Дом сержанта Павлова

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ СПУСТЯ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ

Такова история легендарного «Дома Павлова», снова ставшего обыкновенным четырехэтажным домом очень скромной архитектуры.

Как же сложилась дальнейшая судьба участников обороны «Дома Павлова»?

Спустя много лет после памятных событий мы сидели вдвоем с Яковом Федотовичем в его уютном домике на Советской улице в Валдае. Из окон открывался вид на чудесное озеро, о красоте которого летописец еще три столетия тому назад написал: «Аще кто — один раз нечаянно побудет здесь — никогда отсюда не уйдет…» Яков Федотович вернулся в родной Валдай после демобилизации, в 1946 году. Земляки избрали его депутатом Верховного Совета РСФСР, и Павлов остался в родном городе на советской работе.

Больше недели целыми днями мы вели «раскопки» в кладовых памяти. Память человеческая, говорят, волшебна: до нее только дотронься… Но разве может память одного человека удержать все?

Порасспросить бы друзей боевых, да где они теперь? Живы ли? Как ни старался Павлов, он так и не смог за все эти годы узнать, что сталось с теми, кто шел с ним в первую разведку дома. Где Никита Черноголов? Где Василий Глущенко? Где Иван Александров? Что сталось с героем-пулеметчиком Ильей Вороновым? Какова судьба неразлучных друзей-петеэровцев Григория Якименко и Файзерахмана Рамазанова?

Потерял Павлов и следы своих командиров.

Тогда возникла мысль: не откладывая в долгий ящик, зафиксировать хотя бы то, что удалось вспомнить. Возможно, товарищи прочтут, откликнутся и дополнят. Так родилась небольшая книжка «Дом сержанта Павлова», вышедшая в 1956 году в издательстве ДОСААФ.

Павлов написал для нее предисловие, в котором обратился с призывом:

Не дожидаясь, пока книжку прочтут, нужно было предпринимать и другие меры к розыску героев-сталинградцев.

На помощь пришли работники архива Министерства обороны СССР. Они сделали, казалось, невероятное. Среди многих миллионов документов Великой Отечественной войны они все же сумели разыскать подробные данные о двадцати защитниках «Дома Павлова», установили имя, отчество, год рождения каждого воина, а также место призыва в армию. Это оказалось первой нитью. В разные концы страны пошло много писем. О том, что разыскиваются участники обороны «Дома Павлова», было напечатано в газете «Красная Звезда».

И вот стали поступать ответы. Зачастую подписывали их не сами участники Сталинградской битвы, а их родные и близкие.

Пишет Николай, сын Никиты Черноголова: «Отец мой погиб…»

Пишет Михаил, брат Ивана Александрова: «Брат погиб при освобождении Крыма…»

Пишут родственники бронебойщика Цугбы из Абхазии: «Брат наш Алексей с фронта Отечественной войны не вернулся…»

Прислали письмо Иван Яковлевич и Елена Артамоновна, родители бронебойщика Михаила Блинова: «Наш сын погиб за Родину…»

Отвечает дочь пулеметчика Ивана Свирина: «Наш папочка умер от тяжелого ранения в полевом госпитале…»

Сообщают с родины комиссара батальона: «Кокуров Николай Сергеевич с фронта не вернулся…» О том же пишут родственники отважного политрука Вадчика Авагимова: не вернулся он с фронта домой…

Печальная весть поступила из Грузии об автоматчике Николае Георгиевиче Мосияшвили: умер в 1953 году.

Наконец 7 июля 1956 года пришло письмо из села Ново-Романовки, Ставропольского края. Жив Василий Глущенко! Один из четырех воинов, которые первыми захватили дом, писал:

3 сентября 1956 года почта принесла письмо из села Глинки, Орловской области: отозвался герой-пулеметчик Илья Воронов.

Потом прислал письмо бронебойщик Файзерахман Рамазанов:

Откликнулись многие из тех, кто был причастен к боям на площади 9 Января. В городе Кирове, оказывается, проживает бывший командир прославленного сорок второго полка Иван Павлович Елин, а в Москве — начальник штаба этого полка Кузьма Алексеевич Смирнов. В Борисоглебске отыскался командир пулеметного взвода Иван Филиппович Афанасьев, в Харькове — политработник Иосиф Самойлович Лезман.

Офицеры и солдаты стали припоминать своих боевых друзей, и всплыли новые имена. Работникам архива и Главного управления кадров Министерства обороны СССР, многим военным комиссариатам снова пришлось потрудиться, и тогда стали отыскиваться новые и новые люди.

