Дорога за грань (925г. ии)

Глава 38

Венки:

Ко мне вдруг, вынырнув откуда-то, бросилась Роуз, а потом и Файна.

- Слава богу, ты живой!

- А что случилось?

Вокруг меня стояли полтора десятка женщин разного возраста в одинаково заплаканном состоянии. Роуз хлюпала носом:

- Нам Займа сказала, что ей велено приготовить 51 палату с реанимационным оборудованием. Мы, конечно, всегда знали, что даккарцы не на игрушечную войну ездят, но просто так вот внезапно, и так много сразу...

Я огляделся. Все эти женщины смотрели на меня с надеждой. Неолетанки действительно потихоньку строили здесь то самое никому больше непонятное общество - хайм. Эти женщины волновались за нас. И даже вот эта с почти сошедшим за неделю фингалом на лице, наверно, переживала, что подаривший ей этот фингал мог пострадать или даже погибнуть:

- Так, все успокоились. Никто из даккарцев не пострадал. Из неолетанок помощь требуется только Акме и ами Палме. Все остальные пациенты - это спасённые нами из плена молоденькие эми.

Они вздохнули с облегчением, кто-то наоборот расплакался. Женщины странные существа, они привязываются душой к тем, кто составляет их мир, привязываются настолько, что порой начинают отдавать себя, ничего не получая взамен. Хотя, говорят, боги задумали их, чтобы дарить жизнь и излучать любовь; наверное, в эти понятия как раз входит безвозмездно отдавать себя.

Девчонки крутились вокруг меня ещё пару часов. Радостные, рассказывали мне все новости за прошедшую неделю, просто щебетали обо всём на свете. Они волновались за меня, они меня ждали. Нужно было уже взрослеть и браться за свою семью всерьёз: налаживать отношения с ними, учить их жить со мной и в согласии с этим миром. Из записей с сайта Файны я узнал некоторые нюансы наших отношений её глазами. Просто сравнивая даты записей с событиями. На тот вечер, когда Эком швырнул в мою Файну нож, и она убежала к Морок, была маленькая заметка с рассуждениями о любви и одной фразой, явно позаимствованной из неолетанского писания: "Любовь это костёр, который поддерживают двое, уверена ли ты, что регулярно бросаешь в него свою долю дров?". Морок действительно просто рассказывала ей о любви. А всё остальное было результатом моих неподкиданных вовремя дров.

Ёк! Ещё нужно было налаживать отношения с мальчишками, которых мне подсунул старик. Юбля! Они тоже невиноваты, что им достался в отцы я.

Сейчас Самуаль сидел на высоком табурете и, не встревая в разговор, слушал, что я рассказывал девчонкам о походе:

- ...Там была секретная лаборатория, проводившая опыты на неолетанках, мы её разрушили и спасли от туда всех пленниц.

С девчонками он явно подружился. Периодически они пытались подсунуть ему в руки что-нибудь из еды или сладостей, и он явно наслаждался такой ситуацией. Да, преимущество Самуаля было в том, что он ещё походил на ребёнка. Высокий, но черты лица ещё абсолютно детские. А женщины запрограммированы богами любить детей без всяких условий. Данко на ребёнка уже не похож, совсем не похож.

В штабе я задержался только на полтора часа: проверил, что именно читал Эком из базы, сравнил с показаниями камер в приёмной и в кабинете. На всякий случай приляпал ещё пару следилок на стены и комп. Я хотел ему доверять. Ар твердил, что мастер должен вкладывать в отношения безусловное, безграничное доверие. Но я также был генерал-командором даккарского братства и обязан был не давать ему управлять собой.

Ближе к вечеру, когда в школе закончились занятия, я отправился забирать Данко.

Парень нашёлся на спортивной площадке, забивал мяч в кольцо. Он покосился на меня:

- Что, пришёл прикинуться добрым папашкой?

