Дом сержанта Павлова

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ СТО ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ

О «Доме сержанта Павлова» немало писали и во время Великой Отечественной войны, писали о нем и в послевоенные годы. И всегда при этом отмечалось, что оборона дома длилась пятьдесят восемь дней.

Лишь через пятнадцать лет, когда были разысканы оставшиеся в живых участники боев на площади 9 Января, появилась возможность существенно уточнить эту цифру.

Нет, не пятьдесят восемь, а сто тридцать дней этот зеленый дом облпотребсоюза — «Дом сержанта Павлова» — служил одним из главных опорных пунктов сорок второго гвардейского полка.

Сто тридцать суток — начиная с того сентябрьского вечера, когда четверка храбрецов разведала и захватила дом, и вплоть до последнего дня января, когда закончились бои в центральной части города, — «Дом Павлова» стоял неприступной крепостью на площади 9 Января.

Первые тридцать дней были самыми тяжелыми. Гитлеровцы беспрерывно атаковали, но все их попытки ни к чему не привели. Вероятно, именно в те октябрьские дни и появилась на личной карте Паулюса пометка, что дом обороняет целый батальон советских войск, тогда как в действительности там было немногим более двадцати человек…

19 ноября 1942 года наши войска начали свое великое контрнаступление, и инициатива на участке сорок второго полка окончательно перешла в руки гвардейцев. Начав упорные бои за «Молочный дом», полк уже не прекращал активных наступательных действий.

На внешнем обводе сталинградского окружения шли жестокие бои с врагом, пытавшимся вырваться из железных тисков, а 13-я дивизия продолжала сковывать силы врага здесь, в центре города, на берегу Волги.

Именно в это время были взяты Г-образный дом и часть Дома железнодорожника, уцелевшая после подземно-минной атаки.

В «Доме Павлова» напряженная боевая жизнь текла своим чередом.

Новый командир седьмой роты старший лейтенант Драган еще раз проверил состояние обороны дома и кое-где ее усилил. Огневую точку с двумя максимами соорудили посредине хода сообщения из «Дома Павлова» в роту, на том примерно месте, где прежде находилась злополучная часть фундамента, причинившая столько бед.

В новом дзоте обосновался командир взвода Афанасьев, довольно скоро оправившийся после контузии. Не усидели долго в медсанбате и пулеметчики Иващенко и Свирин. Только эти три человека и остались от прославленного Ильей Вороновым пулеметного взвода.

Подошли зимние холода, а с ними прибавилось хлопот и у санинструкторов Марии Ульяновой и Вали Пахомовой. Даже в те дни, когда не случалось раненых, у девушек не оставалось ни минуты свободного времени — надо было предупреждать обморожение. Они пробирались с банками мази в самые опасные места, появляясь по нескольку раз в сутки в каждом секрете.

Одно время в развалинах «Дома Заболотного» почти бессменно находился в боевом охранении Тимофей Карнаухов. С тех пер, как его брат Семен погиб, Тимофей стал напрашиваться на такие посты, где больше вероятности встретить фашиста. Таким местом и был этот секрет в сотне метров от занятого гитлеровцами дома военторга. И хотя у Карнаухова был только обыкновенный автомат, солдат явно обладал талантом снайпера. Он доказывал это не раз.

Приходя в этот секрет, Маруся старалась принять вид посерьезней: солдат был почти вдвое старше ее, а кроме того, она хорошо знала, как он скорбел о погибшем брате. Тем не менее и тут она произносила свою стандартную фразу:

— Береги нос в большой мороз.

Поскольку, впрочем, немцы были очень близко и разговаривать приходилось шепотом, шуточный тон у Маруси не получался. Не в пример другим, Карнаухов не уклонялся от неприятной процедуры. Не успевал он, как говорится, и ухом повести, как все лицо покрывалось густым слоем мази. Напоследок Маруся стаскивала с бойца рукавицы и смазывала его озябшие руки.

В напряженные декабрьские дни настроение в третьем батальоне, как и во всех частях Сталинградского фронта, было приподнятое.

На участке полка в эти дни немцев сильно потеснили. Стремительным ударом их вышибли из «Молочного дома» и здания военторга, отогнали от Дома железнодорожника и от Г-образного дома подальше туда, за Пензенскую улицу.

Приближался новый, 1943 год.

Его ждали с нетерпением. Казалось, что с последним листком календаря уйдет все горькое и тяжелое, что было в суровом сорок втором году. Все понимали, что до полной победы еще далеко — очень далеко! — но все видели, что у зверя уже надломлен хребет, и это наполняло сердца радостью.

Новому году решили устроить торжественную встречу.

В канун праздника заместитель командира батальона лейтенант Дорохов — он сменил уехавшего на учебу Жукова — обошел огневые точки в «Доме Павлова». Вдвоем с командиром роты Драганом они побывали в секретах, поздравили бойцов с наступающим Новым годом и проверили оружие.

Стоял ясный морозный вечер. Причудливые каменные коробки зданий нарядились в зимнее убранство. Недавно выпавший снежок еще белел во всей своей пушистой свежести на изрытой воронками площади, на остовах разбитых танков и автомашин.

В «Дом Павлова» пришли гости из роты и штаба батальона.

Завели патефон. Дорохов и Драган, земляки с Черниговщины, оба из Прилукского района, затянули свою, украинскую:

Песня о девушке, оставшейся на занятой врагом земле, навеяла грусть… Все как-то притихли, каждый задумался о своем, сокровенном…

Тишину нарушило звонкое контральто санинструктора Вали Пахомовой. Она слыла актрисой и знала множество забавных частушек. Приходилось только удивляться, откуда все это приходит к ней сюда, в окопы Сталинграда. Не сама ли черноокая их и сочиняет?

