Диверсионная команда

VIII

Широкоплечий детина с огромным животом, могучей шеей, на которой сидела маленькая, абсолютно лысая голова, одетый в легкий шелковый костюм бледно-голубого цвета, расположился на широком кожаном диване, закинув ногу на ногу. Это был руководитель отдела Среднего Востока ЦРУ Скотт Вернер. Несмотря на свои гигантские размеры, Вернер был весьма подвижен (дважды в неделю играл в большой теннис и через день посещал бассейн). Придя в разведку, Скотт оставил насиженное место на Уолл-стрит, где долгое время был экспертом-аналитиком по странам Ближнего и Среднего Востока.

Матерому разведчику Фишеру редко приходилось видеться со своим непосредственным руководством, начальниками отделов. Они, как правило, менялись после каждых президентских выборов, независимо оттого, приходил ли новый хозяин Белого дома или на второй срок переизбирали старого. Появление Вернера в Пакистане насторожило всю восточную разведсеть и особенно резидента.

Зная пристрастие шефа к чревоугодию, Фишер заказал сногсшибательный обед в ресторане гостиницы «Калиф», построенной специально для высокопоставленных особ Востока и Запада, посещающих Исламабад. Личный приезд руководителя отдела был событием неординарным и даже пугающим. Резидент расстарался, и на столе было все: от русской черной икры, обложенной кубиками льда, французских лягушачьих лапок и до китайской свинины в арахисе.

Шеф в начале застолья объявил, что «чертовски голоден», и сразу же принялся за обед. Ел быстро, не отрывая взгляда от стола и не пропуская ни одного блюда. После полуторачасового обеда Джеймс Фишер, отдуваясь и стараясь быть незамеченным, расслабил брючный ремень и мысленно пообещал неделю к еде не прикасаться. Но не таков Скотт Вернер. Поднявшись из-за стола, громко смеясь, он произнес:

— Славно перекусили, можно заняться делами. Чтобы время зря не терять, давайте-ка, Джеймс, поднимемся ко мне в номер, я заказал креветки и пиво. Такое сочетание стимулирует работу моего мозга. А вы что предпочитаете?

Возле огромного лифта с полированными дверями, похожими на створки огромного шкафа, стоял мальчик-лифтер в белой атласной форме, которая как нел ьзя лучше контрастировала с его шоколадного цвета кожей.

Туша Вернера заняла почти весь объем лифта, оставив немного пространства для афганского резидента и юного лифтера. Кабина лифта бесшумно поднималась на верхний этаж гостиницы, где находился номер руководителя отдела.

«Какое отношение к разведке имеет этот идиот?» — думал о своем шефе резидент. Но как он заблуждался.

Наконец лифт замер, под электронную мелодию двери бесшумно распахнулись.

— Ваш этаж, сэр, — заученно произнес фразу по-английски «бой».

— О’кей, бэби, — хмыкнул Скотт, протягивая лифтеру долларовую банкноту.

Переваливаясь с ноги на ногу, он двинулся по коридору, шедший рядом с ним Фишер ловил себя на мысли, что сейчас он себя чувствует погонщиком слона — большого африканского слона. Номер, забронированный ЦРУ для своего функционера, поражал не только размерами, но и поистине султанской роскошью. Стены и полы были украшены толстыми многоцветными коврами, кожаной мебелью, дорогой посудой. За окном раскинулся оазис с вечнозелеными растениями и большим бассейном, из центра которого бил в небо гигантский фонтан. Кондиционеры бесшумно охлаждали воздух, а большой вентилятор, подвешенный к потолку вместо люстры, лениво гнал воздушные волны, создавая иллюзию открытого пространства.

Бросив в дальний угол пиджак, Вернер завалился на диван, небрежно положив ноги на журнальный столик. Фишер, проведший большую часть своей жизни на Востоке, уже отвык от этих ковбойских манер. Проведя всего несколько часов со своим шефом, резидент начал чувствовать отвращение к этому «биржевому разведчику». Настоящий жлоб.

Двое темнокожих пакистанцев принесли креветки и пиво.

— Угощайтесь, Фишер, не миндальничайте.

