небольшой черный прибор, внешне похожий на сотовый телефон, но это была обычная шпионская глушилка, мешающая записи разговора электронными средствами, фишер это знал и лишь слегка улыбнулся.

— Что вы знаете об операции «Багира»? — как можно тише спросил англичанин.

— Операция «Багира», — снова усмехнулся Фишер, — ставит своей целью заключение договора с лидером таджикских оппозиционеров Абдулханом Юсуфом Нурадином и оказание ему финансовой и военной помощи, чтобы впоследствии привести его к власти. И естественно, Англия возьмет этот регион под свой контроль.

— Что вас не устраивает?

— Нам тоже нужен Нурадин, — тихо произнес Фишер, — нас интересуют его проводники через границу, его явки там, в Таджикистане. Лэнгли необходимо обновить свою разведсеть по ту сторону Памира.

— Нет, — решительно произнес англичанин, поднимаясь со своего места. Спрятав в карман пиджака радиоглушитель, он добавил: — Не лезьте в наши дела, это чревато.

Больше не говоря ни слова, Д’Олэнторн вышел из кабинета. Джеймс Фишер взял с блюда баранье ребрышко, щедро политое ароматным острым соусом. Мясо было нежным и необыкновенно вкусным. Все произошло, как и предполагал Фишер: англичане не пошли на сотрудничество с ЦРУ, ну что же, Лэнгли им мешать не будет. Но, кроме американцев, существуют и другие секретные службы...

Джеймс Фишер знал, на чьи деньги содержится ресторан «Шахерезада», также знал о слуховых окнах в каждом отдельном кабинете. И там не было микрофонов, там сидели живые люди с хорошей памятью.

«Итак, маятник с топором запущен и скоро лишняя голова слетит с политической сцены».

Откинулась ширма, зашел официант, низко поклонившись, спросил на чистом английском языке:

— Шашлык подавать, саиб?

— Подавай, — добродушно махнул рукой американец. Едва официант исчез за ширмой, Джеймс достал из заднего кармана джинсов небольшую плоскую бутылочку. Что после такого разговора может быть лучше, чем глоток хорошего виски...

Первые пятьдесят километров диверсионная группа «отпахала», что называется, на одном дыхании. Солнце уже поднялось высоко над верхушками сосен и жгло немилосердно. По лицу бежит пот, щиплет глаза, спина тоже мокрая. А надо бежать. Чтобы укрыться от возможного вертолетного патруля, диверсанты стараются держаться ближе к деревьям. Но прошлогодние лесные пожары выжгли огромные пространства северных лесов, и сейчас камуфлированные комбезы десантников четко смотрятся на черных залысинах пожарищ. Волин гонит свою группу все дальше и дальше на север. Условный противник себя не обнаружил, но это не значит, что он не действует. Под подошвами солдатских ботинок хрустят и рассыпаются в пыль черные головешки, уже кое-кто из бойцов начал тяжело дышать, стараясь набрать в легкие побольше воздуха. Начинает сбиваться ритм бега. Капитан пропускает группу вперед, разглядывая бегущих. Старший сержант Завада бежит тяжело, по-бычьи опустив голову, он сопит, широко раздувая ноздри.

«Борец-классик, в армии увлекся бодибилдингом, — вспомнил Волин личное дело сержанта, которое читал перед вылетом, — обладает спокойным, уравновешенным характером и большой физической выносливостью».

За Завадой бежал младший сержант Жарков. Этот бежит вразвалочку, инстинктивно держа руки на уровне груди.

«Кандидат в мастера спорта по боксу, взрывной характер, свой авторитет утверждает силой».

Низкорослый крепыш Луч под тяжестью ранца и радиостанции тяжело дышит, ноги его то и дело цепляются одна за одну. В личном деле ничего особенного записано не было, среднестатистический солдат. Глядя на него, Игорь подумал:

«Вот тоже «золотце» досталось, привык только по рации щебетать».

В затылок Лучу дышит ефрейтор Виник. Курносое лицо сосредоточенное, как будто он решает глобальную задачу. Деревенский парень, спортивными титулами не отмечен, но силой и здоровьем мать-природа не обидела. Такой, как правило, к концу службы не одну лычку будет иметь. Замыкающий — рядовой Иванов. Этот бежит, как на утренней пробежке по парку. Автомат на боку стволом вниз, чтобы не болтался, газовой камерой зацепил за подсумок. Камуфлированная кепка под погоном, а на лбу резиновая повязка из тех, что носят на аэробике спортсменки, чтобы пот в глаза не попадал.

«Легкоатлет, перворазрядник, спринтер. Гордость батальона — ни один патруль в самоволке не догнал. Взбалмошный характер, от него можно всего ожидать».

Капитан еще раз смотрит на спецназовцев, потом коротко бросает:

— Виник, Иванов, взять у Луча рацию, оружие, ранец.

По уставу, в боевых условиях каждый боец несет сам свое оружие. Но радист сейчас не в том состоянии, чтобы тащить свой «АК». Бойцы разбирают имущество обессилевшего Луча. Виник забрасывает на левое плечо «ранец десантника», на шею себе вешает брезентовый чехол с радиомаяком. Иванов автомат радиста цепляет рядом со своим на плечо, но этот зацепить не удается, он бьется о бедро солдата в такт его движениям. Радиостанцию Иванов несет в руке как портфель. Темп движения заметно снизился, но Волин бойцов не подгоняет, бежит молча. Впереди показалась зеленая полоса леса — вот туда им и надо. Но чтобы добраться до леса, необходимо преодолеть километра полтора пепелища.

