Дорога Отчаяния

29

Впервые увидев город Кершоу, столицу Корпорации Вифлеем Арес, Джонни Сталин не мог толком понять, что же он, собственно, видит. Если смотреть из окна арестантского вагона, грохочущего сквозь гряду холмов цвета сланца и ржавчины, то казалось, что видишь простой куб, черный, как закрытые веки, украшенный по карнизу золотой надписью КОРПОРАЦИЯ ВИФЛЕЕМ АРЕС КОРПОРАЦИЯ ВИФЛЕЕМ АРЕС КОРПОРАЦИЯ ВИФЛЕЕМ АРЕС КОРПОРАЦИЯ ВИФЛЕЕМ АРЕС. При этом он не мог оценить пропорции куба, ибо тот стоял посередине грязного пруда, напрочь убивавшего всякое чувство перспективы. Затем он увидел облака. Это были грязно–белые кучевые облака, похожие на испачканный хлопок, которые клубились где‑то на уровне трех четвертей высоты куба. Джонни Сталин отпрянул от окна и попытался спрятаться от того, что увидел.

Ребро куба должно была равняться почти трем километрам.

Теперь мир приобрел истинные пропорции: холмы покрывала короста дымящих топок и литейных, а пруд был вовсе не прудом, а огромным озером, в центре которого высился Кершоу. Ужасающее очарование этой сцены вернуло его к окну. Тоненькие ниточку, связывающие куб с берегами озера, как он теперь видел, были земляными дамбами, достаточно широкими, чтобы вместить двухколейные железнодорожные пути, а то, что он сперва принял за птиц, порхающих вокруг куба, оказалось вертолетами и дирижаблями.

Ярмарочный суд вкатил на дамбу. Мимо пулями проносились черно–золотые экспрессы, сотрясая поезд волнами сжатого воздуха. В промежутках между ними Джонни Сталин первый раз увидел озеро вблизи. Оно, казалось, было наполнено маслянистым отстоем, пузырящимся и испускающим пар. Лоскуты хромово–желтого и ржаво–красного усеивали его поверхность, вдалеке нефтяной гейзер выпустил струю черной мерзости, а участок озера размером с небольшой город взорвался желтыми серными каскадами кипящей кислотной грязи, разлетевшимися на сотни метров во всех направлениях. Не дальше, чем в километре от дамбы из полимеризующейся пузырчатой массы пер некий гигантский розовый объект — сложная конструкция из шпилей и решеток, опрокинувшийся собор, обреченный на вечное разжижение под собственным весом.

Джонни Сталин в ужасе заскулил. Он не мог постичь это адское место. Затем он увидел нечто, казавшееся человеческой фигурой в странных одеждах, шагающее по далекому берегу. Это признак жизни на химической целине подбодрил его. Он не знал, да и не задумывался, что эта фигура была на самом деле Акционером Города Кершоу, прогуливающимся в слоноподобном противогазе и герметичном костюме по чудесным берегам Сисса, отравленного озера. Призматически чистые цвета и радужное сияние озера, его стремительные гейзеры, его извержения и спонтанно разрастающиеся полимерные острова чрезвычайно ценились Акционерами Кершоу: меланхолическая атмосфера Бухты Сепии, должным образом отфильтрованная сквозь респиратор и обогащенная кислородом, весьма способствовала размышлениям о любви и ее утрате; Зеленый Залив, богатый нитратами меди, стимулировал безмятежность и ясность мышления, необходимые для принятия управленческих решений; слегка гниющий Желтый Залив, дышащий ощущением тщетности всего земного, излюбленное место самоубийц; Синий Залив, печальный, задумчивый; Красный Залив, милый сердцу младших менеджеров — агрессивный и динамичный. Менеджеры, совершающие променад по ржавым берегам, увидели возвращение Ярмарочного суда, увидели странный полимерный химоид, воздвигавшийся из ядовитого варева и обменялись восторженными мнениями через шлемофоны. Подобные феномены считались счастливыми предзнаменованиями — они сулили свидетелю удачу в любви и успехи в делах. Путешественнику, прибывающего в Кершоу, они предвещали великую судьбу. Джонни Сталин, просидевший взаперти восемь дней, ничего не знал о предзнаменованиях и предвестиях. Он вообще ничего не знал о Корпорации Вифлеем Арес. Скоро узнает.

— Акционер 703286543, — сказали ему. — Не забывай этот номер. 703286543.

