Дом певчих птиц

Глава 6

Круглые столики заполняли правую сторону зала, а с левой стороны прямоугольные столы были сдвинуты длинной буквой «Г». Стоило нам зайти, и буква «Г» оживилась, зашумела, и я сразу смогла оценить, как собравшиеся гости рады появлению Матвея. Его здесь любили.

– Приехал? Молодец! А говорил, не сможешь.

– Давай к нам! Сто лет тебя не видела!

– Дружище, виски или коньяк? В тот раз же не выпили.

– Матвей, ты голодный? Сейчас мы быстренько тебя накормим! Люди, нужна тарелка! Две тарелки!

Ресторан отлично подходил для торжественных случаев, светлый интерьер, небольшие кружевные светильники, бледно-голубые скатерти, потолок, украшенный дорожками узоров. Я вертела головой и жадно впитывала атмосферу, и мне так не хотелось, чтобы Матвей отпускал мою руку.

– Это кто с тобой? А ну давай знакомь! Сестра?

– Племянница, – соврал он, притормаживая. – Дина.

Взгляд Матвея устремился дальше, и я наконец-то поняла, к кому он приехал. Во главе стола сидела пара: красивая девушка с фотографии и приятный молодой человек. Они оба поднялись, встречая нового гостя, и искренне улыбнулись.

– Садись с нами, – обратилась ко мне симпатичная невысокая девушка в розовом брючном костюме. – У нас тут самые вкусные салаты и свежевыжатый апельсиновый сок. А что еще нужно для счастья?

Матвей разжал пальцы, рука выскользнула из его ладони, и я мгновенно потеряла ощущение уютного тепла. Он больше не собирался приглядывать за мной или развлекать, с этой минуты я должна была выплывать самостоятельно.

– А я, дурак, цветы не купил. Прости! – крикнул Матвей девушке с фотографии. – И вообще без подарка!

– Ну и что! – засмеялась она. – Иди скорее к нам!

Преодолев оставшееся расстояние, Матвей поцеловал девушку в щеку, пожал руку молодому человеку и устроился рядом с ними.

– Я ж все-таки свидетелем был на свадьбе, – донесся до меня его веселый голос.

Усевшись на предложенный стул, я сразу попала в эпицентр внимания. На мою большущую белоснежную тарелку навалили столько еды, что я испугалась. За день я обычно съедала гораздо меньше. Мясные рулетики, мини-корзинки с салатом и икрой, рыба красная и белая, блин с пока еще неизвестной начинкой, длинный зеленый перчик, набитый морковью, шпажка с жареными куриными кусочками, брокколи, ветчина… Аппетит проигнорировал мое волнение и сначала заворочался в животе, а потом, не получив должного внимания, затянул свою волчью песню.

«Начну с блина», – решила я.

Матвей произнес жизнеутверждающий тост и с легкостью выпил. Приступая к салату, он улыбался, кивал и непринужденно поддерживал беседу. Жаль, мы находились на приличном расстоянии, и не получалось поймать хотя бы несколько фраз. Зато я хорошо слышала разговоры по соседству со мной.

– …быстро же год пролетел, а кажется, только поженились.

– …не думала, что Матвей приедет. Он с Кристиной с первого курса встречался, а оно вон как вышло…

– …ну разлюбила, с кем не бывает, у него, наверняка, уже другая есть. Жизнь не стоит на месте.

Но вспомнив сегодняшнее настроение Матвея и выражение его лица еще несколько минут назад, я подумала, что для него, возможно, жизнь пока и не движется. Это открытие заставило отложить вилку и оглядеться. Гости были веселы, с удовольствием ели и пили. Я уж точно была самой молодой из присутствующих. В основном меня окружали ровесники Матвея, но были мужчины и немного старше.

– …расстались они по-человечески, в наше время это редкость…

– …не сомневаюсь, он тоже к ней остыл и в основном испытывает дружеские чувства…

– …Кристину можно понять, Павел добрый, спокойный, заботливый, а Матвей по природе своей шалопай. Это я в хорошем смысле.

– …да влюбилась она в Павла и все, а в такие моменты не взвешиваешь, кто просто положительный, а кто идеальный! А Матвею надо было раньше на ней жениться, встречаться сто лет – этого я не одобряю, так все чувства растерять можно. Что, впрочем, и случилось.

– …но красивая же пара была!

– И сейчас красивая. Матвею с его характером другая девушка требуется. Помягче и понежнее.

– Это с чего ты взял?

