Доводы нежных чувств

Глава 29

Осень пролетела незаметно, начало зимы — тоже, а вместе с ней стремительно подходили к концу рождественские каникулы. Бьянка недавно вернулась из города, где уже неоднократно участвовала в проведении экскурсий для школьников в Национальной галерее. Она обожала музеи и частенько выбиралась в столицу, чтобы посетить выставки или заглянуть на полюбившиеся экспозиции местных культурных центров. При последнем своём посещении она надолго задержалась в зале, посвящённом живописи голландских мастеров, где продолжительное время стояла, разглядывая незатейливую гравюру Рембрандта ван Рейнса. На ней пожилая женщина сосредоточенно жарила блины в окружении голодных лиц. Девушка всматривалась в офорт не столько от увлечённости сюжетом, сколько от навязчивой мысли — где-то она это уже видела.

По окончании очередных каникул сотрудники школы собрались на традиционное совещание. В этот раз обсуждался вопрос о принятии на работу нового учителя геометрии из числа выпускников, не нашедших себя в столице, о ремонте спортивного зала и об открытии кружка изобразительных искусств под началом молодого специалиста с академическим образованием, которого порекомендовал профессору декан. Йозеф, обсудив с коллективом все самые важные вопросы, покинул педсовет раньше остальных — в тот день ему явно нездоровилось. В итоге совещание преисполненных энтузиазма сотрудников закончилось ближе к ужину и всем следовало бы возвращаться домой, но посиделка дошла уже до той степени неформального общения, что никому не хотелось уходить.

— Забыла рассказать, — опомнилась Бьянка. — На последней экскурсии в Национальной галерее Рози Стюарт после витиеватого монолога экскурсовода перед картиной Боттичелли «Венера и Марс» выдала: «Это же вылитый мистер Сэлуэлл!» — она прикрыла рот рукой, посматривая в сторону учителя физкультуры, который, сидя на подоконнике, курил в окно.

— Он же там совершенно голый! — возмутилась миссис О'Хара.

— Нет, Магда, всё, что следует прикрыть, у него прикрыто, — проговорила со смехом Бернис. — Джордж, будьте внимательнее, похоже у вас появилась юная обожательница.

— Вы уверены? — хмыкнул учитель. — Я в глаза не видел этого Марса. Может, там и смотреть-то не на что.

— Ну, не скажите, — протянула Бернис. — Есть, на что посмотреть. Наш искусствовед подтвердит. Правда же, мисс Инноченти? — она перевела лукавый взгляд на девушку.

— Не в моём вкусе, знаете ли, — Бьянка осеклась, не в силах сдерживать смех. — Простите, Джордж, ничего личного.

Учитель состроил снисходительную гримасу.

— Вы только посмотрите, — проговорила миссис О'Хара. — Эти столичные бездельницы не могут жить спокойно. Снова очередную дурочку выпустили из тюрьмы, чтобы она вернулась туда через неделю. Шли бы к нам работать, если заняться больше нечем, — женщина нервно встряхнула газету. Бернис и Бьянка переглянулись, встали со своих мест и с интересом склонились по обе стороны над пожилой дамой, вглядываясь в типографские строки.

— Магда, дорогая, я вообще не понимаю, зачем вы выписываете эту газету, если не поддерживаете деятельность суфражисток? — спросила Бернис.

Миссис О'Хара театрально возвела глаза к потолку.

— У них там хотя бы что-то происходит, Бернис, а в мои годы остаётся только наблюдать за жизнью со стороны, ворчать и скрежетать зубами. Нет, вы правы, — она отложила газету. — Не стоит тратить время на эту чепуху. И вообще, пора собираться домой. — Она шлёпнула себя ладонями по ногам и тяжело поднялась со своего места.

Всё это время Бьянка неотрывно смотрела в одну точку — туда, где посреди газетного листа, темнела чёрно-белая фотография, на которой были изображены три женских лица. Одно из них не давало Бьянке покоя. Как тогда — в картинной галерее — мозг убеждал её в том, что она должна знать эту девушку.

— Миссис, О'Хара, — обратилась она к учительнице. — Могу я взять вашу газету?

— Конечно, дорогая, но не принимай всерьёз этих суфражисток. Не хватало ещё, чтобы они и тебя в своё логово утащили. Кто работать-то будет?