Ему пришлось бы сильно постараться, чтобы забыть его. Номер был напечатан на пластиковой карточке, которую ему дали, на цельном бумажном костюме, который ему дали, на двери комнаты, которую ему дали, он был нанесен на все предметы в маленьком, лишенном окон помещении: на стол, на стул, на кровать, на лампу, на полотенца, на мыло, на экземпляр книги «К новому феодализму», лежащий под пронумерованной подушкой — Акционер 703286543. На утренней поверке в коридоре жирная женщина в сером бумажном костюме младшего менеджера выкрикивала: — Акционер 703286543, — и Джонни Сталин должен был поднять руку и отозваться: — Здесь. Он стоял сразу за акционером 703286542 и перед акционером 703286544, и находил место в строю по номерам, а не по лицам. После переклички жирная женщина зачитывала короткий отрывок из книги «К новому феодализму», произносила короткую проповедь о добродетелям индустриального феодализма и выкрикивала производственные квоты на день, которые акционеры повторяли вслед за ней, выполняя сорок отжиманий, сорок приседаний и пробежку на месте под военную музыку, бьющую из громкоговорителей. Затем они обнажали головы и исполняли Гимн Компании, прижав бумажные шапочки к сердцу. Пока смена В маршировала по коридору к гравибусу, жирная женщина оглушительным голосом информировала их о состоянии акций Компании на мировых рынках. Политика Компании заключалась в том, что все акционеры должны ощущать личное удовлетворение от микроскопического вклада, вносимого каждым из них в общее дело Корпорации Вифлеем Арес. Жирная женщина проверяла наличие смены В в гравибусе: акционер такой‑то, акционер такой‑то, акционер такой‑то. Двери закрывались и гравибус выстреливал вверхивнизивперединазадивлевоивправо, тем временем акционер 703286543 развлекал смену, пародируя бульканье жирной серой женщины. Накренившись так, что все его пассажиры падали друг на друга, гравибус прибывал к месту назначения, двери распахивались, улыбки и смех выключались, как ночные радиопрограммы, и смена В маршировала в цех.

На станках тоже были номера: станок номер 703286543 занимал место на конвейере между станками 703286542 и 703286544. Акционеры занимали места, ревела сирена, поднималась заслонка в начале конвейера и по змеящейся производственной линии начинали поступать компоненты. С 0900 до 1100 (перерыв на чай) и с 1115 до 1300 (перерыв на обед) акционер 703286543 брал кусок пластика, слегка напоминающий формой человеческое ухо, и кусок пластика, похожий на декоративную букву Р и сваривал их вместе на своем монтажном агрегате. С 1300 до 1630 он сваривал вместе еще какое‑то количество ушей и букв Р, а затем смена В завершала работу и маршировала из цеха, навстречу смене А, марширующей в цех. Они снова садились в гравибус и после очередного вверх–вниз и туда–сюда акционеры смены В возвращались в знакомые коридоры. Затем следовал помывка в коридорной душевой со смехом и шутками, длящаяся около часа с небольшим, затем ужин в столовой (настолько похожей на столовую в цеху, что акционер 703286543 иногда задавался вопросом, на одна ли это столовая), а после него товарищи из смены В могли отправиться в бар и по невероятным ценам угоститься смехотворными дозами дайкири со льдом и другими нелепыми напитками, изготовленными в основном из перегнанного тутового самогона. По понедельникам, средам и пятницам они ходили в бар. По вторникам и четвергам они шли в кино или на спектакль, а по субботам отправлялись танцевать, потому что Пале де Данс был единственным местом, где они могли встретить девушек. Акционер 703286543 был слишком невысок и слишком юн, чтобы наслаждаться танцами. Его зубы оказывались в неудобной близости к груди партнерши, но музыка ему нравилась — особенно новая музыка этого парня, Гленна Миллера. Бадди Меркс тоже был хорош. На воскресенье приходился Миракль–Молл, а вечером все отправлялись в релаксариум Компании, где юный акционер узнал все об Удовольствиях мужчин гораздо раньше, чем ему следовало.

Малыш слишком молод для этого, говорили товарищи, но все же брали его с собой каждую неделю, поскольку оставить его одного означало нарушить солидарность смены. Солидарность смены была путеводной звездой в жизни производственной единицы. Держись товарищей и не пропадешь. Все это было до того, как Джонни Сталин постиг назначение полосатого черно–оранжевого ящика для предложений.

