Доводы нежных чувств

Глава 39

Знакомые коридоры городского следственного изолятора давно уже перестали пугать Лору Томсон безнадёжной пустотой старых стен, покрытых кое-где чёрными пятнами плесени, гулким раскатистым эхо, которое преследовало идущих при каждом шаге и гнетущей бесконечностью тёмных лабиринтов. Она знала дорогу и направлялась уверенной поступью к кабинету, в котором её хотели видеть меньше всего. Она шла, размышляя о том, что нет ничего зазорного в том, чтобы иногда поступаться принципами во имя спасения друга. За очередным поворотом забрезжил свет. Лора вышла из коридора и оказалась в зале ожидания, где уже находились люди. Некоторые из них подняли на неё безучастные лица, другие, погружённые в свои мысли, никак не отреагировали, продолжая глядеть в пустоту невидящими опустошёнными бессилием взорами. Из-за двери, которая сливалась со стеной и которую вряд ли заметил бы человек, впервые оказавшийся в этом месте, медленно вышла пожилая женщина, прижимая к лицу застиранный серый платок. Сидевшая ближе всех к ней молодая девушка в коричневом платье, быстро поднялась с места и кинулась в её сторону. Женщина позволила себе не сдерживать слёзы, оказавшись в объятиях юной особы, после чего, поддерживая друг друга и утирая глаза, обе направились в темноту коридора. Лора опустилась на свободное место.

Прошло три часа. За это время девушка несколько раз поднималась, чтобы вернуть к жизни затёкшие ноги и измученную долгим сидением спину. Никто из тех, кто входил и выходил из кабинета, не светился счастьем. В этом месте радость вообще была редким явлением. После очередного искажённого горем лица, скрывшегося в бесконечности коридоров, Лора поднялась со своего места, отворила дверь и ступила за порог знакомой комнаты. Всё здесь было неизменно: шкафы, набитые папками с бумагами, широкий стол, покрытый зелёным штофом, тусклая настольная лампа и человек, склонившийся над своей работой, как церковный прихожанин над образом святого.

— Добрый вечер, господин Эрде, — поздоровалась Лора.

Следователь поднял лицо, которое тут же скривила гримаса недовольства.

— Не вижу ничего доброго в нашей встрече, — хрипло проговорил он и тяжело откашлялся.

Лора села на тот самый стул напротив, где сидела уже не первый раз. Но теперь она не была узницей, а потому ощущение свободы и некоего смутного преимущества перед этим заваленным работой чиновником прокрадывалось в душу.

— У меня, как и у вас, господин Эрде, нет никакого желания быть здесь, — начала она. — И я бы не пришла, не будь на то серьёзной причины.

— Что на этот раз? — спросил он, не удостаивая девушку вниманием. — Говорите быстро, у меня полно работы.

— Я пришла к вам по делу Маргарет Стенфорд. Я бы просила вас, — она запнулась. — Мы все просим вас повлиять на пересмотр её дела.

— С какой стати? — раздражённо проговорил мужчина.

— Ей светит два года колонии и выплата штрафа, который она не потянет. Дело рассматривают, как нападение на полицейского, но по факту налицо превышение необходимой самообороны…

— Вы что же, — следователь отбросил бумаги и злобно глянул на Лору, — пришли сюда договариваться по делу вне зала суда? Может, ещё взятку мне предложите? — он снова сильно закашлялся.

— Маргарет — наш лидер. Мы не можем допустить её длительного заключения. Партия готова на всё, — спокойно проговорила Лора. — В пределах разумного.

— Вы, я вижу, совсем потеряли страх, мисс Томсон. И всё-таки как бы мне ни хотелось поскорее распрощаться с вами, я спрошу. Так, из любопытства. Вдруг, у вас получится удивить меня, — он выдержал паузу, откинувшись на стуле. — На что конкретно готова партия и вы в частности?

В кабинете повисло тяжёлое молчание. Двое сверлили друг друга не мигающими взглядами, затем Лора медленно раскрыла свою сумку, вынула из неё два плотных листка и, подойдя к покрытому зелёным сукном столу, положила их перед следователем.

— Что это? — пренебрежительно спросил он, не касаясь бумаг.

— Это партийные билеты вашей матери и вашей супруги.

Эрде помрачнел. Он перевёл недоверчивый взгляд с лица Лоры на брошенные ею документы и не спеша подтянул их к себе. Он лишь мельком взглянул на подписи, затем вернул бумаги туда, где они лежали минуту назад.

— Глупо, — проговорил он. — Сейчас я пойду у вас на поводу, а потом они снова вступят в эту вашу партию, — он выделил последнее слово, понизив голос.

— Они не станут, мы договорились, — отвечала Лора. — Сьюзен и Барбара знают, как бьёт по вашей репутации их участие в нашем объединении, а потому готовы идти на эту жертву.