Я усмехнулся:

- Юбля, я старше тебя всего на 12 лет, даже пытаться прикидываться не буду.

- Бить будешь, что я Файке фингал поставил?

- Нет, наверно. Но ещё раз исковеркаешь её имя, выпорю. Коверкать их имена исключительно моя прерогатива. - Я перехватил брошенный им мяч и метко закинул его в корзину. - Эком сказал, что у тебя отвратительный блок левой и ты не умеешь безопасно падать. Этим придётся заняться. В моём роду все мужчины всегда были великолепными мастерами боевых искусств. Нельзя нарушать традицию.

- Хочешь поучить меня драться?

Парень скривился. Я пожал плечами:

- А ты думаешь, это бесполезно? Не знаю. Я бы хотя бы попытался.

Мальчишка поджал губы, явно сдерживая плохо скрываемую злость. С моей стороны это было неправильное поведение. Но как ещё я мог общаться с почти взрослым парнем. Изображать из себя папочку? Плохо представляю себе такое. Вообще не представляю себя отцом. А уж такого взрослого ребёнка и подавно.

- А кроме того, что я не умею падать, твоя шлюха ничего не сказала?

Вот стервец. Я пожал плечами:

- Нет. Он из тех людей, кто говорит только то, что должно быть услышано.

До дома мы добрались молча. За ужином девчонки всячески пытались задобрить Данко, подкладывая ему вкусности, как будто причиной ссоры были они, а не кулаки мальчишки. Ближе к вечеру я действительно утащил мальчишек на спортивную площадку. В конце концов, эту часть задач отца я мог выполнить.

Самуаль занимался с энтузиазмом, пытался выполнять требования, смеялся над моими шутками и злился на свои неудачи. Данко просто участвовал. Приёмы давались ему проще, но добиваться большего он не стремился. А на меня смотрел волком.

Эком:

Оставшиеся два дня пути меня никто не трогал. Куклы и наёмники обходили меня стороной, а даккарцы не показывались в этой части коробля. Я продолжал разбираться с приборами из чемоданчика Веникема, пробовать всякие режимы, дополнительные функции. Меня всё устраивало.

Невероятно, но в этот раз, возвращаясь в хайм, я ощущал себя возвращающимся домой. У меня никогда не было дома как такового. Те помещения, которые я занимал в Клинках, принадлежали роду. И это, собственно, Тибиран настоял, чтобы я жил там. До этого я неплохо размещался и в казарме.

Теперь же здесь, в хайме, я чувствовал себя именно дома. В моём распоряжении было целое крыло огромного здания. Даже не считая всех этих бесконечных садов, веранд, террас, это крыло вмещало около тысячи только спальных комнат. И это не считая кабинетов, библиотек, игровых, трёх бассейнов, пяти спортивных залов и ещё несчётного количества хозяйственных помещений и санузлов. Сейчас, поднимаясь по ступенькам к себе, я впервые задумался: а вот на кой мне здесь столько кабинетов? Причём это ведь не я придумал, эти комнаты на плане были подписаны как кабинет. По логике, это комнаты для детей. Зачем женщине кабинет?! Но и ребёнку, ну пусть даже 15-летнему, зачем? Я свои уроки делал на крыльце школы, прямо на траве. Ну ладно, это неправильно, стол у меня в комнате тоже был. Но... Все эти мои размышления были по сути неважными. Придёт время, узнаю, зачем Палма планировала эти комнаты. Какая разница? Я просто позволил себе расслабится и размышлять о бесполезном. Мне было хорошо.

Лестница вывела на террасу с раскинутым садом. Гдё-то среди деревьев слышались радостные детские крики. Потом из этих кустов выскочил мальчишка с деревянными мечами в руках, маскировочной раскраской на лице и в курточке, плотно утыканной ветками и листьями. За ним тут же понеслись ещё два таких же замаскированных куста. Преследователи налетели на убегавшего, и он развернулся, выхватывая мечи. Это были обычные мальчишеские игры, но у меня они сейчас вызывали счастливую улыбку.

