Эгоист

Глава 38. Таня

Гран-при Великобритании. Сильверстоун

Над трассой снова льет дождь. Не так, как в Шанхае, но мне становится тревожно, когда показывают стабилизированные камеры пилотов, расположенные внутри болида, и я ни черта не вижу дороги.

Как они управляют этой штукой, да еще и на такой невообразимой скорости?

– Это одна из любимых трасс Майка.

Паоло оказывается позади и смотрит со мной на один и тот же экран. Его лицо спокойное, но на моем задеревенела каждая мышца.

Он знает о нас с Майком и не одобряет.

– Это значит, можно не волноваться? – с сарказмом спрашиваю, поздно сообразив, что разговариваю со своим начальником.

– Ну почему же, волноваться можешь. Это спорт, где есть свои герои. У них фанаты, группа поддержки и прочее, прочее, – тон дружелюбный, но нутро противится этой дружбе. И вообще, я чувствую себя как никогда уязвимой. Особенно потому что одна, без Майка.

Боевая Эльза тоже нуждается в защите.

– Сегодняшняя гонка – экватор Чемпионата. Майк занимает третью строчку. Все может измениться, но… – Паоло, наконец, опускает свой взгляд на мои плечи, потом смотрит в глаза, – его популярность растет. Майк Марино один из претендентов на звание чемпиона.

Возвращаюсь к экрану. Дождь, слава богу, не усиливается. Стихает, но на трассе сохраняется хаос, который может привести к аварии с красными флагами. Майк пока четвертый, и знаю, его такой расклад не устраивает. Он выжимает из себя и из своей машины максимум, чтобы добраться до подиума. Загвоздка в Сафине. Он впереди моего гонщика и точно не готов уступить ему бронзу.

Будет борьба.

– Я хочу, чтобы он стал чемпионом, – произношу тихо.

– И я. Наши цели совпадают, Таня. Но представляешь, какое внимание есть и будет к моему подопечному? Каждый его шаг, слово будет оценивать и подвергать критике. Будь то выступление на благотворительном вечере или, скажем, очередную девушку…

Обхватываю себя руками. Здесь, в Англии, довольно прохладно и ветрено. Ощущаю это даже в закрытом боксе и выпив горячий кофе. Кровь остывает и становится похожа на вчерашний чай, покрытый льдом.

Слова Паоло задевают, хотя вряд ли можно сказать, что они обидные.

Стараюсь их прогнать от себя, но они то и дело цепляются за мысли. Я пропускаю момент, когда Майк совершает ошибку в одном из поворотов и теряет время. Его обгоняет молодой «бык».

– Ты же понимаешь, что совсем ему не походишь?

Вот опять… Этот вопрос.

– Почему?

Легкие накаляются. Я поворачиваюсь к Паоло. Вижу, что он хоть и немногим выше, все же сильный мужчина. Своей начальственной аурой он схлопывает меня, как назойливого комарика.

– Ты же сама прекрасно все видишь и понимаешь, Таня.

И Паоло прав.

Мы с Майком с разных планет, пусть нам и очень хорошо вместе. Мы вспыльчивы, упрямы, но в тоже время я буду обожать свою маленькую квартирку в Риме, а он… Просить переехать. Это мелочи, которые говорят о том, что мы привыкли к разному, выросли по-разному и окружение у нас тоже разное.

– Настанет день, когда это поймет и Майк, – добавляет.

Я поджимаю пальцы на ногах, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Я знаю его с того дня, как он выиграл чемпионат по картингу. Он же Майк Марино, черт возьми! Известный гонщик и специалист по разбиванию женских сердец.

Однажды так и было…

С долей ярости смотрю на Паоло. Он знает, в какую точку бить, чтобы убедить в том, в чем и так согласна.

Живот крутит от нашего разговора. Волнение в геометрической прогрессии разрастается. Я хочу успокоиться, но в мыслях постоянно возвращаюсь к Энцо, его словам, затем к тому, что говорил только что Паоло.

Да, интуитивно я всегда знала, что наш роман с Майком это дело времени, пока не появится какая-нибудь Ла-ли. Или симпатичная спортивная журналистка, с которой Марино общался до гонки. Они ворковали, и Майк флиртовал с ней. Ну, и она с ним. Было ревниво и больно. А видеть это постоянно? Он ведь, как сказал Паоло: Майк Марино?

– Red flags, red flags! – слышу вокруг.

Поворачиваюсь к экрану.

Сердце замирает. Бьется на осколки, когда вижу болид Майка в стене. Оператор переводит кадр на ближний план. Марино еще внутри машины. Пожара нет, просто сильное столкновение со стеной.