— Рывок, — коротко бросает Волин и устремляется изо всех сил к спасительному лесу, группа увеличивает темп.

Последние метры, вот уже видны кривые северные березы, а за ними возвышаются сосны-великаны, плотно закрывшие своими зелеными шапками немилосердное полуденное солнце. Десантники достигают леса, Волин уводит их немного вглубь, после чего командует:

— Привал.

Взмокшие от пота бойцы валятся на шелковистую траву.

— Иванов, обеспечить охранение.

Рядовой без особой радости, но не возражая, сбрасывает с плеча оружие радиста, свой ранец, сверху радиостанцию и, сняв с плеча свой автомат, исчезает в кустах папоротника. Игорь присел на корточки, опершись спиной на шершавый ствол сосны. Настоящей усталости он еще не чувствовал, она придет позже, после учений, когда он вернется в свою часть, в общежитие.

Радист приподнялся на локтях, собираясь отстегнуть флягу, но капитан его остановил.

— Отставить, — скомандовал Волин и тут же пояснил: — Пить будете, когда дыхание восстановится.

Двадцать минут привала — это гигантский отрезок времени по меркам спецназа. За это время диверсанты успели отдохнуть, перекусить, перекурить, кому надо оправились, все — можно двигаться дальше. Уже перед тем, как выступать, капитан Волин решил посвятить своих бойцов в замысел командования.

— Задача нашей группы выйти в квадрат «17-33» для установления радиомаяка. Затем повернуть на запад, пересечь стратегическое шоссе и выйти в район деревни Таньково. По данным авиаразведки, здесь находится штаб корпуса ПВО «условного противника». Наша задача — нейтрализовать действие корпуса, ликвидировав штаб. В распоряжении у нас сутки, расстояние — больше ста километров. И это не самая большая неприятность. Против нас будут действовать внутренние войска, патрульные вертолеты и, главное, ПДЧ. За недостатком личного состава это подразделение укомплектовано на восемьдесят процентов офицерами, и не просто желторотыми лейтенантами, а настоящими «псами-волкодавами». Задача ясна?

Десантники молчат. Значит, ясна.

— Вперед, — звучит тихо команда, и цепочка бойцов уходит в глубь леса.

Ориентируясь по мху, Волин ведет группу на север. Теперь бежать не надо, нужно двигаться тихо и осторожно. Впереди может оказаться засада «противника» или можно наткнуться на других диверсантов — в учениях принимают участие группы спецназа из всей Российской армии, от боевых пловцов с Курил до дэшабэшников из Западной группы войск. Впереди заискрилась на солнце болотная заводь. Подходы к болоту прикрывали густые заросли осоки и камыша.

— Это болото называется Шальное, — на ухо Волину проговорил старший сержант, — сплошная трясина. В прошлом году на батальонных учениях тут из третьего взвода двое первогодков едва не утонули. Еле вытащили их оттуда.

Игорь карту боевых действий знал наизусть, в стороне от Шального раскинулись топи Марьяшкиной заводи, там были небольшие островки, поросшие кустарниками и небольшими деревцами. Эти болота разделяла перемычка в виде узкого, не больше тридцати метров в ширину, каменного плато.

— Пойдем напрямик через Шальное, — наконец произнес Волин.

— Да вы чё, товарищ капитан, — влез в разговор Жарков, — зачем ноги мочить-то, пойдем вокруг, между болотами проскочить можно и время сэкономим.

— Молод ты еще, Жарков, — ответил капитан, — а потому и не знаешь генерал-лейтенанта Хряща, а я его хорошо знаю. На прошлогодних учениях его люди мне руки заломили. Теперь я ученый и за мной должок.

Жарков удивленно пожал плечами, дескать, «вы начальник, вам виднее». Игорь, прикинув на глаз ориентиры, отдал приказ подчиненным:

— Двигаемся цепочкой. На кисть правой руки надеть брючный ремень. Оружие над головой, кто почувствует, что его засасывает, не мельтешит, не брыкается, два свистка — его вытащат за ремень на руке. Полная тишина.

Первым в болотную жижу зашел Волин, держа автомат на весу. Следующим был Зиновьев, замыкающим двигался Завада. Этот русский богатырь должен был выполнять роль лебедки на крайний случай. Группа двигалась медленно, то проваливалась в зыбкий смердящий ил, то, наоборот, выбираясь на твердую почву. Десантники уже достигли середины болота, когда со стороны перешейка донеслись звуки холостых выстрелов, хлопки взрыв-пакетов.

«Кто-то решил пройтись по сухому», — бесстрастно отметил случившееся Волин, сейчас ему было не до чужих проблем, впереди еще сотни метров зловонной жижи, таящие немало смертоносных сюрпризов...

В намеченный графиком срок эмиссар Интеллидженс сервис Чарльз Мортимер Д’Олэнторн покинул свой номер в гостинице, отправляясь с караваном афганских кочевников в Афганистан. Но прежде чем покинуть Исламабад, разведчик отправил в Лондон шифровку с подробным рапортом о разговоре с резидентом ЦРУ Джеймсом Фишером, в конце которого значилось:

«Утечка информации все равно остается утечкой, независимо оттого, кто ею воспользовался, друг или враг».

Днем раньше второй помощник посла России в Пакистане Андрей Денисов с веселой компанией посетил фешенебельный ресторан «Шахерезада», где хорошо провели время, совмещая изысканную еду с просмотром экзотического танца живота. По окончании шоу веселая компания направилась к выходу, а Денисов, взяв у официанта счет, взглянул на него, щедро заплатил и бросился догонять своих друзей, сунув счет себе в карман.

