Доводы нежных чувств

Глава 55

Она вернулась ближе к вечеру. Обратный дилижанс сильно задержался из-за аварии на дороге, а потому у Бьянки было достаточно времени на то, чтобы подумать о своём поступке и о том, как жить дальше. В общем-то она всё решила ещё вчера, а когда проснулась одетая на застеленной постели окончательно уверилась в своём решении. Поначалу она, конечно, сомневалась и искала, за что бы зацепиться в своих размышлениях, но в конце концов ей всё же удалось справиться с эмоциями и сделать выводы. Бьянке очень хотелось верить в правильность этих выводов, ведь они ломали на корню все её прежние верования.

Она очень устала и проголодалась. И так как этикет её особо не беспокоил, она прошествовала через холл гостиницы, жуя пирожок с картошкой, который купила в лавке за углом и жмурилась от наслаждения. Главные часы на входе показывали половину пятого. Девушка поднялась по лестнице и направилась вдоль коридора к себе в номер. Внезапно, она остановилась и задумалась о чём-то. Мгновение, и она уже шла в противоположную от назначенной комнаты сторону.

Волнение подступало, но Бьянка не намеревалась сдаваться. Необходимо было закончить кое-что, не теряя времени. И так как вопрос касался не её лично, то она намеревалась со всей ответственностью подойти к нему, чего бы ей это ни стоило. Она остановилась возле нужной двери и постучала. Никто не ответил. Девушка постучала более настойчиво. Дверь качнулась. Бьянка тихонько толкнула её и замерла в нерешительности. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Ступив за порог, она скинула туфли и не слышно на цыпочках сделала несколько шагов вперёд. Коул сидел на диване спиной к ней и не видел её. Он знал, что кто-то вошёл — не мог не знать, не слышать стука. Но он не реагировал. Рыжие волосы кое-где беспорядочно разбегались по спинке дивана. На невысоком столике в стороне от мужчины в стеклянном стакане поблескивала буроватая жидкость.

Бьянка неуверенно прошествовала вперед и наконец увидела то, на что был направлен внимательный взгляд. Напротив Джона, прислонённые к стене, стояли те самые картины, которые девушка надеялась найти в целости и сохранности, подозревая худшее. Бьянка выдохнула с облегчением. Она прошла ещё и остановилась у самой спинки дивана. Она взглянула на строгий профиль мужчины. Джон внешне никак не отреагировал на её приход. Одет он был небрежно, почти так же, как вчера, когда пришёл к ней отчитывать за прогулку. Это казалось странным, если знать, что в тот день у него были дела и он никак не мог позволить себе являться на встречи в таком виде. Коул сделал глоток из своего стакана и поставил его на место с глухим стуком.

— Ты не уехала с ним, — проговорил он каким-то не своим, довольно хриплым голосом.

— Я и не собиралась, — отозвалась девушка. Взгляд её упал на порванный пополам листок, лежащий на диване рядом с мужчиной. Когда в мятых клочках бумаги Бьянка узнала самопальный документ комитета культуры Флоренции, она закрыла глаза.

— Полагаю, мне придётся оставить себе эти картины в качестве сувениров из поездки, — Джон закинул ногу на ногу и уложил руки на спинку дивана.

— Для сувениров они слишком дороги.

— Не настолько, чтобы мне портить свою репутацию и репутацию государственного музея, — Джон наконец изволил повернуть голову в её сторону. Закатное солнце ложилось прямо на его лицо, зажигая огонь в рыжих локонах и янтарных глазах. Бьянка выдержала этот взгляд и очень медленно, как будто, страшась сорвать с поводка и без того нарастающее напряжение вынула из сумки газету.

— Если ты знал, что он обманывает тебя, зачем согласился на сделку?

Коул улыбнулся и развёл руками.

— Мне понравилось, с каким интересом ты разглядывала эти картины там в ресторане и авантюрист внутри меня решил посмотреть, чем всё это закончится.

— И тебе не страшно было рисковать?

— Чем, деньгами? — Бьянка кивнула. — Их нечего жалеть, это пыль, — он сделал глоток из стакана и снова откинулся на спинку дивана.

— Проблема таких, как Алессандро Манчини, — начала Бьянка, — в том, что они судят о многом очень поверхностно. Для них, если человек богат, то он обязательно мошенник, а эпоха Возрождения ограничивается четырьмя самыми известными именами, — она обошла диван и села с другого края, стараясь как можно плотнее вжаться в подлокотник, чтобы быть как можно дальше от Коула. Она протянула руку, взяла измятый лист и принялась разглядывать аккуратную ровную печать, производства талантливого художника, карманника, фальшивомонетчика и по совместительству товарища её минувших лет.

— Продолжай, — Коул вывел её из задумчивости.