Майк жмет на какие-то кнопки. Наверное, связывается с механиками и инженерами.

Гонка для него закончена. Представляю, что творится сейчас в душе, учитывая эмоциональность Марино.

Он вынимает рулевое колесо, выбирается из узкого кокпита. Вновь вставляет руль и перелазит через Halo. Выглядит подавленным. Убитым.

До финиша оставалось несколько кругов. Майк не был сегодня в лидерах, но полностью лишить себя очков, точно не входило в его планы. И уж точно не таким способом.

Он до сих пор помнит аварию в начале сезона и сомневаюсь, что перед его глазами не было огня.

Вот что могло пойти не так?

Неправильные настройки болида? Мокрая трасса? Просто невезение?

Мне хочется спуститься в боксы и ждать Майка там. Правилами запрещено.

Чертовы правила!

У нас с Майком и так после римских каникул повисла недосказанность. Он не говорит, почему злится, я молчу о своих чувствах и опасениях. Так из нас пара получается.

Встречаемся только в гостинице. Я сама поднимаюсь к нему на этаж. Неуверенно заношу руку, чтобы постучать. Болезненные ощущения в районе солнечного сплетения не дают дышать полной грудью.

– Привет, – первой и здороваюсь, когда Майк открывает. Ответа нет.

Прохожу в просторный люкс и взглядом брожу по окружающим предметам. Каждая деталь такая дорогая, ее хочется рассматривать и фотографировать.

Майк заваливается в кресло и утыкается в телефон. Ему хреново. Но обсуждать он это не хочет. Закрылся на тысячи замков, никто и не помнит, каким смешным и открытым Майк Марино может быть.

– Я бы спустилась на ужин, – говорю, садясь на край кровати.

– Не хочу.

Киваю, давая знать, что поняла. Но Майка это не интересует.

– Майк?

– Я бы побыл один сейчас. Не обижайся, жемчужинка… – перебивает. Он уставился на экран, как рассматривает там что-то или делает вид.

Поднимаюсь с кровати на ноги и медленно иду к своему гонщику. Даже сейчас он не смотрит на меня с жадностью, дерзко не улыбается и не сыплет пошлостями.

– Сейчас я совсем не чуткий, – говорит, когда я своими коленями уперлась в его.

– Вижу.

В его глазах печаль.

Майк коротко смотрит в мою сторону и тут же в телефон упирается. Сердце сжимается от такого Марино.

– Можно с тобой все же останусь? – губы подрагивают, когда спрашиваю. – Ненадолго. Потом я уйду.

Горло оцеплено и чувствуется плотной железной трубкой, вставленное в мое тело насильно.

– Уверена, что вытерпишь меня такого? Сейчас я эгоистичный мудак, Таня.

– Ты разве не всегда им был?

Мы посмеиваемся. Глаза наполняются слезами отчего-то, и Майк чуть хмурит брови. Ему не нравится, когда я плачу. Но поделать со рвущимися наружу слезами ничего не могу.

Встаю на колени и тянусь к нему. Поцелуй довольно жесткий, сминающий губы. Его рука сжимает шею сзади и сильней вдавливает мой рот в его.

Марино пил. Нет, он не пьян, совсем нет. Думаю, пропустил несколько глотков, отчего в общий вкус добавляются янтарные нотки, а в кровь против правил вклинивается алкоголь.

Когда на своих плечах я чувствую давление, отрываюсь от наглых губ и смотрю на Марино во все глаза.

В прошлый раз ему не понравилось. В прошлый мой первый раз…

Майк смотрит цепко. Одной рукой расстегивает пуговицу на джинсах и «вжикает» молнию.

Дыхание становится частым. В животе поселяется тепло. Но все же волнительно. Или, скорее, я напугана.

– Я обманул тебя тогда, – понизив тон, шепчет. Его голос щекочет открытые участки тела до мурашек.

Часто-часто моргаю. В ответ ничего не говорю, потому что преданно жду продолжения.

– Мне понравилось. С погрешностями, конечно. Но… Хочу все повторить.

– Все же ты эгоистичный и редкостный мудак, Майк Марино, – сквозь смех и слезы выговариваю каждое слово и всхлипываю.

Мне будет плохо без него. Без моего невыносимого пилота «Серебряных стрел».

Прикусываю нижнюю губу и втягиваю ее в рот. Наблюдаю, как Майк спускает джинсы, затем боксеры. Член отпружинивает и останавливается у моего лица. Черт, с такого ракурса он кажется огромным.

Майк обхватывает его у основания и сжимает. Дышит сбивчиво и рвано.

