Доводы нежных чувств

Глава 53

Легран был в бешенстве. Нет не потому, что Адалин уехала, с этим он смирился. По крайней мере думал, что смирился. В тот день возникла непредвиденная ситуация и, как назло, ни один из солдат, которых он встречал по пути, не мог дать ему внятного ответа на простой, казалось бы, вопрос. Дошло до того, что Виктору пришлось бросить все дела и идти к тем, кто отчасти мог быть виноват в произошедшем. Тяжелая поступь по деревянной лестнице крыльца медпункта сменилась рывком входной двери. Генерал по-хозяйски прошёл в дом и сел за стол, закинув ногу на ногу. До него доносились звуки какой-то нестройной возни из подсобки, затем глухой шлепок и возмущённое ворчание. Минуту спустя оттуда показалась взъерошенная Патриция, а следом за ней, потирая щёку, вышел недовольный Габриэль. Лица обоих недоуменно вытянулись при виде главнокомандующего.

— Что-то случилось? — спросил его Габе, усаживаясь напротив. Патриция поспешила проведать спящего Кевина.

— Случилось, — процедил Виктор. Он переводил суровый взгляд с одного лица на другое. Где Ларсен, знаете? — он глядел исподлобья, буравя взглядом подчинённых, — я его второй час хожу ищу.

— На костылях он не мог далеко уйти, — заключил Габе.

— К чёрту твои догадки, — рявкнул генерал. — Ты его видел?

— Не видел. Сюда он не заходит, — Хорес перевёл взгляд на Патрицию. Та молча закивала в знак согласия.

— Да что ж такое?! — Легран поднялся со своего места, опрокинув стул и принялся шагать из угла в угол. Патриция аккуратно вынула Кевина из кроватки и поспешила выйти из дома от греха подальше. — Никто его не видел. Как это вообще возможно? — он остановился и выставил вперёд указательный палец. — Если этот дурак решил руки на себя наложить — это будет на вашей совести.

Габриэль опустил взгляд и постучал пальцами по столу.

— У Таге на складе смотрел?

Генерал ответил не сразу и видно было, как вздымается его грудь от накатившего негодования.

— Я тебе что, собачка бегать по всей округе? — не хотелось признавать, что он забыл о самом очевидном месте пребывания тех, кто сталкивался с горечью утрат.

— Давай я схожу, — Габе поднялся со стула.

— Сиди уж, — Виктор быстро развернулся и вышел, не говоря больше ни слова. Обнаружив на крыльце Патрицию, он слегка замешкался, принимая решение, затем подошёл и встал рядом с ней около перил.

— Уехала? — спросил он коротко.

— Да, — подтвердила девушка. — Ещё днём, — Виктор кивнул и повернулся в направлении лестницы, чтобы уйти. — Она вас ждала, — Пати остановила его на последней ступени. — Сама не своя была, хоть и не говорила ничего. Но я её знаю.

Виктор обернулся и недовольно сощурился.

— Тебе только так кажется. Судя по всему, она сама не знает, чего хочет. Как в таком случае ты можешь это знать? — он не стал ждать её ответа и поспешно свернул за угол.

Оружейный склад находился на другом конце лагеря. Пройдя несколько домов и ряд обветшалых палаток, Виктор упёрся в калитку высокого металлического забора. Он не стал стучать. Эта дверь для него всегда была открыта. Генерал перешагнул через довольно высокий порог и сразу же свернул вбок, намереваясь отыскать времянку сторожа. Небольшая косая на одну сторону деревянная постройка дружелюбно покачивала входной дверью.

Прапорщик Густав Таге никогда не закрывал дверь своего жилища, формально, чтобы не пропустить, случись что, но большинство сослуживцев воспринимали открытую дверь, как приглашение пропустить по стаканчику его фирменной самогонки. Виктор отворил дверь ещё шире, чтобы её скрип оживил присутствующих, кто бы там ни находился. Коморка прапорщика была обставлена предельно скромно: к дальней стене прижимался старый топчан, напротив него стоял потрёпанный жизнью стол, одна из ножек которого сохраняла нужную высоту при помощи обломка кирпича. В стороне ютился одинокий стул, возле которого, мирно похрапывая, спал прямо на земляном полу капитан Ларсен в обнимку с костылём. Сам Таге сидел на диване и дремал, уложив седеющую голову на стол, посреди которого красовалась бутыль с мутной жидкостью, допитая до половины.