— Я не сильна в атрибуции, но кое-что не даёт мне покоя, — она подпёрла подбородок рукой и облокотилась на колено. — К примеру, вот этот дом, — она указала рукой на группу людей с полотна, которые живо выясняли что-то, стоя возле белой каменной постройки. — Это здание гильдии каменщиков. Я помню его по гравюре из учебника истории, но в таком виде оно простояло от силы лет пятнадцать, потом оно обросло корпусами, но самое главное — ни Боттичелли, и никто из его современников не могли видеть его таким. Для этого им бы пришлось родиться на сотню лет раньше, — она взглянула на мужчину, ища понимания, как делала это во время уроков в школе с учениками, но встретилась лишь со взглядом, полным вопросительного недоверия.

— То есть ты сейчас подтверждаешь, что знала про его обман, — постановил Коул.

Бьянка кивнула.

— Однако, — продолжила она, сохраняя из последних сил хладнокровие. — Манчини не осознавал, чем обладает. Если бы он удосужился провести легальную экспертизу, то не пожалел бы о потраченных на это деньгах, — Бьянка развернула газету и указала на колонку внизу. — Здесь выписка из аукционного дома Уффици. Они сообщают следующее: «Предположительная начальная стоимость произведений периода кватроченто составляет от двадцати до двадцати пяти тысяч фунтов в зависимости от авторства и состояния на момент торгов.». Это за одну картину, — пояснила она.

— Не удивлюсь, если ты и автора назовёшь, — проговорил Коул с долей скепсиса в голосе.

Бьянку слегка обидело его недоверие, и она скрестила руки на груди.

— Ты можешь показать их специалистам из Уффици, если мнение эксперта по живописи из Национальной галереи уже не имеет значения.

— Прости, продолжай, — Джона позабавила её реакция, но он сдержал улыбку.

— Об этой картине, — она указала на вторую, — я читала несколько лет назад, она была утеряна, — это «Чудо со статиром» кисти Мозаччо. Тут люди друг на друга похожи, но это только так кажется. На самом деле это история в картине и её герои перемещаются по ней, чтобы рассказать её, а Апостол Пётр, следи за направлением. — Она провела линию в воздухе, в соответствии с передвижением персонажей на полотне, — вынимает монету из рыбы и отдаёт её привратнику, чтобы тот пропустил Спасителя с учениками войти в храм. Так в шестнадцатом веке уже не писали, зато в шестнадцатом веке легко и просто управлялись с перспективой, дальними и ближними планами, светотенью. Совсем как здесь — на картине, созданной за сотню лет до «Рождения Венеры» и «Джоконды». С Мозаччо и его современников началась та эпоха Возрождения, которую знают все, — Бьянка заворожённо рассматривала полотно. — Манчини даже не подозревал, какое сокровище попало ему в руки. Флоренция действительно потеряет два ценнейших шедевра хотя бы потому, что Мозаччо прожил очень короткую жизнь, за которую успел создать с десяток произведений, каждое из которых теперь ценится на вес золота.

Коулу не было никакого дела до картин и никакого другого сокровища, кроме девушки, сидевшей рядом с ним, он в этой комнате не наблюдал.

— Я завидую ему, — тихо проговорил Джон. Бьянка перевела на мужчину вопросительный взгляд. — Ты смотришь на него с таким обожанием, — ловя смущённый взгляд он приблизился к Бьянке, забрал у неё газету и взял за руку. — Спасибо тебе за проделанную работу. Я впечатлён. Теперь я жалею только о двух вещах: о том, что Алессандро Манчини так и отбыл в наивном убеждении, что ему удалось обставить меня и о том, — он поцеловал её руку, — что придётся отпустить тебя.

Бьянка хотела было раскраснеться от смущения, но не вышло. Она вспомнила о своём поступке там на причале, и высвободила руку, которой в ту же секунду закрыла лицо.

Конечно, Джон, как умелый манипулятор с многолетним опытом в психологии влияния, понимал, что его слова не оставят впечатлительную девушку равнодушной и что у него, возможно, даже появится шанс исправить положение, но её реакция немного выбивалась из его плана, а потому пришлось задать вопрос:

— Что-то не так, Бьянка?

Девушка несколько раз потёрла пальцами лоб, потом резко поднялась и обошла диван, вновь оказавшись позади.

— Он знает, — бросила она. — Я не могла это так оставить. Какие бы тёплые чувства я не испытывала к нему, у меня были обязательства перед тобой, и я не могла допустить, чтобы этот мошенник думал, что он тебя обманул, — Бьянка, стараясь не утонуть в поглотившем её чувстве вины, гордо взглянула на мужчину. Она почему-то ждала осуждения.

Джон вновь столкнулся с ситуацией, которую не мог предсказать. Он просто не ожидал, что всё сложится столь удачно практически без его участия.

