Дорога за грань (925г. ии)

Глава 11

Венки:

- Я убил свою мать, как только получил первые мечи в 12 лет.

Вот тут всё моё самообладание рассыпалось окончательно. Убил?! Собственную мать?!! Это каким же отморозком надо быть, да ещё и в 12 лет?!

Я просто быстрым шагом вышел из приёмной. Спустился по лестнице на улицу, пешком дошел до КПП охраны. Юбля! Куда Палма вообще смотрела? Как такое возможно?

Я выхватил из кармана телефон и набрал её номер:

- Твой эльфик действительно прикончил собственную мать?

Она немного помолчала:

- Да. Но, Венки, он был прав! Как бы ужасно это ни звучало, он был прав. Там просто такое было... но я не могу тебе рассказать!

Как он мог быть прав, убив женщину, которая дала ему жизнь? Вырастила, вскормила, на ноги поставила. Арнелет считала женщин неприкосновенными, почти богами в своей способности давать новую жизнь. Фати - это почти ангел. Личный ангел, который привёл тебя в этот мир, взрастил своей любовью, научил разбираться в окружающем, охранял и вёл тебя, пока ты был ребёнком. Моя фати была моим домашним ангелом, даже когда я был уже совсем взрослым, и женщин вокруг меня более чем хватало. Она ухаживала за мной, раненым, отпаивала меня с похмелья, мирила меня с отцом. Как на такого человека можно поднять руку? Тем более, убить...

Я набрал Анжея:

- Генерал, у тебя есть дело Экомиона?

- Конечно, командир. Занести?

- Нет, я сам сейчас зайду.

"Личное дело. Курсант Экомион Об Хайя, 12 лет, убил женщину, являющуюся его матерью и принадлежащую роду... Курсант доложил, что женщина была дерзкая и плохо выполняла свои обязанности. Так как физиологически детей она рожать больше не могла и малолетних детей не имела, род с этой смертью не утратил ничего ценного. Расследование прекращено из-за ничтожности ущерба..."

Дело Экомиона было более, чем толстым. И состояло не только из этого убийства. Но начиналось именно с него.

Как всё просто: вечером после церемонии вручения первого оружия 12-летний мальчик вернулся домой и прирезал свою мать. Приём "Бабочка", отточенный на экзаменах! Два меча накрест проходят по горлу...

Протокола допроса самого Экомиона я не нашёл. Странно. Были показания учителей, других женщин, стариков. Женщины в голос говорили, что мальчик не в своём уме: всё время дерётся, на всех рычит и бросается с кулаками, учителя - что он очень усердный и старательный. Лучший ученик по математике, физике, тактике. Победитель конкурса по стратегии... Оппа! На втором месте Адениан... они даже, оказывается, учились тогда вместе. Только, исходя из этих табелей группы, Адениан сильно отстаёт в физической подготовке, а Экомион вполне тянет на стойкое "хорошо". Экзамен по мечам даже на "отлично" сдал...

Записка от Тибирана: "Пацан, конечно, переборщил слегка, но баба была никчемная, род ничего не потерял. А то, что он зверь, так мы воинов растим, а не танцоров". Экомион уже тогда был его учеником...

Я опустился на скамейку недалеко от штаба. Может, я по жизни наивен и до сих пор в розовых очках хожу, но не верилось мне как-то в эту историю. Не верилось, что мальчик вот так вот просто... Даже не так! Я вообще не верю в существование плохих, абсолютно плохих людей! В поступках должна быть логика, последовательность. Причинить боль другому - это как нарыв, больно и если оставить, и если потревожить, но в определённый момент наболело до такой степени, что созрела необходимость какого-то разрешения...

Я решительно встал. Методы Даккара себя исчерпали. Даккар требовал понимать ситуацию, а у меня всё никак не получалось её понять. Оставались методы Арнелет. Понимать людей - это прерогатива культуры Анелет. И у неё есть свои способы достигать этого понимания. Я, конечно, скорее всего нарушу этим права Палмы, но она не оставила мне выбора.

Я снова поднялся к себе в кабинет только вечером. Эком всё так же был на рабочем месте, возился с бумагами.

