Его сбежавшая Принцесса

Глава 38. Невозможная!

Я отступила. Не могла поверить глазам. Над Звездочетом стоял Эд. Высокая фигура, шрамы на шее, короткие светлые волосы, внимательный взгляд, правильные черты лица. Сердце колотилось. Он же загипнотизированный. Он же зачарованный, он же не должен меня помнить… Звездочет повалился на пол. Зал снова охнул. Но на зал было плевать, и на Звездочета было плевать.

— Я успел, — прошептал Эд.

— Ты успел.

Мы смотрели друг на друга, будто не веря, а потом крепко обнялись. Мы вжимались друг в друга, словно боялись, что если ослабить хватку, то все исчезнет.

— Ты помнишь, — зашептала я, — как это возможно?

— Донна, я все помню.

— Все?

— Я вспомнил последние восемь лет. Я вспомнил все.

Я плакала. Даже не заметила, как слезы потекли из глаз.

— Когда стража ударила меня по голове, — продолжал Эд, — внутри все перевернулось, и память вернулась и заодно сломленность и все остальное. И я все вспомнил.

— Аника… и Великан они…

— Они здесь, — сказал Эд.

— Здесь?

— Да, я вытащил их из воды.

Я отступила на шаг назад, посмотрела на Эда. Не верилось.

— Все здесь, Донна, — сказал он, — они пускали дым, обезвреживали стражу. И Дор с Колом, и Аника с Великаном и даже Медведь.

Я подошла ближе и поцеловала Эда. На меня смотрела вся королевская знать. На меня смотрел весь бальный зал. Но плевать! Я была счастлива и наслаждалась этим. Мы целовались страстно, так, что исчез весь мир, оставив нас двоих. Хорошо… как же хорошо… Позади слышалось оханье и аханье, но нас с Эдом это не волновало. Ничего не волновало. Наступило спокойствие. Всепоглощающее спокойствие и счастье.

— Так что с церемонией? — послышался голос канцлера, проводящего свадьбу.

Он стоял, прислонившись спиной к стене, устал.

— Продолжим! — скомандовал Эд.

— Как же мы продолжим, когда жених вон… лежит как…

— Стража, — приказала я, — отправьте Звездочета в темницу, и свяжите рот на всякий случай.

— Он не проживет и дня, — прошептал Эд мне на ухо.

— И все же.

Стража выглядела растерянно. Они только-только освободились от власти Звездочета. Они только-только начали соображать самостоятельно.

Вперед вышел мой король-отец. Он выглядел уставшим и побитым. Но это был он. Гипноз спал и с моего отца. Он освободился.

— Схватите негодяя! — крикнул страже отец.

Несколько рыцарей бросились выполнять приказ. И вот мы с Эдом стояли посреди зала и смотрели на моего отца. Я улыбнулась и бросилась папе на шею. Да, принцессы так не поступают. Да, это против правил. Да, меня учили манерам… Но сейчас другая ситуация. Отец гладил меня по спине.

— Прости, прости за все эти годы…

— Я знаю, — шептала я, — все понимаю, это Звездочет. Это он, а не ты.

Показалась мама. Она стояла смущенная и удивленная, казалось, до сих пор не верила в то, что Звездочета больше нет.

— Ваше Величество, — заговорил Эд, — я хочу взять Вашу дочь в жены.

Я заулыбалась. Душа пела. Возникла очаровательная неловкость.

— Кто ты такой? — смутился отец, — и какое отношение ты имеешь к Македонии?

Все видели, как мы с Эдом целовались в центре бального зала, и это вызвало немало вопросов.

— Он спас королевство, победил Звездочета, — послышался довольный голос Юлия, — разве этого мало?

Король задумался. Ну ладно, хватит. Давайте не будем ставить моих родителей в неловкое положение, давайте скажем правду!

— Наша дочь заслужила! — вдруг сказала мама, — она заслуживает счастья с тем, кого любит!

Я застыла. Мама? Серьезно? Она решила за меня вступиться?!

— У нас есть долг перед Литвудским королевством, — сказал отец, — я понимаю, что договор заключал Звездочет, а не я, но все же…

Я уже открыла рот, чтобы все объяснить, но Эд опередил меня. Он поклонился и протянул моему отцу перстень. Красный. Тот самый перстень для выслеживания Литвудской крови.

— У меня не было шанса представиться, — сказал Эд с теплой улыбкой, — мое имя Август Эдоардо Фридерик, я старший сын Литвудского короля Леопольда и прямой наследник престола.

Отец внимательно смотрел на него, с недоверием. Нахмурился. Разглядел перстень. Снова перевел взгляд Эду на лицо, потом на шрамы.

— На портрете ты выглядел иначе, — наконец сказал отец.

— Портреты лгут, — шепнула я отцу, — но это правда он.

Краем глаза я видела, как медленно подходят к нам Аника и Великан. Живые. Здоровые. Красивые. Аника одета в нежное розовое платье. Мы обнялись.

— Живая! — воскликнула я, — живая!

— Вытащил Эд, вытащил, паршивец!

— Живые! Вы все живые!

И краем уха я слышала, как вздохнула моя мать:

— Македония, ты невозможная!