Душой наизнанку

Бог на ладони моей распахнулся крестом,

Ласково глядя в серую гладь потолка.

Сгусток покоя крошечно-золотой —

Негой теплыни в заиндевелость кожи.

Март — а зима никак не покинет престол:

Там, за стеною, пурги неустанный стон

Улицы лижет. Знаю наверняка:

Вторник сегодня. Разум, о, сердцу вторь!..

Окоченевшая, в людной томлюсь прихожей.

Дверь на меня взирала надгробной плитой:

Скрипнула — закопошился в желудке такой же

Липко-холодный дремавших червей клубок.

Ручку рванувши, вхожу. Хладь очков запотела.

Жидкую душу в сосуде продрогшего тела —

Через порог я решилась, держась за бок.

Очередь. Горечь слюны. Не желая полемик,

Тихо сижу в хвосте, надломившись в коленях,

А на ладони — крестом распахнутый Бог,

Капля истомно-горячего эликсира

Мудрости, правды, вечности, светлой силы…

Бог

глядит в потолок,

Я же — в Господа сиро

Вгрызлась взором трясинным — крепко, спесиво…

Взором вцепилась в Спасителя. Save my soul!..

— Девушка! Очередь ваша!

— Уже? Спасибо.

Вставши, ползу к окошку побитой псиной

С Боженькой, сжатым истово в кулаке.

Месит, свистя, массу мыслей мастак-муссон:

Там, в голове, не смолкает метели стон…

Господи, кем становлюсь я, родимый? Кем?..

Отче наш, иже еси на небеси,

Силы дай мне вконец не лишиться сил.

Отче наш, да святится имя твоё…

Жар в кулаке — знак того, что я не одна.

Хлеб наш насущный дай нам днесь — как дана

Спесь — приклонившись, в квадратный глянуть проём

Окна —

Чуя под сердцем зуд нетерпения, зуд…

Бог в кулаке — сгустком нежности. Добр он к нам,

Точно привыкший к тому, что его — сдают.

Отче, долги земные прости, словно встарь, —

Да до того, как я окажусь должна…

Не серебром тридцатка, за грамм — косарь:

В наши дни такова распятью цена.

Крест мой на вид — сантиметра два в высоту;

Грамма на три потянет — считай, повезло!

Иль залатать долговые дыры в быту,

Иль даже к маме (денька на четыре) — в село,

Иль, может, плюнуть — да закрутить сабантуй,

С другами скинувшись на незабвенный пир…

Господи, кто ж там гудит во мне: «Эх, не болтай —

                     бунтуй!..»

Господи, укрепи.

Нет мне свечения сочно-спокойных лампад.

Это ломбард.

Отче наш, да не введи нас во искушение…

Отче наш, да избави нас от лукавого…

— Девушка! Что вы хотели? — о, это уже не я.

— Девушка, мы закрываемся! — это карма.

Улица. Мутью, никак, настоналась метель.

Странно светло — захлебнуться в будничном гаме.

Суетный город на головы зданий надел

Небо моё — обессиленное, обессиненное.

Крест в кулаке. Залежавшийся снег под ногами.

Господи, ты со мною, со мной… Спасибо.