Скотт Вернер, не убирая ног со стола, потянулся к блюду с креветками, но огромное брюхо мешало ему добраться до лакомых хвостиков. Поворочавшись, как морской слон на берегу, Вернер убрал ноги со столика и, поднявшись, схватил двумя пальцами большой красноватый хвост, который тут же исчез во рту. Через несколько секунд процесс пережевывания был завершен запиванием пива.

— Может, перейдем к делу? — брезгливо морщась, спросил Фишер.

— Да уж пора, — громко срыгнув, согласился шеф отдела.

Достал из нагрудного кармана рубашки небольшой пластиковый предмет прямоугольной формы, похожий на пульт дистанционного управления телевизором. Щелкнув клавишей, Вернер поставил его возле пивных бутылок.

«Электронная глушилка — «скеллер», — догадался резидент, он и его люди давно пользовались такими штучками, но они были гораздо больших размеров. Вашингтонский эмиссар решил покрасоваться последними разработками Лэнгли.

— Итак, Джеймс, сейчас будем говорить серьезно. Как

вы понимаете, я летел через полмира не для того, чтобы пообедать с вами. Хотя обед того стоил.

«Еще бы не стоил, только кто его оплатит», — мысленно усмехнулся Фишер.

— Мой спешный визит в Исламабад произошел по вашей вине, милейший Джеймс. Вы получили конкретное задание воспрепятствовать миссии английского резидента Д’Олэнторна. Что мы получаем в ответ: «Англичанин отказался от сотрудничества». Неужели вам, старому оперативнику, объяснять, что значит воспрепятствовать миссии, и уж тем более после отказа сотрудничать.

— Надеюсь, мистер Вернер, вы не имеете в виду следующие два варианта: вербовка и ликвидация? — стараясь сохранить хладнокровие, спросил Фишер.

— А что, эти варианты уже отменили? — с издевкой поинтересовался глава отдела и в ожидании, пока резидент подберет нужные слова, снова потянулся к бл юду с креветками.

— Ну, во-первых, профессионалы такого ранга не поддаются вербовке, а во-вторых, я считал, что Интеллидженс сервис наш союзник. Но... — Джеймс хотел рассказать о хитром ходе с рестораном, с которым негласно поддерживают связи русские дипломаты. Наверняка информация о миссии английского резидента уже известна Москве. Но всего этого Фишер не успел сказать, его перебил Вернер.

— Какая чушь, — взорвался он, — какие могут быть союзники в разведке. Вы, Джеймс, ископаемое времен холодной войны, а она уже закончилась. И мы в ней выиграли. При этом, заметьте, без единого выстрела, по крайней мере, с нашей стороны. Рухнул Варшавский Договор —то, что в течение не одного десятка лет называли «Сталинская буферная зона». Нет и самой «империи зла» — Советского Союза, так — кучка удельных княжеств, которые никак не хотят подчиняться бывшему русскому «старшему брату». Еще десять лет такого политического движения, и наши дипломаты добьются того, что наши базы будут стоять на границе Псковской, Брянской и прочих областей, откуда до Москвы плевком можно достать. Эра «русского медведя» подходит к концу. Но речь сейчас не об этом. Все дело в том, что пришел конец идеологическому противостоянию. Теперь идеология одна — капитализм. Но остается другое противостояние — экономическое. Таджикистан — это огромная кладовая природных ископаемых, вся таблица Менделеева там, включая крупнейшие в Советском Союзе месторождения урановой руды. Политическое влияние сейчас второстепенно, на первое место выходит бизнес. Сэр Д’Олэнторн приехал сюда и будет вести переговоры с лидером таджикских повстанцев не по приказу тори, а по заказу Сити. Мы же не должны забывать и о своих джентльменах с Уолл-стрит. Сейчас бизнес — это единственный двигатель прогресса, и наша прямая обязанность всячески содействовать прогрессу.

Фишер прикусил нижнюю губу, а затем задумчиво спросил, косясь на «скеллер».

— А если взять в оборот таджика?

— Ни в коем случае, — взвился со своего места Вернер, позабыв даже очередной креветочный хвост запить пивом, — устранив таджикского лидера, мы лишь окажем услугу русским и их ставленникам в Душанбе. А если таджикская оппозиция потеряет англичанина в качестве спонсора, им понадобится другой. И мы не заставим себя долго ждать.

— Ну, если так, — удивленно пожал плечами резидент.