— Вспышка справа! — гаркнул генерал, стоя посреди этого вертепа.

Ларсен не отреагировал. Но Густав мгновенно подскочил со своего места и встал по стойке смирно. Подчинённые Леграна имели недостатки, и если в случае с Адамсоном мириться с ними не получалось, то в случае с прапорщиком, приходилось только удивляться его способности мгновенно трезветь, когда этого требовали обстоятельства.

— Здравия желаю, господин генерал! — отчеканил он нетвёрдым голосом.

Виктор подошёл к столу и, не сводя пренебрежительного взгляда с Ларсена, распростёртого на полу, гневно спросил.

— Ты как такое допустил, мерзавец?

— Ваша светлость, генерал, — язык Таге немного заплетался. — Никак не мог спорить со страшим по званию. Вы ж понимаете. Приказ есть приказ…

— То есть он вот так пришёл и приказал ему налить?

— Да ну, чего уж, — бормотал прапорщик. — Пришёл, смотрю — никакой, будто палками били его, ну я и проводил его к себе, а то еле на ногах держался.

— Почему ты его обратно в штаб не отвёл?

— Так я и говорю — пойдём, капитан, в штаб тебя провожу, — Невысокий Таге раболепно заглядывал в лицо генерала снизу вверх, как верный пёс, опасаясь, что ему не поверят. — А он меня послал по матери, ей Богу, Ваша Светлость, как на духу. Налей, говорит, мне бражки своей, горе у меня, хоть вешайся.

— Что, прям так и сказал?

— Слово в слово, Ваша Светлость. Ну так я чего? Я хотел было отговорить его, мол, не положено на рабочем месте, а он как грохнет кулаком по столу. Я и не стал спорить, а то мало ли. Только я не понял, что случилось. Он как опорожнил стакан залпом, так и рухнул на пол, как был.

— А остальное ты в одну харю вылакал?

— Так я ж, Ваша Светлость, за компанию, — сизоватое пухлое лицо расплылось в виноватой улыбке.

— Ладно, — остановил его Виктор. — И как теперь прикажешь его в чувства приводить?

— Ну так, ясное дело. Проспится к завтрему очухается, я его и провожу.

— Мне к завтрему не нужно! — рявкнул Виктор. — Он мне сейчас нужен в уме и в памяти, а не вот это вот! — Легран судорожно огляделся и в дверном проёме у входа приметил старое ржавое ведро. Он быстро вышел, схватил его и рывком выплеснул содержимое на спящего Ларсена, не заботясь о том, чем на самом деле оно было наполнено. К счастью, в ведре была всего лишь вода. Ларсен подскочил на месте настолько, насколько ему позволяла загипсованная нога. Он бешено огляделся, не понимая, где находится и что только что произошло. В проблеске замутнённого сознания он выхватил из расплывающейся картинки перед глазами знакомое лицо и глупо уставился на генерала. Он ничего не спрашивал. Память последовательно отвечала на вопросы, которые мужчина задавал сам себе. И когда он наконец всё вспомнил, то глухо взвыл, утирая мокрое от воды лицо грязными ладонями.

— Я мог бы отдать тебя под трибунал, чёртов сукин сын, — злобно прошипел Виктор. — Я как савраска ношусь по всему лагерю, ищу тебя, а ты тут горе своё заливаешь. Ты в своём уме?!

— Генерал, виноват, генерал, — простонал капитан. — Отдай под трибунал. Лучше смерть, чем видеть её каждый день. Не отдашь под трибунал — утоплюсь, — он снова взвыл.

Виктор не выдержал и, присев перед ним на корточки, схватил за грудки.