Нашлись следы Григория Ивановича Якименко, о котором писал бронебойщик Рамазанов. Его адрес — село Второе Красноармейское, Волчанского района — прислал военком Харьковской области. Очень скоро пришел ответ и от самого Якименко:

Пулеметчик Алексей Иванович Иващенко живет в Луганской области.

Из Лозовского района, Харьковской области откликнулся автоматчик Андрей Егорович Шаповалов: «Да, я участник обороны «Дома Павлова».

О себе Андрей Егорович сообщает:

Так все шире становился круг. Выяснилось, например, что командир третьего батальона Виктор Иванович Дронов занимает пост военкома в Ольховском районе, Сталинградской области. В Минске отыскался полковой инженер сорок второго полка Петр Ефимович Керов. Подробнейшие письма и схемы, которые он впоследствии любезно прислал, помогли нам уточнить ряд важных обстоятельств.

А в одной только Черниговской области на Украине оказались сразу пятеро участников боев на площади 9 Января. В Чернигове проживает офицер запаса Иван Васильевич Лосев — командир полковой разведки, гроза вражеских «языков». В городе Прилуках на заводе строительных машин работает слесарем-сборщиком Алексей Ефимович Жуков. И не знал он о том, что в семнадцати километрах, в поселке Ладан, живет его фронтовой друг, бывший командир пулеметной роты Алексей Алексеевич Дорохов… Поблизости, в другом поселке, на станции Линовицы, проживает и Антон Кузьмич Драган, тот, кто в числе немногих уцелел после гибели первого батальона, а впоследствии стал командиром седьмой роты.

Герои-сталинградцы А. А. Дорохов, А. К. Драган и А. Е. Жуков оказались земляками. После войны они вернулись в свою родную Черниговскую область на Украине.

Фото А. Скрипки.

Но в доме-крепости был свой «фронт» и свой «тыл». В течение сорока — из ста тридцати — дней обороны проживавшие в подвалах женщины, старики, дети, подростки неутомимо помогали бойцам: строили укрепления, носили под пулями воду из Волги, перевязывали раненых, стирали белье, готовили пищу. Где теперь герои этого «тыла»? В частности, что сталось с неразлучными подругами Наташей и Яниной?

По длинной цепочке с помощью Зинаиды Ивановны Макаровой — она до сих пор живет в Саратове — адреса Наташи и Янины в конце концов были найдены. Подруги обзавелись семьями, разъехались в разные города и встречаются, пожалуй, лишь во время отпусков. Ольга Николаевна Адлерберг со своей дочерью Натальей Борисовной Андерсен живет в Риге; Янина Станиславовна Калиновская — в Киеве. Выросла и племянница З. И. Макаровой — бесстрашная девочка Маргарита, раненная в «походах» за водой к Волге. Теперь Маргарита Васильевна — инженер-текстильщик…

По мере того как участники боев на площади 9 Января обнаруживались, завязывал активную переписку со своими боевыми друзьями и Яков Федотович Павлов — три года он учился в Высшей партийной школе при ЦК КПСС в Москве, а закончив учебу, возвратился на партийную работу в свой родной Валдайский район.

Все же одних только писем оказалось недостаточно. Тогда был составлен кольцевой маршрут, и июньским вечером 1957 года поезд унес меня из столицы. Сначала — в Орел. Там, в семидесяти километрах от города, в селе Глинки, Шаблыкинского района, живет Илья Васильевич Воронов.

Деревенька, где родились и дед и отец Ильи Васильевича, слыла некогда глухоманью. Осенью и весной туда было ни проехать ни пройти из-за полного бездорожья и глинистой почвы (отсюда — название села!). Теперь же почти рядом пролегает прекрасное шоссе Брянск — Орел. Глинки давно уже не «медвежий уголок», и жизнь здесь течет полнокровная, обычная для советского села.

В день моего приезда Воронов находился на курсах автомобилистов. Сбылась его мечта — получена мотоколяска, которую для него выхлопотали сталинградцы. Вот уже которую неделю он овладевает искусством вождения.

Марфа Ефимовна, узнав о моем намерении отправиться в район на поиски ее мужа, категорически запротестовала:

— Илья Васильевич приказал, если появитесь — ни за что не отпускать. Погостите денек. Курсы вот-вот кончатся. Где вы там будете по району мотаться!