— Только не забудьте главное, Джеймс, — устранение английского резидента должно пройти на фоне какого-то местного мятежа — как бы случайная жертва. Никаких фокусов со взрывами машин или снайперами-одиночками. Чем больше крови, тем лучше, на Востоке это любят. И никакого отношения к этому не должен иметь дядя Сэм.

— Значит, надо создать заваруху в Кабуле?

— Да.

— Рассчитывать на наши спецподразделения не приходится?

— Абсолютно исключено, но в отношении местных наемников фирма не дает никаких финансовых ограничений.

— О, — вырвалось у Фишера. Хорошо зная местные нравы, он уже представил себе, что сможет себе возместить с лихвой расходы за сегодняшний обед.

— Когда приступим? — поинтересовался резидент, поднимаясь со своего кресла.

— Чем быстрее, тем лучше, — поднимаясь вслед за резидентом, произнес Вернер.

— Разрешите откланяться.

У дверей мужчины обменялись рукопожатиями, задержав на мгновение руку Фишера, шеф отдела спросил, слегка понизив голос:

— Что вы скажете, Джеймс, о движении Талибан?

— Крутые, сукины дети, — хмыкнул резидент, — религиозные фанатики, контролируют часть Афганистана, придерживаются законов шариата. Раббани не считают за главу страны. Готовы в любой момент поднять мятеж. Поддерживают связь со спецслужбами Пакистана.

— Есть ли у них реальная возможность захватить власть в стране?

— При определенном положении вещей плюс финансовая и военная поддержка извне это вполне возможно.

— С ними можно иметь дело?

Фишер на мгновение задумался. Талибан в политическом отношении был слишком непредсказуемым.

— Трудно сказать, — пожал он плечами, — дикие люди, неизвестно, что у них на уме. Поэтому я думаю, они наиболее опасны.

— Очень интересно, — буркнул недовольно Вернер, — в будущем советую присмотреться к этому движению. Может быть, это будет еще один шаг в вашей карьере.

— Но сперва, я думаю, надо разобраться с англичанином.

— Поторопись, сынок, наши люди в Кабуле уже ждут, когда смогут предложить «руку помощи» Абдулхану Юсуфу Нурадину...

Камыш горел как порох, в какое-то мгновение многокилометровое пространство превратилось в море огня. Треск горящих стеблей напоминал беспорядочную стрельбу. Гонимое ветром пламя гудело, как форсунка паяльной лампы. К небу тянулся шлейф смолянисто-черного, густого, как битум, дыма. Жар пожара доходил и до вершин холма. Прячась за базальтовый валун, старший лейтенант, морщась, но чувствуя ответственность офицера перед солдатами, нашел в себе силы улыбнуться и подмигнуть.

— Хорошо, что ветер не дает дыму стелиться по земле, а то совсем хана.

Вжимая голову в плечи, Дубинин зло проворчал:

— Какой хрен разница, не задохнемся, так сгорим заживо.

— Не дрейфь, боец, прорвемся. Коль сразу не сгорели, теперь уже не сгорим.

И действительно, несколько томительно-жарких минут — и огонь внезапно схлынул. Кое-где еще догорали небольшие деревья, кусты, трупы душманов. А дальше на огромном черном пространстве ветер гнал тучи черного пепла. Последние солнечные лучи скрылись за горами, над приграничьем быстро сгущались сумерки. На небе стали появляться первые звезды, а у дальних холмов замелькали черные тени.

«А вот это хреново, — подумал Петров, — через десять минут будет темно. В темноте нам хана. А если у «духов» еще есть приборы ночного видения, то и вообще шансов выжить нет». Ничего этого он не сказал бойцам, а сняв автомат с предохранителя, тихо произнес:

— Поделим на сектора нашу круговую оборону. Ты, — старший лейтенант пальцем указал на Дубинина, — занимаешь левый сектор, я правый. Раненому достается обеспечивать тыл. Хотя тыла, наверное, не будет. — Чем темнее становилось, тем ближе подходили темные силуэты, и их становилось все больше и больше.

«Черт возьми, почему, мать их так, застава молчит. Неужели приказ не вмешиваться. Твою мать».

Ком подкатил к горлу офицера, умирать на глазах своих товарищей, которым кто-то сверху запретил вмешиваться, было нелепо и обидно.