— Отставить сопли, Ларсен! Ты хуже бабы! Позорище! У нас сражение на носу, а ты тут. Да к чёрту её. Как пришла, так и ушла. Если бы я из-за каждой дуры страдал, чего было бы? У нас с тобой есть дела поважнее и забыть об этом равно обречь себя и людей, за которых мы отвечаем, на погибель. Мы с тобой не можем позволить себе выпасть из строя. Нельзя никак. Ты подумал об этом, когда сюда шёл? Ты же в здравом уме шёл!

— Я всё знаю, понимаю я, — Джонатан попытался высвободиться. — Но тошно мне, сил нет, как тошно! — он закашлялся. — Она же мне врала, говорила, что никогда замуж не выйдет, а потом этот ублюдок, — Ларсен не договорил потому, что в ту же секунду получил смачный удар кулаком по лицу.

— Как вы меня достали, — прорычал Виктор, потирая руку. — И это сейчас, когда надо держаться вместе. Ларсен! — он снова встряхнул подчинённого. — Слушай сюда. Ты сейчас со мной возвращаешься в штаб. Смотри на меня. Я отведу тебя к Габе, он тебя прокапает, и мы пойдём дорабатывать планы, как договаривались.

— Не пойду к нему! — рявкнул Джонатан. — Чего хочешь делай — не пойду! Видеть их не могу!

Виктор безнадёжно разжал пальцы. В тот же миг тело капитана рухнуло на землю. Пока Ларсен, превозмогая себя, пытался взобраться на стул, Легран, казалось, потерял интерес ко всему происходящему. Он окинул каморку обессиленным взглядом, узрел пустой ящик из-под боеприпасов, подхватил его с пола, приставил к столу и сел, облокотившись о столешницу. Сквозь полный задумчивого отчаяния взгляд он наблюдал за тем, как прапорщик Таге, полагая, что до него никому нет сейчас дела, хлестал остатки самогона прямо из горлышка. Заметив обращённое на себя внимание, мужчина отставил бутылку, отёр пыльным рукавом губы, пододвинул к генералу чуть сколотый стеклянный стакан и наполнил его до половины.

— Угощайтесь, Ваша Светлость. Полезно для сосудов, — он осёкся. — Так врачи говорят.

Трое просидели на оружейном складе до позднего вечера. И если учесть, что Виктор принципиально никогда не напивался, то в тот день он, как опытный дипломат, переступил через себя и принёс в жертву принципы. Что не сделаешь во имя поддержки дорогого друга в трудной жизненной ситуации. Остатки здравомыслия в момент, когда Таге повалился на топчан и захрапел, настойчиво убеждали генерала возвращаться в штаб. К счастью, он прислушался к внутреннему голосу и с большим трудом, удерживая на себе капитана, направился вон из этого пропитанного угарным газом помещения. Они плелись, покачиваясь. Пару раз они даже упали и норовили заснуть прямо на земле, но страх опозориться перед солдатами всё же оказался сильнее и оба тяжело поднимались, продолжая свой путь. В такой поздний час никого из солдат, кроме тех, что дежурили на разных участках, им не попадалось, а потому ещё оставалась надежда на то, что свидетелей падения престижа армии в этот вечер не окажется рядом.

— Приедем домой, — проговорил Легран. — Я тебя со своей сестрой познакомлю. Во девка, — он выставил вперёд кулак.

— Мне никто не нужен, кроме неё, — невнятно пробормотал Ларсен. — Никогда не смогу забыть эти глаза…

— Тебе только кажется, поверь мне. Женщин много, отвлечёшься, — он приметил в темноте впереди себя солдата, идущего куда-то с большой сумкой наперевес. Он свистнул. Солдат остановился, не оборачиваясь. — Эй, парень, помоги капитана проводить, а то сил уже нет, — он поравнялся с подчинённым и без лишних церемоний переложил на его плечо руку Джонатана, ощутив некоторое облегчение, когда ноша значительно полегчала. Солдат молча подчинился и слегка просел от нагрузки. — Я говорю, — продолжил Виктор, — женщин много, забудешь ты свою эту… что ты вообще в ней нашёл? Злая, как чёрт.

— Я не встречал никого прекраснее, — Ларсена вновь повело на лирику.