На этот раз песенка оказалась, так сказать, по специальности — про двух парней, безнадежно влюбившихся в медсестру:

А когда их ранило, то

Но сложилось так, что, хоть «девушка по имени Людмила, отдыха не знавшая сестра», и кормила обоих Петь с ложечки, кроме обычного участия к раненым, никаких других чувств не высказывала. И когда они выздоровели, то Людмила обоих

Валя своей песенкой внесла оживление, а кое-кто даже усмотрел в ее словах, если не прямой намек, то во всяком случае предостережение.

Пока Валя пела, Дорохов с опаской поглядывал на часы — приближалась полночь. К счастью, романическая история «неудачливых Петь» закончилась вовремя, и Дорохов многозначительно сказал:

— Товарищи! До Нового года остается две — три минуты… Выйдем на воздух.

Все поняли: готовится сюрприз.

И действительно, ровно в двенадцать часов через мощные громкоговорители, установленные за Волгой, было произнесено поздравление войскам с Новым годом, а затем последовала команда — открыть по врагу огонь из всех видов оружия.

Сразу же на всей линии обороны заговорили пушки и минометы, бронебойки и пулеметы, свой смертоносный груз послали в стан врага «катюши». Под громкие возгласы «ура!» люди стреляли из автоматов и карабинов… Весь этот шквал огня одновременно обрушился на заранее пристрелянные позиции противника.

Восьмого января Верховное Главнокомандование Советской Армии предъявило гитлеровцам ультиматум о капитуляции сталинградской группировки. А когда немцы отклонили ультиматум, Советская Армия приступила к ликвидации окруженных гитлеровских войск.

10 января рано утром снова заговорили тысячи пушек и минометов. В девять часов передний край гитлеровской обороны был перепахан снарядами. В атаку пошла советская пехота. Удары небывалой силы обрушились на гитлеровцев со всех сторон: с севера, с северо-запада, с запада, с юго-запада, с юга…

С востока наступала 62-я армия, шаг за шагом очищая город от захватчиков.

Долго держались фашисты в районе заводов. Здесь их приходилось выбивать буквально из каждого дома, из каждой «коробки». В районе поселка завода «Красный Октябрь» принял участие в боях и сорок второй полк, передавший свои опорные пункты на площади 9 Января другой части.

Эти две недели изобиловали кровопролитными боями. Из участников обороны «Дома Павлова» были ранены Афанасьев, Рамазанов, Якименко, Свирин…

Особенно трудным был штурм «Дома со скворешней». Немцы упорно обороняли этот дом, а в одном месте даже отрезали горстку наших людей. Пробраться к ним на помощь не было возможности: подступы простреливал снайпер и держал под огнем пулеметчик. Два или три связных не прошли и половины пути. Тогда возглавлявший штурм Дорохов обратился к Воедило:

— Ну, Коля, наберись храбрости… Тяжело мне тебя посылать, а надо!

Юркий Воедило снова — в который раз! — показал свое бесстрашие. Он не только сумел невредимым пробраться сквозь расположение противника, но на обратном пути еще и выследил вражеского снайпера.

Как только Воедило доложил обстановку, Дорохов ринулся вперед. Метким броском гранаты он уничтожил снайпера, а потом вступил врукопашную с пулеметчиком. «Храбро дрался Дорохов» — так озаглавила заметку о бое за «Дом со скворешней» солдатская газета.

26 января войска Сталинградского фронта соединились с войсками Донского фронта, шедшими с запада. Окруженная группировка немцев была рассечена надвое. Первыми на соединение двух фронтов вышли гвардейцы Родимцева.

Гитлеровцы сдавались теперь в плен целыми частями и соединениями. Но в районе поселка завода «Красный Октябрь» они дрались до последнего.

30 января разрывная пуля перебила правую руку командиру батальона Дронову, и он навсегда оставил свой батальон, которым командовал десять самых трудных месяцев войны.

Замолкла не прекращавшаяся много месяцев канонада. В Сталинграде установилась непривычная тишина.

Сорок второму полку было приказано вернуться на свой старый участок, в район мельницы и «Дома Павлова». Надо было похоронить погибших товарищей, разминировать улицы и пустыри, подобрать разбросанные повсюду снаряды. Это была тяжелая и опасная работа.

В эти же дни по местам недавних жестоких боев прошли люди с краской и кистями. Чья-то рука вывела надпись на стенах дома, изрешеченного пулями, пробитого снарядами, обожженного пламенем:

Ниже были выведены еще две строки:

23 февраля на площади в Красной Слободе за Волгой состоялся парад частей 13-й ордена Ленина гвардейской стрелковой дивизии.

А вечером ветераны сорок второго полка — солдаты, сержанты, офицеры — собрались на торжественный ужин в «Доме Павлова».

Памятные надписи на стенах «Дома Павлова».

В начале вечера почтили память товарищей, отдавших жизнь за Родину. Вспомнили тех, кто залечивал свои боевые раны. Вспомнили и храбрых девушек, которые шли в разведку через площадь 9 Января, и разведчиков Лосева, И снайперов, и артиллерийских наблюдателей.

Кто-то затянул полковую песню — хоть с незатейливыми, но зато теплыми, душевными словами о дружбе солдатской, о воинском товариществе:

На вечере присутствовали гости из штаба дивизии, из политотдела, из редакции газеты. Пришла и Валя Пахомова: с тех пор, как при политотделе был создан ансамбль художественной самодеятельности, «актрису» прикомандировали туда одной из первых.

Вместе с друзьями по ансамблю она исполнила несколько концертных номеров. А потом участники вечера объединились в импровизированный хор и под аккордеон запели традиционный «Марш гвардейцев Родимцева» — гимн 13-й дивизии, сложенный местным поэтом.