— Бьянка, — протянул он, поднимаясь, чтобы подойти к ней. — Но как же так… Друг детства, родственная душа… Подумать только, — он приблизился к ней и облокотился на спинку дивана. — Такие жертвы и ради кого?

— Я сделала это не ради тебя, — попыталась возмутиться девушка. — Просто так не честно и он должен был получить по заслугам.

— С тобой опасно иметь дело, — Коул вглядывался в лицо девушки, которая упорно отворачивалась от него, чтобы скрыть румянец. — Как же он тебя не убил?

— Он был уже не безопасном расстоянии, — пробубнила девушка.

— Ты всё продумала. Я восхищён.

Бьянка всё же решилась поднять голову и тут же встретилась с янтарными глазами.

— Честно признаюсь, я до последнего не хотела этого делать и чувствовала себя гадко весь оставшийся день и до сих пор мне кажется, будто меня грязью облили, и я от неё за всю жизнь не отмоюсь. И снова я нажила себе врага на родине. Остаётся только надеяться, что меня не найдут и не учинят расправу, — она перевела дыхание и взгляд её стал суровым. — Поэтому не стоит благодарности, она при данных обстоятельствах не уместна.

Джон помрачнел.

— Полагаю, теперь уже точно всё кончено. Прости, что становлюсь героем всех самых неприятных событий в твоей жизни.

— Это не так. Никто не принуждал меня совершать поступки, о которых потом страшно вспомнить. Просто иногда приходится переступать через себя, чтобы защитить то, что действительно важно. — Бьянка сама удивилась тому, что говорит, но так и было на самом деле, — и я совсем не хочу, чтобы вы с Софи исчезали из моей жизни. Я так к ней привыкла, и она расстроится, если мы перестанем встречаться.

— Я очень рад за Софи, — медленно проговорил Коул. — И тому, что хотя бы к ней ты привыкла.

— К тебе я тоже привыкла.

— О, ну это прогресс. Так, глядишь, ещё через пару лет мы до чего-нибудь договоримся.

— Перестань! — не выдержала девушка. — Ты невыносим. Лучше я пойду, — она резко развернулась и торопливо направилась в коридор. Джон бросился за ней. Поймав на пороге, он развернул её к себе и сжал в объятиях.

— Скажи то, что собиралась, — прошептал он, зарываясь рукой в пшеничных прядях. — Не мучь ни себя, ни меня. Скажи.

Бьянка хотела было оттолкнуть его, но скорее от неожиданности, чем от возмущения. Через секунду руки, замершие в нерешительном взмахе, опустились на спину мужчины. Она неловко сцепила их и подалась ближе, прижимаясь лицом к его плечу.

— Я люблю тебя, Джон Коул и хочу, чтобы ты всегда был рядом.

Казалось, время остановилось для того, чтобы дать Джону Коулу прочувствовать этот долгожданный момент всем своим существом. Он не сразу поверил в то, что услышал потому, что ждал этого слишком долго и требовалось усвоить полученную информацию. Двое стояли молча, не находя в себе сил оторваться друг от друга. А ведь этого могло и не случиться и Коул со своей дурацкой ревностью мог всё испортить. Тяжелейший груз упал с его плеч и теперь ему хотелось не расставаться ни на мгновение с девушкой, которая, спустя столько лет, наконец ответила ему взаимностью.

— Скажи, — начал он, не выпуская Бьянку, — это потому, что ты теперь боишься расправы Манчини и тебе нужна защита? — в его голосе звучала насмешка.

— Не вздумай портить момент, — процедила Бьянка. — Она отстранилась и подняла на него свой самый невинный взгляд, — хотя, и это тоже. — Заключила девушка.

Джон не сдержался. Он обхватил её за затылок обеими руками и поцеловал её нежные мягкие губы. Прелюдии не было. Поцелуй сразу же углубился, мгновенно доведя обоих до состояния неконтролируемого возбуждения. Джон поднял любимую на руки и через секунду Бьянка уже лежала на том самом диване, где когда-то не случилось того, чего обоим так хотелось. Джон придавливал её своим телом, блуждая рукой под длинной юбкой голубого платья. Бьянка обвивала его руками за шею и не давала возможности оторваться от поцелуя. В момент, когда пряжка ремня его брюк звякнула, а подол платья девушки задрался до пояса, комнату озарил пронзительный крик:

— Дядя Джон! Бьянка! Ух ты! А во что вы играете? Можно с вами? — юная Софи уже неслась к дивану со всех ног. Любовники в ужасе переглянулись, осознавая неизбежность происходящего. Джон подскочил с дивана, застёгивая на ходу брюки. Бьянка встала рядом с ним, оправляя платье. Для тех, кто мог знать, что с ними происходило несколько минут назад, эти двое выглядели счастливыми, но для миссис Гарди — гувернантки юной Софи — картина виделась иначе. Женщина оставалась в дверях. Она держалась за косяк, чтобы не потерять равновесие и переводила гневный взгляд с одного участника открывшегося её взору безобразия на другого. Софи в это время уже успела подбежать к ним и обнимала Бьянку, по которой соскучилась в эти дни. Та неловко поглаживала девочку по голове, краснея от стыда. Коул приобнял её за плечо, выдерживая пренебрежительный взгляд гувернантки. Даже в такой щекотливой ситуации он подавлял противника твёрдой самоуверенностью.

