Эгоист

Глава 20. Таня

– Встретимся завтра вечером? – спрашивает Алекс, как только шасси коснулись твердой земли.

Мы все еще пристегнуты, а мои мысли вьются вокруг Марино. Он флиртовал со стюардессой, и та ему улыбалась. Нужно будет выяснить, как пожаловаться на нее в авиакомпанию. Сомневаюсь, что им разрешен флирт с пассажирами.

– Завтра? Вечером? А разве ты не улетаешь сейчас домой и все такое?..

Майк берет свой рюкзак, подмигивает мне, жуя жвачку. По-любому стюардесса дала. Надеюсь, упакованную, а не через свой рот.

– Хотелось бы поужинать с тобой. Сейчас тебе нужно отдохнуть. Полет был длинным и тяжелым.

О да! Тяжело было смотреть на широко развалившегося Марино и услужливую стюардессу. Мои глаза не закрывались ни на секунду.

– Тогда до завтра? – чрезвычайно радостно отвечаю.

Нужно смыться быстрее, чем Марино, чтобы не видеть, как он будет заманивать в свои итальянские сети стюардессу.

Что я творю? Меня на свидание зовет известный гонщик, а я удираю. Хотя… Один уже звал, и чем все закончилось? Разбитым сердцем, раздавленным эго и потерей веры в мужчин. Особенно в пилотов «Формулы».

Алекс помогает достать мои вещи с верхней полки, при этом мило улыбается. А Алекс Эдер не улыбается просто так. Он вообще почти не улыбается.

– Я могу проводить тебя до дома, – говорит близко.

Фыркаю, отворачивая взгляд.

– Не то имел в виду.

Посмеиваемся одновременно.

Мне кажется, я вижу, как щеки австрийца покрываются стеснительным румянцем. Вот, человек хоть чего-то стесняется. Например того, что недвусмысленно выразился. А этот?

– Спасибо, Алекс. Но я сама.

Мы выходим из самолета, забираем багаж. Марино и след простыл. Одна мысль, что он застрял где-то со стюардессой, поджигает изнутри. Я настоящая канистра с бензином, которая опасно полыхает.

Будто бы ревную…

Эдер берет такси и едет в гостиницу. Я жду свое.

Нервно закусываю губу. Всю уже искусала.

– Я думал, он никогда отсюда не уедет! – Марино выходит из такси и нагло берет мои сумки, чтобы положить их в багажник довольно неплохого авто.

От его прямоты задыхаюсь настоящим итальянским воздухом, который должен к жизни возвращать разбитые сердца, а не наоборот.

– Что ты здесь делаешь, Марино? – хватаю ручку своего чемодана в бессмысленной попытке вытащить его из багажника.

Завязывается борьба. Мы пыхтим как два дурака.

– Тебя жду. В бар едем. Совсем меня не слушаешь!

Борьба заканчивается. Майк победил, и я слышу громкий хлопок – он закрыл багажник. Мои вещи в плену у гонщика и его водителя-таксиста.

Но, получается, он не поехал со стюардессой, а стоял и ждал меня. Жалобу все равно накатаю, отправлю, правда, анонимно.

– Va fa'n'culo! (Итал.: Иди в задницу!)

– Разрешаешь? – хрипло смеется на ушко. Рука на талию ложится, и Майк слегка подталкивает к двери. В одно мгновение открывает ее, и я плюхаюсь на сиденье.

Не успеваю реагировать на все его движения и слова. Гонщик слишком быстр.

– Так что ты там говорила про задницу? Повтори, – садится рядом и скалится. Дышит глубоко. Наша борьба все же забрала немного сил.

Его напор снова выбивает все пробки. Я теряю терпение и вместе с тем нахожусь в полном замешательстве. Как реагировать? Что делать?

Майк Марино сумасшедший!

А я не лучше, раз замолчала и пялюсь на автостраду Рома – Фьюмичино, по которой мы едем.

И, по всей видимости, мы едем в бар. Но спрашивать не буду.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносим? – срываюсь. Удержать язвительность внутри оказалось непосильной задачей.

– Говорил, – самодовольно отвечает и вновь на меня смотрит. Взгляд опускается к моей шее и идет ниже. Как целует.

Наверное, то же самое и со стюардессой проделывал.

– Ты итальянский придурок!

– Уф! Как грубо, жемчужинка.