Сумерки сменились ночью, ближняя цепь моджахедов приблизилась на сотню метров, теперь только оставалось подать команду: «Огонь». Со стороны заставы прозвучал тяжелый артиллерийский выстрел, и через секунду над выгоревшей землей повис яркий зонт осветительного снаряда. Афганские боевики оказались в фокусе света, как звезды эстрады.

— Мочи их! — срывая голос, закричал Петров, начав длинными очередями сечь мечущихся душманов.

Его азарт не передался диверсантам, Дубинин стрелял одиночными с колена, тщательно выбирая душманов с гранатометами или «подствольниками». Босяга короткими очередями бил по убегающим. В азарте боя Петров вскочил во весь рост и, как только в автомате Кузина кончились патроны, бросил его под ноги. Левой рукой вытащил из-за спины свой «АКа» и от живота выстрелил из подствольного гранатомета. Сверкнув реактивной вспышкой, граната взорвалась под ногами орущего душмана, отбросив его труп. Этим взрывом была поставлена точка в атаке моджахедов. Фонарь осветительного снаряда стал гаснуть, но ему на смену со стороны заставы взвилось несколько осветительных ракет.

— Вот и славно, — буркнул Петров, вставляя новый магазин в разряженный автомат. Атака была отбита, но это была не последняя атака...

Абдулхана Юсуфа Нурадина пригласил президент Афганистана Раббани. В раздираемой противоречиями гражданской войны стране положение президента было очень шатким, и, приглашая к себе лидера мятежников, Раббани хотел договориться о взаимной помощи, как-никак президент тоже был таджиком. Заранее зная, о чем пойдет разговор с бывшим учителем, бывший мулла еще не знал, как на это отреагировать. Для него не было секретом положение президента, как и желание других лидеров вооруженных формирований захватить Кабул, а значит, и верховную власть в стране. И в этой игре главное было не только правильно сделать выбор, но и не продешевить. Но главу вооруженной оппозиции Таджикистана пригласил не только президент, но и представитель английской разведки. Абдулхан знал, что его формирование насчитывает не одну тысячу вооруженных людей, горящих желанием свергнуть нынешний режим в Душанбе. Но одного желания мало, нужно оружие, много оружия, нужны грамотные командиры, нужны разведчики и диверсанты, нужны агенты подпольщики, которые будут «пятой колонной» в Душанбе. А на все это нужны деньги, много денег. Рассчитывать на афганских братьев не приходилось, им самим нужны были и оружие, и деньги. А вот англичане наверняка могут заплатить, и столько, сколько понадобится. Правда, даром денег никто не даст, англичане захотят командовать, указывать, как таджикам строить новое исламское государство. Но это будет потом. А сперва мулла Нурадин желает узнать, что его движению может предложить сэр Чарльз Мортимер Д’Олэнторн.

«Сначала надо взять власть. А условия договора? А кто их на Востоке выполняет...» — эта мысль развеселила Абдулхана.

Конвой, сопровождающий лидера таджиков, на окраине Кабула встретила президентская бронегруппа, покрытая толстым слоем пыли БМП-1, где вместо башни была приварена платформа с двуствольной зенитной установкой. И три латаных-перелатаных БТРа. От броне группы отделился молодой офицер, одетый в мышиного цвета форму, бегом бросился к «УАЗу» Нурадина, на ходу поддерживая болтающуюся пластиковую кобуру. Коротко представившись, офицер объявил:

— В городе неспокойно, по приказу президента наша группа будет сопровождать вас до президентского дворца.

— Я польщен такой заботой президента, — Нурадин приложил руку к груди.