— Это было последней каплей, мистер Коул, — злобно прошипела дама. — Я не могу учить приличиям девочку в доме, где творится разврат. С меня хватит. Как только мы вернёмся, я немедленно подам вам заявление об уходе, — она развернулась на месте, как заправский солдат и скрылась в темноте коридора.

Бьянка так и продолжала стоять, виновато глядя ей вслед и думая о том, как же так вышло, что они не подумали закрыть дверь. Софи продолжала прижиматься к ней с одной стороны, Коул обнимал с другой и внезапно Бьянка ощутила, что счастлива и больше ей ничего не нужно в этой жизни. Она нервно усмехнулась своим мыслям и уткнулась в плечо Джона.

— Ладно тебе, — он ласково погладил девушку по голове. — Я всё равно собирался её уволить.

Джон отменил дела и весь оставшийся вечер вместе с Бьянкой и Софи праздно гулял по городу. Мужчина поймал себя на мысли, что впервые в жизни делал что-то, что не имело цели и не являлось частью какого-нибудь плана. Они просто бродили по улицам, заходили в кафе и парки, смеялись и свободно разговаривали о прошлом и будущем, о важном и не очень. Они радовались, предвкушая новую жизнь, которая ждала их впереди. Софи держала за руки мужчину и женщину, идущих рядом с ней и впервые за долгое время ощущала себя внутри крепкой и любящей семьи. Неожиданно в миг приятного воодушевления она вспомнила маму и загрустила. Джон взял её на руки, присел вместе с ней на лавочку в парке, усадил девочку себе на колени и поцеловал в светлую макушку. Бьянка опустилась рядом и прижалась к ним. По щекам Софи текли слёзы, но это не были слёзы скорби, как в те дни, когда юное сердце не желало мириться с потерей или когда Эмилия отчитывала её без причин. Она обнимала Джона и стискивала тонкими пальчиками руку Бьянки, боясь отпустить их хотя бы ни на миг, чтобы это долгожданное для многих единение душ не рассеялось в воздухе. Все трое знали, что их мир теперь изменится и грустили, прощаясь с прошлым, которое они в тот вечер наконец приняли и отпустили с благодарностью за всё.

День был полон событий, а потому в гостиницу счастливое семейство вернулось без сил. Когда ночь наконец окутала эти стены, тень мелькнула в тусклом полумраке коридора. Мужчина остановился у двери комнаты Бьянки. Он вознёс руку, намереваясь постучать, но тут же передумал и надавил на ручку. Номер оказался открыт. Он тихо зашёл и почти бесшумно запер дверь изнутри. Гость знал, где находилась спальня девушки, а потому уверенно направился к нужной двери. Бьянка спала, небрежно укутавшись одеялом. Одна рука её покоилась на развороте книги, которую девушка, по всей вероятности, читала перед сном. Чуть поодаль лежала закладка, роль которой исполняла открытка с видом на Флорентийский Собор. Джон аккуратно вынул из-под руки девушки книгу, заложил открытые страницы и убрал её на прикроватный столик. Бьянка не проснулась. Когда Джон, скинув с себя рубашку, лёг рядом с девушкой, прижимаясь к её тёплой спине, Бьянка вздрогнула. Она не испугалась. Казалось, она только этого и ждала — зачем иначе оставлять открытой дверь? Девушка потянулась, ощущая, как рука любимого нежно обхватывает её за талию.

— Я тебя ждала, — ласково проговорила она, оборачиваясь к нему.

— Я бы очень хотел оправдать твои ожидания, но боюсь, что разочарования не избежать, — он нежно поцеловал её в оголённое плечо.

— Ты не представляешь, как я рада это слышать. У меня тоже не осталось сил ни на что, — она протяжно зевнула. — Давай спать.

— Давай, — проговорил Джон, смеясь. — Но завтра ты уже не отвертишься, — он приблизился, намереваясь запечатлеть на губах возлюбленной поцелуй. Когда их губы разомкнулись, Бьянка очень нежно прижалась ладонью к шершавой щеке и взглянула в янтарные глаза с невыразимой любовью.

— Спокойной ночи, Джон, — тихо проговорила она.

— Спокойной ночи, любимая, — вторил он ей.