Кусты опять зашуршали, и из них вывалился ещё один замаскированный куст поменьше. В нём легко угадывался Вило. Я на секунду замер, прижимаясь к деревьям, а потом резко выпрыгнул, подхватывая мелкого на руки.

Мальчонка закричал, сначала от испуга, потом от восторга. На его голос подбежали остальные собратья. Один из них тут же тоже бросился ко мне на шею, оказавшись Кэро. Один остался стоять в стороне, наблюдая за нами, а ещё один вдруг испуганно выбросил мечи и прижался к бордюру. Я шепнул на ухо сыну:

- Что это с ним?

- С кем?

Я указал на испугавшегося:

- Пап, это Натиян, она просто боится, что ты ругаться будешь, что она с нами играет, а не делом занимается.

Мальчик действительно быстро избавился от маскировки и оказался девочкой. Впрочем, спутать её с даккарцем всё равно было можно: Натиян уродилась черноглазая и черноволосая. К тому же, около года назад она умудрилась измазать свои волосы клеем, и Терезе пришлось подстричь её очень коротко. Выдавал её только недаккарский цвет кожи.

- А я за Вилли смотрю. - она быстро подобрала упавшую кепку Вило, как бы подтверждая, что всё это время занималась исключительно присмотром за ребёнком. Наверно, стоило что-нибудь сказать, отчитать её за неподобающее для девочки поведение, но у меня было хорошее настроение, и я просто пропустил эту фразу мимо ушей, сделал вид, что ничего не заметил.

Венки:

Уже когда я отправил мальчишек готовиться ко сну, в гостиной материализовалась Файна.

- Мы тебя целый день ждали, почти сутки тут плакали, а ты за целый день к нам только поесть зашёл.

Видимо, у неё была новая политика - давить на жалость. Нейтралитета хватило ненадолго.

Файна поджимала губы, такая гримаса ей нисколько не шла. Я не прав, слишком затянул с решением этого вопроса. Это моя обязанность задавать тон наших отношений. И то, что происходит, результат исключительно моей лени. В книгах, которые я читал, были алгоритмы для решения задачек и не такой сложности.

Я откинул приготовленный халат в сторону и опустился в кресло, готовясь для долгого разговора:

- Знаешь, в чём наши с тобой проблемы?

- В чём?

- Мы никак не можем решить, кто из нас командует, а кто подчиняется.

- А почему обязательно нужно командовать?

- В любой паре кто-то ведёт, доминирует, а кто-то ведом и подчиняется. Это создаёт порядок, позволяет не ругаться, не спорить.

- Не знаю, у моих родителей никто не командовал. Они были современными людьми и просто уважали мнение друг друга.

Я усмехнулся:

- И сколько тебе было, когда они разошлись?

Файна вскинула на меня взгляд:

- С чего ты взял, что они обязательно должны были разойтись? По-твоему, уважать женщину нельзя? По-твоему, такая пара должна обязательно разойтись?

- Я ничего не говорил о том, что кого-то не надо уважать. И кстати, ничего не говорил о том, что доминировать должен мужчина. Просто мне интересно, твои родители до сих пор живут единой счастливой семьёй?

Файна отвела взгляд:

- Нет, они разошлись, когда мне было семь. Но вовсе не потому, что кто-то кому-то не подчинялся. Просто папа нашёл другую женщину, она была моложе и красивее. На моей планете, знаешь ли, омоложение ещё довольно дорогое удовольствие и молодость очень ценится.

Я прошёлся по комнате, вытащил из тумбочки кулёк с припрятанными вафлями и протянул Файне:

- Что-то мне сладкого захотелось. Угощайся.