Город встретил колонну таджиков развалинами домов, черными глазницами выгоревших окон. На перекрестках встречались баррикады из мешков с песком, перевернутые остовы обгоревших машин, обезображенная взрывами бронетехника. Мирного населения на улицах мало, все больше солдаты войск Раббани. Ближе к центру все больше людей, мужчины, женщины, даже дети. У тротуаров стоят машины с расписанными западной рекламой боками, ослы, нагруженные неказистым грузом. На центральном базаре и вовсе шумно, многолюдно, как будто и нет никакой войны. Президентский дворец был похож на осажденную крепость, внизу баррикады, ощетинившиеся десятками пулеметных стволов, в брусчатку вкопаны по самую башню несколько танков. Стены некогда величественного здания в проломах от артиллерийских снарядов и щербинах от крупнокалиберных пуль. На крыше стоят пулеметы, выставив ребристые стволы сквозь бронещиты, возле них медленно ходят часовые, одетые в тяжелые бронежилеты и стальные каски. Как успел заметить Нурадин, каждый из охранников был вооружен противотанковым гранатометом, который держал в руках, а из-за спины торчали оперения реактивных гранат. Дворцовая площадь была изрыта воронками от снарядов. Разглядывая этот интерьер войны, мулла Нурадин с тоской констатировал, что гражданская война делит население страны не на две части, а на множество, великое множество. И лидеры всех группировок рвутся к власти, желая единолично управлять страной. Настоящим же хозяином может стать только тот, кто под корень уничтожит своих конкурентов. Большевики поняли это сразу, и семьдесят лет страна, собранная из разных народов (некоторые из них друг друга до смерти ненавидели), понятия не имела, что такое гражданская война. Взглянув еще раз на баррикады, ощетинившиеся стволами пулеметов и гранатометов, Нурадин снова погрузился в свои размышления.

«К сожалению, Раббани этого не учел, когда дорвался до власти. Я не могу быть таким легкомысленным. Прежде чем идти на Душанбе, надо здесь стать единственным лидером. Как? Пусть это мне подскажет сэр английский шпион. Кроме денег, оружия, инструкторов мне необходима единоличная власть».

Ворота президентского дворца медленно открылись, афганские боевики замерли, пропуская вперед кавалькаду таджикского лидера. Внутренний двор почти не пострадал, кое-где лишь были выбиты стекла из окон и взорвана беседка у фонтана.

Возле развалин стоял высокий смуглолицый мужчина с большими черными усами на гладко выбритом лице. Здоровяк был одет в военную форму с погонами полковника. Лидер таджикской оппозиции знал его. Это был советник президента по безопасности Мансур Хектим, хитрый, как сам шайтан. Едва колонна замерла, Нурадин выбрался из салона «УАЗа», полковник Хектим, раскинув руки, двинулся к нему. Мужчины обнялись, облобызали друг друга в щеки как старые друзья. К неудовольствию муллы, он почувствовал легкий запах алкоголя, исходивший от советника. Еще со времен прокоммунистического правления Наджибуллы полковник привык каждый день «причащаться», эту привычку он не оставил, перейдя на службу к Раббани. Советник оскалился:

— Рады тебя видеть, уважаемый Нурадин. Наш президент с нетерпением ждал встречи с тобой. Но случилось непредвиденное — очередной мятеж фанатиков. Хвала Аллаху, мятеж подавили, но появилось множество других проблем. Президент Раббани занят с утра до ночи. Но как только он освободится, вы тут же встретитесь. А пока, — Хектим указал рукой в глубь двора, — президент приказал выделить тебе, уважаемый Нурадин, и твоим людям левое крыло дворца. Там достаточно места и комфорта, чтобы отдохнуть и совершать намаз пять раз в день.

Полковник явно издевался над религиозностью Нурадина. Мулла, решив не оставаться в долгу, с ехидством спросил:

— Как поживает уважаемый Наджиб?

— Он по-прежнему проживает в миссии ООН. Время от .времени его посещают старейшины.

— Может, кто думает, что он снова станет правителем Афганистана? — Нурадин взглянул в глаза полковника. Тот был не последним человеком в правительстве Наджибуллы.

— На все воля Аллаха... — советник по-прежнему издевался над религиозностью гостя...

Бой на афганской территории разгорелся нешуточный. Несмотря на то что пограничники освещали место боя ракетами, не давая моджахедам приблизиться к холму незаметно, те, не считаясь с потерями, рвались вперед, то и дело пытаясь выставить на прямую наводку безоткатные орудия, но застава подавляла их огнем зенитных установок.

— Нужно готовить группу прикрытия, — задумчиво проговорил Фадеев, обращаясь к бывшему замполиту, а сейчас помощнику командира заставы по воспитательной части, капитану Алексееву.

— Это неприемлемо, политическая ситуация требует от нас быть предельно...