Я удачно села, на меня никто не обращал внимания, да и к тому же с одной стороны меня отлично скрывала гладкая белая колонна. Звучали тосты, звенели бокалы, разговоры перескакивали с одной темы на другую, а я ела уже неторопливо и впитывала интонации. Приблизительно через двадцать минут загадка Матвея была разгадана. Когда-то он встречался с Кристиной, и они были очень даже счастливы и строили планы на будущее. Но потом она познакомилась с одноклассником Матвея – Павлом, отличным парнем, и влюбилась в него. Как сказала бы бабушка: «Банальнейшая история, но от этого не легче».

– …переживал он долго, я точно знаю.

– …мать Матвея мне звонила тогда раз десять, она была категорически против Кристины и требовала подробностей. Но я молчала, как истинный партизан. Уверена, она и его прилично измотала. А я считаю – сами разберутся, не маленькие.

– …дураки вы, и Кристинка в мужчинах ничего не смыслит, я бы выбрала Матвея. И тут без вариантов!

– Честно говоря, я тоже.

– Почему сразу дураки, это мы рассуждаем в общем. Я, между прочим, на втором курсе была в него безумно влюблена и страдала как ненормальная.

– Уж поверь, не ты одна.

– Знаю, знаю. И все же жаль, что они расстались.

Мысль: «А кого бы выбрала я?» буквально просверлила мозг. И хотя в глубине души мгновенно вспыхнул ответ, я внимательно посмотрела на Матвея с Павлом и удивилась, насколько они разные.

– …просто он мотается по своим археологическим раскопкам. Романтика! А это тоже не всем понравится.

– …Василич три раза Матвея преподавать на кафедру звал, но пока только шутливые отказы получает. А я бы ух! Мне только дай студентов помучить!

– Вот поэтому тебя и не зовут!

Взрыв хохота прогремел за столбом, а разговор почти сразу переключился на институтскую тему. Теперь меня ничто не отвлекало, внимание вновь устремилось к главной части стола.

Рост у мужа Кристины тоже был приличный, но, в отличие от Матвея, Павел не походил на человека, занимающегося спортом. Темные волосы, аккуратный прямой нос, ямочка на подбородке, приятная улыбка. Смеялся Павел громко, от души, и иногда слишком уж взмахивал руками. В нем угадывалась доброта и, как показалось, муж Кристины все же чувствовал себя виноватым перед Матвеем, наверное, в подобной ситуации это естественно. «Интересно, как он объяснял другу, что получилось вот так…»

Кристина почти не изменилась, она была как на той фотографии. Нежно-розовое платье не перебивало ее красоту, открывая плечи, оно делало свою хозяйку хрупкой и утонченной. Никакой сложной укладки – светлые волосы струились и подскакивали в такт движениям, и лишь одна тонкая косичка украшала прическу.

– Дорогие мои! – Павел поднялся и взял в руку бокал, его лицо сияло счастьем, и я невольно улыбнулась. – Спасибо, что вы с нами! Есть в жизни особенные моменты, которыми хочется поделиться с близкими людьми. Друзья… – Павел сделал многозначительную паузу. – Мы беременны!

Гости загудели, а мой взгляд метнулся к Матвею. Только я могла прочитать на его лице боль, и я ее уловила по повороту головы, каменной улыбке, съехавшей и оставшейся на глазах челке. Он не убрал привычно волосы назад.

«Неужели Павел и Кристина не понимают, как ему тяжело?..» Мое сердце сжалось до боли, и я пожалела, что нахожусь далеко от Матвея, хотя, какое это имело значение для него…

Оправив лист салата в рот, прожевав его без аппетита, я попыталась найти ответ на мучающий меня вопрос: «Вот как дружить после всего, что было – это сила или слабость?» Я, конечно, не знала подробностей, и Павел не походил на коварного друга, способного совершать подлости за спиной. Наверное, так случилось, и Матвей отпустил Кристину.

– …ну и правильно, чего тянуть. Сейчас родит, а потом карьерой займется.

– … рано, еще пару лет вполне можно было погулять.

– …и второго лучше сразу, по молодости с детьми управляться проще.

– … молодец, Павлуха! Кристинка, давай лопай витамины, налегай на петрушку!

– …лучше мальчика сначала родить, а уж потом девочку…

Матвей поднялся и произнес веселый тост про будущее уютное счастье и памперсы, его взгляд остановился на мне, но я не решилась в ответ поднять стакан с газировкой или улыбнуться.

И все же, сила это или слабость?

– Сила, – прошептала я и тут же мысленно с незнакомым отчаянием добавила: «Ни за что бы не выбрала Павла! Ни за что!»

* * *

Матвей пришел ко мне ближе к одиннадцати, на его губах играла усмешка, глаза искрились, щеки чуть заметно порозовели. Четыре пуговицы рубашки были расстегнуты (а не на две, как раньше), кондиционеры не справлялись с температурой в зале, я и сама запарилась.