С водительского сиденья покашливание. Последние часы постоянно намекают, что находиться близко друг к другу нам нельзя. Мы как уксус и сода, «Кола» и «Ментос», газ и спичка.

– Упрямый гонщик.

– Тебе же нравилось?

Поворачиваю голову, натыкаясь на самодовольное лицо Майка. Он еще и с кубком. Приподнимает одну бровь, улыбается так, что все белоснежные зубы видны.

– Никогда. Не люблю навязчивых людей.

Сглатываю свое вранье. Майк ведь прав. Благодаря его упорству я и согласилась на свидание с неугомонным пилотом «Феррари». Потом на второе, третье…

Бар, куда нас привезли, в центре Рима. Здесь полно людей, но Майка это нисколько не трогает. Ему нравится его известность, он даже готов раздавать автографы. Достал уже свой любимый маркер, снова успев подмигнуть мне.

Так и происходит. Марино окружают, с ним фотографируются, выкрикивают его имя. На Гран-при происходит все то же.

Майк расписывается на груди одной девчонки и подмигивает ей так же, как и мне минуту назад.

Случайно наступаю ей на ногу, когда прохожу в сам бар, и нам отдают пару мест за барной стойкой.

С одной стороны, приятно, когда ты как бы вип. Приди сюда обычная Таня Жемчужина, не было бы такого приветствия, как для менеджера известного итальянского пилота Майка Марино.

– Я выпью с тобой сок и поеду к себе, – говорю, перебивая музыку.

Неприятные воспоминания холодят кожу.

– В ту маленькую коморку?

Помнит? Поджимаю губу, подавляю порыв ответить утвердительно. Больше Майка это не касается.

– Водку с соком? – спрашивает.

Тошнота подкатывает к горлу. При слове «водка» воспоминания возвращают в тот день, после которого все изменилось.

– Я не пью, – сухо отвечаю, быстро взглянув на Марино. Он смотрит на меня пристально и с другим выражением лица. Обвиняет будто бы…

– Ага… – странно отвечает и заказывает нам кофе.

Все делает по-своему.

Внимательно слежу, как Майк берет в свои руки белую салфетку и складывает из нее фигурку. Он при этом сконцентрирован и совсем не замечает ничего вокруг.

Вены на тыльной стороне выделяются, тонкие русые волоски на предплечьях совсем выгорели на солнце и кажутся почти белыми на загорелой коже.

– Что? – откладывает салфетку и смотрит, прищурившись. Вновь улыбается, но по-другому. Мягко.

Качаю головой. Сказать, что балдела от его рук на своем теле, и сейчас я все это некстати вспомнила?

Лучше выпить водки.

– Спасибо, что помогала мне, когда я был после аварии… – показывает свои руки.

Сердце заныло. Это были тяжелые недели.

– У Майка Марино снова этап перемирия?

Мы… Флиртуем? Час назад он проделывал похожее со стюардессой. Имени ее уже наверняка не помнит.

– Если скажешь, что там было про задницу.

Закатываю глаза, не в силах подавить рвущуюся улыбку.

– Меня заинтересовало твое предложение, Жемчужина, – сам улыбается. Да он смеется. И я… Смеюсь.

Взгляды скрепляются, мы не в силах порвать что-то прочное, что рождается, когда мы, не моргая, смотрим в глаза друг другу. В груди горит. Я скучала каждый день, даже когда ненавидела заносчивого придурка.

Связь разрывается, когда нам приносят кофе, а у Майка просят автограф. Марино радостно кивает и расписывается на плакате с болидом «Серебряных стрел».

– Ну что, танцевать пойдешь?

Вообще-то, я устала. Страшно устала и мечтаю оказаться в своей кровати и проспать дня два, может, и три.

– Пойду.

Спрыгиваю с барного стула, поправляю юбку. Все нормальные люди в полет надевают что-то удобное, штаны, например, а я нацепила юбку.

– Ты только больше никому таких соблазнительных предложений не делай, хорошо?

Ну что за человек, а?

С кофе точно что-то не то, раз я не кидаюсь на Майка с кулаками за подобные слова, а тихо посмеиваюсь.

– Отбивай потом тебя. А я драться не умею, – кричит вслед, но я прекрасно все слышу. Музыка играет громко, биты барабанные перепонки трескают, а я слышу…