И правда, Воронов, сияющий, появился уже на следующее утро. С мотоколяской он совладал, сдал успешно экзамен и получил водительские права. Мы примостились в тени, на сложенных перед домом бревнах, и с места в карьер взялись за дело. Воронов начал рассказывать — только успевай записывать.

…Пока пулеметчик маялся по госпиталям, пока заживали его двадцать пять ран, Советская Армия гнала оккупантов прочь с нашей земли. Летом 1943 года очистили от фашистов и село Глинки. А когда пасмурным осенним днем Илья Воронов вернулся домой, он увидел сожженную улицу: от родного дома осталась лишь обуглившаяся печная труба. Кто-то успел сказать матери — запыхавшись, она выбежала навстречу. Но почему у нее забинтована голова?

Екатерина Герасимовна припала к костылям сына и, не в силах сдержать рыдания, поведала о большом горе: в один несчастный день малыши нашли на огороде гранату и притащили ее в землянку, куда семья перешла жить после того, как немцы спалили избу. Случилось самое страшное. Граната взорвалась. Две младшенькие сестрички Воронова — Надя и Валя погибли. Мать лишилась глаза.

— Злой пришел я с войны, — говорит Воронов, — а тут еще больше озлился…

Горе горем, но надо жить. Илья Васильевич стал мало-помалу налаживать хозяйство. Женился. Государство помогло отстроиться.

Илья Васильевич вспоминает новые и новые подробности о переправе через кипящую Волгу, о днях, проведенных в подвале «Дома Павлова», о последнем тяжелом бое…

Нашему разговору не видно было конца. И лишь по настоянию Марфы Ефимовны пришлось сделать перерыв. Она давно вернулась с поля. Собрались и остальные Вороновы — брат с женой и мать (она живет теперь с младшим сыном в новенькой избе на этой же улице). Все они трудятся в Хотьковском животноводческом совхозе.

Из взрослых членов семьи не работает в совхозе один только Илья Васильевич. Он — инвалид первой группы, получает пенсию и в меру своего здоровья копошится на пасеке. Ульи аккуратной шеренгой выстроились в саду между вишен, яблонек и кустов крыжовника. Остаток времени Воронов уделяет общественным делам: односельчане избрали его депутатом сельского Совета, а ребята окрестных сел, гордые своим земляком героем-пулеметчиком, зазывают его то в одну, то в другую школу. Они готовы без устали слушать Илью Васильевича, он так занятно рассказывает!

Герой-пулеметчик Илья Васильевич Воронов у восстановленного «Дома Павлова» рассказывает молодым воинам о боевых подвигах защитников Сталинграда.

Фото С. Курунина.

Подполковник Потехин — военком Репкинского района на Черниговщине — сообщил нам:

Тракторист Петрушанской МТС Николай Петрович Воедило в дни Сталинграда был связным у командира пулеметной роты Алексея Алексеевича Дорохова, по случайному совпадению своего земляка. После победы Воедило вернулся в родной Репкинский район и окончил курсы трактористов.

Очень захотелось встретиться с Воедило. Каков он теперь, тот щупленький, низкорослый паренек, неуязвимый связной?

Благодаря председателю райисполкома Ивану Артемьевичу Куксе отыскать Воедило удалось довольно скоро. Он живет, оказывается, вовсе не в Петрушах, как можно было заключить из сообщения райвоенкомата, и не в Гучине, как полагали другие, а в Быхольцоховке — большом, утопающем в зелени садов селе, получившем свое название после того, как две соседние деревни — Быховцы и Ольцоховка настолько разрослись, что слились в один населенный пункт. Товарищ Кукса хорошо знает Воедило.

— Это же наш коммунист, лучший тракторист!

Бывшего связного мы застали на стройке. Он рубил себе новый дом. МТС отпустила материалы, а товарищи по работе пришли в выходной день помочь. У Воедило своя семья, и он решил отделиться от отца — бравого и еще стройного старика, сражавшегося в первую мировую войну в пинских болотах.

— Тогда мы с пиками воевали, — вспоминает Петр Григорьевич. — Как только конная атака — от немца шмаття летели… Наша всегда брала.

Сын, прошедший сталинградское пекло, снисходительно слушает отцовские речи. Наша всегда брала… Это так. Но разве то «шмаття» от какой-то пики! Вот в Сталинграде от немца действительно летели «шмаття».

Как человек в прошлом военный, отец, разумеется, понимает что к чему. Но и честную пику ему все же немножко жаль. Он немало потрудился с нею, и в обиду давать ее не хотелось.