Поздно ночью, сидя в своем рабочем кабинете в посольстве, майор внешней разведки Андрей Денисов при помощи лупы и скальпеля вскрывал листок счета. Между двумя тонкими пергаментными листами находился третий из полупрозрачной пленки. Через четверть часа на столе Денисова лежало пять больших листов бумаги, заполненных бисером машинописного текста. На этих листах был отчет хозяина ресторана перед своим инвестором. Здесь были записаны все иностранцы, посетившие заведение, и тексты их бесед. Денисов дважды перечитал полученную информацию — почти ничего существенного. Четыре листа тут же были сожжены, пятый майору пришлось кодировать.

На рассвете Исламабад покидали двое людей, никогда не видевшие друг друга. Чарльз Мортимер Д’Олэнторн с племенем кочевников отбывал в Кабул, а молодой человек в скромном костюме и с бронированным кейсом, прикованным к руке, летел самолетом Аэрофлота в Москву. В чемодане дипкурьера было одно-единственное письмо...

Шальное осталось за спиной, морпехи, перепачканные болотным илом, с налипшей на лица и одежду ряской, были похожи больше на водяных или леших, чем на людей. В ботинках противно хлюпала вода, но останавливаться не было времени, на переход болота ушло слишком много времени. Волин по-прежнему вел группу на север. Уже чувствовалось, что диверсанты попали в зону непосредственного контакта с «противником», то и дело, шелестя лопастями винтов, над лесом проносились патрульные «Ми-8».

«Необходимо направляться в квадрат «17-33» ставить маяк, — размышлял капитан, стараясь в мозгу отработать оптимальный вариант выполнения задачи, — но как только связисты запеленгуют его, Сергей Сергеевич сразу же раскинет «невод». Люди у меня уже порядком подустали. А через несколько часов... Черт, знали умники из Генштаба, какую загадать загадку. Пойду всей группой — опять «волкодавы» Хряща будут руки заламывать. А не всей группой инструкцией запрещено. Ну, на то инструкции и пишут, чтобы их обходить...»

Группа вошла в молодой ельник. Пушистые зеленые елочки — надежное укрытие от вертолетов.

— Привал, — скомандовал Волин и тут же добавил: — Жарков в охранение, Завада, Иванов, ко мне.

Младший сержант, оставив свой ранец, с автоматом наперевес выдвинулся в глубь ельника. Старший сержант Завада, стоя возле капитана, разминал затекшие от ранца плечи, Иванов, сев в стороне на землю, снял ботинки и, вылив из них воду, стал выкручивать носки. Достав из планшета карту, Волин расстелил ее перед собой на земле.

— Вот смотри, — сказал он, обращаясь к Заваде, — мы находимся здесь. Я с Ивановым отправляюсь на установку радиомаяка, ты остальную группу ведешь на северо-запад к деревне Таньково. Вот здесь лысый холм, — капитан указал точку на карте, — место открытое, малопривлекательное как для диверсантов, так и для поста охранения. Поэтому посадишь там наблюдателя, пусть изучает подходы к штабу корпуса. Остальную группу укроешь на опушке леса. Понял?

— В общем-то понятно, только это противоречит условиям учений.

— Что противоречит?

— Дробление группы запрещено условиями учений.

«Во дает, — мысленно усмехнулся Волин, — настоящий замкомвзвода, ни на шаг от буквы закона». Но вслух сказал другое:

— Главное условие учений — обстановка, приближенная к боевой. В боевой ситуации есть одно условие — здравый смысл и расчет. Я прекрасно понимаю, какой резерв выносливости остался в общем потенциале группы, и, по моим расчетам, для выполнения поставленных задач группу надо дробить. Если вы, старший сержант, не хотите брать на себя ответственность, то командование подгруппой я поручу Жаркову.

— При чем тут ответственность, — удивленно пожал плечами Завада, — я вам просто напомнил условия учений. Вам ведь отвечать.

— Да уж, — согласился Волин, — но по нынешним нововведениям на учениях посредников нет, а потому «бог не выдаст, руководство не накажет».

— Когда выступаем? — спросил переобувшийся Иванов.

«Вот лось, — неожиданно подумал об этом шалопае

Игорь, — полдня ноги бьем, жижу болотную глотаем, а ему хоть бы что. Знает, что впереди еще хуже, и все равно хорохорится».

— Ранец оставишь, возьмем только оружие и радиомаяк.

Свой ранец Иванов отнес к отдыхающему под елью Винику, бросил его дремавшему ефрейтору на живот и тихо проговорил:

— Доставишь в целости и сохранности, а то смотри мне, ефрейтор, не бывать тебе прапорщиком.

— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Виник.

Широко раскинув руки, Иванов потянулся пару раз,

легко показушно присел, затем взял сумку с радиомаяком, надел ее по-почтальонски через шею. Круто повернувшись, он шутовски щелкнул каблуками ботинок и, козырнув, произнес:

— Герр капитан, я готов.

Волин повернулся к Заваде:

— Ждите нас до 20.00, если не появимся, операцию по нападению на штаб корпуса проводите без нас. На маршруте движения группы и когда будете наблюдать, помните о главном — о маскировке.

— Будем стараться, — пообещал старший сержант.

Мужчины на прощание обменялись рукопожатием, капитан повернулся к Иванову и, кивнув в сторону ельника, сказал:

— Пошли, хер рядовой.