Некоторые гости ушли, стулья освободились, и Матвей легко нашел место рядом со мной. Когда он сел, я сразу уловила запах крепкого алкоголя и напряглась, гадая: сколько он выпил? На повестке дня стоял важный вопрос: волноваться или нет?

– Как дела? – легко спросил он, подхватывая с подноса небольшой стаканчик с шоколадным десертом.

– Отлично. Я столько съела, что, наверное, скоро лопну.

– Доедем домой на такси. Мороженое несут, будешь?

– Неа, – отказалась я, трезво оценивая свои возможности.

– Ничего, что я тебя бросил? У друзей год свадьбы, давно не виделись. Я замотался последнее время, не до встреч было.

– Без проблем. – Понимающе кивнув, вспомнив, что на мне красивое платье, я выпрямила спину и одним точным движением поправила волосы. Сейчас мне хотелось выглядеть очень хорошо, мы же в ресторане.

«В ресторане ты уже несколько часов», – вежливо напомнил внутренний голос, но я его решительно проигнорировала.

Павел с Кристиной о чем-то болтали, устроившись на диване, официанты проходили мимо, поглядывая на стол: не нужно ли убрать грязную посуду, играла медленная музыка, и несколько пар танцевали. А на меня неожиданно обрушилась болезненная печаль, и я никак не могла понять, в чем дело. Будто я одна в целом мире и абсолютно никому не нужна.

Матвей налил себе водки и резко выпил, подарив шоколадному десерту равнодушный взгляд.

– Твой отец не звонил? – спросил он, подхватывая маслину.

– Нет.

– Не горюй, может, завтра объявится.

– А я и не горюю. У меня сегодня очень насыщенный день. – Я улыбнулась и поймала ответную улыбку Матвея. Душа стала успокаиваться, и будто ее накрыло воздушным пуховым одеялом. Такие ощущения бывают зимой: юркнешь в кровать и шевелиться не хочется, боясь потерять даже каплю тепла.

Матвей налил себе еще водки.

А потом еще.

– Ну что, Динка, дотащишь меня до дома, если потребуется?

– В каком смысле? – нарочно спросила я, понимая, о чем речь.

– Да это я так, образно… – Матвей оглянулся на Павла с Кристиной, махнул им, откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столу. – А что ты думаешь о жизни, Дина?

– Жизнь прекрасна, – пожав плечами, ответила я.

– В книжке прочитала? – Он наклонил голову набок и вопросительно поднял бровь.

– М-м… у меня на эту тему опыт имеется.

Засмеявшись, Матвей дружески притянул меня к себе и шепнул в макушку:

– Жизнь прекрасна, да. Верь в это всегда.

Слова долетели до меня эхом, я закрыла глаза и попыталась определить, чье сердце сейчас так громко стучит.

И это было мое сердце.

* * *

Петербург. Далекое прошлое…

Соня поднималась за Бертой на второй этаж. Юбки хозяйки шуршали, и казалось, будто они шепчутся, обсуждая случившееся.

«А вы знаете, что эта маленькая девочка натворила?»

«Конечно, знаем. После десяти часов она вышла из комнаты».

«Безобразие…»

«А если она не нарочно?»

«Она должна слушать хозяйку, а не делать, что вздумается».

«Полагаете, ее все же ждет наказание?»

«Скоро мы это узнаем».

Незнакомка ушла, но в воздухе витал сладкий аромат ее духов. Борясь с нервной тошнотой, Соня задержала дыхание. На последней ступеньке она подняла голову и посмотрела на сгорбленную спину старой Берты, но сразу опустила глаза, боясь уловить гнев хозяйки.

– Проходи и ничего не трогай.

Горели свечи, и сначала в глазах зарябило именно от них: огни запрыгали, закружились, мешая рассмотреть обстановку. Но потом картинка успокоилась, и Соня от удивления сделала шаг назад и закусила губу. Нет, она очутилась не в обыкновенной комнате, а в черной бархатной шкатулке, где неведомый мастер приделал многочисленное количество полок. Стол, стулья, широкая кровать терялись среди больших и маленьких сундуков, стопок толстых потрепанных книг, коробок, обтянутых красным и синим атласом, возвышающихся от пола и чуть ли не до потолка… А на полках в ряд стояли разные бутылки: узкие и пузатые, высокие и низкие, коричневые и реже зеленые. Какие-то из них были запечатаны, а какие-то нет, но все они могли похвастаться лишь пустотой, никто ничего в них не налил.

Впечатления нахлынули, и Соня не сразу услышала голос хозяйки.

– Очнись! Я разговариваю с тобой.