- Я хочу увидеть план наших отгрузок на ближайший месяц вместе с подтверждением оплат.

Он кивнул:

- Хорошо. Утром будет список.

- Утром не пойдёт. Я хочу видеть его сейчас.

Он поднял на меня удивлённый взгляд:

- Ты бы хоть предупредил.

Я отмахнулся:

- Бери папки и вали ко мне в кабинет.

Сам я зашёл на кухню. Зарядил в кофеварку кофейник и достал с полки пару чашек. В одну там же, на кухне, вылил принесённый состав, аккуратно размазав содержимое по дну и выплеснув лишнее в раковину. У Арнелет свои методы. Вот этот экстракт, который сейчас так безобидно косил под капли воды на стенках чашки, не имел ни вкуса, ни запаха, но над сознанием даккарцев имел огромную власть.

Я вернулся в свой кабинет. Эком уже стоял на пороге с папкой в руках. Я освободил стол, поставил на него чашки и кофейник. Ту чашку, что предназначалась мне, тут же наполнил и отхлебнул из неё глоток, потом наполнил вторую чашку и пододвинул эльфику.

- Я понимаю, что ты у нас жаворонок, но я сова. Так что пей кофе, будем работать.

Он ухмыльнулся, разложил бумаги, вытащил, как я понимаю, начатую таблицу по отгрузкам и, кивнув, взялся за кофе.

Эком:

После бегства Веникема я почти сразу перестал смеяться. Юбля! Имел бы право, расплакался бы!

"Кто-то ведь составлял твою жизнь в Клинках? Наверно, были друзья, с которыми ты пил пиво по вечерам. Родственники, братья, которые приезжали раз в месяц. Мать..."

Да, были: планёрка в 6 утра, проверка отчётов от агентов, вербовки, допросы, переговоры. Без выходных. Без перерывов. Ах да! Вечером футбол с Кэро и секс, с кем придётся. Пиво? Друзья? Братья? Сослуживцы? Я усмехнулся. Сослуживцы считали меня маньяком. Но работе это помогало: командовать отрядом головорезов, будучи на голову или две меньше любого из них, сложно. Намного легче, когда они тебя побаиваются.

Веникем вернулся под вечер. Потребовал отчёты.

- Мне нужно сейчас.

Сумасброд! Кто так дела ведёт?!

- Я понимаю, что ты у нас жаворонок, но я сова.

Скорее уж, филин. Сова - это значит работать после обеда, а сейчас уже ужин давно прошёл.

Он подвинул мне чашку кофе. Я усмехнулся: утром я ему кофе приносил, теперь он мне? Всё остальное тоже в обратную сторону будет?

Я разложил бумаги. Список отгрузок я уже начал составлять. Но проверить успел не всё.

Веникем вертел список в руках:

- Вот здесь вычеркни: мы им уже отвезли.

- А бумаг нет.

- Ну, без бумаг отвезли. Молодёжь потеряла где-то. А вот эту отмени.

- Как отмени? Она уже месяц, как оплачена.

- Я этому козлу сказал, что отгружу только после того, как он мне сапоги вылижет, так что вычёркивай. И вообще, в чёрный список его.

Юбля! Кто так ведёт дела? Идиотизм! Мальчишество! Генерал-командор знаменитого братства, пусть и возрождённого...

Тень от карандаша в моей руке слегка покачнулась и принялась расползаться по листу. Я сморгнул. Тень не исчезла. Я отбросил карандаш. Тень осталась на месте... Холодное пятно, дыра в пространстве, и эта дыра постепенно поглощала всё. Я схватился за стол, с ужасом понимая, что и он тоже уползает, и мои усилия его нисколько не задерживают. Пальцев коснулась тень, пронзающий холод небытия, и я резко отдёрнул руку, опрокидывая недопитый кофе на бумаги.

- Тссс! Тихо, успокойся, - уверенный тихий голос, за который захотелось зацепиться, как за последнюю соломинку.

Веникем взял меня за руку. Ладонь у него была горячая, как будто пышущая теплом, почти светящаяся.

- Успокойся. Иди сюда.

Он притянул меня к себе, стаскивая на пол и прижимая к своим коленям. Тень уже охватила весь стол и стремительно расползалась по комнате. Я был в панике, а он был спокоен.