Ельник оказался неширокой лесопосадкой, за которой начинались заливные луга. Высокая трава скрывала человека не хуже, чем елки. Но пробираться здесь было трудней. Работая ножом разведчика как мачете, диверсанты по очереди прокладывали себе узкую тропу в травяных зарослях. За лугом находился небольшой хутор. Оттуда доносились человеческие голоса, и наверняка там мог быть отряд вэвэшников. Хутор пришлось обходить стороной, делая большой крюк, иначе могли почуять собаки. И снова лес, ну теперь дай бог ноги, после луговых джунглей прыти у Иванова поубавилось, а язык он и вовсе прикусил. Бежать, только бежать. Небольшая остановка, чтобы перевести дух, сориентироваться, и снова бегом.

— Ну и темпик вы задали, товарищ капитан, — задыхаясь, произнес Иванов.

— То ли еще будет, — пообещал Волин.

Лесная гуща сменялась редкими перелесками. И снова лес. При звуках приближающегося вертолета диверсанты прячутся под кроны деревьев и замирают.

Это дает несколько минут отдыха. И снова вперед. Квадратом «17-33» была обозначена небольшая лесная поляна. Именно здесь следовало установить радиомаяк. К краю поляны десантники приближались ползком: а вдруг засада? Волин, лежа за поваленным стволом векового кедра, в бинокль осматривал поляну. Тишина, ничего подозрительного. Капитан махнул рукой, они выбрались на поляну. Иванов достал из брезентового чехла небольшой радиопередатчик. В боковом кармане сумки лежала пятиметровая телескопическая антенна с капроновыми тросиками растяжек. Волин достал из ножен свой НРС, аккуратно расчертил лезвием ножа квадрат и, поддев край, поднял верхний слой дерна. Затем дело пошло быстрее. Орудуя ножом, капитан наполнил рыхлым черноземом брезентовую сумку. А тем временем Иванов, собирая антенну, уже отдышался и снова был готов к разговорам.

— Вот скажите мне, товарищ капитан, на какой черт нужен этот радиомаяк?

Волин понял, к чему клонит шалопай, он хотел доказать ему, офицеру, что выполняют они ненужный, бессмысленный приказ. И он, офицер, этого не понял.

— Ну представь себе, что где-то в районе Северного полюса всплыла наша подлодка, запеленговала сигнал нашего радиомаяка и определила свое местоположение. Это касается и стратегических бомбардировщиков.

На мгновение десантники замолчали, прислушиваясь к постороннему шуму. Вдали шумел морской прибой, до Северного Ледовитого океана оставалось несколько сот метров. На лице Иванова играла самодовольная улыбка, капитан сказал то, что он и хотел услышать.

— Да, зачем нужен радиомаяк, — с пафосом произнес он, — да любая подводная лодка при своей аппаратуре может запросто связаться с навигационным спутником и выяснить свое местоположение без особого труда.

— Спутники, конечно, вещь хорошая и полезная, но есть один нюанс. В глобальном военном конфликте, таком, как, скажем, Третья мировая война, в первую очередь будут уничтожаться спутники, и без разницы — шпионы они или связи и навигации. В течение нескольких часов космос превратится в гигантскую свалку, и вот тогда понадобятся наши радиомаяки.

Волин осмотрел результаты совместной работы, тонкая черная антенна не была заметна на фоне леса. Ее можно было разглядеть разве что с полуметра. Повесив автомат на шею, Игорь бросил короткое:

— Вперед.

И снова изнурительный марш-бросок, когда бежишь — и все сливается: деревья, кусты, трава, небо. Только гул крови в висках с каждым шагом отдается в ушах уханьем, подобно паровому молоту.

— Зачем же так спешить? — пробует на ходу проговорить Иванов, — таймер только через полчаса включит радиостанцию, да еще пока ее запеленгуют. Мы уйдем слишком далеко.

— Ты, сынок, еще не знаешь генерала Хряща, — в тон ему отвечает Волин, — Сергей Сергеевич большой мастер «невода», не одну сотню групп спецназа накрыл.

— Ну хорошо, — не сдается Иванов, пытаясь доказать своему командиру, что он тоже не дурак, два года в спецназе не зря провел, — зачем же мы бежим на восток, когда группу Завада повел на запад?

— Дурачок, — усмехается ему в ответ по-отечески капитан, — вэвэшники обязательно собак пустят по нашему следу, а ты их хочешь прямехонько на группу вывести. Поднажми, диверсант.

Волин устремляется вперед, Иванов тоже увеличивает шаг, бежит из последних сил. Бежит, проклиная все на свете. Бежит до кровавых кругов перед глазами, до кинжальной боли в печени, когда раскрытым ртом пытаешься схватить хотя бы глоток воздуха. Сколько такой бег длится— десять минут, полчаса, час, сутки, а, может, вечность? Проскочат этот подлесок, а дальше тайга — шанс уйти от погони. С одной стороны подлеска большое ровное поле, но ничем не засеянное — видно, колхоз оставил его под пары. А с другой стороны большак, широкая грунтовая дорога. И все-таки они достигли тайги. Гул подлетающих вертолетов застал их, когда уже подлесок остался за спиной. Услышав до боли знакомый звук, Волин толкнул подчиненного в плечо, Иванов рухнул в куст дикой малины, не подавая признаков жизни. Игорь упал рядом с ним и теперь издалека мог видеть действия ПДЧ и внутренних войск. Над полем зависла пятерка «Ми-8», винтокрылые зелено-коричневые стрекозы медленно опускались к земле. Едва их шасси коснулись поля, на землю горохом посыпались бойцы в общевойсковых зеленых с белыми пятнами комбинезонах. Укороченные «Калашниковы» в их руках казались игрушечными. Подняв шлейф бурой пыли, по большаку мчались шесть БТРов, Волин даже без бинокля видел красные погоны внутренних войск у солдат, сидящих на броне. Начинался знаменитый «невод» грозы диверсантов генерала Хряща. Игорь облегченно вздохнул, они успели проскочить...