Она с удовольствием взяла кулёк, аккуратно вытащила из него пару вафель и плюхнулась в кресло. Я продолжил:

- А по поводу обязательного подчинения, это не я придумал. Просто... как тебе объяснить? У каждого народа, например, есть художники. Но у некоторых цивилизаций это искусство очень развито: есть мастера - художники, есть продуманные алгоритмы, как рисовать красиво в разных жанрах, как придать картине то или иное настроение. Эти народы очень продвинуты в искусстве рисования. При этом рядом с ними могут жить те, кто делают намного более быстрые корабли, но ничего не понимают в рисовании. Например, на Даккаре рисовали только портреты и карты, и то пока не изобрели фотографию. Даккарцы не умеют рисовать. Не знают даже основ, которые для умеющего рисовать народа просто как само собой разумеющиеся. Понимаешь меня?

- Вообще-то нет. При чём здесь рисование, мы о подчинении говорили?

- А при том, что у неолетанок есть искусство создавать гармонию в семье. Искусство, которого, пожалуй, больше нет ни у одного народа. Для них это своё особенное "рисование" со своими мастерами и алгоритмами. И вот в этих самых алгоритмах, очевидных для любой неолетанки, как раз и значится, что в паре любовников всегда один подчиняется, другой берёт на себя ответственность.

Файна пожала плечиками:

- Просто у них так принято.

- Нет, просто они это вывели в правило. А так, если задуматься, у любого народа брак предполагает подчинение одного супруга другому. У республиканцев женщина всегда подчиняется мужчине, у амазонок наоборот. У имперцев доминирует тот, кто выше по званию. Браков равных практически не существует. И только тогда, когда народы вливаются в общий суп вселенной и начинают терять свои традиции, они забывают эти свои старые правила, логику которых понимают только неолетанки.

- Чушь. Ты просто притянул за уши абсолютно несвязанные между собой вещи. Старые традиции не гарантируют счастливую семью, так же как и новые совсем не обязательно ведут к её краху.

Она была очень упорной девочкой. Иногда мне это в ней нравилось:

- Хорошо. Давай зайдём с другой стороны.

Я огляделся. Кулёк с вафлями, которыми я угощал Файну, стоял на самом краю стола. Я смахнул его на пол.

- Кто виноват в том, что вафли рассыпались?

- Ты. Ты просто смахнул их на пол.

- Или ты, ты поставила их на самый край.

- Даже если бы я их не на край поставила, ты бы их смахнул.

- Представь, что я сделал это ненарочно, просто шёл и задел пакет. Кто виноват?

- Никто. Я не специально их туда поставила, просто задумалась. И не надо на меня так смотреть.

Я улыбался. Всё-таки Файна очень хорошенькая.

- Я не обвиняю тебя. Но если никто не виноват, мы приходим в тупик. Мы не сможем предотвратить это в будущем, не сможем избежать повторения, и вафли всегда будут валяться на полу. В то же время если бы один из нас принял на себя доминирующую роль, то виноватым был бы он. Если бы доминировала ты, то взглянула бы на это так: "Не стоило ставить вафли на край", или "Стоило предупредить Венки быть осторожным и не махать так руками". Если бы доминировал я, я бы рассматривал вопрос так: "Надо смотреть, когда машешь руками", или "Стоит предупредить Файну не ставить вещи на край". У нас было бы решение, как спасти вафли. Понимаешь?

- Это не доминирование получается, а какое-то выяснение, кто самый рыжий.

- Это ответственность. Тот, кто доминирует, несёт ответственность за двоих. За совместную жизнь, за сохранение отношений, за то, чтобы быть счастливыми. Второй просто подчиняется его указаниям, он ведомый.

- Я не хочу подчиняться.

- Я и не настаиваю, чтобы подчинялась именно ты. Я бы даже сказал, что более привычен к подчинению, чем к доминированию.

Она усмехнулась:

- Ты будешь мне подчиняться?

- Если ты готова взять на себя ответственность за нас, конечно. С удовольствием свалю с себя лишние обязанности.

Файна хитро усмехнулась:

- Любым любым приказам подчиняться будешь?