— Послушай опытного человека: забыть одну единственную поможет множество других. Правильно я говорю, солдат? — Легран повысил голос, обращаясь к фуражке, скрывавшей их спутника. Парень, сгорбившийся под весом половины Ларсена только развёл руками.

— Не знает, он, — ехидно протянул генерал. — Молодой ты ещё — жизни не хлебнул, — он отмахнулся и снова обратился к товарищу. — Закончим здесь, свожу тебя в одно место. Там такие девчонки — себя забудешь, не только свою эту. Так, мы пришли, давай солдат, аккуратно по лестнице его затаскиваем.

Троица с усилием взобралась на крыльцо главного штаба. Нетвёрдыми шагами они доковыляли до комнаты Ларсена, которая, как по заказу, находилась дальше всех. Ввалившись внутрь, они с разбегу, потеряв равновесие влетели в стену, возле которой стояло кресло и уронили в него замученного капитана. Тот тяжело простонал, ощутив довольно болезненный тычок деревянного подлокотника под рёбрами, затем поёрзал, уселся и выдохнул с облегчением.

— Так, малой, помогай ему раздеться и организуй помыться, — приказал Виктор, мельком взглянув на фигуру, присевшую спиной к нему на корточки возле капитана. — Завтра с утра на совещание, — он грозно ткнул пальцем в грудь Джонатана. — И чтобы не вздумал больше!

— Я понял, понял. Ай! — капитан дёрнул больной ногой.

— Солдат, ты чего там копаешься? — раздражённо рявкнул Легран, завидев, как паренёк поглаживает грязный гипс.

— У вас гипс треснул, капитан. — Адалин подняла на мужчин полный заботливого сочувствия взгляд. — И он вдобавок сильно испачкался. В медпункт не ходите, я сама к вам завтра приду и сменю его.

В звенящей тишине, повисшей в комнате, слышно было только, как залётная муха билась об оконное стекло. Ларсен отреагировал первым.

— Мисс, вы же уехали.

Адалин опомнилась.

— Да, я уехала, но вернулась потому, что, — она огляделась в поисках сумки, сброшенной в углу у входа. — В суете утром забыла отдать вещи Кевина. Она пожала плечами, — я сейчас сбегаю найду кого-нибудь, чтобы помогли вам умыться и переодеться.

— Стоять, — подал голос Виктор. — Отставить поиски. За мной шагом марш, — он похлопал по плечу капитана в знак того, чтобы тот его подождал, обошёл кресло и пройдя мимо девушки, скрылся за дверью. Адалин поспешила следом. Они зашли в соседнюю комнату. Виктор остановился в самом её центре и резко обернулся. Видно было, что Адалин немного нервничает, но кто нервничал больше, ещё требовалось уточнить. — Ты что творишь? — начал он, — какие, к чёрту, вещи Кевина? Какие у этого пупса вообще могут быть вещи?

— Пелёнки.

Виктор выставил вперёд руку, не давая ей и рта открыть.

— И снова неподчинение приказу, лейтенант. Это скоро войдёт в привычку. Ты что себе позволяешь? Ты осознаёшь, что я уже официально сообщил в гильдию о твоём возвращении, что ваш Хадсон завтра с утра все дела оставит, чтобы прийти тебя встречать? Ты понимаешь, что из-за этих пелёнок ты меня подставляешь?!

— Прости.

— Чего?

— Прости, говорю.

Виктор нахмурился, подозревая, что ему чего-то хотят сказать. Он скрестил руки на груди.

— Продолжай.

Адалин смутилась и опустила взгляд.

— Я не смогла уехать, — тихо проговорила она. — Дело не в пелёнках. Я просто не смогла уехать.

— Почему? — Виктор приблизился на шаг.

— Ты тогда сказал, что, будь я твоей женой, никто бы не посмел на меня нападать.

— Ну и? Ты же заявила, что готова применять силу, если потребуется.

— Нет.

— Что нет? — в голосе мужчины звучала лёгкая насмешка. И хоть Адалин не решалась взглянуть на него, самообладание и без того уже покидало её.

— Я хочу, чтобы ты меня защищал, — чуть слышно проговорила она.