- Успокойся. Смотри на меня. Я контролирую ситуацию.

Меня трясло от холода. Я, как умалишенный, прижимался к его коленям, а мир вокруг погружался в темноту. Ещё минута, и ничего не осталось. Только я и он.

- Эком, - он провёл ладонью по моим волосам. За этой лаской хотелось тянуться, в этой ласке был смысл. Во всём остальном его не было! - Я хочу поговорить с тобой.

Ничто, в котором не было ни времени, ни направления, заполнял запах. Этот запах клубился, как туман атаквы. Фиолетовый такой туман, тёплый, мягкий. Запах Веникема. А ещё его голос. Отовсюду сразу. Почти осязаемый. Спокойный, уверенный, обещающий... Чертовщина! Ар! Как сладко он пахнет... Бред! Я прижимался сильней. Он ведь не может меня убить, ну, поимеет ещё раз, я уже привыкну скоро. Я сам виноват, нефиг было выделываться, знал ведь, что он всегда играет грязно. Ну, снова расплачусь задницей.

Усмехнувшись, я крепче прижался к единственному доступному мне ориентиру, Веникему.

- Эком, мы сейчас будем смотреть кино. Старое кино, которое снимали много лет назад. Про тебя. Ты хочешь увидеть своё детство? - Я помотал головой, но он не обратил внимания, - Тебе тогда было 12, ты только получил мечи.

Сбоку вспыхнул свет, как по волшебству разворачиваясь большим плазменным экраном.

...Храм Мевы в Клинках. Я среди сотни мальчишек сверстников, самый маленький, но ещё надеющийся с годами вырасти. Я три недели по четыре часа каждый вечер до изнеможения тренировался, чтобы сдать экзамен по фехтованию. Я был маленький, и манекен, на котором надо было показывать приёмы, был для меня слишком высок. Детей обычно обучают как раз приёмам, атакующим ноги или туловище противника. Но "бабочка" - обязательный элемент экзамена. Два меча с прыжка накрест по горлу противника. Мне не хватало роста допрыгнуть. Тренер даже размышлял, не отложить ли для меня экзамен на следующий год, когда подрасту. Я уговорил не откладывать, а просто разрешить мне вечером заниматься на площадке...

... Я сдал! Я был счастлив тогда. Отардан лично вручал мне мечи, он был среди мастеров, принимающих экзамен.

- Запомни, парень: маленький - ещё не значит слабый!

Я на всю жизнь это запомнил. Даже когда всё изменилось, и Отардан отвернулся от меня так же, как и все...

Венки:

Это было очень сильное средство, да и воспоминания были явно не из простых. Через несколько минут эльфик рыдал и испуганно прижимался к моим ногам.

- Теперь та самая сцена, когда ты убил мать.

Он скривился, но продолжал рассказывать, всё так же глядя на дальнюю стену:

- Я, как всегда, вернулся домой очень поздно. Но она не спала. Она начала кричать на меня. Потом заметила жирное пятно на штанах. Я положил в карман кусок курицы, на празднике осталась, а я тогда всю остающуюся еду в карманы толкал. От этих пятен она окончательно взбесилась, схватилась за свою палку, несколько раз ударила меня. А потом попыталась отобрать у меня мечи. Но я не мог их отдать, старший мастер сам дал мне их в руки и велел беречь, потому что в них душа Даккара. Воины никогда не позволяют трогать своё оружие... Я не понял, как получилось... я просто пытался её остановить... это получилось само... машинально... я слишком долго отрабатывал этот приём. Бабочка! Два меча наискосок вспарывают горло...

- Что ты почувствовал тогда?

- Я был растерян. Я испугался. Потом медленно начал осознавать, что наделал. Пытался остановить кровь... потом рыдал над ней часа полтора, пока меня не нашла её подруга и не сдала гвардейцам.

Я некоторое время молчал. Он не был хладнокровным убийцей. Но всё-таки его действия никак не вписывались в мою картину мира.

- Ты любил её?

Он всхлипнул:

- В детстве в любом случае любят тех, кто приводит нас в мир. А я тогда ещё был ребёнком.

Горячей любви в этой фразе я не заметил.