Девушка взяла газету и стала читать. Глаза бегали по строчкам в поисках разгадки. Бьянка переводила судорожный взгляд от осунувшегося измождённого лица к буквам, не вчитываясь особо в смысл повествования. На одной из строк она прочитала фамилию и имя, после чего закрыла глаза и упала на стул, который, к счастью, оказался тут же. Коллеги сразу же кинулись к ней, наперебой расспрашивая о самочувствии. Бьянка действительно заметно побледнела и смотрела перед собой невидящим взглядом. Решено было воспользоваться школьной повозкой, чтобы довести девушку домой, после чего Джордж вызвался доставить по адресам остальных своих коллег. Оказавшись дома, Бьянка, не смотря на причитания Бернис, убедила Александра в том, что с ней всё в порядке, просто голова закружилась, после чего исчезла в комнате и снова раскрыла перед собой газету. Она смотрела в лицо Лоры не отрываясь, вспоминая одно за другим события, связанные с ней. Бьянка закрыла глаза и увидела весёлую смеющуюся зеленоглазую девушку в платочке, которая без умолку болтала обо всём подряд, вспомнила их прогулки по выходным и тяжёлый разговор накануне тревожного дня, она вспомнила лихого Дугласа и бородатого толстяка, который зажимал её на лестнице, вспомнила ужас в глазах подруги, когда в тот злополучный день её повели в комнату, чтобы превратить в игрушку для состоятельного торговца. Она открыла глаза. Теперь она помнила всё, даже человека с биржи труда, посулившего ей ту работу и миссис Олсон — старшую горничную гильдии. Но самое главное — она наконец поняла, что всё это время не давало ей покоя и почему мужчина, передавший ей в библиотеке книгу, носил тёмные очки.

— О, Мадонна, — простонала она. — Нет, не может быть. — Она говорила сама с собой. Девушка вновь схватилась за газету, — Лора. — Повторяла она, — я должна выяснить. — Бьянка внимательно перечитала статью, вынула из коробки на столе ножницы и аккуратно вырезала последний абзац, где были указаны дата, место и время проведения собрания партии «Женщины за равноправие». Она убрала листок в сумку и решила всё-таки попробовать уснуть, а на следующий день — посетить профессора и всё ему рассказать.

Утром она проснулась раньше всех, быстро собралась и принялась готовить домашним завтрак, чтобы хоть как-то убить время томительного ожидания. Вивьен удивилась, войдя утром на кухню и обнаружив там Бьянку при полном параде, нарезавшую хлеб тонкими ломтиками. Доктор ещё спал, его старались не будить без особой нужды и давали по возможности выспаться перед новым трудовым днём, но когда и он проснулся, Бьянка ещё больше оживилась, незамедлительно окружила доктора тарелками, чашками и ложками, лишь бы только он поскорее осилил свою трапезу. Она была не похожа сама на себя в этой несвойственной для неё суетливой возне. Когда девушка так же стремительно умяла свой завтрак, Александр и Вивьен, наблюдавшие за ней всё утро, недоуменно переглянулись.

— Всё в порядке, Бьянка? — спросил врач.

— Да, да, всё хорошо, — бодро ответила девушка, сгребая посуду в таз для мытья.

— Ты всё утро сама не своя. Точно ничего не случилось?

Бьянка перестала мыть посуду, взяла со стола полотенце и подошла к доктору, активно вытирая руки.

— Вообще, да, — проговорила она. — Случилось. Вчера профессору стало нехорошо на совещании, и он ушёл домой пораньше. Я за него очень волнуюсь, надо бы его проведать…

— Что ж ты вчера не сказала? Сейчас я соберусь, и мы к нему сходим. — Доктор удалился в свою комнату. В это время уже пришли его помощники и решено было не отменять приём. Александр обещал быстро вернуться. Дом профессора находился далековато, но путники справились с дорогой минут за пятнадцать. Подойдя к двери, доктор постучался. Никто ему не ответил, и он постучался более настойчиво. С той стороны послышался скрип и нетвёрдые шаги. Через минуту дверь подалась назад и перед гостями возник сам профессор, обессиленный и уставший. Похоже было, что он плохо спал.

— Йозеф, доброе утро, — начал Александр. — Бьянка сказала мне, что вам вчера стало плохо. Как вы сейчас себя чувствуете?

Профессор перевёл взгляд с одного посетителя на другого и улыбнулся.

— Теперь, когда вы пришли навестить меня, я почувствовал себя гораздо лучше.

Он пригласил гостей войти.