— Чего-то явно не хватает, — Виктор аккуратно взял её за подбородок двумя пальцами и заставил поднять на него глаза.

— Я тебя люблю, — Адалин показалось, что земля поехала у неё из-под ног и она начала заваливаться назад, теряя опору. Легран подхватил её за талию и вернул в прежнее положение. Фуражка при этом сорвалась с её головы и стукнулась об пол.

— Как же долго я этого ждал, — спокойно проговорил он. Мужчина прижал её к себе. Ему требовалось немного времени, чтобы осознать происходящее потому, что всё случилось слишком неожиданно. Ему вдруг показалось, что новая пьянящая волна накрывает его. Он склонился над девушкой, утопая лицом в её шёлковых волосах. — Давай сделаем вид, — он обхватил ладонями её лицо и посмотрел прямо в глаза, — что ты ничего не слышала из того, что я говорил на улице?

Адалин задумчиво возвела глаза к потолку.

— Ты же не мне это говорил, а случайно попавшемуся под руку, не искушённому жизнью солдату, — она улыбнулась. Когда губы мужчины почти коснулись губ девушки, Адалин проговорила. — Там Ларсен ждёт.

Виктор нехотя отстранился и смерил её недовольным взглядом. Затем крепко взял за руку и вышел из комнаты. Он толкнул незапертую дверь, за которой они оставили Джонатана и оба задумчиво уставились на него. Тот мирно спал, развалившись в удобном кресле и ничего уже не ждал от жизни этим вечером. Решено было оставить его в покое до утра.

— Давай я тебя провожу, — предложил Виктор, когда они, тихонько затворив дверь, вышли в коридор.

— Куда? — спросила девушка.

— Ну как куда? В общежитие?

— Там уже все спят, никто не станет готовить мне комнату на ночь глядя, — спокойно проговорила Адалин, проводя пальцем по пыльному листку растения, стоявшего на подоконнике.

Виктор ответил не сразу.

— Ты решила меня подразнить? — он нагнулся, чтобы поймать её взгляд.

— Даже не думала. Мне просто некуда идти и с этим надо что-то делать. — Девушка подняла на него невинный взгляд, хотя лёгкая улыбка выдавала совсем другие намерения, — комната подполковника Адамсона, насколько мне известно, свободна. Могу я там переночевать?

— У меня есть предложение поинтереснее, — Виктор пожирал её пылающим от нетерпения взглядом. Он больше не мог сдерживаться и в ту же секунду прильнул к губам девушки в требовательном поцелуе. С минуту они не могли оторваться друг от друга, упиваясь этой долгожданной близостью. Когда скрип входной двери и шаги в предбаннике сообщили о возвращении майора Готца, Виктор схватил Адалин в охапку и молниеносно скрылся вместе с ней за дверью своей комнаты. Готц возник на пороге. Он прошёлся вдоль коридора, прислушиваясь к подозрительным звукам, несколько секунд постоял возле двери Ларсена, который храпел так, что казалось, камнепад летит с отвесной скалы прямо на крышу дома офицеров, после чего, пожав плечами, неторопливо убрёл к себе. Всю оставшуюся ночь громоподобное дыхание Ларсена, перекрывало другие не свойственные этим стенам звуки, желавшие остаться неуслышанными.

Двое лежали на истерзанной постели. Виктор обнимал любимую сзади и прижимал к себе, жадно вдыхая запах её волос. Порыв был сильнее его воли, и он никак не желал отпускать Адалин, не смотря на духоту, наполнявшую комнату при каждой новой вспышке страсти. Он целовал её шею, плечи. Адалин ёжилась, когда его губы щекотали нежную кожу и старалась не засмеяться. Несколько раз за эту ночь она чуть не вскрикнула от наслаждения, но поцелуи любимого вовремя останавливали порыв. К середине ночи силы покинули обоих, но расставаться даже для того, чтобы выспаться, никто из них не хотел.

— Ты выбрала не самый лучший день, чтобы сделать меня счастливым, — промурлыкал он ей на ушко. — Завтра у меня совещание с утра. Точнее, уже сегодня.