Встреча представителей конкурирующих спецслужб, как и следовало ожидать, состоялась на нейтральной территории. По договоренности руководителей ГРУ и СВР их представители встретились в здании Министерства иностранных дел. Генерал-лейтенант Прокопенко Артур Васильевич был импозантным мужчиной. Выше среднего роста, стройная, но уже полнеющая фигура, гладкое лицо с умными, глубоко посаженными глазами, прямой нос и тонкие губы создавали образ щепетильного человека, но это было лишь маской. Впрочем, как и кабинет в МИДе. На встречу с Прокопенко от военной разведки прибыли двое: начальник оперативного отдела ГРУ, генерал-лейтенант Журавлев Андрей Андреевич, занявший этот пост два года назад, до этого он был военным атташе в Ираке и считался тогда чуть ли не личным другом Саддама Хусейна. И генерал-майор Талащицкий Владимир Иванович, начальник частей спецназа ГРУ, двухметровый детина с руками до колен и гладко выбритым черепом. Прошел карьеру от «взводного Ваньки» в морской пехоте до преподавателя курса Академии разведки Генштаба, где под его руководством было написано много «закрытых» трудов по применению спецназа в различных ситуациях современной войны. Впоследствии генерал был отозван на практическую работу.

Все трое были одеты в дорогие, хорошо подогнанные костюмы. В отличие от Прокопенко, который в костюме был похож на сотню других чиновников министерства, Журавлев и Талащицкий отличались военной подтянутостью и прямым шагом. Военных разведчиков генерал от внешней разведки принимал не в кабинете, а в небольшой, уютно обставленной комнате отдыха. После обмена рукопожатия -ми Артур Васильевич предложил садиться, указав на глубокие кожаные кресла, стоящие вокруг круглого журнального столика на гнутых бронзовых ножках. Столик был заставлен бутылками с различными напитками от «Боржоми» до французских коньяков.

— Может, что-нибудь выпьете? — спросил Прокопенко, стараясь выглядеть хлебосольным хозяином.

— Натрескиваться с утра пошло, — прогудел сиплым басом Талащицкий, — может, сразу к делу перейдем?

— К делу так к делу, — без особого энтузиазма произнес Артур Васильевич и достал из сейфа, вмурованного в стену возле столика, пачку документов. Несколько листов машинописного текста, кипу фотографий. Протянув документы военным, Прокопенко начал свое повествование:

— Для вас не секрет ситуация в Таджикистане. Перестройка, демократия и независимость вылились там в гражданскую войну. И замешаны в ней не только таджики, но и афганцы, и русские, а теперь уже и западные державы.

Журавлев с любопытством разглядывал фотографии Фишера и Д'Олэнторна. В свое время военная разведка вела настоящую охоту за этими «рыцарями плаща и кинжала», но тем удавалось улизнуть. И вот они снова появились.

— И что на этот раз замышляет против вас эта пара? — спросил Журавлев, передавая фотографии разведчиков Талащицкому.

— Когда оппозиция непримиримых в Душанбе была разгромлена, остатки ее отошли за Пяндж, на афганскую сторону. При поддержке афганских моджахедов оппозиция стала совершать налеты на наши погранзаставы, на военные колонны. Но с возобновлением гражданской войны в самом Афганистане душманам стало не до проблем таджикской оппозиции. Война на границе постепенно стала затихать. Но свято место пусто не бывает. В Исламабад прилетел сэр Чарльз Мортимер Д’Олэнторн — профессор-востоковед из Лондона. И как нам удалось узнать, Интеллидженс сервис хочет сделать ставку на лидера таджикских оппозиционеров Нурадина. Естественно, оппозиция получит финансовую и военную помощь, а Лондон в случае их победы еще одну сферу влияния.

— Как вам удалось это узнать? — спросил Журавлев.

— Наши аналитики считают, что Д’Олэнторна специально подставил Фишер.

— Зачем же это ему надо?

— Интеллидженс сервис первая «застолбила золотоносную жилу», в Лэнгли недовольны таким поворотом.

— А кто такой этот Нурадин? — спросил Журавлев, рассматривая новую фотографию. На ней изображен был еще нестарый таджик. Красивое лицо, нижняя часть закрыта черной густой бородой, на голове берете непонятной эмблемой, в руках ручной пулемет.

— Бывший мулла, — нехотя произнес Прокопенко, — помешанный на мусульманском фундаментализме. В восемьдесят третьем году был арестован, два года находился под следствием, потом переведен в психбольницу, где просидел до восемьдесят девятого года. На волне национализма стал лидером одного из движений, активный участник боев в Душанбе. Обладает живым умом с нестандартным мышлением. Пользуется большим авторитетом как среди полевых командиров-таджиков, так и среди лидеров моджахедов и даже самого президента Раббани. С английской помощью наверняка расширится круг его сторонников как на Востоке, так и на Западе. Наши аналитики считают, что при таких условиях самое большее через год Абдулхан Юсуф Нурадин станет единственным лидером, способным объединить разрозненные группировки оппозиционеров. Что, естественно, приведет к эскалации боевых действий на границе и в самом Таджикистане, с последующей потерей этой страны для содружества.