— Да заткнись ты, — рявкнул на своего помощника майор и уже хотел объявить, что группу прикрытия возглавит он, замполит-воспитатель, а после выполнения задания сможет подать рапорт о том, что приемлемо, а что нет. Но не успел, на заставу обрушилась серия реактивных снарядов. Не имея возможности вести огонь прямой наводкой, моджахеды ударили по заставе с закрытых позиций.

Фадеев бросился в дальний угол, где при свете небольшой лампочки сидел радист.

— Живо связь со штабом группировки.

Через минуту радист доложил:

— Товарищ майор, штаб на связи.

Из динамика радиостанции донесся голос заместителя командующего российским военным контингентом.

— «Первый» слушает.

— Товарищ «Первый», это майор Фадеев, срочно требуется огневая поддержка заставы.

— Ты что, майор, спиртного перебрал или еще чего? — взорвался на другом конце связи генерал, — мелешь открытым текстом, озверел, что ли, там в горах.

— Никак нет.

— Так чего надо? Недавно же делали артиллерийскую зачистку. Что, опять «духи» наседают? Так они на всех наседают. Или ты особенный?

— Никак нет, но...

— Что но? — ночной сеанс связи явно раздражал уже немолодого генерал-майора.

— Это связано с операцией «ХЕ-103», — произнес Фадеев, не решаясь вслух произнести название операции.

— Х-гн, — вырвалось из динамика, звук был такой, как будто генерал «поймал» в солнечное сплетение кулак боксера-тяжеловеса.

Минутная пауза. Затем встревоженный голос «Первого»:

— Даю микрофон начальнику артиллерии, он поможет. Как бой закончится, жду доклада.

— Слушаюсь, — успел крикнуть командир заставы, из динамика донесся голос главного артиллериста с характерным кавказским акцентом.

— Полковник Акопов. Что у тебя, сынок?

— Надо влупить по площади, товарищ полковник.

— Надо, так влупим. Гаубичного полка хватит? Не хватит, добавим дивизион «градов». Мало будет, подключим летунов. Пусть «крокодилы» поработают.

— Думаю, полка хватит, -А ободренный словами полковника, произнес Фадеев.

— Ну так позови кого-нибудь, кто будет корректировать пушкарей.

— Сам буду.

— Вай, какой молодец, подключаю командный пункт артполка.

Пока в штабе происходило переключение, командир заставы, прикрыв микрофон рукой, громко приказал:

— Дневальный, две зеленые ракеты.

— Есть, — молоденький ефрейтор, схватив ракетницу, выскочил из бункера наружу.

На территории заставы по-прежнему рвались PC. Через минуту сквозь амбразуру командный пункт осветили зеленые ракеты, вспыхнувшие над афганской территорией.

— Замполит, готовь группу прикрытия.

— Слушаюсь, — в голосе помощника командира заставы по воспитательной части не слышно было особой радости. Лезть под пули...

Несмотря на поддержку заставы, сил обороняющихся на холме явно не хватало, чтобы отбросить наступающих душманов.

Осветительные ракеты не успевали тухнуть, все время освещая пространство вокруг холма, но их свет уже не сдерживал душманов. Натасканные за долгие годы войны, моджахеды ловко перебегали от укрытия к укрытию, стреляя лишь короткими очередями. Пунктиры трассеров то и дело высекали искры при ударе о базальт. Атаки душманов сменялись одна за одной. Грохот автоматов, взрывы гранат, крики и стоны раненых — все слилось в один звук, в жуткую какофонию боя. То и дело с заставы осажденных поддерживали «золушки», награждая атакующих серией осколочных снарядов. Как правило, после этого атака выдыхалась и наступала короткая передышка.

— Еще до армии я читал книжку про группу пограничников, которые в начале войны умудрились задержать целую фашистскую дивизию. — Бой явно затягивался, Дубинин раскладывая боеприпасы, говорил скорее для себя, чем для других.

Чувствуя, что где-то рядом таится его смерть, диверсант пытался словами заглушить страх перед ней. Боеприпасов осталось совсем мало: последний магазин к автомату, три ручные гранаты «РГ-5» и автоматический пистолет Стечкина с деревянной кобурой-прикладом. Был еще один запасной магазин к «АПСу», но будет ли время его заменить.