Я спокойно пожал плечами:

- Конечно. Если твои приказы будут расходиться с приказами Морок, я просто тебя предупрежу. Разбирайся потом с ней сама. А так... Если мне сильно не понравится твой приказ, что ж, за сохранение наших отношений и за то, чтобы моя любовь к тебе не пала смертью храбрых, тоже ответственна ты, так что мне не о чем беспокоиться.

Файна надула губки:

- Какая тут любовь, если ты даже спать ко мне не приходишь.

Я пожал плечами:

- А почему приходить должен я?

- Ну... - она покраснела, - я всё-таки девушка.

- Эээ... Аргумент "Я девушка, поэтому не могу прийти сама" - это из патриархального уклада. То есть из того, где по умолчанию доминирует мужчина. У амазонок всё наоборот: парень прикидывается скромником, наряжается, улыбается, чтобы его заметили, но сам прийти не может, инициатива должна исходить от женщины. Это она должна прийти к нему, целовать ручки, уговаривать, а он, как бы стесняясь, принимает её предложение. Инициативу проявляет доминирующая сторона, она же делает всё необходимое, чтобы зажечь желанием вторую сторону. У амазонок, кстати, считается, что если парень возбуждается просто от вида голой женщины, то он одержимый сексом или вообще больной.

- У них там все мужчины импотенты?

- Нет, - я усмехнулся, - расскажу тебе страшную тайну: у мужчин стоит далеко не всегда. И далеко не всегда есть настроение заниматься сексом. Просто в мире, где доминирует мужчина, он предлагает секс тогда, когда этого хочет, то есть тогда, когда практически готов возбудиться от чего угодно. В матриархальном мире момент выбирает женщина, а значит, это она готова в это время возбуждаться от чего угодно, а мужчина может быть вообще и не в настроении. Ну и ещё воспитание, конечно, влияет, в САП мальчики считают... короче, много всякой чуши считают.

Файна некоторое время молчала, разглядывая меня:

- То есть, если командую я, то мне тебя даже сексом заниматься уговаривать придётся? А если я прикажу?

- Я не умею возбуждаться по приказу. Массаж сделать могу, погладить могу, но сам при этом, возможно, ничего испытывать не буду. Тебя это устроит?

Тут я, конечно, откровенно врал. Гладить эту девочку и не возбудиться у меня не получится. Ну, если только накачать себя чем-нибудь заранее. Но это не имело значения, мы же не истину выясняли в нашей беседе. Совсем не истину!

- Ты, наверно, видела, как ведёт себя Морок, когда имеет ко мне какие-то желания.

Мои девочки как-то, ещё в самом начале, были сильно шокированы, ворвавшись ко мне без стука и наткнувшись на Морок, с силой прижавшую меня к стене в гостиной и со свойственным ей мастерством вылизывающую мне пах. Видимо, сейчас Файна вспомнила именно этот момент, потому что сильно покраснела.

- Ну, сравнил тоже. Лия вон какая. Она тебя ещё и на руках приносит, когда ты у неё засыпаешь.

- А это она, кстати, тоже берёт ответственность, в данном случае за то, чтобы я проснулся в комфортных условиях. Хотя носить на руках совсем не обязательно. Можно просто спать сразу ложиться в правильном месте.

Моя девочка совсем приуныла. Не то, чтобы я думал, что она согласится быть ведущей в наших отношениях. Нет, я ни на секунду не сомневался, что, по крайней мере пока, она этого не потянет. Просто она очень забавно выглядела, когда собиралась командовать.

- По-моему, это извращение, когда женщина сама всегда должна напрашиваться, да ещё и чего-то там такое делать. А ещё это обидно. Что, я такая уродина, что ли, чтобы парня уговаривать?!

- Ну, - я пожал плечами, изображая разочарование, - значит, ты патриархальна до мозга костей.

Файна снова вскинулась:

- Неправда: я современна и самостоятельна.