Глядя на фото Нурадина, Журавлев мысленно задавал снимку незнакомого повстанца всего один вопрос:

«Как же я тебя проморгал, занимался только военными вопросами, считал, что политикой должны заниматься другие. А вот не получается, одно вытекает из другого. Говорил же Ульянов-Ленин: «Война — это продолжение политики», и это действительно так».

Вернув документы и фотографии Прокопенко, Журавлев спросил:

— Так чем может помочь наше ведомство, Артур Васильевич?

— Нам необходимо использовать ваш спецназ для ликвидации Нурадина, — выпалил Прокопенко.

— Но постойте, — вмешался в разговор главный диверсант России, — у вас есть свой спецназ. Эти, как их, не «Альфа», а эти... ну же «Вымпел». Они были одними из лучших в Союзе.

— К сожалению, после путча 91-го года лучших специалистов разогнали, упростили боевые структуры, «Альфу» переподчинили. Главному управлению охраны, а «Вымпел» вообще отдали в МВД. Естественно, высококлассные специалисты, когда им объяснили новую задачу — разгон демонстраций и ловля шантрапы — тут же уволились. На возрождение подобного отряда необходим не один год.

— Так используйте своих ветеранов в качестве наемников, — не сдавался Талащицкий, ему своих парней использовать ради чужих забот ой как не хотелось.

— Мы не можем задействовать наемников по двум причинам, — загибая пальцы, проговорил Прокопенко. — Первое: бюджет Службы внешней разведки крайне ограничен. И второе: если эта информация просочится в прессу, нашу организацию наверняка постигнет новая реорганизация. А это никому не надо.

«Откровенен, черт возьми, — подумал о Прокопенко генерал Журавлев, — он прав, если эту проблему не задушить в зародыше, то «из искры разгорится пламя», а кому тушить? Ясное дело, русским пацанам. Может, поручить заодно «Веселым ребятам» найти Фишера и Д’Олэнторна, чтобы по старой памяти составили компанию Нурадину. Нет, нельзя, чекисты первые поднимут вой, тогда мне в лучшем случае — отставка».

Андрей Андреевич наконец переключился на разговор генералов. Талащицкий торговался с упорством «челнока» с Коньковского рынка.

— Вы понимаете, — говорил он, — это межведомственная операция. Здесь кроме СВР и ГРУ есть еще и Министерство обороны, которое стоит над Генштабом, и Управление пограничной охраны. Это их парни должны будут пропустить нашу диверсионную группу туда и потом пустить обратно. Вы это понимаете?

— Да, мы знаем ваши трудности, — согласился Прокопенко, — мы договоримся с Министерством обороны, и пограничники вам окажут всяческую помощь.

— Ну в таком случае нам остается все подготовить таким образом, чтобы информация об этой группе не стала доступным материалом для писак...

Завада встретил Волина в условленном месте. Лицо старшего сержанта было угрюмым и озабоченным.

— Штаб корпуса на месте? — спросил Волин, чувствуя, что случилось что-то непредвиденное.

— На месте. И не один штаб, — буркнул Завада.

— Не понял?

— Деревня Таньково — это не просто деревня, когда-то это был поселок для поселенцев. А за деревней раскинулась законсервированная зона ГУЛАГа, на время учений ее решили использовать отцы-генералы. Так вот, штаб корпуса находится внутри зоны. И он там не единственный. Судя по количеству штабной техники, что прибывала туда в течение трех последних часов, там развернется еще один такой же штаб. В самой деревне раскинулся, по всей видимости, армейский узел связи.

— Что-то новое, — задумчиво произнес капитан. — Впрочем, удивляться нечему. Учения приближены максимально к боевым.

Значит, идет смена мест дислокаций частей и подразделений. Его группе повезло, они вышли на «змеиный клубок», другим группам, в чьи задачи входило уничтожение этого нового штаба и узла связи, придется не один десяток километров протопать в поисках альтернативы.

— Система охраны и обороны?

— Это у них налажено — блеск.

— А подробнее? — Волина уже начало раздражать пораженческое настроение Завады.

— В деревне Таньково размещен мотострелковый батальон, усиленный танковой ротой. Танки «Т-72» замаскированы под деревенские постройки. Держат под перекрестным огнем дорогу, южную и восточную опушки леса. Господствующие высоты заняты тремя батареями. Две ЗСУ «Шилка» и одна ракетно-артиллерийская «Тунгуска». «Зону» охраняют два батальона вэвэшников. Сложная система охраны, на опушке леса парные секреты в радиусе видимости друг от друга, за ними патрули с собаками, затем вышки с прожекторами и пулеметами. И, по идее, внутренние патрули за оградой. Общая смена патрулей через два часа, интервал между секретами, патрулями и часовыми — пятнадцать минут. Сперва меняются «секреты», затем патрули и, наконец, часовые на вышках. На той стороне «зоны» в засаде находится взвод «БМП-2», они перекрыли северный и западный сектора.

— Вероятность проникновения? — спросил Волин, хотя понимал, что шансы группы преодолеть три пояса контроля призрачны.

— Равны нулю, — грубо подтвердил догадку капитана Завада.

Мысль о том, что офицеры Генштаба не зря получают свои деньги и звания, сейчас мало утешала Волина. На войне противник будет не менее коварным, если не более, к системе из живых людей — «секретов» и патрулей — может добавиться система электронно-лазерной сигнализации с множеством всевозможных датчиков. А вот это действительно будет проблема.