Закончены разговоры о днях Сталинградской битвы, записано, кажется, все, что могло удержаться в памяти за пятнадцать лет, и гостя уже зовут к столу вместе с друзьями-строителями.

Дымятся миски доброго украинского борща, а говор не смолкает — все о том же: чем живет в эти дни село, чем живет страна…

— Вот сейчас мы животноводство поднимаем…

Расчеты, выкладки, планы…

Цифры, по всему видать, пережитые, не с кондачка взятые, а из реальных возможностей.

И ответственность чувствуется великая.

— Все это выполните?

— А то ж ни? Америку ж надо догнать! Мы ж обязательство взяли — на сто гектаров пашни дать…

И снова цифры, и опять рассказ о том, какими путями это обязательство будет выполняться.

Из Репок через Чернигов путь лежит на Прилуки. Здесь, в семнадцати километрах от города, в поселке Ладан, живет Алексей Алексеевич Дорохов, бывший командир пулеметной роты, а затем заместитель командира третьего батальона.

Первым долгом передаю привет от Воедило.

— Так он помнит меня?

— Помнит, и очень хорошо. Даже рассказывал, как вы взяли его к себе в связные: знакомились с новым пополнением и признали в нем земляка…

— Было такое, было…

Алексей Алексеевич прошел через всю войну, закончив ее в звании майора. Последствия тяжелого ранения дают себя знать до сих пор. Но, даже будучи инвалидом второй группы, коммунист Дорохов не хочет покидать родной завод.

В дни, когда Дорохов воевал в Сталинграде, его жена Галина Ивановна тоже не оставалась в стороне от борьбы с врагом. Сынишке было всего четыре года, но она, тем не менее, вступила в партизанский отряд.

Алексей Алексеевич рассказал много интересных подробностей о защитниках «Дома Павлова».

Было о чем вспомнить и Галине Ивановне. Тяжело приходилось партизанам, а ей с малышом — и подавно.

Но все уже позади. Сын вырос, окончил десятилетку, а затем и техникум. Он — комсомольский активист, электромонтер того же завода, где работает отец, собирается в армию. Скоро и жилье станет более просторным: Алексей Алексеевич, как и его бывший связист Воедило, тоже строится. Семья с гордостью показывает уже почти готовый дом, где многое сделано своими руками. Новый дом расположен на горе, откуда открывается вид на исторические места: внизу в лощине протекает речка Удай — по преданию, именно здесь Петр Первый разбил шведов. С тех же петровских времен пошли названия окружных сел: Падыща — там шведы пали, Полонки — там враги, посягнувшие на нашу землю, сдались в плен русскому войску…

— Как в Сталинграде… — улыбаясь, заключает Дорохов свою краткую экскурсию по родному селу.

Но пришла пора расставаться. Провожая к отходящему на Прилуки автобусу, Алексей Алексеевич еще и еще раз просит обязательно передать сердечный привет его друзьям-однополчанам, встреча с которыми мне еще предстоит.

Украинское село Второе Красноармейское считается «глубинкой» Харьковской области. Оно находится на самой границе с РСФСР. Много пришлось выстрадать этому селу, живописно расположенному на склонах холмов, поросших кустарниками и мелколесьем. Здесь прошли большие бои, и тревога, охватившая бронебойщика Якименко когда он в Сталинграде об этом узнал, была не напрасной. Война пришла и к нему во двор. Снаряд угодил прямо в хлев. Убило корову. Пожар перекинулся на хату. Она сгорела вместе со всем добром — кому тушить! Жена Якименко Мария Сергеевна теперь уже и не помнит, как она с тремя малютками очутилась в погребе. Тем только и спаслись.

Дважды за войну Мария Сергеевна получала на мужа «похоронную». Во вдовах ходила, детей сиротами называла. А Григорий Иванович в это время боролся со смертью в госпитале для русских военнопленных на севере Норвегии. С сильнейшими ожогами на всем теле он попал к врагу, и там его самоотверженно выходил советский врач, тоже военнопленный.

Якименко выжил и вернулся домой. Ныне он заведует молочно-товарной фермой колхоза имени Ильича. Отстроена новая хата. Дети выросли и получили образование. Мария и Анатолий работают в колхозе, старшая дочь Ирина работает и учится в Харькове, а младшая Валюша — она родилась уже после войны — перешла в четвертый класс. Наступила жизнь, за которую пролито столько крови.

В доме праздник: я привез радостную весть — жив фронтовой друг Рамазанов! Жив и работает кузнецом в совхозе под Астраханью.