Джонни Сталин много чего постиг в первые месяцы пребывания в корпорации. Он научился кланяться менеджерам и корчить рожи у них за спиной. Он научился всем угождать, не забывая и себя. Он изучил извивы псевдонауки, называемой экономикой и ее фальшивые законы, и добился расположения ее идиотической побочной дочери, которую звали Индустриальный Феодализм. По вечерам он пил и обменивался шутками с ребятами, а днем сваривал куски пластика в форме уха с кусками пластика в форме буквы Р и передавал их акционеру 703286544, которые приваривал их к кускам пластика в форме толстого человечка. Недели и месяцы проходили мимо, бесцветные и неразличимые, как бумажные салфетки, пока в один прекрасный день прямо посреди смены Джонни Сталин понял, что не имеет ни малейшего представления, куда отправляются куски пластика в виде уха, буквы Р и толстого человечка и во что они превращаются. Двенадцать месяцев он сваривал вместе куски пластика, а теперь захотел узнать — зачем. Лежа в номерной кровати, он видел во сне пластиковые отливки, слипающиеся в огромные пластиковые горы, пластиковые кордильеры, пластиковые континенты, гигантские пластиковые луны, в самом сердце которых покоилась пластиковая деталь в форме уха, сваренная с пластиковой деталью в форме буквы Р.

И вот как‑то раз, слегка страдая от диареи, он отпросился с пересменка и, спрятавшись в туалете, дождался, пока гравибус с грохотом и лязгом не покинул стоянку. Тихо проскользнув через крутящиеся двери, он не спеша миновал безмолвных, как камни, акционеров и дошел до начала конвейерной линии, где компоненты появлялись из стены и начинали свой путь к сварочным агрегатам. Он двигался вдоль изгибов производственной линии, глядя через плечи акционеров, как они варят, привинчивают ручки, собирают корпуса, паяют электронику и подравнивают швы. Большинство акционеров, сосредоточившись на общем деле Компании, его игнорировали; редкие озадаченные взгляды 703286543 встречал идеальным менеджерским выражением лица (доведенным до совершенства месяцами практики) и говорил начальственным тоном: — Очень хорошо, продолжайте. Он начал улавливать конструкцию прибора — комбинации радио, чайника и прикроватной лампы — устройства весьма полезного, однако ему не удалось обнаружить, где его пластиковое ухо и буква Р вносят свой вклад. В конце производственной линии радиочайные лампы проходила через щель в стене и исчезали. Рядом с конвейером располагалась дверь с надписью «Только для руководства». Джонни Сталин толкнул дверь и оказался в коротком коридоре, в конце которого была другая дверь с надписью «Только для руководства». Вдоль стены собранные радиочайные лампы уносились конвейерной лентой к следующей щели в стене. Джонни Сталин открыл вторую дверь с надписью «Только для руководства» и попал в комнату, столь похожую на ту, которую он только что покинул, что на секунду ему показалось, что он выбрал не ту дверь. Потом он пригляделся получше и обнаружил, что комната была совершенно иной. Радиочайные лампы выезжали из стены и двигались вдоль производственной линии, на которой акционеры Компании в бумажных костюмах и с пластиковыми идентификационными картами разбирали их на составные части. Разизводственная линия. Разборочный конвейер. Онемев от изумления, Джонни Сталин нашел место на конвейере, в котором его двойник помещал пластиковое ухо с буквой Р под луч лазера и разрезал связывающий их мостик. Номер этого акционера был 345682307. В конце конвейера, за рабочим местом 215682307 поток пластиковых и хромированных компонентов проходил через щель в стене, рядом с которой располагалась дверь с надписью «Только для руководства».

Этим вечером, поглощая в баре газированные напитки, акционер 703286543 на маленьком клочке бумаги написал следующее:

«В интересах выполнения квот производства коммерческого продукта на одну трудовую единицу, я предлагаю произвести расследование всех производственных линий продукта 34216, по результатам какового закрыть их. С уважением, акционер 703286543 Д. Сталин, эсквайр».

Следующим утром он бросил эту маленькую бомбу в полосатый черно–оранжевый ящик с надписью «Предложения».

Через две недели члены смены В были переведены на новые производственные линии. Джонни Сталин улыбался себе под нос, думая о серых людях в серых костюмах, к собственному ужасу обнаруживших отвратительное преступление против экономики на фабрике, где снова, и снова, и снова собиралось и разбиралось одно и то же устройство. После завершения перевода акционер 703286543 обнаружил себя работающим в новой комнате, в новом коридоре, на новой производственной линии и по новой кредитной ставке. Он приобрел маленький радиоприемник, чтобы воскресными вечерами слушать передачу «Новый Час Бигбэнда». Ему очень нравилась новая музыка: Хэмилтон Боханнон, Бадди Меркс, Джимми Чан — и Гленн Миллер, величайший из великих. Теперь он мог позволить себе покупать у лоточников в Миракль–Молле разные безделушки и мелочи, которые кардинально меняли жизнь акционера. Теперь он мог напиваться три раза в неделю. Теперь он завел себе подружку: коротко подстриженную худышку в очках, которую брал на романтические (и дорогостоящие) прогулки вдоль Бухты Сепии и которую он осыпал деньгами, но не доверием. Он сообразил, что некий серый костюм в верхах заинтересовался им, и решил постоянно подбрасывать дрова в огонь этого интереса, не позволяя серым ангелам–хранителям улетать слишком далеко.