— Вы снова недовольны мной, господин генерал? — ответила она, оборачиваясь к нему через плечо. Я всё ещё могу перейти в комнату Адамсона. Вы только прикажите, — она уже глухо смеялась, ощущая, как её щиплют за все места, куда только могли дотянуться руки мужчины.

— Я не хочу больше слышать про Адамсона, — он уже подмял её под себя и смотрел прямо в вишнёвые глаза. — Завтра мы поженимся.

— Чего? Зачем? Как? — лицо Адалин обрело серьёзность, и она даже подтянулась вверх, чтобы присесть. — И, главное, где?

— Здесь церковь недалеко, — Виктор выпустил её и лёг рядом.

— Но не проще потом, когда вернёмся, расписаться в ратуше? Я не могу в вашей церкви, я православная.

Виктор глянул на неё исподлобья.

— А я протестант в четвёртом поколении и что теперь? Главное, чтобы выглядело натурально и чтобы свидетели были.

— Но зачем так спешить?

Мужчина немного выждал, подбирая слова.

— Есть все основания полагать, что нас ждёт тяжёлое сражение в ближайшее время. Мы долго готовились к нему и отступать теперь нельзя. Я не знаю, чем оно закончится лично для меня, — он взял Адалин за руку и прижал её к губам. — И не прощу себе… — Он не успел договорить, как девушка стремительно обхватила ладонями лицо мужчины, покрывая его поцелуями.

— Пообещай, что будешь беречь себя и не станешь рисковать, если этого можно будет избежать, — она серьёзно посмотрела в голубые глаза.

— Обещаю, — тихо проговорил Виктор, аккуратно стирая с её щеки блестящую слезинку.

Четыре фигуры попарно выходили из дверей церкви. Двое мужчин и две женщины, о чём-то переговариваясь и весело смеясь, торопились к повозке, возле которой курил солдат. Виктор первым поднялся и подал руку Адалин. За ними подтянулись Габриэль с Патрицией и сели напротив. В кой-то веке девушки наконец были одеты не в солдатскую форму, а в привычные простые платья. Молодожёны сидели, прижавшись друг к другу и насмешливо поглядывали на парочку, пристроившуюся около них. Габе с Патрицией не прекращали пререкаться ни на минуту, чем вызывали умиление у попутчиков.

— А мы когда поженимся с тобой, лейтенант? — Хорес обнял девушку и прижал к себе.

— С чего это? — буркнула Пати. — Я замуж не собиралась и от слов своих не откажусь.

— Не по-людски как-то, — Габриэль сурово свёл брови.

— А меня всё устраивает, — она высокомерно глянула на него. — Ты мой, я твоя и больше ничего не нужно. Вся округа знает, что мы вместе. Считаю, что формальности ни к чему.

— Вот как с ней спорить? — задал Габриэль риторический вопрос в пустоту.

— Даже не пытайтесь, — со знанием дела проговорила Адалин.

— Что вы решили? — Пати переключилась на неё. — Ты останешься или всё-таки вернёшься в госпиталь?

— Останусь здесь.

— Она уедет, — хором проговорили Виктор и Адалин. Мужчина сурово глянул на неё. — Ты опять? Мы же всё обсудили.

— Ну, да, я сяду, поеду, а потом опять вернусь потому, что не смогу уехать. Я хочу быть там, где ты. Работать в госпитале, когда ты дома. Работать здесь, когда и ты здесь. Теперь уже обратной дороги нет, иначе зачем мы поженились? — она ласково взглянула ему в глаза.

— Здесь опасно, — попытался ещё оказать сопротивление побеждённый её очарованием мужчина.

— Я теперь под твоей защитой и мне ничто не страшно, — Адалин потянулась, чтобы поцеловать мужа.

— Смотрю, с твоей тоже не поспоришь, — усмехнулся Габриэль. Пати пихнула его локтем в бок. — Берни, давай поживее! — крикнул он вознице, оборачиваясь к нему. — Ни начальства, ни врачей в лагере. Там уже все на ушах стоят. Поднажми!

И повозка покатила дальше по просёлочной дороге, скрываясь в редколесной дали и в клубах дорожной пыли.