— Ладно, старшой, — миролюбиво хлопнул капитан Заваду по плечу, — идем, еще раз взглянем на генштабовский «Форт-Нокс».

Лысый холм, который Волин обозначил как наблюдательный пункт группы, был похож на небольшой курган с пожелтевшей, высохшей травой. Небольшую рытвину от талого снега разведчики использовали под ячейку наблюдателя, а вся группа разместилась с тыльной стороны холма.

Солнечный диск клонился к закату, из золотисто-рыже-го он стал малиново-огненным. Сейчас светило было разведчикам другом и союзником. Оно слепило глаза охраны и освещало диверсантам объект атаки.

В небольшой ложбине, скрючившись в три погибели, сидел ефрейтор Виник. Завада и Волин подползли к нему по-пластунски.

— Что нового? — спросил шепотом старший сержант.

— Если не считать того, что к вечеру пешие патрули с собаками удвоены, нового ничего, — буркнул ефрейтор.

— Ладно, Виник, отдыхайте, — отпустил ефрейтора Волин.

И когда тот уполз за холм, они заняли его место. Широкоплечий, мускулистый, как Геракл, Завада в ложбине сам бы с трудом уместился, а туг еще пришлось вдвоем размещаться. Взяв у Завады бинокль, он стал рассматривать объект и прилегающие к нему строения. Деревня Таньково была дворов на двадцать пять— тридцать, да и то брошенных давно. Серые от старости деревянные избы, давно покосившиеся, в некоторых провалились крыши, были видны полуразвалившиеся кирпичные кладки дымоходов. И... черт возьми, свежая поленница. Волин внимательно присмотрелся — из-за поленницы выглядывал ребристый танковый ствол. Дальше — больше: еще два танка капитан увидел у самой дороги в ельнике. В камуфляжной раскраске с кубами динамической защиты танки выглядели доисторическими чудовищами. Когда глаз разведчика привык к деревенскому пейзажу, он быстро обнаружил окопы, вырытые в полный профиль и замаскированные дерном, подлую проволоку-путанку, накрученную спиралью Брунко и закрывшую все подходы к деревне. Кроме танков, Волин обнаружил пару БТРов, зарытых в землю по конические башни и ощетинившиеся стволами крупнокалиберных пулеметов. Несколько, холмов за деревней тоже окружали проволочные заросли. На вершине холмов, накрытые маскировочной сеткой, стояли четырехствольные «Шилки», похожие на перевернутые гигантские табуретки. В стороне от «Шилок» стояла батарея «Тунгусок», здесь, кроме пушек, были и ракеты, спрятанные в трубах пусковых шахт. Вся техника была укрыта камуфляжными сетями, возле каждой зенитки стоял часовой с автоматом на плече и примкнутым к нему штыком.

«Часовых бы тоже не мешало спрятать, — мысленно отметил капитан действия «противника», — маскировка явно «хромает» у зенитчиков».

«Зона», куда был упрятан штаб корпуса ПВО, была в отличном состоянии. Четырехметровый бетонный забор поверху был затянут четырьмя рядами колючей проволоки. Вышки, подобные бастионам крепости, возвышались над оградой четырехугольными монолитами под железной крышей, с торчащим из-под нее длинным пулеметным стволом. На каждой вышке находились трое солдат, двое у пулемета и один у прожектора. Внизу перед оградой проходил патруль — четверо краснопогонных солдат в пилотках с автоматами и овчарками со злобным выражением на оскаленной морде.

Игорь перевел взгляд на опушку леса, вроде ничего не заметно, нет — таки есть. Один из кустов шевельнулся, и Волин увидел солдата в пятнистом комбинезоне, утыканном свежесрезанными ветками. Капитан еще раз осмотрел деревню и «зону». На фоне полуразвалившейся деревушки исправительно-трудовое учреждение смотрелось грозно и незыблемо.

«Да уж, что-что, а тюрьмы у нас всегда строили «на совесть», — с усмешкой подумал Игорь, — прямо как для себя старались».

Как бы там ни было, но подходы к штабу корпуса, а может, и не только к штабу, перекрыты были надежно.

— Завада, как ты думаешь, как можно прорваться за ограду?

— Ну, есть два варианта, — старший сержант пожал плечами, — либо по небу, либо под землей. В первом случае, даже если бы мы имели летательный аппарат, то думаю, что зенитчики подпустили бы нас на дистанцию выстрела. А если под землей, то думаю, начни мы дружно рыть от этого холма до ограды «зоны», то к вашей пенсии, товарищ капитан, может быть, закончили бы.

По большаку в сторону деревни Таньково двигалась колонна грузовиков под охраной четырех БТРов.

— Черт знает, что такое? — недоумевал Волин, разглядывая в бинокль дорогу, по которой прошла колонна. — Что это генерал Хрящ сгоняет сюда все войска?

Волин еще раз осмотрел все подходы к деревне. Нет, здесь даже мышь не проскочит, а дальше...

В нескольких километрах дорога проходила вдоль обрыва. Слева отвесная стена из рыжего глинозема, тянущаяся вверх на полтора десятка метров, где на вершине шумели хвойные деревья. А справа от дороги болото, может, и не топь, но проехать по нему вряд ли можно. Пожалуй, это было единственное уязвимое место в обороне генштабистов и лично генерала Хряща. Хлопнув Заваду по плечу, капитан Волин тихо произнес:

— Уходим.