Как‑то во время обеда он подслушал, как акционер 108462793 прошептал что‑то о встрече Союза в задних комнатах бара Делаханти акционеру 93674306, передавая тому бутылочку с соусом. В кабинке мужского туалета Джонни Сталин написал небольшую записку ангелам в сером и опустил ее в ящик для предложений.

Акционеры 108462793 и 93674306 не вышли на работу назавтра, а также послезавтра и на третий день; затем начальник линии проинформировал смену, что они добровольно перевелись на другую линию, страдавшую от недоукомплектования. Джонни Сталин и сам бы поверил в это, если бы не слышал через вентиляционное отверстие, как полиция разоряет бар Делаханти. Ему пришлось сделать радио погромче, чтобы заглушить выстрелы и крики. Акционер 396243088, занимавший соседнюю комнату, почти час довольно невоспитанно лупил в стену, требуя сделать звук потише.

Двумя днями позже акционер 396243088 отпустил за обедом шутку насчет сексуального поведения директоров Компании во время собраний руководства. Джонни Сталин хохотал вместе со всеми. Однако в отличие от остальных он нашел время составить записку серым костюмам.

«Я обвиняю акционера 396243088 в нарушении правил мышления в отношении Компании, ее Почтенного Совета Директоров, а также принципов индустриального феодализма. Он не проявляет лояльности и уважения к ним, и я подозреваю его в профсоюзных симпатиях».

Когда должность акционера 396243088 (начальник секции) внезапно стало вакантной («Перемещение и продвижение», сказал начальник линии), Джонни Сталин оказался самым молодым акционером, когда‑либо получавшим место в отделе легкого сельскохозяйственного производства. Его кредитная ставка равнялась таковой у людей в пять раз старше и опытней его. Приближалась церемония вручения ежегодной награды «Образцовый Работник Года (отдел легкой промышленности)». Джонни Сталин анонимно разоблачил систему коррупции и воровства, протянувшую свои щупальца до уровня младшего руководства, и, благодаря точному расчету времени, стал Образцовым Работником Года (отдел легкой промышленности) за два дня до того, как корпоративный топор обрушился на двенадцать должностей в сельскохозяйственном департаменте. Демонстрируя твердую приверженность солидарности акционеров, Джонни Сталин не присутствовал на заседаниях трибунала Компании, на которых двенадцать обвиняемых были приговорены как судом руководства, так и судом работников, и уволены.

— На их месте мог оказаться любой из нас, — сказал Образцовый Работник Года своим коллегам по смене А, когда они потягивали мандариновый дайкири в отделанном наново баре Делаханти. — Такое может случиться с кем угодно.

Случилось. Это случилось с акционером 26844437 («Я подозреваю акционера в предательстве и промышленном шпионаже в пользу компаний–соперников, чьи названия я, будучи лояльным и верным акционером, не должен упоминать. С уважением, Д. Сталин»), акционерами 216447890 и 552706123 («Я подозреваю акционеров в незаконном совокуплении в рабочее время. С уважением, Д. Сталин») и акционером 664973505 («Я обвиняю акционера–управляющего производственной линией 76543, Департамент легкой сельскохозяйственной промышленности, в небрежности, праздности и отсутствии усердия в продвижения Девятичленных Добродетелей Индустриального Феодализма. С уважением, Д. Сталин»).

День, когда серые костюмы пригласили этого паладина индустриальных добродетелей присоединиться к младшему руководству, должен был наступить с неизбежность. Тогда‑то он и обнаружил, что серый костюм был не один, их было одиннадцать, сидящих вдоль трех сторон дубового стола и вращающих ролики конвейера, производящего менеджеров низшего звена. Во главе стола восседал старейший младший руководитель — серый костюм, которому подчинялись остальные серые костюмы. В конце стола, на почтительном удалении от цвета управленческой касты, стоял Джонни Сталин. Пожилой серый костюм произнес короткую речь, содержавшую такие выражения, как «образцовый работник», «блестящий пример», «производственная единица», «высшие ценности» и «акционер, обладающий пониманием принципов Индустриального Феодализма». Джонни Сталин тщательно запоминал эти клише, чтобы использовать их в собственных хвалебных речах. После собеседования были поданы липкие коктейли, прозвучали поздравления — и Джонни Сталин откланялся, покинув чертоги касты управленцев. Вернувшись в свою номерную комнату, он обнаружил под дверью конверт, содержащий документы по переводу в учебное подразделение управления производства. На внутренней стороне двери висел стандартного размера бумажный костюм — серый.