— Юноша, не морочьте мне мозги, — подражая всем известной актрисе, проговорил Петров. — Я тоже читал эту книжку. И скажу вам, не надо мне крепостного орудия и полдюжины крупнокалиберных пулеметов. Дайте мне двухметровые стены, достаточно боеприпасов и продукты. И клянусь вам, друзья мои, весь исламский мир не сможет меня выгнать с этого холма.

Выслушав тираду старшего лейтенанта, Дубинин разразился громким хохотом. Босяга, держась за простреленную ногу, тоже хихикал.

— Чего ржете, кони, — разозлился Петров. Перед ним лежали два автомата, на каждый из которых приходилось по одному магазину; две «лимонки» и табельный пистолет «ПМ» —оружие ближнего боя.

Если не произойдет чуда, сил обороняющихся хватит ненадолго. Все трое это понимали. Никто из них не скулил. Мысленно готовясь к смерти, каждый думал об одном — захватить с собой побольше «духов».

— А может, «духи» до утра успокоились? — вяло предположил Дубинин.

— Как же, жди, — сдерживая стон, буркнул Босяга. Уже прошла горячка боя, и рана начинала его тревожить.

И как бы в подтверждение его слов со стороны горы Безымянной на таджикскую сторону понеслись стрелы реактивных снарядов. Погранзастава окуталась огнем и дымом разрывов. Трое окруженных российских солдат в бессильной ярости смотрели на огненный смерч, бушевавший на заставе. Теперь на огонь ее артиллерии рассчитывать не приходилось.

Разжав усики предохранительного кольца на «лимонке», Петров зацепил гранату за нагрудный карман комбинезона и процедил сквозь зубы:

— Мой труп «духам» достанется дорого.

Двое переглянулись. Не говоря ни слова, каждый взял по гранате.

После гимнастики сэр Д’Олэнторн принял душ. Насухо вытершись полотенцем, он выпил большой стакан протеинового коктейля. Теперь можно было заняться и делами. Резиденция английского разведчика размещалась в небольшом особняке — гостинице, которая давно пустовала из-за войны. Не стесненный в средствах, сэр Чарльз обустроил свою жизнь в разрушенном Кабуле с почти царским комфортом. Небольшую глухую комнату, оставшуюся от денежного хранилища казино, он использовал как свой рабочий кабинет.

Сегодня ему предстояло разобраться с почтой, прибывшей из британского посольства, из английской гуманитарной миссии и от пакистанского резидента. Первые пять писем мало что значили для сэра Чарльза. Письмо-инструкция от непосредственного руководства Интеллидженс сервис носило характер занудного нравоучения и тоже не представляло никакого интереса. Шифровка от коллеги из Пакистана была дважды прочитана Д’Олэнторном и вызвала бурю негодования.

Он начал звонить советнику президента Афганистана по безопасности.

Полковник Хектим занимал большой дворец вдали от центра Кабула. Он был построен давно, еще в годы правления последнего монарха. После революции дворец хотели передать трудящейся молодежи, потом — детям и, наконец, профсоюзам. Когда из Афганистана ушли русские войска, затем пал и режим Наджибуллы, Хектим оказался более проворным, чем его коллеги, вскоре стал одним из приближенных Раббани, а потому занял дворец, и это было не более чем проявление его значимости при новом режиме.

Телефонный звонок застал полковника, когда он купался в бассейне с двумя европейскими топ-моделями, которых Хектим выписал из Парижа за очень большие деньги. На краю бассейна появилась смуглолицая девушка в сари из белого шелка с телефонным аппаратом на позолоченном подносе. Хектим, плескавшийся с девицами посреди бассейна, увидев служанку, перестал резвиться и направился к ней, широко загребая руками. Схватившись левой рукой за край бассейна, правой взял трубку телефона и заговорил на фарси, но уже через минуту его лицо расплылось в улыбке, и, щелкнув языком, Хектим произнес по-английски:

— Рад слышать вас, сэр Чарльз. Неужели появились дела, в которых вам может оказать услугу полковник Хектим? Или вы просто так звоните?

— Нет, полковник, мне действительно нужна ваша помощь, — голос английского разведчика был встревожен.

— Я весь внимание, сэр.