Якименко счастлив. Немедленно в Астрахань отправляется письмо.

— Когда будете у Рамазанова, обязательно расскажите, как я живу, — напутствует Григорий Иванович. — В прошлом году мы с женой и сыном (дочь Мария замужем и живет отдельно) заработали 1650 трудодней. Жена у меня звеньевая на бураках. Одного сахара за два года ей выдали пять с половиной центнеров. Пшеницы мы получили семь тонн — еще и теперь полно на чердаке, хватит на год или на два. Семь барашков — премия за животноводство… Да вы запишите, запишите, не то позабудете, — улыбается хозяин и пододвигает поближе блокнот.

Долгими оказались розыски санинструктора Чижика — Марии Ульяновой. Однополчане единодушно утверждали: жива Мария! Точного адреса не знает никто. Но она жива. Кто-то получил от нее после войны письмо… Есть к ней, правда, ход: по слухам, в Сталинграде, в Бекетовке, проживает некая Ладыченкова. В войну она тоже была санинструктором. Возможно, они с Ульяновой знакомы. Кстати, обе Марии.

И вот, когда была уже изъезжена Украина для встреч с Жуковым, Драганом, Лосевым, Лезманом, Шаповаловым, Иващенко, когда был проделан долгий путь к Василию Глущенко в глубь Ставрополя и к Рамазанову в Астраханские степи, когда уже состоялись встречи с Елиным в Кирове, с Дроновым в Ольховке, с Наташей и ее матерью в Риге, а с Яниной в Киеве, после всего этого знойным июльским днем я отыскал в Бекетовке Марию Ладыченкову — ответственного хозяйственного работника, секретаря партийной организации.

— Да, воевала в Сталинграде, в сорок втором гвардейском полку. «Дом Павлова»? Ну, как же! Скольких там перевязывала, сама ранена была…

— А Марусю Ульянову, часом, не знаете?

Круглое лицо светловолосой женщины расплывается в улыбке:

— Это моя девичья фамилия. Ладыченкова я по мужу.

Так постепенно выявлялись участники героической эпопеи. По крупицам собирались факты, в архивах изучались материалы, в результате все вместе взятое и дало эту документальную хронику.

Поиски участников обороны «Дома Павлова» не завершены. Многие из тех, кто мог бы дополнить историю боев на площади 9 Января, еще не найдены. Где, например, санинструктор Семен Сидорович Калинин, который находился в доме, когда там появилась четверка храбрецов? Именно Калинин доставил полковнику Елину донесение о том, что «Дом Павлова» занят. Известно, что, вернувшись с войны, он учился на межрайонных курсах специалистов сельского хозяйства в Сталинградской области. На этом следы затерялись…

Что сталось с бронебойщиком Мабалатом Турдыевым? На родине его пока не нашли.

Живы ли славные лосевские разведчики — Василий Дерябин, Григорий Сапунов, Геннадий Попов? Возможно, кто-нибудь вспомнит фамилию отважного Хватало? Где он сейчас?

Младший лейтенант Алексей Аникин, уроженец города Иванова, бронебойщик Талбай Мурзаев из Арысского района Казахстана и пулеметчик Бондаренко (ни имя его, ни место рождения с точностью не установлены) были ранены 25 ноября 1942 года. Что с ними сталось?

Жив ли связной Николай Формусатов?

Удастся ли что-нибудь новое узнать о судьбе героя первого батальона младшего лейтенанта Колеганова? Установлено, что в ту сентябрьскую ночь, когда два солдата вынесли своего тяжело раненного командира на плащ-палатке из гвоздильного завода, он был благополучно переправлен на левый берег Волги. Много месяцев Колеганов лечился в госпитале и уже после разгрома гитлеровцев под Сталинградом возвратился в родной полк. За новые боевые подвиги он был награжден орденом Красного Знамени и орденом Отечественной Войны I степени, а в августе 1944 года, когда бои шли на территории Польши, пропал вез вести.

Может быть, эти строки помогут найти остальных участников боев на площади 9 Января и в районе вокзала. И тогда народ узнает еще больше о делах, которые были совершены во славу нашей Родины.

В Сталинграде сложилась замечательная традиция — каждое 2 февраля торжественно отмечать годовщину разгрома немецко-фашистских войск.

В 1957 году, когда замечательная дата отмечалась в четырнадцатый раз, на празднование впервые приехали Афанасьев, Воронов, Глущенко и Дронов. Взволнованные и восхищенные, ходили они по улицам возрожденного города. Там, где после боев лежали груды развалин, где зияли воронки от снарядов и бомб, выросли кварталы жилых домов, лучшая улица названа улицей Мира и на много километров протянулся величественный проспект Ленина.