От старшего сержанта не укрылись озорные искорки в глазах капитана, но он ничего не сказал. Так же по-пластунски они стали выбираться из своего укрытия. На обратной стороне холма Волин незаметно подобрался к разведчикам, те увлеченно слушали рассказ Иванова.

— Нет, ребята, что бы мне ни говорили, а наш командир необычный человек. Я, старый, опытный легкоатлет, сдох на том марш-броске, что он мне устроил, а ему хоть бы что. На обратном пути, чтобы сбить собак со следа, заставил два часа идти по пояс в ледяной воде. У меня от холода яйца занемели, а ему нипочем. Прямо резиновый какой-то.

— Хорош базарить, — приглушенный голос Завады оборвал тираду страдальца, — собрали барахло, уходим.

Через минуту морпехи гуськом уходили в темный лес. Солнце скрылось за горизонтом...

Ниша, выдолбленная в толще отвесной стены, была тесной и неудобной. Пока капитан Волин и ефрейтор Виник долбили саперными лопатками твердый как камень грунт, Луч и Жарков сидели в засаде, следя за тем, чтобы по большаку не было движения. Завада и Иванов тем временем искали способ перекрыть дорогу в сторону деревни Таньково. За час, пока долбились ниши, поиски старшего сержанта увенчались успехом, в лесу он нашел большой, поросший мхом валун.

— Ого, да он не меньше двух центнеров весит, — тихо присвистнул Иванов. Было не ясно, то ли он доволен находке, то ли наоборот.

— То, что доктор прописал, — этой фразой Завада поставил крест на сомнениях подчиненного.

— Да мы его не унесем, — пробовал сопротивляться Иванов, но зря.

— Вчетвером унесем, — на этом спор был окончен.

С горем пополам ниши были вырыты, Игорь Волин проверил свою, затем Виника. С трудом, но все же укрыться в ней можно. Убрав следы своей работы, двое диверсантов забрались в ниши, взяв с собой из оружия лишь имитаторы магнитных мин, которые громко взрывались, выпуская клубы желтого дыма.

— Предохранительную чеку вырывай еще в нише, на поверхности щелчок может привлечь к себе внимание, — давал напоследок Волин ценные, на его взгляд, указания.

— Да, я понял, понял, — кивал согласно Андрей Виник.

— Ну, с богом.

Прижав к груди два прямоугольника, каждый из которых был размером с блок сигарет, Волин полез в нишу, ефрейтор сделал то же самое.

Тем временем оставшиеся спецназовцы притащили из леса валун и, скатив его вниз, плотно загородили дорогу. После того как были скрыты все человеческие следы, Завада отвел всю группу подальше в лес, укрыв в можжевеловых кустах. Озабоченно посмотрев на светящийся циферблат «командирских» часов, тихо произнес:

— Теперь осталось только ждать.

Ждать пришлось больше часа, Волин уже не чувствовал ни рук, ни ног. Все тело затекло и казалось деревянным. И в этот момент капитан услышал гул. Он начал нарастать. Шла тяжелая техника, под ее тяжестью дрожала земля.

— Неужели танки? — спрашивал себя разведчик, их мины были бы неэффективны против танков.

Но это были не танки, уже через минуту Волин различил рев дизелей ракетных транспортеров. Четырехмостовые ширококолесные с плоскими мордами кабин тягачи везли на своих спинах тактические ракеты. И вдруг эта гигантская стальная громыхающая змея замерла. Отовсюду послышались настороженные крики, замигали мощные автомобильные прожектора. Волин высунул из своего укрытия голову, прожектора освещали то гладь болота, то вершину обрыва. Несколько десятков солдат стояли цепью возле тягачей со стороны болота. Возле обрыва тягачи стояли так близко, что не подступись.

Волин бесшумно выдернул из имитаторов предохранительные чеки и выкатился из ниши прямо под днище восьмиколесного монстра. Первый имитатор подцепил под топливный бак тягача, а второй решил сунуть под ракету стоящего впереди транспорта. Впереди стоящий тягач оказался головным в колонне. Волин выглянул из-под колес, бесшумно по ступенькам взобрался на кузов, где к нему спиной стоял солдат с автоматом на шее. Капитан сунул имитатор под боевую часть ракеты и так же бесшумно исчез под днищем тягача.

— Что там случилось, Алеша? — услышал Волин разговор двух офицеров.

— Да кусок скалы упал на дорогу, мешает проезду.

— Так убрали бы его, и дело с концом.

— Я тоже так думаю, но вот нашему комбату диверсанты всюду мерещатся. Да какому дураку придет в голову такую глыбу таскать.

— Ох уж эти диверсанты, — задумчиво произнес второй офицер.

От головы колонны донеслось:

— Второе и третье отделение с ломами в голову колонны— бегом.

Со всех сторон застучали солдатские сапоги, загремело железо.

«Пора и мне убираться», — подумал Волин, направляясь к своей нише.

Через несколько минут дорога снова была пуста, батарея тактических мобильных ракет проследовала в направлении деревни Таньково. Капитан Волин и Виник выбрались из своих укрытий и опрометью бросились к лесу. Группу во главе с Завадой они нашли в условленном месте.

— Радист в эфир выходил? — спросил Волин. — Нам заданий новых нет?

— Работали на прием, — ответил тихо радист, — для нашей группы никаких сообщений.

Игорь взглянул на свои часы, затем поправил лямку ранца, размял суставы и скомандовал:

— Подтянуть животы, еще один марш-бросок — и все. Мы, может, вложимся в нормативы. Бегом марш.