Англичанин изложил ситуацию и попросил содействия. За это время советник президента обдумал ситуацию и, решив, что на этом можно заработать, вкрадчиво произнес:

— Сэр Чарльз, могу вам посоветовать только одно. Официальным путем вы ничего не добьетесь, у президента каждый солдат на счету, нам никак не удается стабилизировать ситуацию в Кабуле, и поэтому угроза нового мятежа не устранена.

— Что мне делать в этой ситуации? — уже спокойно спросил англичанин.

Долгие годы, проведенные на Востоке, научили его главной азиатской мудрости — «За все надо платить», поэтому Д’Олэнторн принимал условия игры полковника Хектима.

— Сейчас единственное верное решение, конечно, если исключить ваш спешный отъезд, только одно. Надо обратиться к наемникам. Их сейчас развелось множество.

— Где гарантия, что, взяв деньги, наемники выполнят заказ, а не уйдут в горы?

— Все зависит от того, кого вы наймете.

— Полковник, я сейчас чрезвычайно занят. Вы бы не могли взять на себя эту деликатную миссию? — чтобы не затягивать разговор, сэр Чарльз решил сам «заглотнуть крючок с наживкой». — Естественно, не бесплатно.

Хектим довольно погладил мокрые усы. Торг занял немногим больше времени, чем сама просьба. Наконец торгующиеся стороны пришли к обоюдному соглашению.

— Двадцать пять тысяч фунтов на мой счет в Женевском национальном банке, а я вербую людей и слежу за выполнением контракта, — подвел итог советник по безопасности.

— Я бы хотел, чтобы по возможности обошлось без крови, — напоследок попросил англичанин.

Хектим обратился к служанке:

— Джамиля, найди моего брата и скажи Сулейману, пусть поднимает свой полк. Мне нужны его люди.

Девушка поклонилась и направилась к выходу. Оттолкнувшись от края бассейна, Мансур Хектим на спине поплыл в сторону плещущихся европейских нимф.

Шестичасовой переход наконец-то сменился привалом. Сбросив тяжелые рюкзаки, диверсанты валились без сил рядом с ними. Волин считал себя подготовленным физически к любым испытаниям, но сейчас он чувствовал: от напряжения дрожат ноги, а спина мокрая от пота. То, что он десятки раз проходил в учебных ситуациях, не шло ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас.

— Привал сорок минут, — объявил Чечетов, снимая с плеч ранец, — Исаев, Воробьев, с пулеметом вон в тех кустах устроить засаду, остальные могут отдыхать.

Подхватив пулемет и боеприпасы к нему, двое бойцов скрылись в чахлом кустарнике, нависшем над пропастью, таким образом прикрыв все подходы к стоянке группы. Волин достал из рюкзака небольшой кусок вяленого мяса, лепешку. Орудуя ножом, резал мясо тоненькими пластами. Рядом с ним, положив под голову рюкзаки, сонно сопели Ковалев и Лебедев. Остальные диверсанты жались друг к другу, так теплее.

К капитану подошел лейтенант Кадыров.

— Пошли, — шепотом сказал он, — Зульфибай нас догнал.

Прапорщик Зульфибаев сидел на камне напротив Че-четова.

— Повтори еще раз, — сказал майор, когда рядом оказался Волин.

— Дед прав, — сказал Зульфибаев, указав на спящего Лебедева, — по нашему следу идет большой отряд. Человек пятьдесят. Это афганские «духи», судя по их вооружению, они из группировки «непримиримых». Идут довольно быстро, думаю, после взрыва, что устроил Лебедев, им нужны наши трупы, на меньшее они не согласны.

— Серьезные мужики, — оценил противника Чечетов.

— Можете поверить, товарищ майор, сопливых среди них я не заметил.

— Что еще? — спросил Волин, его интересовала полная характеристика преследователей.

— У них полное вооружение, стандартный комплект боеприпасов, двигаются почти без привалов. С ними толковый следопыт, весь в черном, невысокий, юркий, как такса. С ходу обнаружил нашу стоянку. Хотел его снять, но подумал, что со следа «духов» уже не собьешь, а настораживать их незачем.

— Правильно сделал, Садык, — успокоил прапорщика Чечетов, теперь на группу свалилась еще одна проблема — преследователи. «Шурави» — достаточно одного этого слова, чтобы все теперешние враги прекратили междоусобицу и принялись за них. Как поступить, Чечетов еще не решил.

— Подъем, — объявил он, — через две минуты уходим.