К новому вокзалу Сталинграда пришли герои-ветераны В. С. Глущенко, И. Ф. Афанасьев и И. В. Воронов.

Фото С. Курунина.

Одно из первых мест, куда поспешили бывшие воины, — конечно, «Дом Павлова»!

Вот и он. Стоит, словно именинник — свежеоштукатуренный, побеленный.

Глущенко подходит к стене и постукивает тростью по углублению у самого тротуара — там, где угадывается отверстие, заложенное кирпичом.

— А ну, Илюха медные котелки, погляди сюда: не забыл?

— И скажет же такое, чудак? Разве забудешь тот лаз, откуда начинался ход сообщения!

Утро для зимы выдалось теплое. Солнце мягко искрится в притоптанном снегу. Обычный городской шум: по Советской улице проходит трамвай «восьмерка», пофыркивая, проезжает грузовик, с гиком проносится стайка мальчишек. Но четверо, что с волнением замерли у стенки, не замечают городского шума. Теперь, когда в памяти встают картины незабываемого сорок второго года, все тут кажется объятым безмолвием. Необычность тишины подчеркивают израненные стены разрушенной мельницы.

— И сарай як стояв, так и стоить, — ни к кому не обращаясь, замечает Глущенко.

Под покровом этого сарая — тогда он назывался мельничным складом — Глущенко дожидался сигнала от Павлова, который вместе с Александровым и Черноголовым отправился в отважную разведку таинственного зеленого дома облпотребсоюза…

Внезапно из всех четырех подъездов «Дома Павлова» повалил народ. Слух о том, что ожидаются высокие гости, пронесся уже давно, и теперь все пришло в движение.

Жильцы встретили защитников дома по русскому обычаю — с хлебом-солью. Потом направились в красный уголок — в тот самый подвал, где некогда находился «штаб», где стоял стол-арсенал и где перевязывали раненых.

Митинг возник сам собой. Говорили очень коротко и очень взволнованно. Глущенко время от времени расправлял свои усищи, и тогда многие делали вид, что не замечают, как он смахивает слезу.

Все сожалели, что нет сейчас здесь Якова Павлова. Но причина отсутствия была уважительной: как раз в эти дни он отчитывался перед избирателями Новгородской области, которые в третий раз подряд избрали его депутатом Верховного Совета Российской Федерации.

Прошло пятнадцать лет — и снова вместе боевые друзья санинструктор Мария Ульянова (Ладыченкова), автоматчик Василий Глущенко, командир пулеметного взвода Иван Афанасьев, сержант Яков Павлов, бронебойщик Файзерахман Рамазанов, пулеметчик Илья Воронов…

Фото С. Курунина.

Встреча с Павловым состоялась годом позже. В следующее 2 февраля, когда Сталинградская победа праздновалась в пятнадцатый раз, в город-герой съехалось много участников великой битвы. В их числе были и те, кто воевал на площади 9 Января — Яков Павлов, Иван Афанасьев, Илья Воронов, Василий Глущенко, Файзерахман Рамазанов. К фронтовым друзьям присоединился электрик сталинградского завода тракторных деталей Евгений Трохимович — один из снайперов, чья огневая позиция находилась в памятном доме.

А накануне праздника в гостинице, где жили гости Сталинграда, появилась Мария Степановна Ладыченкова.

— Мария! Чижик! — в один голос воскликнули Воронов и Глущенко.

Они увидели ее первыми и сразу узнали в ней ту, которая пятнадцать лет назад перевязывала их раны.

Чередой проходят годы. Растет, хорошеет город-герой на берегу великой русской реки. Теперь здесь все дышит мирным трудом. Поднявшись из руин, он стал еще краше, чем был.

Раскинулись парки, скверы, бульвары. Гранитная лестница, украшенная огромными мраморными вазами, спускается к самой Волге, которая у стен Сталинграда слилась с водами тихого Дона.

Повсюду в этом чудесном городе можно увидеть теперь голубей. Их много. Они безмятежно разгуливают по возрожденному городу, спокойно летают над площадью Обороны — так теперь стала называться легендарная площадь 9 Января. И заботливо выводят они своих птенцов в гнездах под крышей обыкновенного четырехэтажного дома, которому народ дал имя: «Дом сержанта Павлова».

1954—1958 гг.