Наклоняюсь, прикрыв веки, и вбираю сначала головку и постепенно погружаю в рот.

– Santa Maria!

Богохульник!

Наши взгляды сталкиваются. Мороз по коже, а по спине собирается испарина. Меня знобит.

Не отрываясь, продолжаю свои движения. Главное, не думать о прошлом и будущем.

Ладонь Майка на моей макушке задает темп. Мне страшно ошибиться. Скорость пульса убивает.

Интересно, все его девушки делали ему минет? Даже те, что из высшего общества? И ему нравилось?

Я ревную, даже когда мы с ним находимся одни в комнате, а в моем рту его твердый и горячий член. И схожу с ума.

Майк вытаскивает свой член и поднимает меня на ноги в одну секунду. Делает все с бешенством в глазах. Я понимаю, что происходит. Это заводит, я забываюсь и тону в бездне чувств.

Тянусь к его губам, совсем не думая, что ему может быть противно. Но Марино не такой. Он страстно целует, заставляя все тело испытывать вибрации, несущиеся от стоп до кончиков ушей.

Я пришла в хлопковых штанах и футболке. Сейчас все это скидывается на пол, а я падаю спиной на кровать. В этот момент сердце выпрыгивает и возвращается еще большего размера, чем было.

Чувствую настойчивые поцелуи везде. На шее, грудной клетке, самой груди и животе. Открыв рот, Майк впивается в мою промежность, ловя мой полный шока и ужаса взгляд. Он проводит языком между моих губ и останавливается на клиторе.

Его волнистые волосы щекочут кожу бедер, а пальцы впиваются. Крик рвется изнутри, но застревает, превращаясь в сдавленный стон.

Волна за волной накрывают мое тело, лишая кислорода. Возбуждение пронзает. Я хватаю воздух ртом, покусываю губы, цепляюсь то за покрывало, то за голову Майка. Толкаюсь ему навстречу и тут же зажмуриваюсь сильно-сильно.

Вот тебе и эгоистичный мудак. Его проворный язык явно не согласен с таким высказыванием и пробует доказать обратное.

Оторвавшись от моей промежности, Майк встает надо мной и облизывается.

О, Mamma mia!

– Ты что делаешь? – спрашиваю, стремясь разорвать связь. Удивлена, что не отвернулась от стыда в такой момент.

Его губы были у меня там, внизу. Ласкали, целовали, лизали....

– Понравилось?

– Так себе.

– Сучка.

Целует теперь другие мои губы. Верхние. Одновременно резко проникает, заполняя собой. Бьется быстро, как наказывает за маленькую, но желанную месть, или за то, что решила остаться.

Разворачивает. Снова толкается до упора.Я хнычу, потому что каждый раз близка к оргазму. Он обрывает его, меняя позу, и крутит, как куклу.

Целует шейные позвонки с капелькой нежности, прикусывает мочку уха, шепчет итальянские ругательства, которые я знать не знаю.

Я варюсь в этом безумии и еще больше хочется подарить частичку себя.

Тело трясется в конвульсиях, когда оргазм вяжет все мои мышцы. Пульсация в клиторе переходит все границы. В животе тяжесть превращается в килограммы пуха. Я парю, сминаемая взрывными ощущениями. Майк шипит мне на ухо и резко выходит, обжигая поясницу своей спермой. Одной рукой мнет ягодицу и продолжает толкаться тазом, скользя по моей коже.

Уже не стыдно. Все произошедшее кажется настолько правильным и естественным, что вновь больно. Боль проходит сквозь сердечную мышцу, как игла.

Майк продолжает жарко шептать, я уношусь и тайно плачу. В его объятиях хорошо и спокойно.

В чем-то я такая же эгоистка, потому что не хочу, что кто-либо еще испытывал похожее, находясь рядом с Марино. Запрещаю.

Наблюдаю, как Майк засыпает. После гонок у него всегда крепкий сон. Гранаты будут взрываться в соседней комнате, а Марино будет смотреть свой яркий насыщенный сон.

Поднимаюсь с кровати, своей футболкой вытираю следы с поясницы и промежности. Руки потряхивает.

Не успела сказать главного. Наверное, не судьба.

Я подбираю свои штаны. Надеваю. Сверху натягиваю футболку Майка, которая хранит массу его запаха.

Даю себе еще две секунды, чтобы навсегда запечатлеть в своей памяти мирно спящего Микеланджело Марино.

– Ты только не ищи меня, ладно? – сдавленно говорю. Он не слышит, конечно же.

Потом ухожу, тихо закрывая за собой дверь.