— Вернитесь в постель, Йозеф. Я бы хотел провести осмотр, — проговорил Александр, глядя, с каким трудом старик шаркает ногами по полу. — Что вас сейчас беспокоит?

— Всё как всегда, дорогой доктор. Тяжесть в груди и боль в руке. И насколько я разбираюсь в медицине, ничто иное, как сердце, снова напоминает мне о себе. Будто, я когда-то забывал о нём.

Александр послушал старика, измерил давление, проверил рефлексы.

— Вы что-нибудь принимаете? — спросил он.

— Да, у меня есть кое-какие лекарства на экстренный случай. Сегодня даже получилось немного поспать ночью.

— Я выпишу вам ещё пару наименований. Отправлю кого-нибудь занести их вам.

— Я могу занести, — подала голос Бьянка, которая всё это время просто наблюдала за происходящим. Одного взгляда на старика хватило ей для того, чтобы понять — сейчас волновать его не стоит. Видимо, придётся поостыть и рассказать всё позже, когда Йозефу станет лучше.

— Спасибо, моя дорогая, — старик взглянул на неё с нежностью. — Всё произошло так неожиданно, — продолжил он. — Это вдвойне обидно, ведь у меня была назначена важная встреча в городе, — он покачал головой.

— К сожалению, пока придётся воздержаться от поездок. У вас гипертонический криз, — заключил Александр.

Йозеф лишь развёл руками.

— Повинуюсь вам и принимаю свою судьбу, — спокойно проговорил он.

— Профессор, — снова вступила Бьянка. — А могу я съездить в город и как-то вам помочь?

Йозеф возвёл седые брови в радостном удивлении.

— Ты очень выручишь меня, милая, — он потянулся рукой к тумбе у кровати и взял с неё коричневую кожаную папку. — Я всё подготовил. Тут примерные цифры по срокам и датам испытания новых методик. Я постарался всё подробно расписать и у господина Коула не должно будет возникнуть вопросов, но если что-то будет непонятно, я свяжусь с деканом…

— Хорошо, хорошо, — прервал его Александр. — А сейчас я прошу вас, нет, я настаиваю — прилягте и отдохните. Бьянка сейчас принесёт вам лекарства. Принимайте по предписанию.

Йозеф не стал спорить. Через час Бьянка действительно занесла ему медикаменты и, получив все нужные инструкции, касательно важной встречи с господином Коулом, устремилась на станцию. Она едва успела на дилижанс до столицы. Всю дорогу девушка сидела как на иголках. Она представляла, как встретится с Лорой, размышляла о том, что скажет ей, как объяснит своё исчезновение. Скорее всего, её появление всколыхнёт тяжёлые воспоминания, ведь Бьянка так и не узнала, что случилось с Лорой и как она пережила последствия той страшной ночи. Девушка крепко впилась пальцами в свою сумку, снова прокручивая в голове тот миг, когда она не сумела ухватиться за выступ стены. Ощущение падения пронзило её так, будто, она прямо сейчас летела с карниза четвёртого этажа на каменную мостовую. Неужели так всё и было? Бьянка поймала себя на мысли, что неотрывно смотрит на пассажира, сидящего напротив, а тот уже весь извёлся, выискивая, что же так испугало девушку в его облике.

Когда дневной дилижанс прибыл к станции, Бьянка вышла одна из первых. Вокзальные часы сообщали, что сейчас уже без четверти три, а это означало, что до регулярного открытого собрания общества «Женщины за равноправие» оставалось чуть больше двух часов. Немало времени девушка потратила на поиски уже ставшей местной легендой бывшей столовой хлопкового комбината. Крыльцо этого серого невзрачного здания было оклеено листовками с объявлениями, афишами, таблицами с расписанием важных событий. Видно было, что часть листовок пытались сорвать, но многие из них повторялись, а потому, кто хотел, тот мог узнать всё, что ему было нужно.

Бьянка неуверенно взялась за дверную ручку. Дверь оказалась не заперта. Девушка вошла в помещение и смутилась, услышав гулкое эхо своих шагов, отлетавшее от голых каменных стен. Сквозь небольшие окна высоко под потолком проникал тусклый свет, но его было достаточно, чтобы распознать препятствия на пути, ни во что не врезаться и ни обо что не споткнуться. Присмотревшись, она различила в дальнем углу за столом женскую фигуру, освещённую настольной лампой. Кто-то что-то увлеченно записывал, не замечая присутствия постороннего, потому Бьянка решилась подойти ближе.