– Я…

– Сядь на стул и слушай. – Старая Берта подошла к стопке коробок, нежно погладила верхнюю и с гордостью произнесла: – Мои туфли. Они живут со мной многие годы. И я люблю их больше всего на свете. – Подойдя к полкам, Берта взяла одну из запечатанных бутылок и поставила ее на стол. – Как думаешь, что это? – Спросила она, проткнув Соню взглядом.

– Бутылка…

– А какой еще ты могла дать ответ? – Сгорбленные плечи затряслись, но едкий смех не вырвался на свободу, он где-то застрял в груди Берты. Наконец она успокоилась и широко улыбнулась, продемонстрировав отсутствие верхнего зуба. – Нет, это самая настоящая беда – темная и неотвратимая. И никто не знает ее размеров. Хватит ее на один день или на долгие годы… – Берта придвинула бутылку к Соне и насладилась изумлением и страхом на ее лице. – У каждого свое предназначение и своя судьба, кому-то купаться в роскоши, а кому-то просить милостыню… Но есть силы способные изменить предначертанное, и они живут во мне. Моя бабка умела хороводить судьбами, моей матери передался этот дар, и теперь он есть у меня. Я никому не пожелаю открыть эту бутыль…

На Соню давила окружающая атмосфера, да и новых впечатлений было слишком много. Она старалась понять, о чем рассказывает старая Берта, но смысл ускользал, а задать вопрос она не решалась.

– Тут много бутылок, – осторожно произнесла Соня, бросая короткий взгляд на полки.

– Все просто. Хотя твое жалкое детское воображение наверняка сделает меня колдуньей. – Берта фыркнула. – По вечерам и по ночам ко мне приходят женщины и мужчины, желающие избавиться от своих несчастий. Они приносят их мне, а я запечатываю их в стекло. Навечно. Вот видишь, – совсем другим тоном, мягко произнесла Берта, – я помогаю людям. Правда, за деньги. За очень большие деньги. – Она многозначительно подняла костлявый указательный палец вверх и добавила: – Я знала, что ты попадешься на моем пути, знала. Перед смертью я хотела бы передать свой дар, но нет пока мне ответа на это желание… – Опустив руку, Берта довольно небрежно подхватила бутылку и понесла ее обратно к полкам. – Можно оставить здесь свои беды и уйти навстречу новой жизни. А можно отдать их другому человеку… Случаются и такие желания у моих клиентов. Но далеко не у каждого хватает на подобное средств, да и я теперь отвечаю отказом. – Берта вновь засмеялась. – Глупцы! Судьба не может стоить дешево. За всю жизнь я только одиннадцать раз забрала горе у одного и отдала другому. Да, согласилась на такой грех, но кто скажет, где начинается правосудие и где заканчивается справедливость? И есть еще Великое Равновесие, на котором все и держится в этом мире.

– Эта женщина… она…

– У нее умер уже второй муж, бедняжка не хотела бы потерять третьего. Тем более, что все ее мужья бессовестно оставляли долги. – Берта опустила глаза на туфли. – Очень жмут. – Неторопливо их сняв, она продолжила: – Ее бутылка третья слева на четвертой полке. Да, я помню каждую судьбу, я чувствую чужие истории даже через толстое стекло. Они живут там, кружат, трепещут… Но не думай, я далеко не всегда помогаю за деньги. Вовсе нет. Человек со светлой душой всегда стоит первый в очереди, и я непременно протяну ему руку, даже если у него в кармане не монеты, а дыры.

– Эти бутылки хранятся у вас? – дрогнувшим голосом спросила Соня, с опаской поглядывая на полки.

– Когда бед становится слишком много, я отвожу их на старое кладбище и закапываю. Похоронила, и дело с концом! Но мне всегда жаль зарывать их в землю… Ты будешь мне помогать. Я уже старая, чтобы махать заступом, с каждым годом это все труднее и труднее. А доверить подобную работу каким-нибудь ротозеям – убийственно и невозможно. Любопытные людишки так и норовят сунуть нос куда не следует. А теперь иди к себе, я устала. И не вздумай проспать уборку в магазине!

В свою комнату Соня вернулась на онемевших ногах. Колени гудели, шаг получался слабым, и очень хотелось за что-нибудь ухватиться для равновесия. Переодевшись, она легла под одеяло, свернулась калачиком и попыталась вспомнить каждое слово Берты.

Люди отдают свои беды…

И они хранятся в бутылках…

А если случайно разобьется, или если открыть?

И теперь придется ездить с хозяйкой на кладбище и там, среди могил, рыть ямы…

«Мне не хватит сил», – жалея себя и страшась, подумала Соня.

Но выбора у нее не было.