Я откинулся в кресле:

- И вафли так и останутся лежать на полу?!

Она обречённо вздохнула. Я похлопал по коленкам, приглашая её к себе. Она покосилась на меня с независимым видом. Я мимикой пообещал ей мно-ого вкусного... Она сделала вид, что поверила, задумалась и, как бабочка, перепорхнула на мои колени. Я ласково коснулся губами её виска.

- Ты же понимаешь, что кто бы из нас ни командовал, я не смогу тебя обидеть. По крайней мере, нарочно не смогу. Мне просто нужно право заботиться о тебе, таскать тебя на руках, целовать, говорить комплименты, восхищаться. Право называть тебя своей. Мне будет приятно ощущать себя ответственным за то, чтобы ты улыбалась. Ощущать себя обязанным решать твои проблемы. Ощущать себя главным виновником того, что ты счастлива. А я, поверь мне, умею делать людей счастливыми, особенно таких хорошеньких девочек.

Файна хлюпнула носом:

- У меня такое ощущение, что я сейчас контракт с сатаной подписываю, причём кровью.

Я рассмеялся. Она тоже улыбалась.

- Мы же не договариваемся ни на какие особые крайности. Просто у нас с тобой будет патриархат. Множество людей живут при патриархате и счастливы. Да и от контракта с Сатаной это отличается как минимум тем, что если тебе не понравятся новые правила, то есть ты попробуешь, попытаешься свыкнуться, но тебе всё равно не понравится, мы просто снова вот так вот сядем вместе, всё ещё раз обсудим и попытаемся найти другое решение.

Файна прижалась к моему плечу:

- Венки, ты демон-искуситель! Только знаешь, ты не делай как в тот раз...

Я прижал палец к её губам:

- Шшшш. Мы договарились, что ты не будешь выставлять условий и требований. Расслабься и доверься мне. Дай мне возможность самому догадаться, что для нас хорошо.

Файна надула губки, собираясь возмутиться, но я не дал ей ответить, заткнув ротик поцелуем.

Женщина, расслабляющаяся в твоих руках, доверяющая тебе, это уже само по себе очень возбуждающе. Женщина, которая со всей искренностью смотрит на тебя в ожидании чуда, этим самым взглядом делает мужчину практически всемогущим. Женщина, которая вот так легко подчиняется, будит в мужчине какие-то древние, заложенные в генах инстинкты оберегать.

Файна несомненно подходила мне. В ней было то самое сочетание ума, внутренней силы, юности и женственности, которое пьянило само по себе. Просто чтобы пить из этого источника, нужно постараться ещё и приручить его. Нужно установить правила, потом дать послабления, потом показать, как установленные правила помогают избежать конфликтов, потом... это длинный алгоритм наведения порядка в семье, он потребует немалых усилий от меня самого, но возможно, повзрослев, я пойму наконец, что оно того стоит.

Эком:

В палату я входил как в зал суда в ожидании приговора. Здесь было тихо. У кровати Палмы сидела только Морок. И сейчас, стоя в дверях, я видел, что она действительно привязана к Палме, как командир бывает привязан к парням, которые служат с ним много лет.

- Здравствуйте, мастер.

Морок обернулась ко мне:

- Здравствуй, Эком. Заходи.

Я присел на кресло в углу комнаты. Палма спала. Морок некоторое время молчала, как будто специально натягивая мои нервы до предела.

- Память Палме мы восстановили. Я восстановила. Наверное, ты прав в том, что не подпустил к ней Шоли. Она бы не смогла выслушать всё это. Её бы удар хватил. - Морок наконец повернулась ко мне. - Я не могу поручиться, что исправила всё, но меня она вспомнила, и карты некоторых мест, в которых была, тоже легко узнала. Желания, суждения, критика тоже вроде в норме. Теперь нужно дать её разуму время провести анализ повреждений памяти, и если они есть, исправить. Это лучше всего делается во сне. Примерно месяц она будет спать. И только потом, когда проснётся, мы узнаем, насколько удачно было лечение, - она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не очень радостная, - но думаю, опасаться нечего. Даже если память пострадала, утеряны будут разве что мелкие, неважные воспоминания.