— Бесс, это ты? — сидевшая за столом девушка отвлеклась от своего занятия и наконец удостоила гостью взглядом. С минуту обе смотрели друг на друга с непониманием, затем девушка поднялась со своего места и вышла из-за стола.

Бьянка нервно усмехнулась, не веря своим глазам. Лора сильно изменилась и, как будто, даже постарела раньше срока, но это была она — сомнений не оставалось. На глаза набежали слёзы. Девушки бросились друг другу в объятия и некоторое время просто стояли, не находя слов, утирали слёзы, предательски застилавшие глаза.

— Куда ты пропала? — шёпотом спросила Лора. — Где ты была? Я не знала, что думать.

— Прости, — выдавила Бьянка. — У меня у самой всё не укладывается в голове, но я расскажу тебе. Теперь я могу рассказать всё.

Они разомкнули объятия и посмотрели в глаза друг другу, продолжая убеждать себя в том, что им не показалось. Присев за стол, они принялись наперебой расспрашивать друг друга о прошлом. Бьянка рассказала всё о том, как оказалась в деревушке в дали от города, почему раньше не могла сообщить о себе и почему приехала только сейчас. Лора тоже поведала свою историю, рассказала про Дугласа, о том, как оказалась в партии и чего они пытаются добиться. За разговором они не замечали хода времени. Через сорок минут свет широкой люстры озарил помещение, постепенно начали появляться участники заседания. Проходя мимо, они мельком здоровались с Лорой и старались не мешать оживлённому разговору подруг.

— Мать Дугласа умерла через неделю после того, как узнала об его аресте, — поведала Лора, когда основное уже было сказано, — а тётка уехала, не дожидаясь суда. Мы с Дугласом переписываемся. Он неплохо устроился. Видимо, Коул замолвил за него словечко у начальника лагеря.

— Кто? — поинтересовалась Бьянка.

— Коул. Он сейчас глава торговой гильдии, самый богатый человек в стране. Ходят слухи, что он отдаёт приказы Фолкнеру, а не наоборот, как многим кажется.

— А почему он помог Дугласу?

— Честно говоря, я точно не знаю. Дуг писал мне, что в день, когда они впервые встретились в тюрьме, Коул сказал, что поможет, что он понравился ему. Ты представляешь, говорить такое убийце своего отца? Это же немыслимо! Или сын настолько ненавидел своего родителя, что был счастлив лишиться его. Многие тогда обрадовались его смерти, — Лора опустила глаза.

— Я завтра иду к нему, — поведала Бьянка.

— К кому?

— К Коулу. Директор нашей школы с ним о чём-то договорился, но слёг вчера с сердцем. Я вызвалась съездить вместо него. Но, — девушка поджала губы, — мне просто был нужен повод приехать и увидеть тебя. Эта фотография в газете всё вернула на свои места, и я больше просто не могла ждать. — Она протянула руку и крепко сжала ладонь подруги.

— Это какое-то чудо, что ты осталась жива, Бьянка.

— Мне самой верится с трудом во всё произошедшее. Я так рада, что снова встретила тебя и теперь не хочу уезжать.

— Где ты остановилась?

— Сняла комнату в трактире у перекрёстка, — Бьянка небрежно махнула рукой в сторону, откуда пришла час назад.

— Я тоже очень рада нашей встрече, дорогая. Сейчас у нас будет собрание. Останься, прошу. Потом мы с тобой ещё поболтаем, может, заглянем в кафетерий через дорогу.

— Давай, — улыбнулась девушка. Она заняла свободное место на самодельных трибунах со скамейками. К этому времени пришло уже много женщин, и мужчин было на удивление немало. Лора с группой девушек подготовили доклад об опасности автоматизации производства для простых рабочих. Эта тема вызвала бурные дискуссии между сторонниками машинного труда, которых присутствовало здесь немного и теми, кто боялся, что машины вытеснят людей с их рабочих мест. Когда один из оппонентов сослался на авторитетное мнение господина

Джона Коула, уверявшего всех на внеочередном собрании с рабочими, что машина не сможет функционировать без человека, и никто не останется без работы, в зале послышались возгласы одобрения. Что ж, с авторитетным мнением не поспоришь. Бьянка поймала себя на мысли, что ей не терпится познакомиться с мужчиной, о котором она последнее время слышала столько хорошего.