- По-твоему, она не заслуживала любви?

Он крепче прижался щекой к моим коленям, я погладил его по волосам, успокаивая, заставляя говорить дальше.

- До восьми лет, пока меня не взяли в школу, моей единственной мечтой было наесться до отвала. Клинки никогда не были голодающим городом, братство во все времена финансировало внутренний город с лихвой. Это я знаю из отчётности тех лет. Но я тогда голодал иногда по несколько дней. Тогда мне казалось, что это правильно, что мать наказывает меня, потому что я неуклюжий и всё время делаю что-то не так. Что она хочет, чтобы я был лучше... А ещё я всё время ходил в синяках. Большинство их было от палки матери. Но я верил, что таким образом она учит меня быть сильнее... Повзрослев, я понял, что она просто ненавидела меня до глубины души. Она была родом с маленькой планеты, на которой когда-то была временная база. Уходя, даккарцы забрали только тех женщин, у которых были розовокровые сыновья. Если бы я не родился, она бы никогда не попала в Клинки, никогда бы не потеряла связь со своей семьёй, возможно, и детей бы ещё имела. Именно меня она винила во всех грехах... Любил ли я её? Я был к ней привязан!

- Почему такой женщине оставили ребёнка?

- Она не была сумасшедшей и неплохо соображала. Мои синяки списывались на то, что я много дрался, мой бледный вид - на болезненность. Я часто сидел дома, взаперти. Все думали, что я болею, а она самоотверженно меня выхаживает. Она была изворотливая. Входила в число так называемых "мудрых женщин". У неё было много подруг. Она умела прятать свои грехи. Той частью Клинков, где живут женщины и маленькие дети, управляют женщины. Она была одной из таких правительниц.

Картина, вырисовывающаяся перед моими глазами, была просто чудовищной. Я не мог поверить ушам, даже понимая разумом, что врать в таком состоянии Эком просто неспособен. Моё детство было тёплой радостной сказкой. Меня любили абсолютно все: мама, фати, сёстры, братья, Элни, отец. Я купался в этой любви, я был обласкан с головы до пят. Любоё моё слово, желание, достижение были важными, а не просто замеченными. Мной гордились, меня хвалили, меня поддерживали. Я был привередлив к еде, я не засыпал без сказки или песенки, я придирчиво выбирал, что я буду носить, а что нет. Я требовал подарков и внимания, почти никогда не зная отказа.

Нет, конечно, у меня тоже были сложности в детстве. Отец старательно пытался воспитать меня воином. Мама иногда понимала, что я расту неуправляемым, и пыталась научить меня подчиняться. Элни методично требовал от меня хорошей учёбы. Но все эти требования были замешаны на любви. Отец гордился моими успехами в фехтовании. Мама ворчала, что обязательно пожалеет об этом, но ей нравилось моё увлечение травами. Элни всегда добивался своего и всегда щедро награждал мои победы на экзаменах. Я никогда не задумывался, что детство может быть другим.

Экома сильно трясло, действие трав наложилось на его собственные переживания. Я разложил диван, вытащил из дальнего шкафа одеяло и, укрыв его, прижал к себе поближе.

- Давай подойдём к вопросу с другой стороны. Я не понимаю твоих действий и поэтому, возможно, отношусь к тебе предвзято.

- Я привык...

- Зря! В моём случае очень важно чтобы я понимал тебя. Та женщина не заслуживала звания матери, и её убийство было случайным, но этого никто не стал расследовать. Очень похоже на Даккар! Теперь я понимаю, кажется, за что ты ненавидишь Роджера, братство Острова богов и Клинки.

Он поднял на меня испуганный взгляд.

- Нет. Я очень уважаю Роджера, хотя он меня презирает. И я люблю бывать в Клинках. С удовольствием жил там, пока не выгнали. А братство Острова богов - это основная армия рода Об Хайя. Я предан роду, как никому другому.

- Но предал его?

- Нет! Ты просто не понимаешь!

- Не понимаю. Объясни!