Последующие несколько дней из всего штаба работал я один, даккарцы праздновали успешную операцию. Впрочем, меня такой расклад особо не смущал. Мне было хорошо, какое-то внутреннее спокойствие, ощущение правильности витало в моей голове. За эти дни я не только разобрал запущенные за неделю дела, но и наладил обработку отчётов от засланных кукол. Пара программ и одна маленькая женщина-кукла средней вменяемости, и я имел ежедневный отчёт о происходящем во всех близлежащих портах.

По вечерам я ходил навещать Палму. Она всё так же спала, и целью моих визитов было, скорее, просто убедиться, что за ней хорошо ухаживают.

Я возвращался уже затемно. Под ногами хлюпало. Тут всегда хлюпает: болота, туманы, дожди. Фонари из-за туманов реально освещали лишь небольшой пятачок пространства возле себя, а дальше была непроглядная южная ночь.

Силуэт на лестнице возле входа в моё крыло дома я заметил ещё издалека, и этот силуэт явно ждал меня.

- Меня ждёшь?

Я остановился в паре шагов от лестницы. Со ступенек поднялся мальчишка-подросток. Данко.

- Тебя. Поговорить хочу.

Я махнул ему следовать за мной, и через несколько минут мы уже ужинали у меня в столовой. Мои женщины крутились вокруг. Кроме рыжей Ларь и Терезы в последнее время здесь ошивались ещё трое. Я не возражал, какой мужик будет возражать против трёх здоровых молодых женщин.

Кэро и Вило рассказывали о своих приключениях в школе:

- Ну, я пошёл и отпинал того мелкого.

- Ты не прав.

- Па, он Вилли обижал.

- Он значительно младше тебя. Бой с соперником, сильно уступающим тебе по силам, бесчестие. Лучше научи Вило давать сдачи.

Когда ужин закончился и мальчики убежали играть в сад, мой юный гость наконец заговорил:

- Мастер Эком, я хотел бы попросить тебя учить меня драться.

Я повернулся на него удивлённо:

- А чем тебе Веникем не приглянулся?

- Всем! Не хочу ничего общего иметь пе... с мужиком, который других мужиков трахает. А старик сказал, что его интерисует только, чтобы я к осени был готов сдавать экзамен для двенадцатилетних. Как буду готовится, это моё дело. Ну, я подумал, это ведь простой экзамен, ты сдавал его тоже, значит, мне не обязательно учиться именно у этого Веникема. И вообще, ты классно дерёшься.

Я вздохнул. Мальчишка был чужд нашему миру и не понимал, куда лез:

- А то, что я шлюха, тебя не смущает? Что, общаясь со мной, ты пачкаешь своё имя?

- Почему пачкаю? Ты же не сам выбрал педиком быть, тебя силой заставили. А вот он тебя трахает по собственному желанию. Так что это он пе... гей. Да ещё и насильник.

Я рассмеялся. Суждения мальчишки были наивны. Общаясь со мной, он испортит отношения с взрослыми и детьми, которые понимают, в чём дело. Но он был упрям:

- Да и по поводу пачкаю, не пачкаю я ничего, кто мне что скажет? Я почти самый старший из местных парней. А этот Мавеор, который меня на три месяца старше, слабак. Я без всяких экзаменов его проэкзаменованного одной левой кладу. А старику нужно только, чтобы я экзамен сдал. Мне вообще это всё даром не нужно, но он грозится, что если не сдам, прирежет меня на местном алтаре. Маньяки тут у вас все, ты хотя бы объясняешь нормально, что к чему, а остальные только "это делай, это не делай". Ну что, будешь меня учить?