Взгляд следователя изменился. Казалось, он что-то обдумывал. Минуту спустя он заговорил:

— Какие гарантии вы мне дадите, мисс Томсон? — он склонил голову на бок. — Мать и жена ничего мне не должны, я договариваюсь сейчас с вами и всю ответственность за невыполнение обязательств вы возьмёте на себя. Каким образом вы можете гарантировать, что Сьюзен и моя мать не станут помогать вам, так сказать, подпольно?

Теперь пришла очередь Лоры нагнетать ожидание. Она молчала, не отводя взгляда от лица следователя. В конце концов она проговорила:

— Испугайте меня, господин Эрде.

— Что? — не понял тот.

— У вас же могут найтись рычаги влияния на меня. Воспользуйтесь ими и заставьте меня быть смирной, — проговорила она всё так же спокойно.

Мужчина некоторое время хмурил сведённые от недоумения брови, затем встал из за стола, подошёл к одному из шкафов и вынул желтоватую папку. Вернувшись на место, он продемонстрировал девушке обложку личного дела, на котором крупными печатными буквами было выведено «Дуглас Макларен». Лора дрогнула и перевела испуганный взгляд на следователя.

— Полагаю, у меня получилось, — проговорил он. — По делу этого человека совершенно неожиданно могут отыскаться новые отягчающие его вину обстоятельства. — Он положил папку перед собой и свёл руки в замок, — согласится ли партия в вашем лице на такую жертву?

Лора опустила взгляд, затем выпрямилась и заговорила.

— Полагаю, мы с вами поняли друг друга, — она поднялась со своего места, возвращая лицу спокойствие. — Маргарет Стенфорд не заслуживает того наказания, которое ей предъявляют.

— Подождите, — процедил Эрде. — Вы понимаете, что сейчас ставите на кон жизнь другого человека? Что будет, если Дуглас Макларен узнает об этом? Как вы сможете продолжать жить, зная, что отправили его на виселицу?

— Он будет счастлив знать, что мы не опускаем рук и продолжаем борьбу.

— Почему вы говорите за него?

— Потому, что он сам требовал от меня этого. Я участвую в деятельности партии не от острого стремления создать идеальное общество социального равенства, а потому, что Дуглас, который всё ещё верит в то, что в этом мире можно добиться справедливости, пожертвовал собой ради меня. Теперь мне приходится платить по счетам.

— Чего же вы лично хотите?

— Членства партии в парламенте. Для этого нам нужно, чтобы Маргарет вернулась и представляла наши интересы на голосовании. Без неё мы не справимся. Затем я уеду к Дугласу потому, что больше не могу без него. Я очень устала, господин Эрде.

— Вы говорите «мы», «нас», а сами намереваетесь сбежать. Я не понимаю, зачем? Вы приходили на допросы еле живая от голодовки, рисковали свободой, Лора, — протянул он. — Я пытаюсь понять, но не могу, как бы ни пытался. Разве всё это того стоит?

— Поговорите с матерью, она расскажет вам много интересного о своём печальном прошлом. А если вы придёте на голосование осенью, то услышите ещё много пугающих своей безнаказанностью историй.

— Я могу понять мать, которая натерпелась от моего отца, но чем я не угодил жене, понятия не имею и признаюсь вам: я тоже очень устал от всего этого. Непохоже, чтобы она воспринимала вас, как очередное модное веяние, хотя это в её духе.

— Я знаю, что вы неплохой человек, господин Эрде. Сьюзи никогда не сказал о вас дурного слова. Она пришла к нам из-за сестры, которую убил в порыве ревности муж.

— И отделался условным наказанием, — заключил следователь.

— По-вашему, это справедливо?

— Он застал её в постели с любовником.

— Она предупреждала его, что хочет развестись, что встретила другого. Муж не давал ей развода, избивал и не выпускал из дома. К сожалению, мёртвые уже не могут свидетельствовать в свою пользу. Да даже будь она жива, кто стал бы спрашивать её? Женщина в синяках в искривлённом представлении нашего общества о нормах сама виновата в подбоях, — Лора тяжело вздохнула.

— Министерство юстиции не станет голосовать за вас, — продолжил следователь, нарушая молчание. — Но я всё же желаю вам победы. Иначе, рано или поздно вы пустите мою карьеру под откос, — он кашлянул.

— Спасибо, — проговорила Лора.

Когда она развернулась, чтобы направиться к выходу, следователь остановил её:

— Заберите это, — он махнул рукой в сторону партийных билетов. — И позовите следующего, — он снова сел за стол и склонился над документами.

Лора удивлённо возвела брови и нерешительно подошла к столу. Документы исчезли в глубине её сумки.

— Прощайте, Стефан, и будьте здоровы.