- Да, я виноват, что не распознал заговора САП, но ведь его никто не распознал тогда! Мы все тогда считали, что угроза идёт из Империи. Непобедимый противник, решивший уничтожить неолетанок, и с ними всех сторонников. Чью сторону будет защищать Роджер, ни у кого даже вопроса не возникло. Какой бы силы ни был противник, он поднимет всё братство на защиту неолетанок. Почему? Не потому, что неолетанки важны для нас как союзник. Нет! Из-за личных привязанностей! Три миллиона солдат были обречены на гибель из-за личных привязанностей Роджера! Даккарцы в год теряют в численности двести тысяч человек. Неолетанки, наоборот, в год увеличивают численность на сотни миллионов. Все понесённые потери они восстановят за три десятка лет. А те триста пятьдесят тысяч, что Роджер положил, защищая планеты Морены, Даккар не восстановит никогда!

Я с изумлением смотрел на события с его стороны. Ар - великая сила! Дело даже не в травах, искусство мастера состоит в том, чтобы понять, увидеть мир чужими глазами. Это тоже особый транс. Задать правильные вопросы и услышать ответы.

- Ты хотел уменьшить потери рода в этой войне, и поэтому напал на Клинки?

- Да. Я вывел из подчинения Роджера девять узлов. Девять узлов! Они все остались невредимы в этой войне. Как только война закончилась, они бы вернулись к Роджеру. Они всё равно были преданны ему. Я только уговорил их отойти, чтобы сохранить солдат в этой войне.

- Они и вернулись! Отец снял ордена с большинства генералов.

- Они знали, на что шли. Они сами сделали свой выбор, согласились положить честь на алтарь сохранения рода. Иначе после войны исторические братства просто смели бы остатки Острова богов.

- А зачем нужна была бойня в Клинках?

- Я ведь хотел забрать не девять узлов, а все двенадцать, и Клинки. Всё братство. Оно не личная собственность Роджера! Оно принадлежит Даккару, Роду, богам. А Роджер лишь обязался вести его правильным путём. Разговаривать с Архо было бесполезно, это то же самое, что говорить с самим Роджером. Нужно было отодвинуть их от управления на некоторый срок...

В этом взгляде на события была своя логика. Это у меня было две родины, и я болел за обе. Это у отца Даккар и мама слились в едином понятии родины. А у Экома родина была одна - Даккар. И он защищал её. По-даккарски, оставляя кровавые следы на пути, но защищал!

Задавать вопросы дальше я был неспособен. Мне нужно было всё обдумать, переварить как-то это его виденье, попытаться согласовать его с моим. Решить, в конце концов, как поступать с ним дальше.

Я стянул с эльфика одежду, прижал спиной к себе, легонько поглаживая руками. Чтобы вывести его из этого состояния, нужен был секс. Почти любое действие неолетанских трав снимается разрядкой оргазма. Но, во-первых, я сейчас совсем не хотел никого трахать, просто не в состоянии был. Во-вторых, я и так его утром немного грубо оприходовал. Так что оставались другие методы. Довести мужчину до оргазма можно и руками, например. По крайней мере, мне так проще. Даже думать не мешает.

Почему отец не увидел этого другого взгляда на войну? Или увидел, но рассердился, что кто-то перечит его воле? Или даже не рассердился, но должен был наказать отступников, чтобы показать свою твёрдость простым солдатам?

Почему никто не расследовал это убийство тогда? Почему они просто не спросили мальчишку, не вытащили суть этой ненормальной женщины?

Эльфик крепче прижался ко мне, с силой толкаясь в мою ладонь. Вот и всё! Делов-то! Я ещё некоторое время сидел, размышляя. Он вроде затих, уткнувшись носом мне в бок.

Я попытался встать. Эком тут же вцепился в меня, не отпуская. Ёк, не отпустило, что ли?

Я вытащил его, выпутывая из одеяла. Глаза красные, дрожит до сих пор весь. Перенервничал. Одного оргазма не хватило для нейтрализации, или оргазм был так себе.

- Что ж ты такой чувствительный-то?!

Он зажмурился и, не отпуская мою руку, улёгся на живот. Это предложение? Юбля, как его плющит-то! Я снова лёг рядом, слегка погладил его по спине, чтобы он успокоился. Он всхлипнул, прижался ко мне и потёрся задницей о моё бедро. Очень недвусмысленный намёк!